Скрудж: И правда — проблемка. Невелик да прожорлив. Такой всю казну сожрет и не подавится.
Пепел: Погодите, все равно налицо нарушение игрового процесса. Особые там условия или нет, но Афигинея должна была выразить согласие на 18+.
Афигинея: Вообще-то оно было. Когда мы квест на охрану принимали. Дворец Филча 18+.
Пепел: Мля. Все равно нарушение. Насилие?
Афигинея: да я бы скинула в видео, если бы оно было. Чего уж стесняться, если видели меня без подгузника?
Пламя: И теперь, как честные игроки, должны на тебе жениться!
Пепел: Хорош шутить, ты стратег — давай, стратегируй.
Пламя: Да ясно, что нас развели, как сопливых детишек. Сколько денег мы влили в войну, а, Скрудж?
Скрудж: Слишком много.
Пламя: И отдачи почти никакой, кроме ачивок там, экспы, но все это можно было взять и не ввязываясь в тухлые замесы. Королева потом? А будет ли Альбион потом? Ты же был там, лид, у Кворша, видел, что творили легионы. Какой-то новый уровень и уровень этот не наш. Такое ощущение, что новый стратег подъехал, как бы не сама Арнэль. Стало быть, войну не выиграть и нужно спрыгивать с этого Хогвартс-экспресса, в котором хомяки жрут подгузники.
Пепел: Все равно, считаю, что это нарушение. Ну и что, что дворец 18+? Что теперь, король для достоверности может нагибать и игроков, и трахать их без согласия? Так дело не пойдет. Видео есть, нужно писать жалобу, а если адмы уйдут в отказ, выложить в сети — скрыв, что это Афигинея, конечно же — и поднять шумиху.
Скрудж: Погодите, защита сокланов — дело нужное, но кто возместит убытки?
Пепел: Адмы.
Скрудж: Если они уйдут в отказ, а ведь формально все предупреждения и согласия на месте, то ничего никто не будет возмещать. Изменят локацию, прихлопнут Филча, уберут Хомяка и контент 18+, а нам ничего с того не перепадет.
Пламя: Дело говоришь. Но смотри, они, получается, вкатили сырой патч, недоработали с тем же дробовиком, а мы багу вскрыли — нам же должна быть награда?
Скрудж: Она не покроет издержек.
Пламя: Тогда предлагаю ограбить Хогвартс.
Пепел: Что?
Пламя: Изящная трехходовочка: делаем вид, что ничего не случилось, а сами вне Триэма собираем глав кланов и суем им видео. Не то, чтобы кого-то сильно волновало, что игровых аватаров могут трахнуть, но повод для возмущения есть, так? Указываем на расклад с Империей — этот танк не остановить, так что Хогвартсу скоро конец. Кооперируемся. Это вот первый ход.
Пламя: Второй ход: квест на охрану не разрываем, Филча не тревожим, стягиваем силы в Хогвартс, под предлогом сражения с Империей. В нужный момент с помощью группы охраны проникаем во дворец, грохаем Филча, грабим Хогвартс, уносим ноги. Империя захватывает Хогвартс, Альбион уничтожен, наша отрицательная репа с ним обнуляется. Мы при деньгах, ачивках и экспе.
Пепел: а третий ход?
Пламя: шлем видео с хомяком адмам, строчим жалобы — ровно перед атакой на Филча во дворце. Пока адмы нам откажут, мы уже толпой разграбим Хогвартс, может даже успеем короновать Клепопатру, хотя я не рассчитывал бы на это. Ограбили, адмы отказали, вброс видео на публику, оп, общественное мнение на нашей стороне, адмы утираются. Это вот третий ход. Если же адмы нам зашлют денег, ну, думаю, мы отказываться не будем, так что в любом случае мы в выигрыше.
Пепел: Молодец! Так и сделаем! Теперь давайте подумаем, кого можно привлечь в новый союз.
— Хватит, — вскинул руку Борисов.
