— Знаешь, что я тебе хочу сказать? — Софи упирает руки в бока.
— Знаю. Что я совсем больная. Разве не так?
— Да так всё! — резко махнув рукой, Софи разворачивается и уходит.
Коатликуэ и Херктерент переглянулись и расхохотались.
Змеедевочка далеко не настолько невозмутима, как многим кажется. От жутковатого имени у неё довольно много. Многие забывают, в честь кого она названа. И змеи у другой Коатликуэ вместо платья.
Глава 23.
Марина решает съездить к Кэретте. Не потому, что хочется, а потому, что просто надо. Вопрос назрел и требует решения. Плохого, хорошего — но решения. Последние чёрточки стоит провести и всё тут.
Машину запросила из МИДв. Заявила, что поедет одна. Словно в качестве насмешки судьбы, подгоняют родную сестру жертвы весеннего налёта. Даже цвет такой же, только номер другой.
— За кем числится? — все легковые машины МИДв должны быть закреплены за кем-то из сотрудников. Требование самого. За ним лично несколько десятков машин числится. На некоторых он даже ездит.
— За вами. Номер машины доведён до сведения всех заинтересованных структур.
Спасибо, конечно. Только могли бы и раньше известить, что у неё теперь такая машина есть. 'Гепард' братца если и лучше, то ненамного.
Заодно и проверим, насколько оправданно в некоторых структурах нахваливают квалификацию персонала. Никого извещать о намерении приехать Марина не собирается. Просто подрулит к воротам резиденции. А там — откроют или нет — её любой результат устроит.
Откроют — будет разговаривать, не откроют — собственная совесть будет спокойна, она честно попыталась, но её в очередной и, вероятнее всего, последний раз проигнорировали.
Собственно, в город въезжает она за час до полудня. Особенно не спешит. Прекрасно знает — Императрица не соня, встаёт рано, и к этому времени вполне в состоянии укатить куда-то. Для себя Марина решила: если её в резиденции нет, то ждать она не будет.
Хотя, не факт, что Кэретте известно, насколько быстро Марина принимает решения. Собственно, ждать Марину никто не обязан.
Шлагбаум, перекрывающий въезд в часть города под особой охраной поднимается, стоит машине чуть притормозить. Номер и пропуск на лобовом стекле своё дело делают.
Подруливает к воротам резиденции. Несколько секунд томительного ожидания — и створки распахиваются.
Первое испытание пройдено. Сообщения из МИДв здесь читают.
Марину приветствуют как полагается, она отвечает тем же. Благо, персонал Императрица не меняла.
— Вас ожидают в Большом кабинете, — докладывает начальник охраны.
Второе испытание Кэреттой пройдено на удивление легко. Неужели на самом деле ожидала Марину? Хотя, насколько принцесса помнит, никаких широко известных в узком кругу мероприятий в эти дни просто нет.
Идя по анфиладам, с трудом удерживается, чтобы не закинуть в рот сигарету. Сдержалась. Опять хорошая мысль пришла позже, чем следовало. В кармане дорогая марка, а стоило взять самую дешёвую, чтобы Кэретта от 'аромата' носик наморщила.
В Большом замечает хозяйку не сразу. За столом её нет. Изящная фигурка с мундштуком в руке стоит у окна. Посторонний мог решить — кого-то высматривала, но на Марину такие трюки не действуют. Знает, что окна выходят во внутренний двор, а туда ей заходить было незачем.
— Ждала тебя... — Кэретта всё-таки соизволила развернуться в сторону Марины.
Чувства Императрица проявляет крайне редко, и сейчас явно не тот случай.
— Вот, дождалась, — бросает принцесса безо всякого выражения.
— Надо поговорить...
— Это стоило сделать на несколько лет раньше. Я здесь исключительно потому, что ты Глава Дома.
— Неправда, — качает головой Кэретта. — как Глава Дома я к тебе никогда не обращалась. Ничего не приказывала и в этот раз. Софи, а теперь и ты совершенно правильно поняли мои намёки.
