А также обезопасить самого себя от возможного удара в спину. Чтобы Палмер не могла открыть проход, воспользовавшись их кровной связью, и так далее, и так далее. Подготовка боевых отрядов шла полным ходом, жречество Жадности переключилось, так что оставалось только разорвать отношения с Палмер.
— О чем и речь, — мрачно изрек Архин. — Мне, как гному, уютно под горой, но мне как демонологу крайне неуютно от мысли, что Палмер начнет крушить и гора рухнет прямо нам на головы. А вот с жрецами можно было бы перенести ритуал на свежий воздух.
— Где Палмер легко могла бы растрескать землю у нас под ногами, — бросил Ддос, вздымая посох Верховного Мага.
— Со жрецами вокруг фигуры? Сомневаюсь насчет легко.
— Неважно, — бросил Борисов, — просто жрецов Жадности здесь не будет и все. Исходите из этого. Можно привлечь...
Нет, оборвал он сам себя. Будет то же самое, что и со жрецами — взгляды чужих людей, которые потом разнесут слухи. Так что просто магов и жрецов Живы и прочих тоже можно было выкинуть. Только старые соратники, ну и немного страховки от Жадности, да, в виде Хомяка и бомб Ридера.
— Никого нельзя привлечь, — сказал он. — Давайте приступим.
— Известно ее новое, демоническое имя?
— Нет, но могу представить облик.
— Не надо, — махнул рукой Архин. — Так, Ридер, ты за кругом и если что, сразу мечи бомбы, не думай. Ддос...
— Верховный маг Ддос, попрошу!
— ... с противоположной стороны. Мне нужна будет кровь, две горсти примерно.
Борисов молча резанул себя Скальпелем.
— Явись, Палмер! Явись! Своей силой и властью демонолога, мощью печати Бабаала, заклинаю, приди Палмер! Откликнись, кровь! Явись!
Голос Архина стал выше, хотя до визга в ультразвуке так и не добрался. На последнем "Явись" круг призыва словно бы вспыхнул, Борисов невольно прикрыл глаза рукой. В ноздри ударил странный запах, что-то приятно терпкое и животное, но одновременно с этим чуждое. Когда же он убрал руку, то обнаружил, что в круге стоят двое.
Палмер, в своей новой форме, которая стала еще более демонической. Трехметровая рогатая и волосатая бабища, с зарослями между ног, которые не скрывало даже свисающее складками пузо, отвисшими грудями чуть ли не двенадцатого размера. К этому "набору красоты" прилагались удлиненный язык и руки, ногти на которых были скорее когтями. Ноги тоже не подкачали и заканчивались уже скорее козлиными копытами, нежели изящными ступнями.
Вторая демоница была юной, стройной и изящной, практически не отличимой от человека.
— Папа? — удивленно-радостно спросила юная прелестница.
Полностью обнаженная, причем.
— Что за бред? — спросил Ридер. — Так быстро детей не делают!
— Явилась кровь, — упавшим голосом ответил Архин, отступая на шаг от круга.
— К чему эти фокусы, Палмер? — спросил Борисов.
Магия Призыва внутри него еле слышно звенела, да, похоже, связь с этой юной обнаженной красавицей присутствовала изначально, даже без заключения контракта. Доказательство родства.
— Ты не рад видеть нашу дочку? — ухмыльнулась рогатая Палмер.
Сколько магии они вбухали в эту дочку, хмуро подумал Борисов, ведь в прошлую их встречу Палмер была еще только беременна. От обнаженной "дочки" исходил не просто зов крови, а еще и ощущение силы и волны похоти и желания. Они бились в защитный барьер, просачивались, звали и манили. Прийти и взять, овладеть этой тугой, упругой плотью, впрыснуть в нее свое семя, продлить род.
— Не рад, — ответил Борисов, подвигав челюстью.
— Мама-а-а-а-а-а, — разревелась красавица, припадая к левой груди Палмер.
Зачмокала, посасывая ее, ручищи Палмер начали массировать плечи дочки, грудь, ягодицы, все это стремительно переросло в какой-то секс-массаж руками и языком, прямо в воздухе, чтобы лучше было видно. Отвратительно-завораживающее зрелище, от которого все собравшиеся словно впали в ступор, следили, теряя разум и роняя слюну.
