Идёт бой. Мелькают зелёные лучи: ни Ханна, ни отец Смертельным заклятьем не гнушаются. Один за другим бесы появляются из зелёной дымки потолка, прыгают вниз, в полёте телепортируются на пол широкого коридора и бросаются в бой. А позади них наплывает парочка конструктов, на сей раз окружённых голубым светом. От их камней струятся молнии, но щиты Роба и Оли пока что их держат. Однако чем ближе конструкты, тем сильнее их псионное давление. Бросаешь мыслевзгляд назад — бесы пока не могут преодолеть твою магию.
Вскидываешь руку скорее инстинктивно: бес буквально появился перед тобой! И безумно быстро машет рукой с лезвием искривления. Зелёное пламя лезвия сталкивается с зелёным пламенем же. Тебе не нужен кристалл-фокусатор, не нужен распределяющий браслет. Шарас достигла такого мастерства, когда эти инструменты становились просто костылями. Не силы, нет — сила Теромоса, не говоря уж о легендарном Зератуле, была намного выше. Именно мастерства. Ты инстинктивно тянешь Пустоту из Кольца, формируешь собственное лезвие, усиливаешь себя — и всё это капелькой внимания!
Бес давит. Он не укрепляет себя Пустотой, но его физическая сила... Ты мог бы удерживать его ещё долго, но неприятный холодок по телу напоминает: каким бы идеальным ни был контроль, тёмная энергия просочится наружу. Живой организм, что человеческий, что протосский, не предназначен для прямого контакта с Пустотой, она отравляет его, ослабляет... убивает, рано или поздно.
Развеиваешь лезвие, резко отшатываясь. Бес теряет равновесие, промахивается. Сжимаешь руки в кулаки, концентрируя энергию, выпускаешь синей вспышкой, отбрасывая беса. Давишь Пустотой левой рукой, а правой посылаешь Аваду. Ныряешь вовне, на миг становясь единым с бесконечной тьмой, чтобы вынырнуть на метр влево. Другой бес атакует воздух. Призываешь больше энергии из Кольца и ударяешь иссиня-чёрным лучом, насквозь прожигая силовой доспех.
Вновь смещаешься, на сей раз — иномагически. Зависаешь над полем боя, анализируя. Бесы прибывают и прибывают, конструктов — всё ещё двое, а значит... Прыгаешь подряд сквозь Пустоту и инореальность, в растянутое мгновение оказываясь за "спинами" конструктов. Площадной Конфундус, прыжок от молний, выплёскиваешь Пустоту во все стороны точки выхода — вовремя учуял будущий удар по площади. Молнии отскакивают от тёмно-зелёной волны, а ты дублируешь Конфундус. Наконец-то конструкты замирают, ошеломлённые, чтобы тут же получить по взрывному от Роба и Оли. Смещаешься под их щит, чтобы не задело осколками.
Размываешься, кутаясь в кокон волшебных и иномагических иллюзий. Заняв относительно безопасную позицию, тянешься к разумам бесов, дорогу прокладывая заклятьем, а используя её иноразумом. Сжимаешь зубы, удерживая сознание, готовое разлететься на кусочки, как те конструкты. Ты стоишь. Всеми двадцатью телами — стоишь. Стоишь — и умираешь от заклятий, лезвия искажения и алхимклинка. А потом ещё пятью телами. И ещё пятью.
Время становится тягучим и липким, сладким, точно льнущая извне тьма. Ты щедро её зачерпываешь, направляешь, делаешь своею силою, истончаешься, растягиваешься, как время, липнешь к простым разумам, ломаешь, скармливаешь тому, что вовне. Ты — мостик между беззвёздным мраком и всеми, кто хочет повредить, кто хочет тронуть Ханну и отца.
Тьма пожирает эмоции, жадно глотает ощущения, съела бы и волю — но ты отдариваешься чужой. Холод наполняет тебя, холод, которого впервые коснулся после создания первого крестража. Сначала был жар боли, жар смерти, горько-сладкая сила жертвы, но потом — лишь холод, холод тьмы, что за пределами сознания, вне разума и жизни, ненастоящей, несуществующей, нереальной... такой привычной и родной.
