— Нет, — уверенно ответил Грэм. — Никакой наблюдательной следственности**. Хорошо, что Элрик — не параноик.
— Слишком уверен в себе? — предположила ты. — Опирается на Маюру?
— Ты исключена из глобальной причинности, — хмыкнул Грэм. — Никакой пророк тебя не видит. Его ждёт большой сюрприз.
— Считаешь его врагом? — ты всё ещё не была уверена, что Элрик действительно задумал что-то ужасное. Да, неясные подопытные, — но ты легко могла придумать несколько безобидных объяснений.
— Противником, — поправил Грэм. — Вряд ли это, — бросил взгляд на таблицы, — сделал человек. Наблюдение за проекторной и времягенераторной Элрик установил точно, а пространственная магия... — тут ты была с ним согласна. Дополнительная пространственная магия через уже расширенное пространство и через искривления внутри трубок-проекторов и вокруг хрономеров... Наверное, маг уровня самого Элрика такое бы и сделал, но такой маг был на корабле ровно один, об этом вы уже думали.
— Думаешь, Маюра? — Ты закрыла книгу с таблицами и положила на полку. Вы работали прямо в кабинете Элрика, и дверь он, разумеется, запер, зато оставил связное зеркальце и даже дал доступ к личным запасам чая.
— Или она, или действительно сверхъякорь.
— Не специфика сеанса? — ты вновь перебрала мысленно возможности. — Сверхъякорь слишком силён, он защитил и от сеанса, и от Арадии, из богов и игроков разве что Хранящая пробьётся? Пространство... Не знаю, пара богоуровневых игроков, один Пространства, другой Времени, могут пробиться вместе? Но у меня нет идей, кто и как?
— Тоже в это не верю, — нахмурился Грэм. — Как думаешь, зачем это Маюре?
Ты только развела руками. Информации не было. Ещё немного поразмышляв, но так и не придя ни к каким выводам и с помощью Кристо, вы связались с Элриком.
— Хотите поговорить с Маюрой? — нахмурился тот. — Это возможно. Надеюсь, вы понимаете, что её слова не всегда можно толковать прямо? Боюсь, даже я не всегда понимаю их смысл. Это — одна из причин, почему мне пришлось прекратить её посещения. Мы стали слишком сильно полагаться на её силу, вместо размышления о проблеме — думать, как расшифровывается очередная загадочная подсказка о ней. Раньше Маюра выражалась более ясно, но со временем она стала больше мешать, чем помогать, — вполне искренне вздохнул Элрик. — К сожалению, я так и не выяснил, что с ней случилось. Сама Маюра отговаривается очередными загадками, а её здоровье — в полном поря... — он осёкся, уловив что-то на ваших лицах. — Вы думаете, что случившееся с Маюрой связано с хрономерами?
— Это единственный источник временных аномалий, который есть на Ковчеге, — заметил Грэм.
— Очень хорошо, — лицо Элрика соответствовало скорее "всё плохо". — Я размышлял над этим и не нашёл связи. Пророчества Маюры помутнели задолго до проблем в генераторной, но даже если это не связано... Будем надеяться, что она даст явное предсказание.
И в этот раз Элрик не открывал порталов из кабинета, а просто повёл наружу, в глубины Закрытой зоны. Вы направились по тому же самому пути (ты настроила нейробруч на запоминание маршрута ещё в первый раз, точнее, ты никогда не выключала эту опцию?), но скоро ты (очередная программа архитекто-дизайнерского пула, крутящаяся в фоне на нейробруче) подметила несоответствие расположения светильников и появления новых поворотов. Изменчивая архитектура, как Хогвартсе? Ты не очень-то ориентировалась в прикладной ордополелогии (в отличие от теории — после того разговора с Маат), поэтому не была уверена, как это сделано. Волшебство? Сверхъякорь? Много вариантов?
Вы остановились перед старинной деревянной дверью с табличкой "1". Первая подзона? Сходится с тем, что Маюра была первой из великих птиц. Элрик с силой постучал. Поморщился и потёр руку. Дверь медленно, со скрипом, будто нерешительно отворилась внутрь — и тут же исчезла, растворилась в хороводе искр. Вы вошли.