— Лучше бы приказала!
Кэретта невесело усмехается.
— Тогда мы бы обе знали, как себя вести. А мне этого совершенно не нужно. Хочется поговорить, не глядя на статусы.
— Можно подумать, тебя когда-то волновало, чего именно хочется мне.
— Ты на неё похожа куда больше, чем я ожидала, — тон убийственно-спокоен, но скрываться за ним может всё, что угодно. — Говоришь, как Кэрдин, только сильно помолодевшая.
Марина криво усмехается.
— И не сомневалась — ты обязательно её пнёшь. Только вот ты позабыла — многое из того, что следовало делать тебе, в своё время сделала она. Жизнь мне, между прочим, спасла.
— Только я эту жизнь дала.
— Без сделанного Кэрдин этот факт сейчас бы меня не волновал, — выпаливает Марина. — У овощей, знаешь ли, весьма ограниченные интересы. Поздновато ты вспомнила, что считать надо до двух, а не до одного!
— Лучше поздно... — убийственное, воистину императорское спокойствие.
— Это тоже верно, — на конфликт Марина изначально не настраивалась, если другая сторона намеренно на него не пойдёт.
— Я знала, чего делать в отношении детей не следует. Признаю, плоховато получалось делать то, что следует. Ибо я этого не очень-то знала. Я не желала воспроизводить известную мне модель поведения. Но нежелание что-то делать совсем не означает умения делать что-то обратное.
Намеренно вредить я тебе никогда не вредила. Чего бы там тебе на данную тему не наговорили.
— Это уж я сама додумалась, — криво усмехается Марина, — причём без чьих-либо подсказок.
Видно — Кэретта не слишком верит, но пока помалкивает.
Принцесса подходит на несколько шагов. Теперь стоят совсем близко. Невысокую Кэретту по росту так и не догнала, к тому же Императрица ещё и на каблуках.
Глаза в глаза. С силой воли у обеих полный порядок.
Взгляды отводят одновременно.
— Время течёт только в одну сторону, — тяжело выдыхает Марина.
— Ещё говорят, оно лечит.
— Крайне плохо и далеко не всегда.
— Всё ещё злишься на меня? За не сделанное?
— Злись, не злись, — бурчит Марина, — всё равно, уже не сделаешь ничего. Поздно уже. Некоторые вещи должны делаться в определённое время. В другое — они неуместны.
— Я сама виновата, — Кэретта раздражена, но это не каждый почувствует. — Передо мной стоит словно дочь Кэрдин, а не моя.
Марина скалится.
— Была уверена — рано или поздно ты это сказанёшь, кто я тебе. Долго держалась! Других куда раньше прорывало.
— Я этой фразы не говорила, и не скажу, — чеканит Кэретта, — 'словно' ты предпочла не заметить. Сейчас ты хочешь выдумать себе новую обиду, чтобы ещё несколько лет её старательно взращивать.
— К предыдущим ты частенько удобрения подкидывала. Потому всё так замечательно и росло.
— Допускаю, я не сделала много из того, что, вероятно, следовало. Но из того, что делать не следовало я тоже ничего не совершила.
— Только меня предпочитала не замечать. Хотя, признаю, собственные кодексы у тебя есть. Вот только одно плохо — окружающим их содержание неизвестно.
— Детские обиды забываются тяжелее всего. Не хочу, чтобы старая история повторилась.
— Я же с тобой пока разговариваю. Насколько сильно ты умеешь ненавидеть, я знаю. Признаю, напридумывала про тебя много лишнего.
— Сама или кто подсказывал? — устало интересуется Кэретта. — Не только я умею полунамёками разговаривать.
— Сама, всё сама, — невесело усмехается Марина, — Кэрдин в жизни про тебя плохого слова не сказала, — не хочется, а приходится додумывать 'не сказала мне в лицо', потому что в разговорах с Императором проскакивало всякое резкое в адрес Кэретты, Марина помнит. Саргон знал, что девочка подслушивает. Знала ли Ягр?
— Как благородно с её стороны! — откровенную иронию Императрицы не заметить сложно.
