— Чемпионы. Я жду их.
Одного за другим извлекла пленных Бета. Яростного берсерка. Скривившегося колдуна. Готового напасть на жертву убийцу. Вынужденного делить сознание между полем боя и нападением на себя — командира. Наконец, предельно сосредоточенного мага, ищущего шанс перехитрить. Те из них, кто не был в стазисе, замерли под взглядом бога времени и механизмов. По его воле пленённые чемпионы были унесены металлическими лапами куда-то во тьму.
— Хорошая работа, — кивнул Гефест. — Но не все чемпионы побеждены, — и перевёл взгляд на Беза.
— Я сдаюсь, — пожал плечами тот. — Этого достаточно? Мне сохранят жизнь?
— Каждый должен быть побеждён — таковы мои условия, Безымянный, — сейчас сам Гефест казался равнодушным механизмом, подобным Принципу Равновесия.
Это была другая его сторона, с которой я успел познакомиться во время долгих бесед во тьме. Горячий, пылающий, формирующий будущее механизм творения — таков был Гефест, каким читатель встретил его в первый раз. Ледяная, бездушная неопределённость причин и следствий, непостижимая никакому смертному, в каждый момент бесконечно великая и вполне конечная одновременно — точно соединяющая все три Принципа: Дьявола, Снежную Королеву и Смерть — воедино в точке, которую люди зовут просто "настоящим". Разрушитель Надежды, антипод Абраксаса, создатель действительности, изрекающий финальный вердикт, что есть настоящее, а что останется нереализованной вариацией, — таким он был сейчас. И этот Гефест не принимал отказов и не нарушал собственные правила, будучи экстремумом порядка, антагонистом хаоса, детерминизмом во плоти.
— Вы приняли мой договор, — теперь он обращался ко всем троим. — Вы стали чемпионами. Лишь тот, кто победил всех остальных, получит награду. Нельзя победить, не сражаясь. Вы имели право выбрать, каким будет поражение: смерть или пленение. Вы отказались от этого права. Сэм и Бета или Безымянный — кто-то из вас должен умереть от руки другой стороны. Я жду! — он повысил голос, но не громом стал тот, а звонким, хладным звуком, точно дрожали льдинки причин и следствий, снежинки снегопада времени.
— Мы так не договаривались, — мрачно сказала Бета, в одной руке которой замер волшебный клинок, а в другой зажглось лезвие искривления. — Мне доводилось побеждать богов. Ничего особенного.
— Чувак, погоди, — Сэм хотел было останавливающе поднять руку, но вместо этого, поймав взгляд Беты, поднял свою — некогда созданную мной, между прочим — винтовку. — Мы друг с другом сражаться не будем и туда, — указал дулом во тьму, — не собираемся. Давай какой ещё квестец, а?
— Может быть, тебя кто-то расстроил, великий Гефест? — вокруг как никогда проницательного Безымянного играли огоньки готовых сорваться заклятий, и было их так много, что, казалось, светится сам воздух. — Мы накажем святотатца, если пожелаешь.
— Меня расстроили вы, — выдохнул Гефест. — Договор будет исполнен, желаете вы того или нет. Я был снисходителен, — он качнул головой, уже не кажущейся каменной. Напротив, она была металлическим переплетением непрерывно двигающихся механизмов, образующих загадочный порядок. — Я позволил двоим стать одним чемпионом, занять место одного героя. Гемера, — он плавно выпрямился — металлический истукан, нависший над тремя героями, которым был совсем не рад, — была права. Пусть выживет сильнейший! — и начал движение.
Что такое сила чистого или почти чистого бога некоторого элемента? Вопрос не так прост, как кажется. Как отсутствие воли, отсутствие трети души, связующей причину и объект, отсутствие самой субъектности может быть силой, а не слабостью? За счёт чего Элис способна противостоять мне на равных, может быть, и победить, пусть не уничтожить?
