— Ты согласилась? — спрашивает с затаённой надеждой. Отсутствие в этих стенах разноглазой сразу бы решило множество проблем. Хотя сама она точно никуда не поедет. Про Соньку и говорить нечего.
— Отказалась, — с редкостной решительностью отвечает Эрида.
— Почему? — всё-таки, странность её мотивов — крайне непросчитываемая величина.
— Я не могу быть не в столице, — опять интонация — Императрица обзавидуется, — Я Эрида Херт, последний потомок Четвёртого Змея Рэндэрда. Мой отъезд будет подобен бегству с поля боя,и покроет меня величайшим позором.
В Предгорья я на самом деле очень хочу съездить. И на следующий день после Победы туда и поеду. На следующий день. Но не сейчас. Я буду в Столице. Я Эрида Херт!
От пропагандистского пафоса у Марины чуть снова зубы не заболели. К счастью, пересиливает сообразительность, подсказавшая — не склонные к политической карьере люди в таком стиле разговаривают считанные разы в жизни.
Решения после таких речей принимаются очень серьёзные. Зачастую смертоносные в прямом смысле слова. Эр даже сейчас не хочет никого убивать, даже имей она возможность применить несуществующие пока спецбоеприпасы.
Считает, что должна поступить подобным образом — и всё тут.
Сама Марина, последуй в её отношении какое-либо распоряжение Верховного, незамедлительно бы его выполнила. В Предгорья — так в Предгорья, на Архипелаг — так на Архипелаг.
Не тот у неё пока уровень, чтобы ненужную храбрость демонстрировать. Другое дело — как обыгрывалось в газетах её попадание под бомбёжку крайне не понравилось. В конце концов, при налёте было множество других пострадавших, те же погибшие зенитчики, но внимание было сконцентрировано на них двоих.
Словно и налёт устроили для того, чтобы их убить. Хотя они ведь случайно оказались там, где были. И уж 'посещать разрушенными южными дикарями районы' вовсе не собирались. Впрочем, в тот день у множества людей всё пошло не так, как планировалось.
Марина удивлялась, сколько там камер оказалось. И со скольких ракурсов делались фото. Они ведь только у башни были, а по снимкам могло сложиться мнение, будто они побывали чуть ли не во всех районах города.
Некоторые снимки были высококачественным монтажом. На 'военную необходимость' списать можно многое. Но Марина, как и разноглазая не любит откровенное враньё. Посмотришь на снимки — сам поверишь, что там был. Только вот Херктерент предпочитает с собственной совестью ладить.
Не было её там. А раз так, то какой процент известных фотографий и изображённых на них событий так же монтажом являются?
Как Кэрдин выражается: 'Тоньше работать надо', при этом сама наверняка в подобных представлениях участвовала. Только вот с ней никогда точно не знаешь, что было, а чего — нет.
Эр ни в чём срежиссированном никогда не участвовала. Сознательная отцовская позиция. Саргон вот только не настолько щепетилен.
Сейчас остаётся только слушать Эриду.
— Если доживу, то обязательно с тобой съезжу. После Победы. Я тоже в Предгорьях никогда не бывала.
— И Софи позовём?
— Позовём, — ухмыльнувшись, кивает Марина.
Любые полутона в её голосе разноглазая различает лучше всех. Смотрит аж со слезами на глазах. Кому другой вполне можно не поверить. Но не Эр.
— Она согласится?
Марина, сжав кулак, дует на него.
— Ты знаешь, я умею быть очень убедительной.
Эр в ответ в кулачок хихикает.
— Нет уж, проси её как-нибудь по-другому.
— Хорошо! Так и сделаю, — тяжело вздыхает Марина.
Эрида звонко смеётся. За такой смех тоже можно горы свернуть. Только он звучит в основном для тех, кто не способен к подобным свершениям.
Эр направляется за новой порцией пирожных. Марина уже заметила некоторых её прилипал, злобно на принцессу поглядывающих. Херктерент им только нагло улыбается. Если она решила время с Эр привести, то претендовать на него только у Соньки в прошлом хватило бы наглости. Разноглазая тоже обладает способностью никого, кроме Марины вокруг не замечать.