Камни в защитных кольцах на пальцах неожиданно послали блик, ослепив на мгновение. Борисов моргнул несколько раз, наслаждаясь тишиной. Полуэльф Алютик в модных штанишках, туфлях с пряжками, камзоле и шапочке, с лютней в руках, терпеливо ждал.
— Поешь ты неплохо, — признал Борисов, — хотя не помешало бы добавить басов. Но репертуар!
— А что с ними не так? — высоким голосом спросил Алютик.
— С ними не так, что эти песни не годятся.
— Во дворце никто не жаловался, Ваше Величество. Вы не посещали мои выступления, но маркиз Пьятнамский, например, и герцогиня Альви, и граф Турнос мне аплодировали.
Борисов лишь растянул губы в понимающей улыбке. Красив, поет, песни под целевую аудиторию, тому, что близко знати, чего тут жаловаться?
— Я выступал с концертами в Пронансе и Морании, побывал даже в Эрдване! — не унимался Алютик.
— Мне нужны песни, которые поднимали бы простых людей в бой, — ответил Борисов. — Которые были бы понятны горожанам и крестьянам, тем, кто составляет основу и опору государства.
— Основа и опора государства — это знать! — вспыхнул эльф.
Борисов лишь усмехнулся еще раз, посмотрел внимательно на эльфа.
— Песни, которые бы вдохновляли людей и эльфов, гномов, полуросликов, троллей, всех-всех, трудиться на благо Альбиона.
— Никто никогда не писал таких песен!
— Значит, у тебя есть шанс стать первым и прославить свое имя в веках.
Эльф неожиданно смутился, Борисов ждал. Сзади появилась Мариэтта, прошептала в ухо.
— Он появился.
— Немедленно ко мне его! — оживился Борисов.
— Ваше Величество, — сказал Алютик, убавивший гонора "человека искусства". — Вы, очевидно, отлично представляете, о чем говорите. Не могли бы вы напеть мне хоть один пример.
— Раньше думай о Родине, а потом о себе, — тут же пропел Борисов.
Получилось без рифмы, но эльф что-то такое уловил, взглянул умоляюще.
— И даже тот поет о нашем небе, кто нашей Родины дорог не исходил, кто никогда под этим солнцем не был, но свет его по песням полюбил, — пропел еще Борисов.
Вышло опять же не совсем пение, но значения не имело. Алютик скомкал шапочку в руках.
— И песни, поднимающие людей в бой, — продолжил Борисов.
— У меня есть отличная баллада о рыцаре Кенинге! — оживился Алютик.
— Если она того же пошиба, что и остальные песни, то забудь, — припечатал Борисов.
Честно говоря, не сильно он верил в придворного менестреля. Холеный, красивый, явно пороха не нюхал, как ему писать боевые песни? Даже если напишет, будет какая-нибудь выхолощенная хрень, без энергии. Но не самому же перепевать "Вставай, страна огромная?"
— И гимн, — добавил он, вспомнив еще детали.
— Г-гимн? Но чем плоха моя баллада о рыцаре? — немного невпопад заметил Алютик.
— Слишком напыщеннаяу, — ответил вместо Борисова которейнджер, появляясь рядом с эльфом. — В обычных кабаках просят песни попроще.
— Чтобы они понимали в высоком искусстве! — вскинулся Алютик, хмыкнул высокомерно.
Борисов лишь вздохнул устало, и ведь только что говорил ему об основе и опорах государства!
— Значит так, — прихлопнул он ладонью. — Песни. Срок — неделю. Не справишься — вылетишь вон, из дворцовых менестрелей, да и из Альбиона тоже. Справишься — получишь титул и деньги, станешь главным по пропаганде. Ясно?
— Ясно, Ваше Величество, — ответил Алютик.
Поклоном он явно замаскировал гримасу и ответ сквозь зубы, но Борисова это уже не волновало. Задача поставлена, пусть рвет себе жопу и лютню. Не справится — конкурс на песни, победителя в придворные менестрели, хай все утрутся. С таким высокомерием войны не выиграть, да что там, недолго и до бунтов докатиться и оказаться поднятым на вилы.
