— Да, давай, потрудись и сделай мне ребеночка, — промурлыкала ему в ухо Палмер, шире раздвигая ноги и собираясь насадиться на Борисова.
Глава 19
Дались им всем эти дети, затуманено подумал Борисов, не имеющий ни сил, ни возможности сопротивляться. Ясно было, что не пройдет и пары минут, как Палмер получит, что хочет. От нее исходили мощнейшие волны любовной магии, бившие сильнее обычного, видимо из-за того, что подавление магии нарушало какие-то защитные механизмы Борисова.
Он еще пытался сопротивляться, выдохнул:
— Да зачем тебе дети?
И тут же застонал, когда Палмер насадилась на него. Ее руки обвили Борисова, когти впились в спину, а сама она прошептала, залезая языком в ухо:
— Ты умрешь, но твой сын останется. Он откроет врата, мы умеем ждать!
Борисов забился, пытаясь вырваться, тем самым лишь приближая оргазм, и Палмер рассмеялась хрипло, зашептала:
— Не хочешь? Подпиши контракт!
Магия ее подавляла, оглушала, Борисов неожиданно подумал, что да, надо подписать контракт. Он вывернется, придумает что-то, он будет жить и значит, сможет что-то придумать! Натравит на них Жадность, даст ему сожрать контракт, откажется от титула короля, отменив Альбион и охоту убийц за его головой, да мало ли! Насладится этим прекрасным телом, выплеснется наслаждением и в голове сразу прояснится, да, он сразу что-то да придумает!
— Я подпишу, — простонал он.
Палмер спрыгнула с него и Борисов снова застонал. Окончательно одурманенный разум его уже и не сопротивлялся, желал оплодотворить эту самку, а его лишили такой возможности!
— Подпиши, — прошептала Палмер, — и я вся твоя!
Борисов приоткрыл рот, чтобы взять перо, поставить подпись, но в этот момент дверь слетела с петель. Внутрь, едва не застряв в проходе, ввалились несколько минотавров, с секирами наперевес. Палмер закричала гневно, убила одного из них, располосовала бок другому, но следом за минотаврами, внутрь протиснулись несколько коротышек в балахонах и рясах.
— Во имя Тавоса, сгинь! — крикнул один из них.
Клубок кромешной тьмы сорвался с его руки, Палмер отскочила, но второй из жрецов хлестнул ее плетью, третий добавил копьем тьмы. Палмер изрыгнула тарабарщину, превращаясь в сгусток огня, который метнулся к кристаллу и разбился об него. Сам кристалл не пострадал, лишь вспыхнул ярче, и Борисову показалось на мгновение, что там мелькнуло лицо Палмер, подмигивающей ему.
— Скверна налицо, — изрек один из жрецов.
В камеру влезли еще минотавры, сразу стало тесно. Один из жрецов зашептал формулы, пошел мимо спутников Борисова, проверяя их. Остановился возле Архина, сложив руки в ритуальном жесте.
— Вступление в связь с демонами, — ответил второй, подбирая свиток контракта.
Он держал его кончиками когтей, высовывающихся из-под балахона, по камере распространялись волны сильнейшего отвращения.
— Продажа душ своих поданных, обещание открыть врата демонам. Скверна!
— Истребление суда призывом демонов, — добавил третий.
— Эй, я не при делах, — прохрипел Борисов.
Возбуждение спало, но разорванная одежда не починилась. Не то, чтобы в такой ситуации стоило переживать из-за демонстрации своих старческих гениталий, но Борисова волновала мысль о ребенке. Ведь один раз он уже переспал с Палмер, прямо на балу у Наместника, и она говорила о семени. Что, если?
— В связь не вступил, контракт не подписал! — нагло заявил он.
— Стоит ли верить словам Осквернителя, брат Мурох? — спросил второй, продолжавший держать контракт кончиками когтей.
— Нет, брат Валдох, — мотнул головой первый из жрецов. — Но граф настаивал на суде.