В какой-то момент ты смутно осознаёшь, что враждебных разумов просто нет. Они кончились. Отталкиваешь тьму, разрываешь мост, щитом воли останавливаешь голодные пасти внешней мертви, но вместе с тем продолжаешь тянуть её, мертви, силу. Мрак окутывает тебя с ног до головы. Иллюзии тают. Усталость исчезает, тает вместе с ними, как ещё одна иллюзия. Мёртвое не устаёт, не так ли, Морулис? Как вообще Ивицер смог отказаться от таких сил? Как мог променять их на Нелуну?
— Справились, — выдыхает отец. Встречается с тобой взглядом и спешно отводит глаза. Ему страшно. Его страх можно использовать в своих целях. Не сейчас, нет, потом, когда придёт время...
— Нужно спешить, — говоришь ты, вслушиваясь в окружение. Где-то вдалеке чувствуешь искры живого или псевдоживого. Они приближаются. Не бесы — конструкты. — Мы не будем сражаться с ними.
— Хороший план, — молвит протосс. Ты ощущаешь некое... неудобство в его разуме. Он ухватывает, что с тобой всё не так, но не понимает полностью. В отличие от Пустоты, внешняя тьма неразимам незнакома. С одной стороны, он одобряет состояние, в котором ты находишься, с другой стороны — догадывается, что есть некий подвох.
— Мы избежим сражений, если пойдём через закрытые сектора Храма, — озвучиваешь ты. — Туда невозможно телепортироваться, а двери за собой закроем. Конструкты внутрь тоже не пройдут.
— Что ещё за закрытые сектора? — спрашивает Снейп, пока Ханна аккуратно "стучится" по вашей связи. Приоткрываешься ей — совсем немного, чтобы не ошеломить. Она морщится от холода, ей привычного и непривычного одновременно. Одной мыслью предлагает разделить вес отдачи. Отказываешься. Ты справишься с ним лучше, он тебе — ещё послужит.
— Помещения, запертые до активации узла трансформаций, — поясняет Теромос. — Личные залы Зел-Нага, библиотеки, хранилища, лаборатории, внутренности больших механизмов, места отдыха и встреч.
— Возможно, — кивает каким-то своим, скрытым за тысячей и одним окклюментивным барьером мыслям Снейп, — я покину вас там. Я должен... сделать кое-что. Поручение Хранящей Время, — явно не хотел этого говорить, но нужен был аргумент. Ты... не то чтобы подозревал что-то такое, но такой была метода Хранящей, а Снейп... не сказать, чтобы приятный человек, зато один из лучших среди независимых волшебников. Уж подкупить его чем-нибудь важным как алхимику, как личности, а может, как тебя, желанием — элементарно для Хранящей.
— Выбраться из Храма в одиночку будет непросто, — смеряет его взглядом ярко-зелёных, неморгающих (таких же, как твои) глаз Теромос.
— Я думаю, — ухмыляется Снейп, — если бы это было не так, она бы попросила кого-нибудь попроще.
— Мы тебя услышали, — киваешь ему. — Теромос, ты найдёшь путь?
— Зел-Нага оставили динамически обновляемые указатели. Я поведу.
Вы двигаетесь по плавно активирующемуся Храму. То дрожь пробуждающихся механизмов, то тихий, подобный шёпоту свист разгоняющейся по энергоносным сосудам Пустоты, то гулкий грохот сопровождает ваши шаги. Иногда ты ощущаешь, как движется под ногами пол — медленно, всей громадой того фрагмента, по которому ступаете. Несколько раз вам встречаются сторожевые конструкты, меньшие, чем аватары, зато летающие и очень юркие. Ты замечаешь их издали, большая часть до вас не добирается, разваливаясь на лету. Дотянуться до их скудных сознаний, ослабить контроль над запасами энергии — легче простого.
Больше никаких узких коридоров. Вы ступаете по залам, вернее, бывшим залам. По потолку гигантских фрагментов Храма, и другие фрагменты проносятся над вами, словно тени, в зеленоватом сумраке. Соседние фрагменты останавливаются, чтобы вы могли ступить на них, когда приближаетесь к краю. Иногда их соединяют чудовищно скользкие мостики силовых полей: оступишься — сгинешь в зелёной бездне! Всех, даже Ханну, даже Теромоса угнетают чудовищные масштабы Храма, но только не тебя.
