Нет необходимости отвлекаться на незначительные события. Стоило только дневному светилу "оторваться" от верхушек лесных деревьев, как из столицы выехала пара запозднившихся, усиленно охраняемых торговых караванов. А перед ними, где-то за час, в путь отправился большой отряд куда-то спешащих всадников. Эти молодцы, на показ вооружённые не только холодным оружием, но и обвешанные "гирляндами" мощных боевых амулетов, отправились в путь на превосходных, выносливых конях. И это ещё не всё, дабы не терять понапрасну время, каждый всадник имел заводного скакуна. Не удивительно, это были посольские курьеры небезызвестного для нас королевства, которые спешили как можно скорее доставить высокопоставленному адресату важную и одновременно, тайную корреспонденцию. И это, по-прежнему не всё. В одном из опечатанных тубусов с письмами, имелось "второе дно", где покоилось некое важное послание, в котором говорилось следующее:
" Приветствую тебя, дорогой друг, прошу прощения, что вынужден отправить тебе такое объёмное сообщение. По-другому, невозможно точно и полностью описать сложившуюся в Нарском княжестве обстановку. С первой строки сообщаю, что намеченная нами очередная акция "народного возмущения", вынуждено переносится на неопределённый срок. Нашей вины в этом нет, так как сестра Олега, княгиня Подольская, своею спонтанной выходкой взбаламутила всю столицу. После её бездарной попытки переворота, по всему Нарси и его окрестностям, рыскают Мстивоевские ищейки и совершают аресты. Как итог, несколько бойцов моей "пятой колонны", попали под эту гребёнку и, наверное, оказавшись в подвалах Власа Парубы, дают признательные показания. Однако для нас, подобные потери не критичны, каждый из провалившихся агентов, не знает ни меня, ни наших окончательных целей. А те, через кого держалась связь с неудачниками — ликвидированы. Но, несмотря на это, я вновь вынужден временно свернуть свою деятельность.
Пара слов относительно попытки дворцового переворота. Он позорно провалился, по-другому быть и не могло, не было качественной подготовки, да и полно других организационных упущений. Самому же князю Олегу повезло, немного раньше, чем ожидалось, вернулся его сын. Который, по странному стечению обстоятельств, направился не в свои покои, а на аудиенцию к отцу. Заговорщики или не заметили его возвращение, или не придали ему особого значения, но, по слухам, потешники наследника оказались отличными воинами. Очевидцы утверждают, будто в рубке, они ничем не уступают бывалым воинам, что весьма странно. Мои люди, прибывшие через час после вышеупомянутых событий, видели подготовленные к кремации тела заговорщиков. По их словам, такие раны наносятся только умелыми фехтовальщиками с хорошо поставленной на рубку рукой. Относительно княгини Подольской, Князь велел взять её живою, только истинные инициаторы переворота, позаботились о её молчании. Стоило ближникам Олега с боем ворваться в зал, где находилась Мирослава, как один из её телохранителей, выстрелил из арбалета в её затылок. Естественно, убийцу тут же порубили на куски, но, дело было сделано. По имеющимся у меня данным, убийца сестры князя, при жизни часто общался с представителями Бирского княжества. Почему они отказались от своих прежних планов, и устроили провальную акцию, узнать не удалось. Подозреваю, что в рядах наших друзей произошёл раскол. Я уверен, не смотря на осложнившуюся обстановку, инициативу мы не потеряли. Операцию "Удав", необходимо про... Старец".
Глава 14
Тем же утром, крепость Совец. Уже вторые сутки, группы беженцев из порубежных селений, упрямо стремятся к крепости, стремясь попасть под защиту её старинных, магически усиленных стен. Уставшие люди медленно, кто со скарбом, увязанным в узлы, кто без оного, брели по пыльной дороге, с трудом передвигая ноги и временами, опасливо оборачиваясь назад. На эту грустную "картину" вынужденного исхода, прильнув всем телом к зубцам каменной стены, образующим узкие бойницы, смотрела троица молодых девчонок. Все три подруги, выглядели уставшими, чем-то озадаченными, а одна из них, ещё и озлобленной.