— Проведем жреческий суд, — добавил тот, что стоял напротив Архина. — Доказательства налицо, свидетельства жрецов Тавоса будет достаточно кому угодно. Лейтенант Прынгз!
— Йа! — взревел и вытянулся один из минотавров, едва не пробивая рогами потолок.
— Выступите представителем Императора, засвидетельствуете, потом приведет приговор в исполнение, — скучающим голосом произнес жрец.
Борисов сглотнул, сказал.
— Разве мне не дадут возможности защититься?
Хоть на секундочку избавиться от цепей! Чертова Палмер! Могла бы, и дернуть коготком, ведь он не заделал ей ребенка, и сейчас погибнет! Проклятье! Надо было соглашаться, пока был шанс! Направил бы демонов на Империю, чтоб ей сгинуть в недрах ада, не жалко!
— Еще одно слово, Осквернитель, и мы вынуждены будем запечатать твои уста печатью тьмы, чтобы ты не смущал никого своими лживыми речами, — все тем же скучающим тоном сообщил монах. — Брат Мурох, берите перо и бумагу, и начинайте составлять протокол.
Мысли Борисова опять заметались, но, увы, ему было нечем прельстить жрецов Тавоса. Разве что предложить свою голову, но они и так собирались ее взять. Стоило бы снова и снова проклясть собственную самонадеянность и предусмотрительность графа Тибурдоха, предвидевшего все. Даже на Хомяка у него нашлась управа жрецами Тавоса.
Теми же жрецами, что сейчас находились в камере.
В безумной надежде он воззвал к Хомяку и даже ощутил слабый отклик, но и только. Взмолился богу Жадности, во всей той же безумной надежде, но Жадность не ответил.
Но все же его призывы были услышаны, в какой-то мере.
— Сверху! — выкрикнул один из жрецов, но опоздал.
Свист, грохот и здание содрогнулось, словно в него врезался самолет или попала бомба. Крест с Борисовым вырвало из креплений, отбросило набок, но он все же увидел, как рушатся стены, и падает потолок. Жрецы отбросили обломки тьмой, и когда она рассеялась, глазам Борисова предстали обрушенные стены, разломанное здание и поднимающаяся из воронки знакомая фигура.
Очень знакомая фигура.
За его спиной виднелся подземный зал, в центре которого лежал Хомяк, пригвожденный копьями тьмы. Знаки на стенах вспыхивали и гасли, жрецы лежали вповалку, и Хомяк неожиданно вскинул голову, перекусил копье, слизнул его, словно макаронину и вскочил на ноги. Рухнул на пузо на подломившихся лапках, но все же сумел вгрызться в пол, сломал защитный круг и исчез.
Борисов, к собственному удивлению, испытал сильнейшее облегчение, словно он привязался к этой прожорливой слоновьей туше, так и зыркающей красными глазками по сторонам, ища, кого бы сожрать. Впрочем, Хомяк в круге был уже не слоновьих размеров, а скорее с крупную собаку, этакого сенбернара-переростка.
В поднявшуюся фигуру полетели стрелы и заклинания, бесследно исчезнувшие.
— Стоять! — выкрикнул появившийся людоящер. — Это Голос Императора!
— Да, это я, — произнесла фигура, в которой Борисов узнал Гостя. — Немедленно освободите этого человека!
К своему удивлению, Борисов понял, что Гость указывает на него.
— Это Осквернитель! — выкрикнул брат Мурох. — И личный враг Императора!
— Император Ангабор мертв! — прогремел голос Гостя так, что, казалось, земля сейчас расколется.
Все вокруг застыло, минотавры перешептывались басом, жрецы обменялись какими-то знаками, а Борисов ощутил, что его снова тошнит и шатает.
— Этот человек — муж принцессы Арнэль, первой наследницы престола Империи! Освободите его!
— Он — Осквернитель и сам Тавос приказал покарать его!
— Император был подло убит в спину одним из жрецов Тавоса! — фигура Гостя словно вспыхнула.
— Он лжет! — закричал Валдох. — И раз Император убит, то он больше не Голос его!
Что-то в этом высказывании показалось Борисову нелогичным, но что именно, он не понял.