— Ожидала, что ты от двери начнёшь меня в чём-то обвинять.
Кэретта затягивается. Отвечает, выпустив в сторону струйку дыма.
— Я тебе только что говорила: я хорошо знаю, чего не следует делать. Такие обвинения как раз из этой категории.
— Раньше тебя это не останавливало, — склоняет голову Марина.
— Советую тебе память напрячь. Мои претензии к тебе касались только неподобающего для девочки твоего статуса внешнего вида да некоторых особенностей твоего языка. Ни в чём другом я тебя никогда не обвиняла. Это меня очень сильно задевало. Понимаю, детские обиды из разряда сильнейших. Скажешь, не так?
— Да так всё, по сравнению с тем, в чём других обвиняли, у тебя и вовсе не претензии были. Тебе самой этими обвинениями так сильно нервы мотали?
— Сильно — не то слово, — Кэретта редко проявляет чувства, но сейчас в голосе сквозит ничем не прикрытая злоба. — Я всегда была во всём виновата. Что бы ни делала, хотя, куда чаще виновна была в том, чего не делала. Вплоть до начала Великой войны.
— Ничего себе, — присвистнула Марина, — теперь понятно, почему так всё кончилось. Как ты вообще ухитрилась тот удар нанести?
— Меня недооценили, — такие злобные улыбки Марина помнит по Софи. Редко кто таких удостаивался. — Сработала инерция мышления. Чем старше человек, тем хуже осваиваются технические новинки. До некоторых не доходило, что я могу набрать телефонный номер с любого аппарата, не спрашивая дозволения.
— Ты явно мешала. Исходя из того, что на меня было просто наплевать, очевидный прогресс. С тобой не думали поступить, как чуть не поступили со мной?
Кэретта смеётся с нервными нотками.
— Как раз тогда это было крайне сложно сделать. Мы — не Юг, одного заявления родственников для отправки в сумасшедший дом как-то маловато. Это у безгривых так любили от лишних наследников избавляться. Несколько скандалов было, отголоски до нас докатились. Если кто-то из Великого дома оказывался на не добровольном лечении, и об этом узнавали, назначалась независимая комиссия. О работе докладывали наверх. Слишком многим надо было рискнуть, чтобы попытаться сделать со мной подобное. Но эти людишки были откровенно трусоваты.
Кэретта раскуривает новую сигарету. Марине кажется, что руки Императрицы слегка дрожат. Марина помнит, насколько люто Кэретта ненавидит родню. Как-то становится понятнее, за что именно. Затянувшись, императрица продолжает:
— Даже умные преступники сплошь и рядом попадаются на совершенных глупостях. Просто забыли: Дом Еггтов — тот дом, у кого прямая связь со Старой Крепостью. Однажды я просто подняла трубку и позвонила в приёмную ЕИВ. Когда поняли, кто говорит, сразу соединили. Помню, что сказала. 'Прошу защиты и содействия Его Величества. Я Кэретта Еггт, со вчерашнего вечера Глава Дома Еггт. В отношении меня длительное время нарушаются все древние и действующие кодексы. Моя жизнь и здоровье подвергаются серьёзной опасности. Возможна моя преждевременная неестественная смерть. Прошу защиты и содействия'
Это 'Дарую защиту' я до костра не забуду! — Кэретта чуть не плачет, но быстро берёт себя в руки. — Несмотря на все наши сложности, есть вещи, которые людям забывать нельзя. Как в хорошем, так и в плохом смысле слова. Как бы то ни было, один раз он мне по-настоящему помог. В каком-то смысле, даже спас. Такое не забывается.
— Как это Змеи по гвардейцам стрелять не начали? Они присягу Дому забыли? — издёвку Марины мало кто заметит, но Кэретта как раз из немногих.
— Они-то всё помнили. Но ЕИВ тоже всё помнил. Поднял усиленный батальон своего любимого первого крепостного во главе с гвардейским подполковником. Он-то с порога и заорал. 'Защита Императора! Глава Дома под угрозой!' Вместе за мной и пришли. Гвардейский подполковник и Старший Змей. Дальше ты, вроде, и сама всё знаешь. Я ненамного старше тебя была тогда.
