— А вот так, — пожимает плечами Хейс, — смерть тоже, оказывается, может быть модной. Некоторые стали вспоминать совсем уж дальнюю родню. Если бы я так сделала — тоже могла бы с десяток черепов нацепить. Но многих я даже никогда не видела, а его хотя бы могу вспомнить. Своеобразный признак неполноценности — черепа не носить. Если уж совсем дальнюю родню копнуть — то там совсем всё грустно. Пять братьев за один день.

— Как так?

— А вот так. Удачная атака подлодки. Все на одном крейсере служили.

Софи фамилию называет.

— Они?

— Да.

— Не знала, что они твои дальние. Не Мировая Империя, а огромное земледельцев поселение, все всех знают и все всем родня! Было про них несколько публикаций. Кроме прочего, попахивает прямым нарушением приказа. Стараются не допускать, чтобы близкие родственники служили в одной части. Как раз во избежание подобных эксцессов.

— Тебе ли не знать, как у нас законы выполняются, — вздыхает Хейс. — Как говорится, Император — один, а командований — много, и у каждого — свои инструкции. Да и есть в наших краях крайне неприятный мне критерий привлекательности — популярны девушки, у кого черепов много. Я за дешёвой популярностью никогда не гонялась. Мне славы мёртвых не надо.

— Сказала бы я, — хмыкает Софи, ещё не решившая, как на подобное реагировать. — Тогда весьма неполноценной как раз я бы была.

— Когда всё кончится, — Хейс становится серьёзно-мрачной, — как раз отсутствие черепов может стать положительным признаком. Жениться нужно на сироте — крайне спорное высказывание. Молодость и красота — проходят, родственные связи столетиями действуют.

— Если я в боковых ветвях пороюсь, — призадумывается Софи, через несколько секунд смеётся со злым весельем, — То много черепов смогу повесить. Да вот незадача — это всё будет родня по линии Сордара. Причём некоторые, возможно, погибли под огнём орудий 'Владыки'.

— Всегда поражалась своеобразности твоего мышления, — усмехается Хейс, — ты одна из немногих, у кого есть погибшие родственники на той стороне.

— Было бы чем гордиться! Кстати, их я даже могу вспомнить.

— Не думаю, что ты это часто будешь делать. Эту войну уже по-всякому называли, но назвать её братоубийственной ты первой додумалась.

— Что поделать, — разводит руками Софи, — Войны Верховных — наше семейное умение. Да и если братоубийство в философском смысле рассматривать, церкви Южан все войны братоубийственными считают. Вроде как, все люди братья.

— Только очень уж как отвлечённое понятие. Во вполне исторические времена у них говорили 'сын рабыни — не ровня сыну законной жены'. Какое уж тут братство людей в более широком смысле?

— Примерно, как в банке с пауками, — усмехается Софи, — должен остаться только один.

— Ага. Как тот дракон, что мать, отца, братьев и сестёр сожрал, а теперь вздыхает, как тяжко сиротой быть.

— Того дракона люди придумали...

— Зеркало в зоопарке так и висит. Недавно специально сходила посмотреть.

— Тебя саму не перестали с редкой зверюшкой путать?

Хейс весело смеётся:

— Люди всё-таки отличаются довольно высоким уровнем обучаемости. Стены этому хорошо помогают. Все мои круги общения, наконец, уяснили — в таком доме случайные люди не живут. Районы города тоже имеют определённую репутацию. В этом доме временную любовницу или любовника не поселят. Здесь будет жить только человек, у кого с кем-то из значительных людей официальные или высокой степени серьёзности отношения. У окружающих даже степень испорченности снизилась. Теперь все точно знают: я не любовница, а внебрачная дочь Сордара. Даже за глаза стали звать не мирренская принцесска, а полупринцесса.

— По возрасту вполне подходишь, — хмыкает Софи. — Что-то такое ты раньше уже говорила.

— В университете стали намекать на возможность быстрой карьеры, причём люди, работающие в интересном мне направлении, на самом деле имеющие серьёзные связи в флотских кругах.