— Капитан, — Гость повернулся к людоящеру. — Арестуйте жрецов!
— Стоять, капитан! — крикнул в ответ Валдох. — Если кто-то из жрецов убил Императора, значит, Ангабор перешел на сторону Осквернителя и сам оказался осквернен! Бог-покровитель Империи выше Императора, и вы должны слушаться нас!
Людоящер покачивался в нерешительности, но тут один из жрецов, упустивших Хомяка, ударил в Гостя тьмой, то ли ошибившись целью, то ли решив отомстить. Тьма разлетелась бесследно, но зато над воинами прокатился выкрик.
— Они напали на Голос Императора!
— Смерть жрецам!
— Смерть изменникам!
Вспыхнуло побоище, кто-то из минотавров толкнул крест с Борисовым и тот упал, а сам Федор Михайлович оказался вынужден созерцать небо. Бессилие бесило, хотелось вырваться, хотелось сражаться. От безумной надежды на спасение сердце выскакивало из груди, колотилось и подбрасывало. Затем он встревожился за остальных, не прирежут ли их мимоходом, но тут рядом раздались тяжелые шаги.
— Сейчас я освобожу вас, — сообщил Гость, наклоняясь.
Раздался звон, лязг и Борисов неожиданно ощутил, как в него хлынула магия. Словно он отсидел ногу, и теперь магия мурашками колола все тело, вызывала дрожь. Мелькнуло сзади, Борисов призвал Лобзик, выстрелил прямо поверх плеча Гостя, отбросив набегавшего жреца.
— Благодарю, но я неуязвим, — сообщил Гость.
— Даже против божественного оружия? — тут же заинтересовался Борисов.
Ему бы такая защита точно не помешала! А еще лучше, доспехи на Хомяка, вот тогда тот точно станет неостановим!
— Даже против него, — все так же любезно отозвался Гость.
— А...
— Не думаю, что это подходящее время и место для таких разговоров.
Борисов кивнул, вдвоем они быстро освободили Архина и проводника из местных. Стрелка все же убили, и можно было не сомневаться — остальные из группы охраны тоже мертвы.
— Бегите, — посоветовал Гость. — Мне нужно отправляться к графу Тибурдоху, а без моего присутствия, боюсь, жрецы быстро всех здесь переубедят.
— Что же все-таки случилось? — не удержался от вопроса Борисов.
— Император дал слово о перемирии, но Тавос вынудил его нарушить, — ответил Гость. — Возникли некоторые... разногласия, и в результате пути Императора и жрецов Тавоса разошлись.
— Но почему вы помогаете нам?
— Я служу Императорам, а вы — муж Арнэль, первой наследницы престола. Прощайте.
И с этими словами Гость взмыл в небо, тут же исчезнув.
— Надо было бежать, — выплюнул Архин. — Сейчас нас даже мыши затопчут!
— Ничего, не затопчут! — прорычал Борисов, выстрелом из Лобзика убивая набежавшего стражника.
Еще двумя выстрелами отпугнул жреца и крикнул:
— Явись, Бодрая Квакушка!
Огромная жаба свалилась, придавив жреца, тут же лягнула еще одного, выбросив за горизонт, и нагнулась, раскрывая пасть.
— Слюнявый экспресс до Хогвартса подан, залезайте! — прорычал Борисов. — Живее!
Граф Тибурдох наверняка сейчас избивал ополчение Альбиона, сумеет ли его остановить Гость? Борисов подавил в себе желание направить Квакушку к горам, отлежаться у Тарлина, и скомандовал:
— Отставить Хогвартс! Вперед, к ополчению!
Квакушка тут же прыгнула, забрасывая землей оставшихся, и одним прыжком покрыла чуть ли не полкилометра.
— Мой топор! — вскрикнул Архин, но было уже поздно.
Глава 20
— Я, честно говоря, уже устал задавать этот вопрос, но все же, повторю. ЧТО. ЭТО. ЗА. ХУЙНЯ?
— Эмм, ну, понимаете...