Очнись!! заорал Лобзик, обжигая руку.
— Архин! — крикнул Борисов.
Гном-чернокнижник не сразу вышел из транса и любовные соки двух демоницы, смешанные с кровью и слюной, достигли защитного контура. Влились и растворили его.
— Ага! — взревели демоницы.
— Папа, иди ко мне, я тебя обниму!! — прыгнула к нему дочка, распахивая объятия.
Ридер метнул и подорвал жадные бомбы, но Палмер изрыгнула струю энергии, окутавшую бомбы и не давшие им сожрать все вокруг.
— ... придай мне сил, — прошептал Ддос, вскидывая посох.
Оттуда вырвался мощнейший, толстый луч, ударивший прямо в Палмер и размазавшийся о пленку защитного купола. Пленка словно захрустела, Палмер ответила чем-то демоническим, но Борисову было уже не до того. Он вскинул Лобзика, который врезался стволом прямо в рот новоявленной дочки. Немедленно раздались стонущие, чмокающие звуки, дочка двигала головой так, словно сотню лет этим занималась.
— Дочка вся в маму, — поморщился Борисов.
Спасай, напарник! пришел стон Лобзика.
Борисов и сам уже ощутил холодок, "дочка" натурально отсасывала энергию из них обоих, да еще и рвалась вперед, похоже спеша прижать "папу" к груди. Борисов выдохнул зло и выстрелил.
— Говорят первый секс взрывает мозг, — пошутил Борисов, но вышло не очень.
— Ддос, дави ее, дави! — кричал Архин, торопливо творя новый ритуал.
Его тоже заляпало содержимым черепной коробки дочки, но гном не мог сейчас отвлечься, чтобы смахнуть эти кусочки мозгов с себя, поэтому Борисов направил к нему Хомяка. Божественная зверюга разом облизала Архина, смахнув все с него и сожрав, и принялась вылизывать пол.
Ридер кидал и кидал еще бомбы, Борисов присоединился, выстрелил несколько раз, но без особого результата. В круговерти цветного сияния заклинаний, гудящем вихре сталкивающейся магии, все гасло без следа, словно тонуло в пучине.
— Еще, еще, еще немного, — бормотал Архин.
Затем словно выхватил из воздуха огромные ножницы, щелкнул ими, перерезая невидимую нить. Раздалось басовитое гудение, а самого Архина отбросило прочь, швырнуло по каменному полу.
— ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! — раздался гулкий хохот Палмер, от которого затряслась пещера. — Жалкие недоучки!
— Я же говорил, надо было жрецов Жадности брать, — прокряхтел Архин.
— Ничего, — усмехнулся Борисов уголком рта. — Хомяк, кусь-кусь.
Хомяк, торопливо слизнул остаток ноги "дочки", и почти прыгнул вперед, к вихрю энергий. Оскалил пасть, расширил ноздри, втягивая в них многоцветье, словно кто-то заснял выдыхание дыма, раскрасил его и прокрутил наоборот.
Пелена спала и под ней обнаружились Палмер и Ддос, изорванные, раненые, тяжело дышащие. Короткая лютая схватка лишила их почти всех сил. Палмер еще попробовала выстрелить чем-то в Хомяка, но тот лишь слизнул на ходу заклинание, отрыгнул и подошел ближе, надкусывая ей ногу.
— Стойте! — крикнул Архин. — Я понял! Это была обманка! Ваш ребенок, Филч, он все еще внутри демоницы, поэтому сейчас невозможно разорвать связь, никак! А вторая была обманкой, ей впрыснули кровь вашего ребенка, обработали магией подобия, чтобы затем добраться до вас!
— Фу, — искренне ответил Борисов, — для этих демонов ну ничего святого нет! А способ разорвать связь есть, есть. Да-да, Хомяк, когда я говорю — есть, то обращаюсь именно к тебе.
— Убери его! Убери! — истерично выкрикнула Палмер. — Хазам!