— Докладывай, — сказал он рейнджеру, но тут же вскинул руку. — Стоп. Идем.
В подземелье было тихо и спокойно. Носился кругами Хомяк, поедая возрождающихся обитателей, и довольно похрюкивал, словно заправская свинья. После недавнего идиотского инцидента с очередной озабоченной магичкой из детей богов, Борисов спрятал Хомяка подальше от любопытных глаз. Козырь, конечно, но какой-то сомнительный — даже если сожрать все подгузники детей богов, они все равно останутся бессмертны.
— Вы же знауяете, кто тут бегаует, Ваше Вяуличество? — спросил рейнджер.
Уши его были прижаты, хвост нервно бил по ногам, шерсть топорщилась. Хомяк пронесся мимо, даже не повернув головы, только клыки сверкнули.
— Знаю, — мрачно ответил Борисов, — домашний питомец, который жрет лучше хозяев.
Жрет. Жрёт! Неожиданно детали одной головоломки сошлись, и Борисов рассмеялся облегченно.
— Идем! — хлопнул он по плечу рейнджера. — Познакомлю тебя с одним человеком.
— Он тут живет?
— Он вообще эксцентричен, но дело знает туго, — ответил Борисов, представляя себе М, сидящего на корточках на стуле. — Как и ты. Вместе вам предстоят великие дела!
Построить разведку и контрразведку, раскинуть сеть шпионов и создать спецслужбы, на благо Альбиона и самого Борисова. Чтобы всегда быть в курсе всего вокруг и не реагировать с опозданием.
— Идем, заодно расскажешь, как побывал в Храме Ночи.
Глава 21
Слуги вносили все новые и новые блюда, расставляли, подливали вина, уносили предыдущие. Свита Борисова не стеснялась, ела и пила, особенно выделялся Скрыник, не забывавший, впрочем, поглядывать по сторонам. Сам Фёдор Михайлович ел мало, по чуть-чуть отщипывал от каждого блюда, отдавая дань вежливости дому и хозяевам.
Хозяин, герцог Алуасский, седой и старый, тоже ел мало, выжидая. Внезапное появление Аргуса Первого вызвало в его замке переполох, сравнимый с вторжением врага. Женская половина, в лучших нарядах, сейчас усиленно строила глазки свите и самому Борисову. Расставленные вокруг зала гвардейцы бдили, маги увешивали замок заклинаниями, лучники следили за небом и дорогами.
Еще ничего не было решено, еще только предстояло встретиться — даже не со всеми этими Старцами и главами Лиг Убийц, а лишь их помощниками и представителями — но и это был уже прогресс. Просто не сбавлять паранойи и охраны, дожить и выжить. По отдельному распоряжению Борисова, незаметно переданному через Квальво, детям богов из группы охраны выделили отдельный стол. Почетный, самый почетный, но при этом все же отдельный и самый шумный, дабы меньше подслушивали.
Отношения с детьми богов в последнее время напоминали Борисову встречу двух людей, внешне вежливых, но при этом мечтающих вцепиться друг другу в глотку. Нет, были и те, кому он по-прежнему доверил бы спину, те же кланы "Алые Орлы" и "Дети Гондора", или Дагорату из "Светлого Пути", но вот в остальном. Вежливые улыбки и расшаркивания, с ножом за спиной и готовностью прыгнуть и вонзить этот нож в спину собеседника, едва тот отвернется.
Но так как легионы Темной Империи находились в дне пути от Хогвартса, приходилось улыбаться.
— Я слышал, герцог, что вы пострадали от набегов скальных троллей? — громко спросил Борисов.
— Увы, Ваше Величество, — вздохнул герцог печально. — Я лично выступил со своей гвардией, едва пришли новости, но они все равно успели сожрать три деревеньки, завалить шахту, из которой добывали железную руду и едва не взяли приступом городок Тамань.
— Королевству нужно железо, нужна сталь и оружие из нее, — веско заявил Борисов. — Пройдемте в ваш кабинет, герцог, и обсудим все там, не будем мешать людям веселиться.