— Княжна, ты чего так лютуешь? — оторвавшись от тягостного созерцания вереницы беженцев, и повернувшись к девушке с выглядывавшей из под платка косой цвета выгоревшей соломы, поинтересовалась брюнетка. — Вчера, вон какое непотребство устроила. Так зыркнула на обратившегося к тебе беженца, так тот бедолага и не знал, куда от твоего гнева деваться. Успокойся уже. Люд то в этих бедах не виноват.
— Умом понимаю твою правоту, Красава. Но. Где разместить, и как прокормить всю эту ораву оборванцев? Ума не приложу. Объём продуктовых припасов, после того безобразия с их отравлением, мы с батюшкой так до конца и не восстановили. Случись осада, надолго их не хватит. А эти уро..., к-х-м, они идут налегке, оставив свои кладовые, неприятелю на разграбление. А тут ещё это. Вы же вчера видели, какое малое войско пришло из столицы и тут же отправилось на границу? Даже наше пополнение не даёт уверенности, что их уже не разбили. Понимаю, что такие стычки происходят повсюду, и армии, в полном её составе, везде не поспеть. Но нам-то от этого не легче.
— Нет, Олюшка, тут ты не права. В руках много продуктов не унесёшь, а то, что люди смогли взять, было съедено в пути. А войско, так мы не знаем, может быть, наши богатыри уже добивают малые банды грабителей. Я на это надеюсь
— А мне с батюшкой от этого не легче. — возмущённо хлопнув по стене ладошкой и одарив молочную сестру "испепеляющим взглядом", возразила Ольга. — Особенно тяжко будет тогда, когда в крепости начнётся голод. Ведь эти оборванцы, не желают слушать наши доводы и отказываются продолжить путь к городу Друбе. А ведь там, продуктовые склады ломятся от изобилия, и их содержимого, хватит всем, и надолго. Наши бойцы, до сих пор, упорно доставляют оттуда обозы, только на наших складах провизия почти не задерживается, мгновенно съедается этими оборванцами.
— Всё, подруги. Хватит стоять на стене истуканами. — решила поставить точку в разговоре третья девица, — Тем более, батюшка-воевода, после вчерашнего инцидента, запретил нам покидать женскую половину дома. Узнает, что мы его ослушались, рассадит по отдельным комнатушкам, да поставит возле дверей охрану, чтоб она нас из заточения не выпускала.
— Ничего страшного не произойдёт, — переведя свой угрюмый взгляд на молочную сестру, возразила княжна, — находясь здесь, мы не нарушаем волю моего батюшки. По его разумению, я всего лишь не должна мешать ему, со всем уважением принимать беженцев, вот я и не мешаю. А голытьба, на крепостную стену не поднимается, её сюда не пустят.
— Эй, сестрёнки, — немного подавшись вперёд, одновременно приставив сложенную ладошку козырьком ко лбу, заговорила Красава, — кажется там, происходит что-то странное.
— Где? — одновременно отреагировали на несколько секунд отвернувшиеся от бойниц девчонки.
— А вон. — указала вдаль брюнетка. — Народ, почему-то всполошился. Вроде всё тихо, а он начал разбегаться, кто-то помчался от дороги к ближайшему лесу, а часть этих бедолаг, кинулась к крепости.
— И правда, Олюшка, что-то не то. Видишь, люди даже свой скарб побросали, бегут налегке.
Слова девушки, совпали со звоном тревожного била. Это стражи, дежурившие на стене, заметив метание беженцев подняли тревогу. Уж кому как не им знать, что могло послужить причиной этого переполоха, кому-то из воинов пришлось видеть подобное своими глазами, а некоторые, слышали об этом из рассказов своих старших товарищей. Не прошло и минуты, как послышался громкий скрип закрываемых створок второстепенных ворот, и лязг цепей подъёмного моста, который после того, как займёт своё место в проёме, будет дополнительно зафиксирован. А главные, через основные врата, всё ещё продолжали принимать испуганный народ. Ещё, за ворота выскочило два десятка дежурных бойцов, должных в случае необходимости задержать неприятеля, давая таким способом возможность закрыть главный вход в крепость.