На ее месте вспыхнуло облако дыма, Хомяк тут же начал всасывать его в себя. Но настоящая Палмер уже сбежала, подтвердив истинность слов Архина, что им не хватит сил ее удержать.
— Мы еще встретимся-я-я-я! — донесся затихающий крик Палмер, словно она физически спрыгнула в нижний мир.
— Это моя вина, — прокряхтел раненый Архин.
— Все равно попробовать стоило, — резюмировал Борисов. — Жаль, что связь не разорвали.
— Да, пока ребенок в ней, тут может помочь только артефакт Творца, — выдохнул Архин.
— Глава 16
Борисов переместился к воротам главного храма Хомяка, к статуе, возвышающейся над столицей.
— Божественный Хомяк!
— Ваше Императорское Величество!
Юные послушницы, в таких прозрачных рубахах, что могли бы обойтись и без них, хлынули мощным потоком из ворот, налетели, затормошили, начали вытирать. Большая часть их терла Хомяка, который блаженствовал, тут же повалился на спину, кажется, придавив кого-то, и широко растопырил лапы. Но находились и такие, что терлись вокруг Борисова, дышали жарко, источали ароматы юных, половозрелых самок, готовых к соитию, пытались продемонстрировать свои прелести.
— Бедняга!
— Надо его отмыть!
— Расступитесь! Дорогу носильщикам божественного Хомяка! — прогремело мощное.
Ряды расступились, показалась толпа могучих служителей, включая нескольких троллей в храмовых одеждах.
— Ох и зажрался же ты, дружище, — с укоризной в голосе обратился Борисов к Хомяку.
Тот даже не подумал реагировать, блаженствовал, почесываемый и натираемый со всех сторон. Процессия носильщиков подошла к Хомяку, начала сооружать носилки на месте, под взглядом мрачно усмехавшегося Борисова.
— Кыш, — шуганул он послушниц и те словно отлетели.
Все вокруг словно помешались на сексе, но если бы ему хотелось молодого мяса, то этого добра он набрал бы сколько угодно и во дворце. Вслед за носильщиками вышла еще одна процессия, Левозуб такой важный, словно стал императором галактики и за ним еще жрецы, один другого толще, одежды пышнее.
— Ваше Императорское Величество! — провозгласил он, ударяя посохом в камень.
— Это я, — не стал спорить Борисов.
Носилки с Хомяком подняли, ноги носильщиков дрожали, лица были озарены счастьем и важностью миссии, затем потащили зверя внутрь. Борисов хотел было сказать, чтобы оставили, но потом передумал. В конце концов, с Жадностью он мог поговорить и через Левозуба, так сказать тет-а-тет, с добавкой на французском про посредника.
— Величайший из богов, несравненный и сияющий Жадность, только что явил мне откровение!
Началось, кисло подумал Борисов. Спрашивать, чего он не явил откровение самого Федор Михайловичу, бесполезно, тут же начнутся песни про аватару и вселение в тело, веру в Жадность и прочие штуки.
— Вы, Вечный Император Аргус Филч, освободили Жадность, помогли ему вернуть былую славу и мощь!
— Слава Жадности! — взревели вокруг. — Слава императору Филчу!
Борисов невольно проверил, да, Мариэтта находилась за спиной. Лобзик тоже вроде не ощущал опасности, но Борисов знал, так обычно орут как раз перед тем, как следует поиметь и надуть.
— Бог Жадность прозревает своим оком во все уголки Империи Сиесты и видит, как растет и ширится вера в него, как приумножаются храмы, и за это бог Жадность моими устами благодарит своего спасителя, Вечного Императора Аргуса Филча!
— Слава Императору Филчу!!
Борисов молча ждал, пытаясь понять, к чему ведет Левозуб. Или Жадность его устами, не разберешь. Бывший казначей с проклятием настолько продался Жадности, что Борисов, при всех своих новых способностях императора, не мог понять Левозуба. Других подданных понимал, а вот Левозуба нет.
— Бог Жадность видит, как преумножаются владения Императора Филча, как растет число его жен, и эти деяния радуют бога, ибо преумножать — это следовать заветам бога Жадности!