— Ничего в жизни не меняется, — саркастически усмехается Софи. — Как что-нибудь нужно посильнее взорвать, как тут моряки первые.

— Тут, скорее сперва идут те, кому сперва нужно запустить нечто как можно дальше, а взорвать уже потом. Сама знаешь, дистанции морских боёв всё возрастают. Чем дальше, тем сложнее что-либо доставить точно в цель.

Софи поднимает руки в защитном жесте. Вкрадчиво осведомляется:.

— Не слишком ли ты разболталась?

Хейс пожимает плечами:

— У тебя степень доступа к государственным секретам наверняка выше моей. Степень же познания в определённых дисциплинах не превосходит содержимого школьного учебника за текущий год. Даже если я что-то сболтну, ты ничего не поймёшь.

Софи качает головой:

— Так изощрённо дурой меня ещё никто не называл.

— Всё когда-то бывает впервые. У самой же змея на гербе, а они себе подобных жрут только так.

Принцесса рукой махнула:

— Я не обиделась. Не из тех, кто десятками лет старыми обидами упивается.

— Просто отомстишь и забудешь?

— Да пока некому вроде.

— К вопросу о тех, кому есть. Марина Рэдрии или Дмитрию чего-нибудь не сделала? Он ведь так и не понял, как сильно её обидел. Хотя эти двое и без участия Марины поубивать друг друга могли.

— У Хорт сиськи объективно больше и доступ к ним гораздо выше, — зло бросает Софи, хотя прекрасно знает — Рэда, в общем-то, как недотрогой слыла, так и слывёт. Даже слухов нет, что она кого-то, кроме Дмитрия, к своему телу подпускала. — Наблюдательность у тебя отменная. Марина им ничего не сделала, хотя, явно собиралась. Но они и без неё великолепно справились, чуть не зарубив друг друга. Сестрица их разняла, правда, при этом чуть не пристрелив.

Хейс хлопает в ладоши.

— Отлично! Марина не меняется. Хоть что-то в нашем мире стабильно. Дмитрий у неё прощения не просил?

— Насколько мне известно, нет. Только с Рэдой она помирилась.

— После того, что ты сказала, было ожидаемо. Женская солидарность существует на самом деле. Особенно против обманувших чувства, мужчин.

— Дури там больше было, — желчно цедит Софи, — причём, со всех трёх сторон. Был не любовный треугольник, а какой-то косоугольник.

— Вообще-то, в рухнувшей первой любви нет ничего хорошего. Несложившиеся отношения могут привести к серьёзным трудностям в выстраивании новых.

— Сказала крупный специалист по отношениям, — огрызается Софи. — Ещё разобраться надо, была ли там хоть с чьей-то стороны эта любовь, а не выжигающая мозги в определённом возрасте физиологическая потребность.

— Некоторые считают — это одно и тоже.

— Точно, не в этом случае. Если вернуться к вопросу более здоровых, чем у это троицы отношений, — Софи пытается придать голосу самый серьёзный тон, какой только может. — Мне намекнули. На высшем уровне намекнули, — выразительно смотрит наверх, — на крайнюю желательность изменения характера твоих отношений с Сордаром. Не исключается, более того, признаётся крайне желательной возможность заключения брачного договора.

— Софи, ты серьёзно? — такого удивления на лице бывшей старосты видеть не доводилось никому и никогда. Как она сказала совсем недавно 'всё когда-то бывает впервые'.

— Такой серьёзной ты меня не видела никогда. Намёки такого уровня — крайне неподходящая вещь для шуток.

— Да уж не девочка маленькая, всё понимаю, — Хейс резко прислоняется к стене, тяжело дышит, резко расстёгивает верхнюю пуговицу, чуть не оторвав.

Софи дёргается к ней, но Хейс вскидывает руку.

— Не надо! Уже всё в порядке.

Софи с усмешкой скрещивает руки на груди.

— Никогда не видела, как падают в обморок. И меньше всего ожидала, что это окажешься ты.