— Так, сестрички, — первой вышла из оцепенения княжна, — немедля идём в мои апартаменты, и одеваем на себя все полагающиеся амулеты.
— Так мы и без них сможем себя защитить.
— Цыц, дура. Ты что Красава, сума сошла, орёшь как резаная? Забыла, что у нас в гостях, находится несколько братьев из ордена света?
— Нет.
— Тогда как прикажешь объясняться, если кто-то из них, заметит, как от тебя отразится шальная стрела, или рассеется смертоносное заклинание.
— Прости, не подумала.
— Вот то-то. Так что, за мной.
Не стоит подробно рассказывать, как молочные сёстры, воспользовавшись спешно установленными, легко обрушаемыми мостками, соединяющими крыши крепких каменных домов с узкими окнами и дверями, перебрались на стены второй линии обороны. То есть, на стену старой цитадели, которую после очередного разрастания города, так и не разобрали. А уже с них, девицы проследовали в донжон, в простонародье называемый домом воеводы. Стоит отметить только одно, им каким-то чудом удалось удачно разминуться с бойцами, которые по тревоге занимали свои посты. То ли девчатам банально везло, то ли бойцы, загодя замечая дочь воеводы, шли другими, обходными путями. Это не столь важно. Главное, добравшись в комнату для рукоделия, девушки, помогая друг дружке, поддели под одежду лёгкую кольчугу, и для успокоения новой надзирательницы, показательно увешались всевозможными артефактами. Поэтому, через полчаса, обвешанные кулонами, с унизанными перстнями пальцами, и немного скованные из-за непривычного для них веса брони, подруги с трудом поднялись на крышу центральной башни. И их "подвиг" хождения по крутым, винтовым ступеням, не остался незамеченным. Тем более, не обратить внимания на раскрасневшихся от непривычной нагрузки и дышащих как загнанные лошади подруг и их свиту, было невозможно. Вот и Лют Лисович, отвлёкся на появление дочери, удивлённо искривил бровь, затем, посмотрев на воспитателя и кормилицу, только укоризненно покачал головой. На этом, видимо посчитав, что уделил женщинам достаточно внимания, вернулся к наблюдению за выходящим к крепости вражеским войском.
Воспользовавшись тем, что их не прогнали, девушки осмелели, подошли к пустым бойницам, так, чтоб никому не мешать, и обомлели. Было от чего. С этой удобной точки кругового обзора, они видели множество уносимых от крепости слабеньким ветром дымов, и ясно представляли, как хмурые горожане, самолично подпаливали свои хлипкие домишки, которые стояли перед внешними стенами. Легко догадаться, с каким сожалением, главы семейств, убеждаясь, что все домочадцы покинули жилище, проходили вокруг своей хибары, поджигая факелом спешно наваленные у стены кучи хвороста. Последнее что делал вынужденный поджигатель, это бросал недогоревший факел в окно обречённого жилища. Подтверждением тому, что всё так и происходит, были новые дымы, которые постепенно становясь плотнее, начинали тянуться к небу. Задымление, происходило у северной и северо-восточной стены. Только в тех районах воеводством дозволялось делать временные постройки.
— Вон, воевода-батюшка, полюбуйся. Как нагло ведут себя наши соседушки. И заметь, это не какие-то там разбойнички, а бывалые вои. — суетливо переминаясь, возмущённо указывая рукою на врага, запричитал на удивление трезвый садовник Ждан. — Как у себя дома гуляют собаки, пришли на нашу землю и лагерем становятся. И мы ...