Первое, что бросилось в глаза, — это освещение. Освещение было — волшебным. По-настоящему волшебным, как в фэнтази-фильмах! Вы оказались в большой пещере, из пола и потолка которой росли насыщенно-синие, с голубыми переливами внутри, кристаллы. С некоторых кристаллов свисали магические лампы. С каждым шагом, с каждым движением взгляда свет переливался и отражался в кристаллах — и всё это великолепие оттенялось журчанием воды где-то вдалеке, рождающим раскатистое эхо. Ты вдруг подумала, что, видь больше таких штук, путешествуй больше по галактике, — стала бы художником или поэтом! Точно в сказке следовали вы за Элриком, как никогда напоминающим сейчас какого-нибудь сида, ведущего в подземные царства сказок и легенд. Ты даже пожалела, что, в своё время, так и не прочитала "Большую книгу мифов и преданий Старой Земли" — скучная, мол, кому нужна вся эта история... Эх ты!
Все мысли улетучиваются, когда появляется она. Маюра совсем не разрушает очарования этого места — о нет, она будто бы естественная, давно вплетённая в него часть... Небесно-голубые крылья проглядывают из-за кристаллических пиков, а затем Маюра не вылетает — выплывает по воздуху — и садится перед вами, окутывая аурой сверхъестественного покоя и неумолимого движения, которое присуще только одной стихии. Только одному аспекту. Времени.
Маюра смотрит на вас чёрными глазами, в которых ты видишь отражение самой бездны... и это отражение убегает, ускользает от тебя! Маюра говорит — её голос исходит не от клюва, а со всех сторон, и нейробруч не может определить конкретного источника, а ты толкаешь заворожённого Грэма. Пусть уже приходит в себя — хватит, налюбовались! У вас есть дело и есть цель. Потом ещё поэзией займёшься! Ты — её дочь, и не тебе пасовать перед всякой мистикой, когда есть конкретная работа!
— Издали вы шли, — молвит птица, и ты невольно киваешь. Да куда уж дальше! Другой лист, другая вселенная... — Время усмирить решились, не зная, что время — меньшая из бед.
— И какая большая? — не скрывая раздражения, спрашивает Элрик. — Что случилось с генераторной, Маюра? Не мне, так моим гостям ответь хотя бы!
— Время — тонкая материя, — голос у Маюры глубокий, низкий, чистый. Таким мог бы быть голос Теромоса, будь он женщиной и разговаривай не псионикой, как человек. — Тени могут быть опасны, и не мне вам об этом говорить, — о чём это она? А вот Грэм, похоже, что-то уловил:
— Каждому разговору своё место и время?
— Верно, Принц, — если бы птицы могли улыбаться клювом, то ты бы сказала, что Маюра улыбается.
— Ты можешь ответить прямо сейчас, что происходит с моими хрономерами? — вздыхает, видимо, ни на что уже не надеясь, Элрик.
— Все мы ограничены, но не каждый способ знает, чтобы от взгляда ускользать судьбы, — "отвечает" птица.
— Безнадёжна, — качает Элрик головой. — Попробуете что-нибудь спросить?
— Потом, — Грэм хмурится, но ты видишь, что это притворство. Он... удовлетворён разговором? Инглиш побери, как же ты не любишь все эти намёки и уловки! И иномагию? И иномагию, конечно! — Она сказала, что ответит позже. Нам нужно время для анализа собранных данных, мистер Айберг, вы не могли бы отвести нас к нашему отряду?
— Хорошо, — не скрывая раздражения, Элрик резко поворачивается и быстрым шагом ведёт вас к выходу. — Маюра-Маюра — что же с тобой случилось, что стряслось...
— Ничего, — шепчет птица отовсюду. — Не со мной.
— А как же хорошо всё начиналось... — Элрик закрывает дверь и ведёт вас обратно, в кабинет, а оттуда — порталом в уютный трёхэтажный дом, выделенный вашему отряду.
