Энтони! Первое, что ты осознаёшь по ту сторону двери, смахнув мантию обратно в капчалог. Лежит в той же позе, что и ты, прикованный. Ты не иномаг разума, но чувствуешь, что с разумом у него не всё в порядке. Он не-здесь и, вместе с тем, в глубоком трансе. Его не лишали сознания — он сам его лишился. Что он сделал? Здесь не помешал бы иномаг времени. Ты вздыхаешь и бросаешь Мойлину:
— Освобождай его. Я свяжусь с нашими. Нас эвакуируют.
— Прямо отсюда? — хмыкает колдун, убирая оковы.
— Не наши проблемы, — давно хотела так сказать. — Но за этой вашей печатью мы в безопасности, не так ли?
— Более чем, — ухмыляется он. — Лично верховный колдун её и снимет, а ему сейчас не до нас.
— Экспекто Патронум, — с твоей палочки срывается серебряный барсук, и, не замечая печати, исчезает в стене. — Отправила сообщение, — пояснила заинтересовавшемуся Мойлину. — Можешь посмотреть Энтони своими методами? Из меня такой себе целитель.
— Я тоже не эксперт, — пожимает тот плечами. — Попробую, — и что-то инфоколдует.
...Ты в очередной раз вздыхаешь. Минута тянется за минутой. Мойлин всё колдует. Наконец, возвращается твой патронус с коротким и язвительным Краучевым:
— Пошли Патронуса по трём разным направлениям, чтобы мы узнали ваши координаты. Быстро!
— Старушка триангуляция? — хмыкает Мойлин, отвлекаясь от колдовства.
— И старичок Крауч, — усмехаешься в ответ. — Экспекто Патронум, Экспекто Патронум, Экспекто Патронум! Что с Энтони?
— В тонких материях не разбираюсь, — хмурится тот. — Тело полностью в порядке, как сказали бы медики, "аномальная мозговая активность" — и только. Его дух не здесь.
— Это я и сама поняла, — качаешь головой. — Ладно, нас эвакуируем, а там будем думать. У меня есть пара идей, что с этим можно сделать.
— Могу я чем-нибудь помочь? — он развеивает остатки инфоколдовства. Непонятно, вопрос этот — из вежливости или серьёзный?
— В иномагии — нет. Как считаешь, кто из ваших может украсть дух?
— Демон да мой учитель, — пожимает плечами Мойлин. — Может, кто-нибудь из моих соучеников, кому учитель открыл больше.
— И сколько вас?
— Не знаю, — улыбается Мойлин. — Учитель порой упоминал, что есть другие, — да и только.
— У учителя-то этого имя есть? — не выдерживаешь ты.
— Есть, — чуть шире улыбается Мойлин. — Он запретил его упоминать. Алфред, Алфред с Люоса. Люос — древнее название этой планеты.
— Как его найти? — продолжаешь расспрашивать ты. Стены этого... здания, наверное? В общем, стены трясёт, да так, что ты едва не падаешь.
— А никто не знает, — отводит глаза Мойлин. — Думаю, другие его ученики — тоже. Он нашёл меня в детстве и с тех пор находит сам. Учитель... Алфред — опасный и скрытный человек. О себе он ни одного лишнего словечка не скажет, а что скажет — ещё истолкуй попробуй! — вновь встречается с тобою взглядом. — Мне это не по душе. Мне с ним не по пути. Наелся недосказанностей и мнимых обещаний!
— Мой Энтони и сам рад недосказывать и лгать, — хмыкаешь ты. — Но он не главный. Не знаю, кто у нас главный. Кристо, наверное? Он тебе понравится, — а сама жалеешь про себя, что не стала брать с собой ноут с "ДК". Сейчас связалась бы со всеми и выяснила, что происходит, в подробностях.
— Посмотрим.
Стены вновь дрожат. Ты могла бы отправиться на разведку духом, но — нет. Опасно. Ты не знаешь, как ты-дух взаимодействуешь с этой инфомагией. А то придётся Мойлину нести уже два бесчувственных тела и объяснять, что "это не я, она сама", ага. Уж лучше подождёшь.
