"Посыльный, отозвать тройку наблюдателей за тылом! Уходим. Доложить о потерях! " — Как только окончательно стихли последние звуки боя; мимолётным взглядом оценив степень нанесённого лесу ущерба, потребовал княжич. Не смотря на резко навалившуюся слабость во всём теле, оставшись стоять, даже не позволив себе опереться спиною на измочаленный с противоположной стороны ствол дерева, наследник с замиранием сердца ожидал доклад. К его радости, погибших не было, отсутствовали даже легкораненые. Не считать же за раны мелкие травмы кожного покрова, которые были быстро вылечены. Чего не скажешь о бойцах неприятеля. Впрочем, это уточнение излишне, редкие, тихо постанывающие, или не подающие признаков жизни раненые супостаты, только подтверждали данный факт. Далее, дождавшись тыловое прикрытие, и запретив подчинённым собирать трофеи, как, и добивать выживших противников, Мстивой младший, подкорректировав направление, погнал своих усталых бойцов ускоренным маршем. Для подобной спешки была причина, к месту скоротечной схватки, могли подтянуться те "охотники", кто должен был сидеть в засаде. Ну не могли они не ощутить эфирных возмущений этого боя. Пусть, пошедший в отрыв отряд оставлял весьма заметный след, но оставаться на месте, или транжирить незначительную фору на его ликвидацию, было большой глупостью. Впрочем, Володя так и не узнал, что за его действиями с самого начала похода наблюдала пятёрка боевиков Бортника. То есть, старые, бывалые бойцы, прошедшие ритуал братания со своим помолодевшим учителем, страховали отряд кудесников. Пусть за всё время, вмешались они только раз, зато сделали это весьма своевременно. Именно сегодня, вернувшие молодость старики, воспользовавшись временным смятением почувствовавших недалёкую битву врагов, тихо вырезали их засаду. Одно уточнение, "старики" использовали для этого зачарованные кинжалы собственного изготовления. Поэтому, гибель элитной части группы охотников за неуловимыми диверсантами, в отличии от боестолкновения с загонщиками, осталась никем не замеченной. Стоит упомянуть об одном "фрагменте мозаики", который мог помочь сложить более полную картину финала рейда по вражеским тылам, но к несчастью, оставшийся никем не замеченным. Засада состояла из пятёрки наряженных под аборигенов охотников за колдунами, на самом деле, являющимися сильными магами. Как-то так. Ну не было в той местности хорошо обученных боевиков, одни лишь слабосилки. Вот и пришлось членам белого братства таким способом реагировать на сообщение лесничего, который случайно заметил крадущихся по его угодьям странных чужаков.
Вновь территория крепости Совец, пять дней спустя, после вышеупомянутых событий. В доме воеводы, точнее, в малой столовой, ужинали три человека, сам князь Злобин, его дочь Ольга и её кормилица Марина Стерх. Как это не странно, но "тётушка" жениха, сославшись на сильную усталость, к трапезе не вышла. Но ни в этом суть. Сидящие за столом люди, в полном безмолвии ели с чинной неспешностью отрезая небольшие кусочки мяса запечённого поросёнка и тщательно пережёвывая их. Изредка, кто-то из сотрапезников прерывал "увлекательное действо", тянул руку к новомодному стеклянному бокалу и флегматично делал мизерный глоток какой-то рубиновой жидкости. Насчёт недавнего голода можно было забыть, новые подданные княжества, прорвали блокаду, и патрулировали единственную дорогу, с показательной жестокостью карая любого, кто выходил на "большую дорогу". Признаться, несмотря ни на что, молодым воинам из недавно присоединённых земель, работы хватало. Чему эти амбициозные бойцы только радовались. Что не говори, но их к этому готовили с младенчества и другой жизни, эти парни для себя не представляли. Тем более, за эту службу им оплатили не только великолепной бронёй и оружием, но и невиданными предметами роскоши, которые как аванс были выданы их родне. Кто же откажется от такой оплаты службы, если она идёт помимо денежных выплат. Но. Не об этих храбрецах сейчас идёт речь. Вернёмся в трапезную. Тем более, в неё, без стука распахнув дверь, ворвался молодой сотник, чьё чело "украшал" небольшой свежий шрам. Избавиться от подобного украшения можно легко, было бы желание, вот только его, у этого бойца не было.