— Слава богу Жадности!
Хомяка уже окончательно утащили, наверняка тут же начали подносить еще еды, подкармливая через него бога. В теории, прямые жертвоприношения должны были работать еще лучше, но Жадность похоже строил какие-то планы на Хомяка. Возможно, наслаждался через него телесностью и юными послушницами, хотя об этой неприкрытой зоофилии Борисов старался не думать лишний раз.
— И теперь бог Жадности посылает в награду Вечному Императору Аргусу Филчу самую лучшую, преданную и осененную благодатью бога, жрицу! Она станет женой Императора и бог Жадности заранее благословляет этот брак и осеняет своими дарами новобрачных!
Звякнуло сообщение и Борисов удивленно вскинул брови. Ему сообщали, что он уже женат, причем его согласия никто спрашивать и не собирался. Когда он оторвался от чтения, жрица-жена была уже рядом, стояла рядом с Левозубом, в пышных полупрозрачных одеяниях.
Человек, в теле и возрасте, в пышном таком теле, выпирающем из одеяний. На голове уложенная копна волос, выбритых во всех остальных местах. От всего этого так сильно несло неуклюжей попыткой втереться в доверие к Борисову, подсунув ему имитацию Арианны, что он стиснул зубы, едва не откусив язык. Если до этого Борисов еще сомневался в своем плане, то теперь решил, что рискнет, обязательно рискнет, лишь бы хоть немного подставить и уязвить Жадность.
Стоило бы отдать команду и свергнуть его, но рано, рано. Во имя дела и собственного спасения Борисов смирил себя, но внутри продолжала полыхать злоба.
— Агранна Норделл, самая верная из жриц, отобранная лично богом! — провозгласил Левозуб.
Вокруг склонились, упали на колени, а Борисов стоял, задыхаясь от бессильной злости. Даже имя всобачили похожее на Арианну, думал он, пытаясь совладать с пальцами. Те коснулись Лобзика, чуть не выдернули верный дробовик, чтобы воткнуть его в пасть этой твари, вышибить ей мозги, как фальшивой дочке Палмер. Но Палмер хотя бы была честна, честная демоническая шлюхомразь, а эта?!
— Вы можете скрепить поцелуем этот брак, благословленный богом, — важным, жирным голосом закончил изрекать Левозуб, а Борисов снова скрежетнул зубами, не сдержавшись.
— По новому указу Империи Сиесты, каждая новая жена теперь должна послужить предыдущим, прежде чем заслужит право именоваться женой, — ответил он.
Борисов унял мысли о мести, сосредоточился на деле, потому что не мог сейчас себе позволить роскоши ссоры с Жадностью. Он долго шел к этому моменту, добился устранения угрозы детей богов, снял проблему слишком могущественных врагов вокруг, избавился от крестового похода богов. Проблему Жадности тоже решил бы, не мешай ему эта дурацкая метка "проклятый богами".
Так что пока оставалось терпеть, но вот потом!
— Она выбрана богом Жадности!
— Ничем не могу помочь, — качнул головой Борисов. — Мне тут половина Кварики сдалась, там очередь из королев длиной до горизонта, только сделай исключение и жрице...
— Агранна Норделл, муж мой, — могучим голосом сообщила жрица, склоняя голову.
— Придется конкурировать с другими. Могу только пообещать режим наибольшего благоприятствования и личное внимание к службе, — пообещал Борисов, пряча за улыбкой свою злость.
Левозуб лишь склонил голову с вздохом, мол, однажды Филч узрит, как заблуждался и все такое.
— Теперь все же к делам, — сказал он Левозубу и посмотрел на жрицу. — А ты топай во дворец и жди меня там.
— Да, муж мой, — склонила та могучую голову.
Вообще, конечно, Борисов мог бы прихватить ее с собой на обратном пути, но боялся не сдержаться. Несмотря на все попытки думать о деле, план мести уже сложился в голове, сопровождаемый яркими картинками. Faux de pas, со стороны Жадности, но того, возможно, тоже обуревали жадность и нетерпение, только в отношении тела Борисова.