> Вновь вернёмся к моей точке зрения
Они прибыли внезапно. Для всех — даже для меня. Когда прибывает Дракон Судьбы, прибывает во всём своём могуществе — реальность дрожит под его крыльями. Ашен прибыл сравнительно аккуратно. Золотой молнией разорвал он на миг соткавшуюся на пути Элис, не убив, лишь развоплотив, не уделив той ни капли внимания. Но перед следующей фигурой он остановился. Фигурой в алом, скрывающей столько тайн, сколько не дано познать и мне. Хранящая Время замерла перед Ашеном и Верой, дезориентированной долгим полётом сквозь Пустоту.
— Ты ответственна за её гибель, — сказал Ашен, точно раздумывая, зажарить Киру сейчас или сначала помучить как следует.
— И да, и нет, — она откинула капюшон и встретилась взглядом с Драконом.
Я не знаю, что произошло между ними. Мне неведомо, что именно и каким именно способом "передала" Хранящая. Однако это явно было более чем исчерпывающее объяснение — и не только. Это было указание. Компас, сотканный из нитей Судьбы как элемента — из нитей реальностей, нереальных без якоря-объекта. Направление, изящным флёром вероятностей окружившее Ашена.
Тот мог бы сдуть его одним взмахом крыльев — но не стал. Вместо этого Дракон Ауте развернулся обратно, в Дальнее Кольцо. Медленно даже по сравнению с прибытием улетел Ашен, оставив Веру приходить в себя. Следуя божественному компасу, миновал он Дальнее Кольцо, походя сжигая страхоужасов. Пространство и время разорвал Ашен в точно рассчитанном месте, и иная, нежели Дальнее Кольцо, Пустота простёрлась перед ним.
Рассыпая новосозданные вселенные, Дракон оставил ту Пустоту, а после ещё несколько за хвостом. Там, в нереальной круговерти, вне Леса, но ещё под светом Солнца, подхватил он тело девочки в жёлтой пижаме спящих Проспита. Следуя божественному компасу и ветрам запределья, миновал Ашен и это не-место. Тёплые, светлые струи коснулись его крыл лишь на мгновение: Ашен ворвался в пространство Потока, выпустил свою ношу и был таков.
В этот момент агент-наблюдатель Араао-Ил зафиксировал пробой ткани реальности. Сообщение об этом моментально было подхвачено Арбитром, чьё существование распределено по всей Системе, в каждом из агентов его функции. В каком-то смысле Арбитр и является совокупностью агентов-арбитров, — но в то же время сущностью высшего порядка. Крайне редко соборные архонты — а таковыми являются почти все — отрицают свою соборность, множественность и распределённость, но собираются в единое, проявленное целое. И сейчас был именно такой момент. Не потому, что Арбитр хотел, но потому что был должен. А ещё — его попросили. И с этим просителем я бы хотел встретиться вживую.
Проситель сей осознал прибытие тела бездушного, но живого снобличья Луны лишь на миг позже Арбитра. Не потому, что был медленней или менее пристально следил. Нет. Дело в том, что этот проситель и был исключением — несоборным архонтом. Архонтом, чьё незримое, порой даже мифическое влияние на Систему было сопоставимо только с влиянием Арбитра. Архонтом, что появился позже остальных, младший — но вместе с тем единственный, кто претендовал на звание живого сердца Системы, тогда как Арбитр был её душой, а Когнизор же — разумом. И имя этому просителю — Архитектор.
Мои попытки понять были отслежены и пресечены. Не Арбитром. Ему это было... неинтересно. Не Когнизором, хотя он бы мог. Архитектором. Архитектор осознал мою предельную волю, предельное моё внимание — и заблокировал его. Предельное бытие столкнулось с моей волей — и не дрогнуло. Более того, могущество этого бытия и искусство его применения были таковыми, что дрогнула уже моя воля. Дрогнула — и была отброшена от Системы прочь. Я потерял контакт, так и не познав Архитектора или цель манипуляций, проведённых Хранящей Время. Похоже, именно Система будет моей целью, если (нет, лучше — когда!) всё закончится. Я полечу туда с Эллой, и мы испросим знаний Когнизора, понимания Арбитра и глубины существования Архитектора. А прочие планы, вроде происхождения Храма Первотворения или того приглашения, что было отправлено Алисе, — подождут.