Раз им что-то от Эр надо — будут сидеть, как миленькие, её поджидая, пока Марина не соизволит уйти. Марина ещё и время потянет. Приступы вредности у неё вполне бывают. Тем более, Эрида просто рада будет с ней подольше пообщаться. Не рады будет большинство окружающих, но это уже их сложности.
Разноглазой не нравится, когда вокруг неё увиваются с совершенно рабской услужливостью, вроде сумку или поднос донести. Пытаться помочь ей с этим — лучший способ оказаться на периферии сознания Эриды. Всё, что считает необходимым, Эр всегда делает сама. Список необходимого у неё очень длинный. Включая изготовление боеприпасов.
Обычно от неё многим что-то нужно. Но рядом Марина, и приходится ждать, а Херктерент весьма вредная личность. Прождать, пока она покинет Эр можно очень и очень долго. С упрямством у принцессы полный порядок. Вот и посмотрим, кто тут упрямее.
Хм! Кажется, разноглазая решила уподобиться тем животным, что за один раз способны съесть столько же, сколько весят сами, иначе не объяснишь, зачем принесла ещё столько. Прекрасно же знает, Марина сладкое не особенно любит.
— Знаешь, после того, как о чём-то важном говорю, иногда так есть хочется! — вполне нормальное для странноватой логики объяснение.
— Ты смотри, не лопни! — бурчит Марина, взяв пироженку исключительно из вежливости.
Эр только смеётся.
— У меня с жировыми тканями какие-то проблемы, они очень плохо образуются, правда-правда, мне врачи говорили, — и не поймёшь, медицинский факт, или только что придумано. Раньше Марина подобное чувствовала. Сейчас уже не уверена.
Как говорится, 'стареем!'
— Ну, а мне подобное и вовсе не грозит, я ну очень подвижная, — хмыкает Марина, откусив больше половины.
— Ещё и очень сильная, — поддакивает Эр. Она не хвалит, по обыкновению констатирует факт.
Кажется, произошло переключение в режим обычно-необычной Эр. Ни пропагандистского пафоса, ни любовных вздохов сегодня больше не будет. Хотя с ней никогда нельзя быть ни в чём уверенной.
— Ты летом снова на Архипелаг собираешься? — Эр явно говорит ради самого процесса разговора.
Марина заметила, как она чуть заметно огляделась по сторонам. Даже чуть заметная гримаска показалась. Кажется, от своего окружения Эр начинает уставать, и сознательно не собирается сейчас идти на контакт. Пусть прилипалы и не паразиты в чистом виде, хозяину практически не вредят, но, как говорится, недалеко ушли. Точнее, уплыли. Ещё точнее, если долго с Эр общаться сами собой начинают выстраиваться какие-то причудливые ассоциации.
— Ага. Погрею свои старые косточки. Может быть, последний раз в жизни.
— Не говори так, Марина?
— А в чём сложности? Как-никак, предстоящее лето — последнее лето детства. Следующим уже совсем другая жизнь будет. Хотя бы из моего взрослого состояния уже по всем видам законов. Влюбиться, что ли, в какого-нибудь мускулистого островитянина напоследок? Тамошняя жара горячим чувствам вполне способствует.
— Лучше в меня влюбись, Марина, — видно, разноглазая нисколько не шутит.
Но Херктерент на серьёзные разговоры не настроена совершенно, поэтому только кулак показывает.
— Я слишком хорошо знаю — тебе красавицы интересны куда больше, чем красавчики. Может, для разнообразия, попробуешь сравнить?
Теперь уже Эр кулачок демонстрирует.
— Марина. Не будем об этом. Ты даже не первая, кто предлагал мне заняться сравнением.
— Нет, уж будем, раз такой... животрепещущий вопрос поднялся! Тебе посмотреть предлагали или самой поучаствовать?
Эрида горделиво вскидывает голову.