— Я тоже никогда не падала. Но и с таким новостями ко мне не каждый день приходят. Сама знаешь, что у человека поднимается быстрее всего.

— Хи-хи, — пожимает плечами Софи, — артериальное давление. Другой вариант в случае с тобой просто невозможен.

— В невозможном варианте куда больше времени уходит.

— Ага. Раз в пять примерно.

— Всё-то ты знаешь!

— Я уже большая девочка, — с интонацией сестры хмыкает принцесса.

Девушки смеются.

— Сама понимаешь, я не шутила, — Софи снова вспоминает серьёзный тон, — Время, конечно, ещё есть...

— О чём тут думать? Такое предложение делают один раз в жизни одной на два миллиарда. Я бы и так не против была, будь от него хоть малейший намёк. Но, как мне кажется, твой брат относится к редчайшему виду людей, кому просто не интересна определённая сторона жизни.

Софи невесело усмехается:

— И это, похоже, у нас наследственное. Похожие рассуждения об отсутствии определённых интересов мне доводилось слышать от Марины.

— Сама понимаешь, я не лучшая на свете соблазнительница. Будет хоть намёк — на всё соглашусь. Если представится возможность — сама на что-то решусь. Но он, даже когда в Столице, ночует не здесь.

— Только с внешностью своей ничего не делай. Если я что-то в своём брате понимаю, в женщинах он прежде всего ценит естественность.

— Ты на это так спокойно смотришь? Он же принц, а я кто?

— Я не придерживаюсь ни одной из существующих классификаций людей на худших и лучших. Своя собственная имеется. Худшие там есть, некоторых из них вообще следует лишить возможности воспроизводить себе подобных. Но там есть и лучшие. И к ним относишься и ты, и Сордар. К связям подобных людей я отношусь положительно. К тому же, у меня другой брат весьма серьёзно обратил внимание на женщину, близкого к тебе происхождения.

— И я её, кажется, даже знаю. Один из командиров охраны резиденции, Морской Ангел по прозвищу Чёрная Смерть. Я угадала?

— Изумительно! Всегда знала, что ты — умничка, — приподнявшись на носки, Софи чмокает Хейс в щёку.

Та не то гладит, не то старается стереть след поцелуя. Зачем-то смотрит на пальцы. Помада Софи из тех что не оставляет следов.

— Чему ты улыбаешься? — интересуется Софи, чуть отступая назад.

— Ничему... Поцелуй принцессы... Вот как это бывает... Понимаю, что Эрида во всём этом находит.

— Ты её широкие взгляды стала разделять? — Софи на всякий случай ещё отодвигается. Как-то не очень хочется вспоминать свои весьма смелые действия летом.

— Нет. Стала лучше её странности понимать. Но понимать — не значит следовать.

— Уф! — выдыхает Софи, — А то я уж испугалась!

У Хейс снова привычное выражение лица.

— Ты — да испугалась! В жизни не поверю!

— Некоторые чувства способны делать с людьми странные вещи.

— Что ещё наша разноглазая устроила?

Софи несколько секунд раздумывает, стоит ли говорить. В итоге решается.

— В меня влюбилась. В тяжелой форме.

— Вообще-то, было ожидаемо. Ещё летом что-то чувствовалось. Ты, надо понимать, против. В весьма резкой форме.

— Угадала. Именно так. Я иногда могу потакать чьим-то странностям. Но это совсем не тот случай.

Хейс задумчиво трёт подбородок.

— Мне казалось, ты тогда к её слабостям относилась довольно нейтрально. Даже с некоторой благожелательностью.

— Видеть что-либо и принимать участие — несколько разные вещи, не находишь?

— Нахожу, — кивает Хейс, — очень уж там обстановка располагала ко всему разнообразному. Но моё место здесь, а не там.

— Хорошо! Показывай, как живёшь. Заодно и посидим. Мы обе — большие девочки.

Сразу же в так поразивший Хейс в своё время винный погреб и пошли. По дороге Софи замечает, за прошедшее время подруга несколько расширила занятое пространство, но всё равно, не скажешь, будто это её дом. Да и из вещей только книг стало больше.