Вы расходитесь буквально на час, перекусить и развеяться. Встречаетесь в подвале дома, где вполне уютно чувствует себя старинная трансформаторная подстанция. Наличие электричества в домах персонала и жителей Ковчега оказалось для тебя приятным сюрпризом. Добавила его Долорес Амбридж — очень интересная женщина, с которой ты уже успела побеседовать о сложностях интеграции "маггловских" технологий и волшебства — и посоветовать ей несколько распространённых в твоё время способов.
— Почему здесь, Элла? — любопытствует Гарри. — Не очень удобное место для разговора.
Седрик с ним согласен, Грэм, похоже, понял, Миртл всё равно, Гермиона — без комментариев. Дениса ты находишь взглядом, только когда вспоминаешь о нём. Как он умудряется это делать? Посылаешь ему улыбку — и ловишь каплю удивления. Похоже, он задаётся таким же вопросом о тебе: как ты, мол, его находишь?
Вместо ответа ты посылаешь Джеймсу запрос, и тот открывает портал прямиком в твой совещательный зал на Краке. Ты приглашаешь всех домой!
— Не этого ожидаешь от космической станции, — с трудом сдерживает Гарри смех, оглядевшись за порталом.
— Ну... — улыбаешься в ответ, — просто эти совещания стали какими-то невыносимыми, и я покрасила всё в розовый!
— Чем хуже, тем лучше? — хмыкает он.
— Ты не видел это место, когда я увлеклась второй волной неомодерна, — и сама стараешься не вспоминать. Не думать о белой обезьяне! В детстве у тебя совершенно не было художественного вкуса!
Вы уселись за большим круглым столом, разумеется, ядовито-зелёным. Потому что почему бы и нет? И ты определённо не собираешься рассказывать, что дополненная реальность нейробруча меняет раздражающие цвета на приятные тебе. И что большая часть станции такая серая в том числе поэтому — большинство ходит с нейробручами и нейроимплантами, кто-то — в старомодных компьючках, а кто-то — с гололинзами. И видят то, что хотят видеть, или то, что хотят транслировать владельцы комнат? Иногда не только видят, но и ощущают целиком — для владельцев нейроимплантов особо актуально?
— Хуже этого? — смеётся он. Серьёзнеет. — Грэм, Элла, какие новости?
— Грэм о чём-то договорился с Маюрой? — пожимаешь ты плечами.
— Грэм?
— Думаю, есть силы, которые ограничивают Маюру. Возможно, какое-нибудь божество или артефакт-Талисман, — задумчиво отвечает он. — И к этому причастен кто-то из иномагов, приглашённых в Ковчег. Маюра не может или не хочет говорить в Ковчеге. Элла, ты можешь открыть портал в её пещеру?
— Ни я, ни Джеймс, — быстро прикидываешь в уме. — В Закрытой зоне — меняющаяся архитектура. Мы просто не знаем, где именно сейчас находится пещера относительно кабинета и где находится кабинет относительно этого дома. И если случайно разрежем коммуникации...
— Бет? — неожиданно поворачивается Грэм к своей... подруге? Ну, он считает или хочет считать её подругой? А она, похоже, его любит?
— Фоукс, — феникс появляется на её плече в мягкой, не режущей глаз, какой-то плавной вспышке. Интересно, что это за магия? Не аппарация точно? Ты уже жалеешь, что не разбиралась в волшебстве всерьёз? Не то чтобы у тебя было бы на это время... — справится. Он может взять с собой двоих.
Вы с Грэмом переглядываетесь.
— Я открою оттуда портал, — решаешь ты. — Вряд ли Фоукс сможет перенести Маюру? Она же большая?
Ты бросаешь взгляд на Гарри. Грэм понимает. Медлит. Решается:
— Гарри.
— Да? — Грэм снова медлит. — Что случилось?
— Ты уверен? — чуть хмурится Седрик. — Это опасно.
— Талисманы всегда опасны? — говоришь ты. Отвечаешь на немой вопрос Седрика. — Элиза рассказала мне всё? Мне кажется, она предчувствовала, что будет недоступна? Она чувствует будущее через аспекты, просто не любит так делать? Гарри, что ты знаешь о своей палочке, этом камне на шее и мантии в твоём кармане?