Элемент — это сила. Это род причины, одно из множества непрерывно воплощающихся, продавливающихся в мироздание стремлений. Одни элементы можно назвать смыслами. Другие — буквально являются материями. Третьи — формы движений. Достаточно первичные элементы соединяют все три этих взгляда, а также многие другие. Элементист или божество, разрушая собственную волю, получает своего рода "свободную связь" изнутри вовне себя. Теряя собственную причину, собственную субъектность, элементист может заменить её причиной иной. Заменить её элементом. Стать его порядком-разумом и бытием-воплощением одновременно, исказив, тем самым, собственное бытие и собственную истину, пусть их и не убавив.
Возможности элементиста растут нелинейно по мере разрушения его воли. Завершив великую алхимию, полностью разрушив собственную волю, элементист — или божество, что во многом вопрос вторичных ресурсов и терминологии, — получает возможность направить, переопределить собой нечто более масштабное, чем просто элемент. Это можно назвать первоэлементом, основанием, столпом Древа или как-то иначе — общепризнанного имени не существует. Элис лишилась собственной воли, став формой Света. Гефест — эта версия Обитателя Гефеста — сделал то же самое не совсем сам.
Лилит сбежала от обязанности стать "чистой-пречистой", как она это называла. Маат с готовностью и ответственностью приняла навязанную судьбу. Гемера... о, Гемера была заворожена замыслом Хранящей, как и Ехидна. Эрос был благодарен возможности вернуться к чистоте осколком себя, пусть и ненадолго. Янус не видел в этом ничего особенного. Абраксас рассматривал это как возможность. Лишь один из восьмерых, единственный, полностью и до конца поддерживающий избранницу Хранящей Время, считающий её план, её паутину подлинным шедевром — Гефест ненавидел то, чем становится. Противоречие между поддержкой плана Хранящей и презрением к самой природе чистой божественности, противной богу-кузнецу, уже выливалось во вспышки гнева. Одну из них застала делегация Энтони, Ханны и Джулии. Тогда Гефест сделал вид, что испортившееся настроение — следствие пропажи Сэма и Беты. Сейчас накопившаяся в нём бессильная ярость на ситуацию едва ли не кипела, и возражения троих чемпионов станут отдушиной божественного гнева.
Гефест взмахивает молотом. Само Время расступается перед этим взмахом, подобно тому как расступалось пред силой Грэма. Бета вскидывает руку, реагируя со скоростью мысли. Алые шестерёнки крутятся вокруг неё. Взаимодействие аспекта и элемента Времени — это тема для паранаучных диссертаций, а не художественного романа, поэтому я опущу подробности, а изложу лишь результат. Гефест оказался вынужден прекратить манипулировать собой-элементом, как и Бета — своим аспектом. Столкновение двух сил, несомненно, завершилось бы поражением Беты, но также и поражением всех созидательных сил сеанса, реальность которого и так с трудом выдерживала внешние причинные петли, реальные и потенциальные, столь близко к критической точке.
Молот возвращается в физическую реальность в считанных миллиметрах от груди Беты. Её отбрасывает к стене, вышибая дух. Гефест изящно — для своего размера — проворачивает тело, уклоняясь от выстрела Сэма. С грохотом рушатся огромные часы из ядовитого инометалла, но ни один осколок не касается Гефеста. Он знает, что произойдёт. Активные способности собственного элемента не так уж и нужны сейчас. Он — один из тех, кто формирует вязь событий что на микро-, что на макроуровне. Пусть не Абраксас, чтобы видеть все будущие, но именно он редуцирует многие возможности в одну действительность.
Магия Безымянного ударяет в бога. Гефест громогласно хохочет, меняя позу рассчитанными до нанометра движениями. Заклинания путаются друг в друге, каскадно активируют друг друга, обращаясь многоцветной вспышкой, разряжаются обратно, в Беза. К его чести, Безымянный успевает модифицировать личный щит. Щит аннулирует все компоненты отразившейся от самой себя атаки, кроме кинетической. Удар в голову лишает Беза сознания. Механическая лапа хватает его и уносит во тьму.