Тем синхровременем, Хранящая подхватывает Веру Орлову и толкает в сторону Края Неверного Утра. Где-то там, вдалеке, Ханна вместе с Мойлином добираются до бессознательного Энтони, Морулис и Ивицер встречают Убийцу бессмертных, Джулия и Сайик спускаются напрямую сперва в Утгард, а затем и ниже. Вера минует атмосферу утреннего Края и окончательно приходит в себя около домика Джу. Она влетает в него порывом ветра, игнорируя грубую волшебную защиту, ведомая любопытством, растерянностью и желанием заглушить осознание, что Луна — уже мертва. Она входит и видит перед собой душу Гвен, замороженную в основитовой статуе.
Вера не колеблется, ведомая мгновенным озарением. Дыхание сплетается вокруг неё голубыми потоками, соединяется в далёкий аналог заклятья классики или иномагического ритуала. Она творит — в неистовом желании вернуть всё как было, в жажде подарить свободу, столь свойственной игрокам Дыхания. В конце концов, то, что было сделано одним аспектом, рано или поздно может отменить другой. Оживляющая сила, Дыхание просачивается сквозь якорит. И тот сдаётся, как и любой камень перед неустанной работой потоков ветра и воды.
Кристо Орлов, муж метародственницы Веры, оказывается рядом, сплетаясь из нитей света вперемешку с символами — цифротелепорт, ускоренный его аспектом. Он давно уже прибыл в сеанс, но не видел смысла в физическом вмешательстве. В конце концов, его стихия — это информация и координация, именно в этом он хорош. Кристо громко вслух ругается на Веру, не подождавшую хотя бы Джу, на Джу, ушедшую вниз без разрешения Эллы... И зовёт саму Эллу. Всё это время Вера продолжает оживлять: стоит ей оторваться, и Гвен погибнет, теперь уж окончательно. Но стоит ей продолжить — Гвен погибнет тоже! Именно это понял Кристо, именно поэтому он прибыл лично и именно поэтому позвал он Эллу. Втроём у них есть шанс.
Элла понимает всё сразу, без объяснений. Она протягивает руки к дрожащему от ветра якориту — но не касается его. Его касается — Кристо. Они делают это. Вера разрушает остановленное время и пробуждает в нём замкнутую душу. Кристо быстрыми движениями воли отделяет свет Зелёного Солнца, готовый взорвать не то что дом — весь край, и Джеймс подставляет портал, куда и стравливается свет. В свою очередь, Элла разделяет уже эссенцию, связываясь с Мирддином для расчётов. Эссенция пространства и времени — в одну сторону, эссенция Гвен — в другую, разрушительная зелень — в третью, и всё это — в окружении голубых ветров Дыхания.
Операция идёт целый час — за это время Марк успевает освободить Джинни, Тома и Тёмную Луну. Не отрываясь от дела, Кристо зовёт последнюю на помощь. Джеймс открывает ещё один портал. Тёмная Луна прибывает, рассматривает действо, останавливает взгляд на трепещущей в руке Эллы эссенции — и подхватывает с другой стороны. Изменность ударяет из её правой руки в ближайшую мебель — и обращает ту безликим месивом. Левой же рукой Луна касается эссенции Гвен — и души, что к ней привязана пока. Эссенция послушно течёт в месиво, формирующееся в реальное, физическое тело.
Вчетвером заканчивают они работу: Дева Дыхания, почти что мастер своего аспекта, Разбойник Света, один из лучших в своём роде, Маг Пространства, полная безграничного творческого потенциала, и Ведьма Жизни, старая улыбчивая хищница. Последние кусочки якорита тают, обнажая Хватку Мёртвой Власти. Последние капли зелёного сияния исчезают в закрывающемся портале. Последние капли эссенции занимают место в окончательно сформировавшемся теле. Последние частицы души встают на место. Тёмная Луна и Элла Мэйдж переглядываются друг с другом. Луна замораживает биохимию Гвен, а Элла стабилизирует её эссенцию и капчалогирует тело.
— Как насчёт помочь нам найти источник в Крае Грэма? — спрашивает Темнушку Элла.
— Звучит как неплохое развлеченье, — скалится Луна в ответ. — Джин-Джин-то с Томом не забудь забрать!