— Вообще-то, и то, и другое. И посмотреть... Исключительно для общего развития, — зачем-то добавляет торопливо, — я согласилась. И даже не один раз. Не скажу, что совсем неприятно смотреть и слушать было, но мне скорее не понравилось, чем понравилось. Да и мне потом сказали, что со мной гораздо больше понравилось.
Марина вскидывает глаза к потолку. Эр-рида! Что ты ещё сказануть сможешь?
— Попробовала бы она тебе сказать что-то другое! Таких дур в наших стенах не держат.
— Откуда ты знаешь, кто это был? — изумляется разноглазая.
— Не знаю, и даже знать не хочу, кто подобными вещами занимается. Хотя... — Марина впивается глазами в разноцветный взгляд. — Надеюсь, всё происходило по взаимному согласию? Никому в голову не взбрело кого-то заставлять?
Эр натурально вспыхивает:
— Марина! Как ты вообще могла обо мне такое подумать?
— А я и вовсе не о тебе подумала, — зевает Херктерент. — Это ты у нас во всём честная. Все же остальные — далеко не такие щепетильные. Тем более, такого замечательного варианта совмещения полезного с приятным.
Эрида максимально серьёзно для неё призадумывается. Даже глаза закрыла, что-то шепча одними губами. Марина кофе попивает, снова по сторонам посматривая, словно рассчитывая вычислить 'кто?' Хотя, если не предпринималось никаких, осуждаемых Мариной действий, то ей на происходящее, в сущности, наплевать.
Тем более, ещё и Сонька говорила, о каких вещах можно договориться. С точки зрения самой Марины, услуги в общем-то, ничем не хуже и не лучше любых других. Мирренскую мораль, при которой даже в возрасте Марины зачастую не все знают, чем женщины отличаются от мужчин поищите где-нибудь в другом месте.
Зато среди знающих о различиях мораль цветёт и пахнет. В больших городах процент даже зарегистрированных лиц, торгующих собой весьма и весьма высок. Да и про простоту нравов земледельцев у самих южан есть множество скабрезных шуток.
— Знаешь, Марина... — Эр говорит медленно, растягивая слова, значит очень тщательно обдумывает каждое. — Я услышала всё, что ты сказала. Подумала. И теперь с уверенностью могу утверждать: всё что я видела, происходило исключительно добровольно. Хотя однажды и была довольно грубая игра... Если есть сомнения, я тебе могу сказать, кто в этом участвовал. Их просьбы 'никому не говорить' на тебя не распространяются...
'Вообще-то, если я что-то в людях понимаю, Эр как раз просили, чтобы она ни при каких обстоятельствах мне не говорила. Тут уж, ребятки, самим думать надо было на что соглашались. Разноглазая много раз говорила про меня: 'У меня от Марины нет никаких секретов'. Могли бы и понять, это совсем не фигура речи. Как удачно я с Кэрдин связалась, посланник ведь и на изнасилованиях специализируется'.
— Как я уже говорила, меня интересуют только те случаи, где кто-то из участников чего-то не хотел. Если ты не знала, изнасилование может привести как к убийству, так и к самоубийству.
— Нет-нет! — трясёт головой Эрида, — Марина, о чём ты таком говоришь?
— О жизни, о чём же ещё? — хмыкает Херктерент.
Эр снова довольно надолго глаза закрывает. Решительно мотает головой. Потом смотрит прямо в глаза подруги и чеканит:
— Я абсолютно уверена, всё происходящее подстроено было исключительно, чтобы я посмотрела. И всё происходило совершенно добровольно. У меня даже снимки есть.
Марина хватается руками за голову. Эр заслуживает прозвища 'Кошмар' в гораздо большей степени, чем та, кого все так зовут.
— Такие снимки чаще всего используют как раз для доказательств, что всё не добровольно происходило!
— Все отпечатки целы. И плёнки у меня, — Эрида утрачивает всю серьёзность, начиная откровенно хихикать, — Знаешь что! Они так увлеклись, что не заметили, как несколько раз срабатывала вспышка.