Не бог весть какой предлог, но все же. Борисов предполагал предательство в рядах детей богов. Те, в свою очередь, обвинили Альбион в утечке информации, приведшей к разгрому под Кворшем. Пересравшись, сошлись на том, что виноваты убийцы, ведь как-то же они проникли в лагерь Альбиона? Борисов сделал вид, что согласился, но подозрения остались. Те крохи информации, что он успел ухватить в перерывах между делами и то, что рассказывали остальные, указывало — убийцы принципиально однозначны, делают только то, что нужно для выполнения контракта. Слив информации Темной Империи формально мог бы помочь им в выполнении их задачи, но по факту же — подозрения остались, как в анекдоте про ложечки.
Можно было не сомневаться, что дети богов думают примерно то же самое, только в отношении Борисова и Альбиона. Подставили, слили, предали, ударили в спину, лишь бы нажиться и не платить, и так далее. При всем том, что подобный образ мыслей был понятен и близок Борисову, он бы все же предпочел преданность, верность и честность. Пускай даже с прославляющими и хвалебными криками, сейчас летящими ему в спину.
Кабинет герцога был обставлен в тяжеловесном стиле. Массивные двери, мебель — не сдвинуть и тараном, толстые стены, полусумрак из-за окон-бойниц. Борисов бросил взгляд на Архина, тот кивнул и сосредоточенно начал вычерчивать топором прямо на паркете замысловатого червяка. Руну проклятия подслушивающих.
Джерольд Тарвини, герцог Алуасский, лишь посмотрел вопросительно, слегка приподняв седые брови, словно речь шла о совершеннейшем пустяке, а не о том, что гном портил паркет из темно-красного дерева, стоящего баснословных денег, да еще и не спросив разрешения хозяина замка.
— Мои искренние извинения, дорогой герцог, — приложил руку к сердцу Борисов, даже чуть поклонился, — но вопрос очень серьезный и иные меры предосторожности, помимо защиты вашего кабинета, могли насторожить моих врагов.
— Они настолько близко? — спросил Джерольд, раскрывая шкатулку. — Я могу пригласить своего чародея. Защиту мне делали лучшие мастера Пронанса, но это было давно, еще, когда мы жили с ними в мире.
Герцог извлек сигары, и Борисов не сдержал удивления. Помимо Ханнали с ее фейскими травками, вокруг не курил никто, и он уже решил было, что в Триэме просто нет табака. В старческом теле отсутствие такового переносилось легче, но теперь Борисов с удовольствием закурил. Из сейфа в стене герцог извлек две темные бутылки и налил красного вина, первым плеснув себе.
— Чародея приглашать не нужно, — отмахнулся Борисов, и уголек сигары прочертил красную линию в полумраке, — это тоже могло бы насторожить всех. Что вы думаете о Пронансе, герцог?
— Будет война, — незамедлительно ответил Тарвини. — Поэтому я не явился со своей армией под Кворш, я просто не мог оголить границы. По договору, заключенному еще моим прадедом с тогдашним королем Альбиона, герцогство Алуасское охраняет проходы к Серпску.
У Борисова даже глаз не дернулся, привык. Серпск или бывшая крепость Серп, один из четырех проходов через Троллий Хребет. Войска Темной Империи разлились по Альпаске, с противоположной стороны Хребта, не столько сражаясь, сколько блокируя города и крепости, не давая Альбиону перебрасывать там войска и подкрепления, и прикрывая себе тыл. Тот же Нордор, например, еще держался, но планируя операцию с фланговым ударом оттуда, Борисов исходил из того, что имперцев удастся отбросить или остановить при Кворше.
— Вы все сделали правильно, герцог, — заверил его Борисов и тут же переспросил. — Так говорите, будет война?
— Будет, поверьте моему опыту и интуиции, — качнул головой герцог. — Пронанс всегда точил зубы на земли Альбиона, еще в те времена, когда я сопливым оруженосцем бегал за рыцарем Калдуином в замке графа...
Он остановился, потом озадаченно развел руками.
— Надо же, имя забыл. До сих пор помню, как он выглядел, усищи такие...