Сэм делает четыре выстрела. Четыре манипулятора исчезают из сеанса. Гефест набирает в лёгкие воздух и выдыхает. Ураганный порыв ветра сбивает Сэма с ног, несёт прямо в яму, на дне которой — лава... Сэм пользуется идеей Эллы, улучшенной Кристо, самокапчалогируется и самоизвлекается, обнулив импульс, возле Беты. В один миг стреляет, тут же меняет винтовку на две палочки, накладывает щит, вновь извлекает винтовку...
Гефест пригибается, пропуская конус из Опустошителя над собой. Вдали грохочут разрушенные механизмы. Четыре механические лапы синхронным ударом пробивают щит. Сэм в невероятном кульбите испаряет их все, не дав дотронуться до Беты, и упускает подобравшегося Гефеста. Винтовка улетает в одну сторону, сам Сэм — в другую: насаживается точно на металлический кол, оставшийся от титанических часов, полуиспарённых секундой раньше.
Самое неприятное в этом — состав часового сплава. Рана как таковая легкоисцелима, но при взаимодействии загадочного металла с кровью образуется яд. Я бы сказал так: Сэма можно было бы спасти, будь здесь Джулия и Темнушка сразу. Но ни та, ни другая не были доступны. Есть только Бета, воин, а не врач. Алый свет вновь освещает пещеру, охватывая тело Сэма.
Молот замирает на излёте. Я удерживаю его мизинцем.
— Хватит, — говорю ему. — Этого достаточно, мой друг. Умерь свой гнев, — заставляю кол исчезнуть из тела Сэма вместе с гневом из души Гефеста. Второе — достаточно сложная манипуляция. Лишь прежнее доверие бога-кузнеца позволяет совершить её. Молот Гефеста осыпается серым прахом по моему желанию. — Делай то, что должен.
— Да будет так, — помедлив, Гефест переводит взгляд с меня на Бету, дрожащей рукой удерживающей Сэма на грани между жизнью и смертью. — Пусть будет так, — хмурится и исчезает, раздвигая время.
Остаётся лишь холодная и пустая пещера, умирающий герой и его вторая половинка, всё-таки не пересилившая бога.
— Времени, — говорю я ей, — осталось мало.
Heart and Hope
Двое стояли на Поле Боя, и боевые корабли Строителей парили высоко над ними, прячась в облачном покрове Скайи, прикрывая собой бесчисленные видения. Впрочем, недолго этим видениям мелькать — некая тень, нераспознаваемая пока, неразличимая, смутная, определённо зловещая и могущественная, обрывает некоторые из них. В критический момент Скайя будет затемнена. Это не замысел Хранящей — это часть компромисса, равновесия, выстроенного не ей одной.
Двое не просто стояли — они работали. Один был оригиналом, и зовут его — Северус Снейп. Другая — Луна Лавгуд, отражение Темнушки. В конце концов, мультиприсутствие — простейшая из способностей мастера сферы отражений, не так ли? Тёмная Луна направляла Северуса Снейпа. Ей пришлось оставить отражение, когда выяснилось, что заданная Гефестом задачка слишком высока уровнем. Остаться лично не могла: ритуал в Краю Летних Легенд требовал всей воли, всего сознания, и лишь мельчайшую каплю себя выделила Темнушка Северусу. Впрочем, то, что ей было каплей, для волшебника, столь далёкого от первых поколений иномагов, — река, захлёстывающая с головой.
Моя бывшая коллега не обладает в форме отражения полноценной иномагией (скорее сама — иноявление), зато легко поправляла, корректировала, подсказывала Северусу. В его руках и воле, её мыслями и расчётами семеро были разделены, распадались на алхимические составляющие, и души их, освобождённые от оболочек, покинули Скайю, чтобы уйти дальше. А тела и разумы стали ингредиентами, вплетались в новое основание, меняли его, меняясь и сами.