— Вера? — бросает той Кристо.
— С вами, — устало улыбается она. Усталость эту уже плавно вымывает Дыхание, и Темнушка с интересом косится на сей процесс. — Извините?
— Просто слушайся Эллу, хорошо? — хмыкает ей Кристо. Вера кивает.
— Это было весело! — хихикает Темнушка, когда из портала Джеймса к ним присоединяются Джинни, Том. — Кто же из тварей нам попадётся на обед?
Скоро они узнают, кто. Или кому...
> Будь Барти Краучем
Теперь ты Барти Крауч. Ты человек, свободный человек. Иногда, впрочем, ты воспринимаешь себя скорее фигурой Хранящей Время. Гирькой на чашах её весов. Ты сам выбрал этот путь. Ты сам заключил с ней договор. Не мог не заключить. Она слишком хорошо тебя знала, чтобы даже предполагать другой выбор. В тот момент, когда она сказала: "Сейчас ты, Барти Крауч, или останавливаешься, или вступаешь в игру более высокого уровня — ту, в которой твой мир лишь одна из множества клеток шахматной доски", — ты уже не мог остановиться.
Сколько себя помнил, ты воспринимаешь мир с точки зрения влияния. Не столько власти, не только власти! Ты часто слышал, что тебя называют властолюбцем. Ты упорно, ни с кем не считаясь, лез наверх, что это казалось твоим противникам правдой. Но правдой не было. Просто ты не мог иначе! Для тебя весь мир — зоны влияния, места, люди, жизни, которые влияют друг на друга. Ты чувствуешь себя живым только тогда, когда вмешиваешься, когда влияешь на чужие судьбы.
Наверное, это был твой смысл жизни, твоё предназначение — влиять. Делать мир лучше или хотя бы не хуже. Управляемей, в конце концов! Тебя не волнует слава, тебе никогда не были интересны публичные возможности. Только реальное влияние, реальное вмешательство, реальное участие в построении будущего — вот твой вечный интерес. Мир видится тебе переплетением сил и воль, и ты должен добавить в это переплетение собственную волю и собственный ум. Даже не "должен". Ты никому ничего не должен. Ты хочешь, всегда хотел! Это — суть твоего "я", центр твоей личности. Не влияешь, не меняешь, слаб — всё равно что нет тебя, всё равно что мертвец. Ты хотел быть живым и весь свой сознательный путь стремился к большей и большей жизненности.
Когда Хранящая назвала твой мир лишь клеткой шахматной доски, ты не смог устоять. Одним высказыванием она обесценила все твои достижения, и так едва не обрушившиеся от большой ошибки — собственного сына. Ты принял её вызов. Ты принял новую роль. Ты принял то, что никогда не будешь ведущим в межмировой политической игре. Не тянул ты и на командующего в межмировой войне. Там, где сражались подлинные боги, твои способности просто не котировались. Однако ты мог влиять на кое-что, что важно Хранящей, а значит, и всем другим Игрокам по-настоящему ценно. Ты мог быть тонким, умным инструментом, влияющим на планы самой Хранящей не меньше, чем иные боги. В конце концов, маленький ключик открывает доступ к горам золота, а пара слов — подчиняет могущественного мага своей воле. Теперь ты уже не видел себя как силу и как Игрока. Зато быть ключиком, который поможет одному из игроков в тот самый, ключевой момент, — на это ты способен.
Конечно, ты не колебался, когда встал выбор: остаться со Слизеринами у руля Хогвартса-корабля или отправиться с Энтони Даффи, одним из игроков с малой буквы. Ты прекрасно понимал, что настоящий, истинный вклад ты сможешь внести только рядом с Даффи. Ничто из того, что ты сделаешь на корабле, не повлияет на судьбы мира, не поможет Хранящей больше, чем место рядом с Энтони. Ты сделаешь всё, чтобы он победил. Даже если ценой будет твоя жизнь. Что такое жизнь по сравнению со вкладом будущее? Ты участвуешь в Игре богов — и если самым большим вкладом в неё станет именно твоя жизнь... Ты согласен. Лучше сгинуть в мгновенной вспышке, чем без толку годами тлеть.