— Чего тебе? Хорь. — слегка довернув голову, возмущённо вздернув бровь и строго посмотрев на возмутителя спокойствия поинтересовался Лют. — Чего без стука ломишься?
— Лют Лисович, дозорные доложили о том, что кто-то подал условный сигнал, о котором вы предупреждали. Только это..., в нужном месте выложили три пирамидки не из белого камня, а из чёрного. Поэтому, мои бойцы сразу не обратили внимания на эти камни, хотя и заметили их ещё утром. Хорошо, что десятник решил мне об этом доложить.
— Добре. Так и должно быть, было бы хуже, если они и в самом деле оказались белыми. Только дежурный десяток, всё равно будет наказан. Я что, зря потребовал немедля докладывать мне о любых странностях, происходящих в том месте?
— Было такое.
— Вот и добре, сам понимаешь, что подобное пренебрежение терпеть нельзя. Значит так. Пусть эти раззявы, пеняют только на себя — накажу. Всё, иди, до полуночи свободен. А после, жду тебя и два десятка твоих бойцов возле пекарни Силантия. Только тихо, лишним об этом знать нельзя. Куда и зачем идти, оповестишь бойцов перед самым выходом из казармы. Только не бери с собою сегодняшних слепых наблюдателей, нет у меня к ним никакого доверия.
Сотник ничем ни показал своего отношения к высказанному воеводой недовольству. Только сильно побледнел, от чего розовый рубец на лбу стал ещё заметнее. Лишь слегка кивнув, сын старинного боевого друга коменданта крепости, развернулся и покинул помещение. Правда, дверь за сотником, притворил один из слуг, поставленный там специально для этого. Ничего не понимающая Оля, проводив сотника взглядом, посмотрела сначала на отца, который как ни в чём не бывало продолжил есть. Затем, перевела взгляд на флегматично жующую мамку и не найдя в её лице поддержку, с показной горестностью вздохнула.
— Что егоза, и тебе неймётся? — неожиданно мягко, обратился к дочери Злобин. — Понимаю. Только не моя это тайна, не могу я тебя в неё полностью посвятить.
— Ну папа!
— Не нукай, я не мерин и ты меня не запрягала. Война окончится, сыграем свадьбу, вот тогда, будешь на своего муженька нукать, ко ли он это позволит. И чтоб этой ночью, из спальни и носа не казала! Всё поняла?
— Да, папа. — с напускной покорностью ответила княжна, породив у отца ещё больше сомнений в том, что этой ночью, дочь не поступит по-своему.
— Э-хе-хе. — с упрёком покачал головою Лют. — Не угомонишься, выпорю собственноручно, так сказать, исправлю свою ошибку в твоём воспитании. Пусть сделаю это не на конюшне, а в твоей комнате для рукоделия, но мало тебе не покажется. Учти.
— Ну папа.
— Всё, — положив перед собою столовый нож и новомодную, и очень удобную в использовании вилку, воевода встал из-за стола, — ужин окончен. Маринка, веди княжну в опочивальню да пригляди за нею, иначе обеих выпорю. Клянусь. Так, о чём это я? Ну да, всем спокойной ночи.
С этими словами, князь быстрым шагом вышел из малой трапезной. Какое-то время была слышна его тяжёлая, удаляющаяся поступь. Как только всё стихло, кормилица, покачав головой, с упрёком посмотрела на свою воспитанницу. А та, заметив во взгляде мамки осуждение, горделиво вскинула голову и с вызовом поинтересовалась:
— И что мамка? Никак и ты собираешься меня пороть?