— Дары Смерти, — мрачнеет Гарри. — Я получил их... в наследство. Не очень приятная история. Сильнейшая палочка, вечная мантия-невидимка, которая может укрыть многих, камень, который может вернуть только тени умерших. Они связаны с иномагией? Или легенда о "Повелителе Смерти" — правда?
— Не думаю, что легенда правдива, — выбирая слова, молвит Грэм. — Дары могут большее, чем кажется на первый взгляд. Они могут раскрыться в руках иномага или игрока, — а умно. Теперь Гарри будет уверен, что он не сможет сделать с Дарами ничего сверхъестественного. А вот Грэм — сможет.
— Понял, — без колебаний Гарри протягивает Палочку Грэму, а сам достаёт запасную. Поясняет. — Мне она не нравится. Сильная, но ей тяжело управлять. Думаю, ты справишься с ней лучше. Эти истории, что она покоряется только после победы над предыдущим владельцем...
— Ложь, — кивает Грэм. — Некоторые палочки, в том числе альтернативные версии этой Палочки, так делают — но не она, — аккуратно вкладывает Палочку в магическую кобуру с расширенным пространством на запястье. — Я буду использовать её в крайнем случае. Её нужно будет передать Элизе, когда она вернётся.
— Камень... — Гарри снимает с шеи амулет — золотое кольцо с невзрачным камнем на цепочке — и кладёт на стол. — Я никогда им не пользовался.
— Он опасен, — замечает Грэм. — Опасней Камня только Мантия, но эта опасность раскрывается, только если использовать Мантию... для некоторых вещей. Палочка опасна тоже, но нужно знать, как ей... навредить реальности. Любое настоящее воскрешение с помощью Камня очень, очень опасно. Как думаете, — обводит вас всех взглядом, — стоит ли оставить Камень здесь или на Хогвартсе? Может быть, отдать его на сохранение неразимам или... Хранящей?
— Он не зря появился в сеансе? — предполагаешь ты. — И в твоём Крае? Возьми его пока себе? Ты же Принц Времени, а это — Талисман Времени? Ты сможешь его уничтожить, если будет нужно?
— Не уверен, — и всё-таки надевает амулет на шею, дотрагивается палочкой, что-то шепчет — кольцо на цепочке исчезает. — Боюсь, он может наделать бед, если не уничтожить сразу.
— А если его отсутствие наделает больше бед? — возражаешь ты. — Откуда нам знать замысел Хранящей?
— Если Хранящей, — почти шепчет Грэм, но все его слышат. — Если Хранящей...
— Сейчас нам понадобится не Камень? — прерываешь ты неожиданно тягостную паузу. — Я правильно понимаю, что Мантия скрывает... больше, чем кажется?
— Если уметь ей пользоваться, то... — Грэм осекается. — Я думаю, что даже обычного человека, не игрока, не иномага и не волшебника, она может спрятать от взгляда божества. Бет, как думаешь, Фоукс может переместиться под Мантией и вместе с ней?
— Он так уже делал, — вместо Бет отвечает Гарри.
— Но тогда он унесёт только одного, — добавляет Миртл.
— Получается, иду я, — это не звучит вопросом на удивление для самой тебя. — Когда?
— Чем быстрее, тем лучше, — решает Гарри. — Поговорим с Маюрой и разберёмся, что происходит в этом Ковчеге, — косится на Грэма, вынимает Мантию и кладёт её — невесомый серебристый свёрток — на стол. — Как гора с плеч. Не замечал раньше, но Дары давили на меня. Думаю, вы с Эллой распорядитесь ими лучше.
— Мы постараемся? — берёшь ты Мантию — приятную на ощупь, прохладную. Её прикосновение неожиданно напоминает объятие. Она... будто бы ластится к тебе? Ткань сама собой обхватывает твои плечи, обнимает, обволакивает своей силой. Ты не можешь сказать, что это за сила, но она — прекрасна! — Ой? Это нормально?
— Нет, — ни Гарри, ни Грэму происходящее не нравится... в отличие от тебя. Эта Мантия — твоя! Ты чувствуешь её. Она — твоё... твоё что? Слово ускользает, но ты чувствуешь, что она — твоя собственность.