— Вот утешила! Снимки я попозже взгляну, — Марина совершенно не таясь, вытаскивает плоскую фляжку и изрядно к ней прикладывается. Протягивает Эр, та неожиданно берёт, и тоже глоток делает.
Херктерент говорит хрипло, прикрывая рот:
— Знаешь, разноглазая, с тобой от скуки точно никогда не умрёшь.
Эр, как обычно, понимает всё по-своему:
— Но они сами явно хотели! Я только смотрела, — чуть опускает глаза. — Ну и фотографировала.
Марина машет рукой. За сохранность негативов и отпечатков она не беспокоится. Есть множество гораздо менее болезненных способов самоубийства, чем попытка украсть что-то у Эр. Да, она временами забывчива, легко может отдать что-то и забыть, при это слово 'потеряла' ей тоже известно. Ей иногда забывают вернуть то, что брали на время. Как раз для таких случаев, есть Марина, прекрасно знающая разницу между забывают и 'забывают'. Если в первом случае достаточно громко сказать 'Эрида не помнит кому дала такую-то вещь. Теперь она ей понадобилась. Принесите'. Искомое находится в течении часа, максимум двух. Такие заявления Марина всегда делает, чтобы слышало побольше народа.
Второго варианта никогда не происходило, но все рассматривают такую возможность. Вещь в любом случае, найдётся. Только все понимают, искать её будут специалисты. И взявшему станет очень грустно. Второго пока не происходило ни разу. Инстинкт самосохранения — один из самых развитых у человека.
— В общем-то, для меня ничего нового. Уровень задранности носа и доступа к определённым частям тела деньгами корректируется лучше всего. Даже сама проверяла.
— Ой! А почему меня не позвала? — она играет или на самом деле такая? Марина бурчит что-то невнятное. Не говорить же, что при фактической проверке Эрида присутствовала. Только по-своему всё интерпретировала, — И кто это была? Или это тайна? Может, я её тоже... Ну как у меня на снимках, видела?
— Может, и видела, — пожимает плечами Марина, мрачно думая: 'В нашем поселении пахарей все всех знают и так. Тем более, уровень гордости Рэды точно можно откорректировать, на практике вполне проверено. У меня самой уже всё прошло, а вот было ли у разноглазой подобное желание — как-то не очень интересно узнавать. Уже известных личностей из её окружения хватает'.
— Значит, на тебя посмотреть нельзя будет, — довольно смешно дуется, если бы самой Марине совсем не до смеха было.
— Эр, ты меня неплохо знаешь, могла бы и выучить за столько лет, что мне нравится, а что нет.
— В нашем возрасте в человеке происходят очень значительные изменения, особенно сильные — в не интересовавшие её раньше вопросах, — Марина чуть не ругнулась, в очередной раз забыла, за причудливой внешностью и чуть глуповатой улыбкой скрывается крайне неплохой ум. Пусть и крайне странно устроенный.
— Всё, что мне раньше не нравилось, не нравится и теперь. Тяги к новым видам развлечений не появилось.
Эр смотрит как-то странно, впрочем она так поступает почти постоянно.
— Кажется, ты сейчас не в настроении обсуждать определённые вещи.
— Если ты заметила, эти вещи я всегда не в настроении обсуждать.
— Сейчас ты говоришь неправду, Марина, — в голосе разноглазой сквозит пресловутая мудрость. Пусть и не всегда направляемая на что-то действительно стоящее.
Херктерент пожимает плечами:
— Думай, как хочешь.
— Самое хорошее, что сейчас придумывается — здесь и сейчас не то место и время для таких разговоров.
Остаётся только отхлебнуть из фляжки, молча признавая правоту разноглазой.
— Не поговоришь толком, когда рядом полно народа, и кажется, все только на тебя и смотрят, — вздыхает разноглазая. Толстенько так намекает, что всё заметила, включая тихое вредничанье Марины? Как знать, как знать, от некоторых людей поблизости на самом деле можно сильно устать.