Тьма внутри больше всего вокруг. Дай ей волю, и Храм сгинет там без следа — так же, как сгинули индустриалы Города, как исчезли тысячи волшебных и маггловских цивилизаций, сунувшихся не-туда... Перед твоим иномысленным взором проносятся картины существ и сущностей, стран и городов, зданий и космических станций, культур и эпох, которые объединяет одно, самое главное. Они мертвы. Мертвецы смотрят твоими глазами, а ты касаешься ледяной корки безмыслия, бесчувствия, небытия, черты, за которой нет ничего, кроме смерти... Это не тени иновремени, нет, это... это — иное.
Ты не знаешь, сколько Зел-Нага сгинули тут, умерли... от чего вообще умирают Зел-Нага? Стареют ли они? Это тайна. Но ты чувствуешь их смерти, вы буквально ступаете по их костям, по холодным отпечаткам мертвецов, и замыслы этих мертвецов, их пожелания, соединённые воедино, и есть Храм Первотворения. Сила мёртвых буквально пронизывает каждую частичку Храма, сила, один только отпечаток которой порождает "гармонию улучшения", которую вы чувствовали, спускаясь. Но сейчас — сейчас чувствуешь гораздо больше! Эта сила, холодная, сплетённая с Пустотой, наполняет твои лёгкие, фиочёрными бликами дрожит на краю зрения — возьми, зачерпни, используй! Она переплетается с Кольцом, будто бы две Бездны — Пустота и Смерть — встречаются друг с другом, перетекают друг в друга, избирают тебя, Энтони Даффи, местом своей встречи.
Вы шагаете по костям богов, и ты слышишь их шёпот. Хор мёртвых шлейфом следует за твоим разумом, тихий, исчезающий, как обращаешь на него внимание. Вы пробудили мёртвый механизм, гигантского ревенанта, творящего живое, франкенштейна, слепленного буквально из тел и эссенции тысяч и тысяч Зел-Нага. В конце концов, из чего ещё им было создавать? В Пустоте нет материалов, но есть их тела, которые умели превращать во что угодно, в том числе — в части будущего Храма. Иногда это просто части, отделённые от целого, а иногда — полноценные жертвы, и многие фрагменты Храма были одним или несколькими Зел-Нага... а порой существами, пойманными в Пустоте, насильно превращёнными в своеобразные протезы, чтобы подстроить под функции Храма.
И самый могущественный некромант, будь то Ивицер в зените своего могущества со всеми последователями разом, не смог бы управлять такой химерой, как Храм. Это было — с точки зрения иномагии — умертвие, но умертвие из частей богов — или Зел-Нага ближе к высшим фейри, Королям и Принцам? В любом случае, ты перестаёшь думать о Храме как о механизме. Неживое, немёртвое, неорганизм, неустройство — он походил на киборгизированных строителей, но только наоборот.
Мимоходом отражаешь ещё одну атаку бесов. Сломить их жалкие воли разлитой вокруг силой мёртвых проще, чем у ребёнка игрушку отобрать. Ты не мнишь себя самым сильным и выносливым, поэтому просто приказываешь новообретённым марионеткам прыгнуть в тёмно-зелёную пропасть.
"Держись в рамках", — тихой мыслью касается тебя... Снейп. Он делает это не легилименцией, нет — это способ Тёмной Луны. Мельком отмечаешь, что раньше это бы насторожило или испугало бы тебя — не сейчас. Ты знаешь, что Темнушка работала с ним, и чувствуешь смутный отпечаток её воли внутри. Она поделилась большим, чем ты предполагал, большим, чем хотел сам Снейп. Темнота внутри тянется к Снейпу и отпечатку в нём, хочет пожрать или просто уничтожить, убрать непредсказуемое живое, обратить в покорного мертвеца. Ты не позволяешь.
"Я справлюсь", — отвечаешь ему, показывая, что контролируешь море тьмы, бушующее по ту сторону.