Фотографическая память подсказывает Софи — за два с лишним года бутылочек убавился примерно десяток. Даже крупных праздников за этот период было куда больше. К этому следует добавить три Дня Рождения самой Хейс.

С самой буйной и больной фантазией при всём желании в пьянстве не обвинишь. Скорее уж — в патологической трезвости.

— Интересно, при ком-то вроде Маришки на твоём месте хотя бы на год спиртного хватило?

— Она любит выпить исключительно по причине необходимости прикладывания некоторых усилий для добывания. Живя на расстоянии руку протянуть — пить не будет вообще.

Софи усмехается:

— Как-то забывать стала, что ты кроме 'Страх-И-Ужаса' слыла ещё редкостной занудой. От твоего 'Это в сто двадцать третьих' до сих пор икается.

— Во-первых, это враньё, никакого 'в сто двадцать третьих' никогда не было, максимум был 'в семьдесят вторых', во-вторых, в школе сейчас должно уже быть больше людей, никогда меня не знавших, чем знающих, в-третьих...

— Хватит, хватит, — машет руками Софи.

Разлили крепкого. Бутылка уже слегка начатая. Вот сладким Хейс точно злоупотребляет, хотя на её виде это пока никак не сказывается.

— Разноглазая и на тебя тогда засматривалась... — интересуется Софи, цедя рюмку, — Как бы не больше, чем на меня. Не появлялась?

— Вообще-то, она много кому внимание уделяла. Особенно, тем чья красота отличается от принятого стандарта. Стандарта она может и в зеркале насмотреться.

Софи хихикает:

— Знаешь, что я подумала? Если бы средний рост людей был значительно выше, то стандартом красоты была бы ты.

— С умением хвалить у тебя, прямо скажем, не блестяще, — у Хейс уже только на донышке.

— Я привыкла, чтобы хвалили меня.

— В общем-то, ожидаемо.

— Что станешь делать, если Эр заявится к тебе с какими-нибудь предложениями? Она сейчас довольно часто в городе появляется.

— О любых предложениях предпочитаю думать после того, как они будут сделаны. Если меня память не подводит, Эриде нравятся только те, кто младше её. Пусть и на месяц, — с усмешкой заканчивает Хейс.

— Я уже устать успела от шуточек Марины по данному вопросу!

— Ты уверена, что она шутит?

Софи оглядывается по сторонам высматривая чем бы в Хейс запустить. Ничего не найдя, только вздыхает, наливая по новой.

— Хорошо, что ты не носишь метательных ножей, — замечает Хейс.

— Тебя когда-нибудь убьют за излишнюю проницательность!

— Все когда-нибудь умрём.

Софи поднимает рюмку.

— Тебе не хватит? Вернёшься не пойми в каком состоянии.

— У меня повышенная устойчивость к спиртному. Могу и здесь переночевать. Все пропуска в наличии.

— Даже и не сомневаюсь, — усмехается Хейс. — Вопросы прошлых и будущих связей редко обсуждаются без применения спиртного.

— Стукну! — цедит сквозь зубы Софи, словно позабыв, что подруга куда крупнее.

— Вообще-то, с вопроса связей как раз ты сегодня начала. И я свою позицию озвучила. Начинает сбываться мечта среднестатистической дуры неважно из какого региона — выйти замуж за принца.

— Не прибедняйся, чуть ли не лучшая выпускница за четверть века. Да и происхождение сейчас особой роли уже не играет. Иначе бы я с тобой тут не пила!

Дзинь!

— У тебя совсем никаких чувств к Эриде нет?

— За исключением пока ещё дружеских — ни малейших. А в чём дело?

— Вспоминаю, что я знаю по этому поводу.

— Сомневаюсь, что тебе вспомнится кто-то с таким же количеством денег, что и Эр, — начинает злиться Софи. — Представляешь! Она наконец-то поняла, для чего эти предметы используются. И какое волшебное действие оказывают на большинство людей.