— А ты, Жданушка, как был трусливым садовником, так им и остался, — с насмешкой прервал разглагольствования пьянчужки сотник Микул, — хоть ты и облачился в добрую броню. Спасибо что свои штанишки не загадил.
— А ты мне рот не затыкай! Я хоть и состою при саде, но не мирный пахарь, который не знает с какой стороны браться за оружие. Я вот, с десяток лет назад, это ещё под началом твоего старшего брата, не раз в сече участвовал и никогда труса не праздновал.
— Цыц оба! — не оборачиваясь громко рявкнул воевода. — Мешаете думать.
— Батюшка Лют, — подал голос молодой воин, наблюдавший за тыльной частью крепости, — Друбские ворота закрывают.
— Значит всё, все кто того пожелал, уже попали в крепость. Или наоборот, недруг обошёл нас лесом и болотами, да "перерезал" дорогу к Друбе.
— Не знаю, отсюда ничего не видно.
— Не мудрено. Всё, хватит здесь без дела стоять, картина и без того ясная, идём на внешнюю стену. А вы курицы, — воевода обернулся к дочери, — тихонько сидите здесь. А лучше, в случае нападения на крепость, немедленно спускайтесь в подземелье, что под большой трапезной. Но, ежели увижу вас на внешней стене, сам, своею рукою прибью. Ясно?!
Не дожидаясь ответа, воевода развернулся и быстрым шагом направился к ступеням, обратившись на ходу к пожилому воину: — "Микул, немедленно иди Друбским воротам, с собою возьми полусотню Ка..."
Князь Злобин, воспользовавшись тем что его не видят посторонние, еле сдерживаясь чтоб не начать шагать по крутой лестнице через ступень, что само по себе чревато падением, спустился к основанию высокой башни своего донжона, где резко остановился. Он, молча окинул окрестности взглядом, и слегка подтолкнул в спину своего боевого товарища. Ведь тот, стараясь идти вровень с Лютом, также замер на месте. А когда Микул, повинуясь закону инерции, машинально сделав шаг вперёд, удивлённо оглянулся, то улыбнулся одними лишь уголками губ, одобряюще ему кивнул, указав необходимое направление. В ответ, побледневшему от нервоза ожидания битвы товарищу воеводы, только и оставалось, что тихо хмыкнуть, да гордо расправив плечи, продолжить движение. Вот так, состоялся меж старыми друзьями, молчаливый, понятный только им диалог.
Что же сам воевода? Так и не сумев сдержать тяжкого вздоха, и надеясь, что находящийся рядом садовник не заметил его мимолётной слабости, Лют, ещё несколько секунд смотрел в след удаляющемуся сотнику. Далее, окончательно взяв под контроль все свои эмоции, военачальник, не глядя на сопровождавшего его Ждана, нарочито медленно направился к главной превратной башне. Вёл он себя вполне резонно, спешить ему некуда, да и по чину не положено. Тем более, противник только начал подтягивать к Совцу свои силы, намереваясь взять его в осаду, если только он умудрится обойти её по теоретически непроходимой местности. Впрочем, атака во фронт, без предварительной подготовки, тоже не лучший вариант. Подтверждением общеизвестной аксиомы о бессмысленности нападения на укреплённый город с ходу, было отсутствие сигналов тревоги от многочисленных наблюдателей. Впрочем, недолгое путешествие по верхотуре боевых площадок, по их коротким деревянным перемычкам-времянкам, перекинутым между укреплёнными домами, при взгляде вниз, демонстрировало, другую реальность осаждаемой крепости. Там был суетящийся народ, который был сильно напуган и обеспокоен. Люди спешили сделать все свои неотложные дела. А ещё, кто-то из них, на ходу разглагольствовал о тягостях войны, а кто-то, остановившись на перекрёстках улочек, собирал вокруг себя группки ротозеев, которым вдохновенно рассказывал перипетии своего случайного спасения от полона. Только не было у Злобина времени прислушиваться к доносящемуся снизу гомону, и он, нарочито приосанившийся, шёл к намеченной для себя цели.