— Нет, не понимаю!
— Характер Императора Ангабора был сформирован так, что он выступал в роли строгого отца, много спрашивающего с дочери, и Арнэль, в свою очередь, должна была тянуться вверх, дабы отвечать его ожиданиям. Но где-то в глубине души Ангабор любил свою дочь, хотя и не показывал этого.
— Серьезно?
— Такая линия больше всего отвечала ожиданиям публики, вот, смотрите, опросы фокус-групп, а также...
— Нахуй. Дальше!
— Помимо завоевания Темной Империи силой — почти невозможного деяния, требующего кооперации сотен кланов, мы также оставили лазейку. Скрытый квест, возможность победить Арнэль и покорить ее сердце, дабы реализовать квест с ней, где она выходит замуж за победителя. Затем игроку предстояло или завоевать уважение Ангабора, или прирезать его, получая шансы войти на престол Темной Империи. Но в случае, если его причастность к покушению стала бы известна, он лишился бы всего, поэтому предполагалась демонстрация уважения, цепочки квестов, войны против других игроков, ну и так далее.
— Какое это имеет отношение к нынешней ситуации?
— Крестовый поход, объявленный богами, вошел в противоречие с настройками Ангабора. Мало того, что он оказался вынужден нарушить слово, так еще и под угрозой оказалась его дочь. Это тоже было основой скрытого квеста, но другого, где Арнэль брали в плен. Император начал действовать так, как было предусмотрено настройками и попробовал остановить войну. В то же время, крестовый поход от имени Тавоса, это...
— Я знаю, кто это! Обе программы уперлись, и фанатик-жрец зарезал Императора за то, что тот пошел против Тавоса?! Это вы хотите сказать?
— Ну... эмм... в сущности, да.
— Так-так, а напомните мне, почему сценарный отдел не проверил запуск крестового похода?
— От нас требовали... вы понимаете, пиар-отдел...
— Хорош потеть и делать паузы!!
— Случился скандал со все тем же Филчем, его хомяк сожрал подгузник одной из игроков, мы стояли на пороге страшнейшего скандала. Пиар-отдел потребовал, никто ничего не проверял, мы всю ночь дописывали крестовый поход, Филча и Альбион должно было задавить в первые же два дня!!!
— И не орите! Пиар-отдел, значит. А сценаристы безучастно взирали?
— Они даже не знали, понимаете, все равно эти части кодируем мы, и пиар-отдел, они же тоже наши начальники.
— А вы знаете, что мне прислал пиар-отдел? Огромное письмо, с рассказом, как все счастливы от смерти Императора. Графики мониторинга сайтов и форумов, где все уверены, что корпорация "Виртуал" продолжает внедрять давно обещанное дополнение, глобальный квест "Падение Темной Империи". А вину за все ошибки валят на вас.
— Но это невозможно! На нас давили сверху!
— И теперь я в сложном положении — все пытаются прикрыть себе жопы и валят на вас, как на исполнителей. И я говорил вам ничего не предпринимать, но как ни странно, вы ничего не предпринимали. Просто всплыло старое говно, на новых дрожжах. И еще мне непонятно, зачем нам сценарный отдел, если игра сама генерирует такие масштабные события? Не говоря уже о перекосе — в игре пять материков, но теперь внимание мало того, что стянуто на Кварику, так еще и игроки на других материках ожидают схожих событий. Ведь на каждом есть аналог Темной Империи.
— Да, в Амарике — это... гм, прошу прощения.
— Думаю, пришло время немного встряхнуть вас всех. Есть доказательства распоряжения пиар-отдела?
— Да, конечно! Все в отдельной папке! Клану, из которого была игрок, дали взятку и они молчат, но мы сохранили... да, конечно, я пришлю все материалы немедленно!
— Думаю, справедливо будет, если вы все, тремя, а то и четырьмя отделами, разделите ответственность. А то, получается, каждый старается, каждый ни в чем не виноват, а в результате ничего не работает и все катится куда-то в анус. Конечно, сейчас все прекрасно, но что будет потом?