Бог Гефест стоял подле алхимиков, меняя ход времени и метавремени тончайших операций, позволяя Снейпу делать то, к чему и Модрон не каждый раз обращалась. В далёком метапрошлом подобным, пусть не таким же точно образом божества работали вместе с лучерождёнными, сотворяя первоплоть листа в упорядоченные миры. Гефесту была привычна и приятна такая работа — работа, отвлекающая его от мрачных мыслей. В конце концов, он согласился. Он станет чистым божеством — этой инкарнацией Обитателя-себя. Сейчас в Гефесте сплетались две сущности — сущность чистого бога Механизма Времени и сущность Обитателя, одного из множества десятков, мультиприсутствующего в бесконечности сеанса и — в каком-то смысле — сознающего себя как целое. И грядущее затемнение Скайи окончательно разрушит это единство для Гефеста, а приближение к критической точке — сделает чистым божеством, будто бы вернув в самые первые метамоменты.
А где-то далеко от нависшего над алхимиками Гефеста летит по иссиня-чёрным небесам Края Жаркой Ночи Бета Робер, и Сэм замер на её руках, окутанный свечением аспекта. Сила Беты высока, но даже она не способна победить неизбежность. Лишь отложить её. Ей было дано мало времени, и она распоряжается этим временем идеально. Именно она, а не Сэм Робер, была интересна мне всегда. Сэм, внук мой, ничем не хуже и не лучше прочих героев этого сеанса. Бета же — уникальна. Единственная из бесчисленных версий Хранящей Время, которую та отпустила — или которая смогла свободу обрести? Рождение новой мультидуши из прежней — это воистину редкое явление, и я внимательно слежу за Бетой. Если будет возможность, мы с Эллой постараемся взять её с собой. Наследие, в определённом смысле, младшую сестру Хранящей Время я постараюсь сохранить во что бы то ни стало. В каком-то смысле, она дороже мне, чем Элла. Может, потому что Элла ещё не раскрыла свой потенциал? Или потому что Бету со мной объединяют воспоминания, а Эллу — нет?
Алой молнией проносится Бета к Ложу Приключенца. Аккуратно опускает умирающего Сэма на него и отпускает время. Четыре фонаря округ Ложа вспыхивают тускло-зелёным светом. Одновременно с этим заканчивают свою работу Северус, Луна и Гефест, опуская снобличье Сэма на парное Ложе Проспита. Кровь льётся из тела Сэма — и первого, и снобличья. Я внимательно наблюдаю, как Игра подхватывает снобличье, точно марионетку.
Реальность дрожит, расплетаясь на аспекты и сплетаясь вновь, будто повторяя действия алхимиков, но на качественно ином уровне. Один из аспектов отделяется от остальных двадцати трёх. Я вижу, как окончательно оформляется интуитивный интерфейс класса, как соединяется явление высшего порядка с конечным, ограниченным человеческим разумом. Я осознаю ограничения и лучше понимаю, что нужно, чтобы за них выйти. Что нужно, чтобы стать мастером аспекта, как Морулис. Этот шаг, на самом деле, не менее величественен и невозможен, нежели обретение любой из предельностей, будь то преистина, пребытие или преволя, как моя. Теперь я понимаю, почему Хранящая выбрала такие... экзотические методы обучения для Веры Орловой и Элизы Даттон. Вот только будет ли их достаточно? Увидим.
Сэмуэль Робер соединяется с аспектом, а его душа обретает новое, восстановленное Игрой вместилище. Он осознаёт новые возможности в мгновенье ока. Силы семерых чемпионов становятся его силами: класспект Вора Оружия делает их его собственными, интуитивно и вместе с тем логически понятными. Дар псайкера. Инфомагические способности. Скорость. Скрытность. Телепорт. Выносливость, регенерация и сила. Изворотливый ум и лидерство. Боевые навыки и тысячи заклятий. Всё это Гефест посредством Северуса и Луны даровал своему герою в полной мере — точно собрав урожай, взошедший после веков кровопролитных войн.