Марина сжимает и разжимает кулак.
— Давить на жалость — против меня не особо действует.
— Я не давлю. Просто сказать пытаюсь — то с чем ты столкнулась — далеко не худший вариант из возможного.
— Ага! — скалится Марина, — Могло и хуже быть. Новорождённую Рэду мать так и вовсе выкинула. Ладно хоть не на помойку. По сравнению с ней прогресс вообще выдающийся.
— Играешь в жестокость, или такая на самом деле?
— Напряги мозги! — огрызается Марина.
— Просто не слишком счастливая маленькая злюка, — Кэретта даже руку протянула, но так дочери и не коснулась. Напоролась на пылающий взгляд или просто вспомнила, как Марина прикосновений не любит — только ей и остаётся ведомым.
— Сама такой же была! — бросает Кэретта, убрав руку.
— Выводов явно никаких не сделала, — огрызается Марина. — Не вздумай сказать что-то вроде 'Смотри, не пожалей о своих словах!'
— Я никогда не скажу подобного. Ибо сама ни разу не жалела о сказанном тогда. Но у нас сейчас вроде бы самый обычный день, а не тот, что у меня изменил сразу множество жизней. Включая собственную.
— Так это всё, — выдавливает из себя Марина. — Тяжело с тобой говорить, но сегодня — день как день, ни на чью жизнь особо не повлияющий.
Обострять отношения сильнее, чем есть, совершенно нет желания. Вот только переводить их в какую-то иную плоскость тоже совершенно не хочется. Ведь не ясно, кто и в каком объёме должен пойти на уступки.
Слишком уж гордость велика.
— Я уже поняла твою задачу-максимум. Ты хочешь не столько отношения со мной наладить, сколько хочешь настроить меня против Кэрдин. Так вот: сразу могу сказать — задача невыполнима.
— Я об этом и раньше догадывалась. Но задача-минимум, по-моему, вполне выполнима.
— Вполне, но исключительно потому, что я умею до трёх считать. Слишком нас мало.
— Хотя бы так, — невесело усмехается Кэретта. — Хотя во всём следует искать положительные черты. Вторая Кэрдин в нашей стране лишней не будет.
— Я самой собой предпочту остаться.
— Ты уже слишком похожа на неё. Со стороны это очень сильно видно.
— Сама виновата, — огрызается Марина.
— Можно и так сказать. Что ты не идеальная дочь, что я не идеальная мать. Обе хороши!
Марина злобно ухмыляется. Глупой Кэретту никто и никогда не называл.
— Ты, я так понимаю, с этой Рэдой помириться успела?
— Помирилась я только с ней.
— Это понятно. Мужчин прощать тяжело.
— Сам дурак!
— Это уж точно. Тебя не оценить. Ему очень повезло, что не вредная.
— Обсуждали уже этот вопрос, — недовольно бурчит Марина, — ничего не изменилось.
— Рэда эта оказалась довольно приличного уровня. Если бы не некоторые особенности внешности, могла бы за девушку нашего круга сойти.
— Подобные операции по корректировке внешности вполне делают, — хмыкает Марина.
— С таким характером ей это не особенно поможет, — усмехается Кэретта, — тебе точно на её свадьбе не бывать. Потому что свадьбы этой вовсе не будет.
— Когда ты успела так Рэду оценить?
— Сама знаешь, — хмыкает Кэретта, — общались недавно. Признаю, как следует себя вести, её научили.
— Я на этих уроках никогда не бывала.
Кэретта снова усмехается.
— Знаешь, будь у меня сын, а не ты, я бы не возражала против подобной подруги рядом с ним. По крайней мере, родить она точно в состоянии.
— И тебя больше не волнует её происхождение?
— Ну, так ты серьёзно её статус откорректировала. Главой Дома тогда была ты. А подобные решения отменять не принято. Не жалеешь?