"Многие некромаги думали так же, — мысль Снейпа была едкой, болезненной... неприятно живой. — Ревенанты, личи... Волдеморт. Ты уже меняешься, Даффи. Отпусти эту силу. Ты — не Ивицер, чтобы вернуться", — он раздражает. Яркий, горячий мыслеголос Снейпа раздражает, провоцирует, угрожает разрушить совершенную логику мёртвых, которой полон этот Храм, которой полон ты... И он же заставляет дрожать, болеть от послесмертного хлада что-то внутри тебя, что-то, что не желает слушать шёпот, что боится тьмы. И в этот раз ты должен прислушаться к Снейпу и той, слабой, не готовой двигаться дальше части себя. Ещё рано. Если ты сделаешь следующий шаг, то станешь угрозой для них всех, и живые прервут твоё перерождение или даже существование, а проигрывать ты — не желаешь.
"Я понял", — Снейп морщится от ледяного укола. Это — ещё одно подтверждение, что ни ты, ни они — не готовы. Потом, позже у тебя будет возможность показать им всё совершенство Зел-Нага, показать, почему негибкая, на первый взгляд, сила некромантов — это не безумие, а путь к подлинному могуществу, бессмертию. Первой ты обратишь Ханну, самую верную, самую полезную... Позже. Сейчас же...
Боль! Тебя захлёстывает боль, когда тьма неохотно отступает обратно, вглубь, растворяется в трещинах внутреннего мира, уходит, обещая вернуться, а вместе с ней уходит сила. С усилием заставляешь себя сделать следующий шаг и выглядеть, как ни в чём не бывало. Это никого не обманывает: ни читающего мысли Теромоса, ни робко потянувшуюся через связь Ханну, ни с облегчением вздохнувшего отца, ни удовлетворённо кивнувшего Снейпа — разве что Роба да Оли... И стоит силе уйти, как ты ощущаешь соблазн, желание, жажду: прыгнуть обратно во мрак, выбросить на свалку жалкую слабую смертность, вернуть неутомимость, логику и власть мертвеца, владыки мертвецов, могущественного некроманта!
Жить, быть живым — это так сложно, так неэффективно, так жарко, больно, трудно... Ты сжимаешь зубы, мысленно обещая обратиться к этому, только если будет стоять вопрос жизни и смерти. Это всё же лучше смерти. От некоторых вещей стоит держаться подальше, правда, профессор Райс? Так почему же вы не держались подальше от Ивицера и умерли так глупо? Почему не сделали крестражей? Почему тебе, Энтони, приходится идти по "костям богов" к тем самым вещам, бежать от которых — "долг любого разумного иномага"? Так бессмысленно глупо брести навстречу надежде, что найдётся кто-то, пусть даже Хранящая Время, кто остановит мрак внутри тебя!
— Здесь, — невозмутимо молвит Теромос, приблизившись к возвышению в два человеческих роста на очередном фрагменте.
Над вами кружат буквально вихри Пустоты, и только заклятья держат на поверхности, смиряют безумные порывы ветра. Чувствуешь позади активирующиеся конструкты. Прежде, чем стреляет Снейп, вытягиваешь руку с Кольцом и протягиваешь сквозь него волю. Три луча — по числу конструктов — ударяют в кольцо. Камни, составляющие конструкты, уносит пустотной бурей, а их энергия — на ту сторону Кольца, и ты не желаешь знать, где это место и место ли оно!
— Совершенствуешься, — холодное одобрение. Неразим холоден безо всякой мертви, "естественно" холоден и естественно же эффективен; редко, очень редко что-то тёплое мелькает в прозрачной глубине его разума. — Помни, что некоторые конструкты могут быть защищены лучше, — он касается камня, и тот пропадает, открывая вниз лестницу с очень широкими ступенями.
Завывание ветра и пронизывающий холод Пустоты, от которого едва спасает волшебство, остаются позади, когда каменная "дверь" материализуется за вашими спинами. Только дыхание, стук сердец и тихие шаги. В тёплом свете волшебных палочек вы спускаетесь по всё расширяющейся и расширяющейся лестнице. Периодически минуете ответвления, малые лестницы вбок, какие вверх, а какие вниз, но Теромос, пусть поверхностно, но считывающий вложенную в ступени информацию, их игнорирует. Наконец, тёмная лестница заканчивается, плавно перейдя в галерею, озарённую, конечно же, зелёным.