— Оно конечно бы не помешало ..., Олюшка. Но, только уже поздно пороть, поперёк лавки не положишь. Раньше надобно было в строгости держать...
Не стоит лишний раз говорить о том, что при всём нашем желании, время не остановишь, это аксиома, и как это ни прискорбно, тёплая пора была на исходе. Как следствие, по мере усиления вечерних холодов, шёл на убыль день. По этой причине, по окончанию вечерней трапезы, княжна и её мамка возвращались на женскую половину дома подсвечивая дорогу дорогой новинкой, спиртовой лампой(В этом варианте обыкновенная керосиновая лампа со стеклянной колбой и железным зеркалом-отражателем, только заправленная спиртом). Догадаться, кто нёс относительно яркий источник света не сложно, не стоит "тыкать пальцем" в пожилую женщину. Да-да, в руках горделиво идущей кормилицы, эта новинка, давала намного больше света, чем безбожно чадящий факел, или банальный масленый светильник. А как насчёт ещё более яркой магической подсветки? Так по причине присутствия наблюдателей, пользоваться магическими светлячками, было весьма опасно. Так же, у прогресса есть один приятный момент, при работе не попадающего под запрет, нового осветительного прибора, не было неприятного запаха и, свет был более ровным. Но не в этом суть. Когда Мария и её молочная дочь дошли до опочивальни княжны, мамка, к неудовольствию Ольги, не пошла в свою комфортабельную "коморку", наоборот, устроив на длинном сундуке постель, осталась в спальне княжны на ночь.
Глупо думать, что это обстоятельство заставило молодую госпожу отказаться от задуманного. Наоборот, зная, как в данной ситуации поступит кормилица, девушка приняла "гениальное" решение. Раз ни ей ни подругам не удастся удовлетворить своё любопытство, иначе, проследить за тайными делами отца, послать вместо себя служанку. Ту, которая некогда оказалась не в том месте и не в то время, то есть, уснула и стала свидетелем тайных дел батюшки воеводы. Пусть девке подкорректировали память, но всё равно, ей будет намного легче, чем кому-то не было, проделать то, что когда-то уже совершила. Впрочем, не всё было так просто, перед сном, дочь воеводы как обычно пообщалась с молочными сёстрами, естественно тихо с теми посекретничав. Итог этой игры — перед подготовкой княжны ко сну, ей прислуживала выбранная для ночного приключения служка, которая в полном одиночестве помогала хозяйке с вечерним переодеванием, одновременно выслушивая инструкции. А тем временем, мамка напряжённо "беседовала" с Ольгиными подружками, убеждая их в нежелательности неких опрометчивых поступков. Как-то так вышло, что всё шло согласно Ольгиного плана. Лютовне, даже было немного жаль, что после утреннего доклада итогов ночной операции, несчастной девице вновь придётся править воспоминания о прошедшей ночи.
Утро было не только хмурым и холодным, от чего, дочь воеводы буквально заставила себя вылезти из-под тёплого одеяла. Что не мудрено, за толстыми каменными стенами дома-донжона, даже жарким летом было прохладно, тем более в это время года. Плохим признаком отвратного начала дня можно считать и то, что среди девиц, доставивших тёплую воду для умывания, посланной шпионить служанки не было. Стараясь не демонстрировать разочарованность подобным стечением обстоятельств, Оля вела себя как обычно. Впрочем, на этом странности нового дня не окончились, покончив с утренним туалетом и переодевшись, княжна присела на стоявший у кровати полумягкий стул, очередную новинку от некого, не желающего лишней славы мастерового. Вот только вместо "надсмотрщика" от семьи жениха, в комнату вошёл сердитый воевода, сделав пару шагов, скрестив на груди руки, замер. Зло посмотрев на свою любимицу покрасневшими от хронического недосыпа глазами, князь укоризненно покачал головой.
— Папа, вы чего так на меня смотрите? — предчувствуя неприятности, слегка дрогнувшим голосом поинтересовалась Ольга.
— Да вот думаю, — немного сипло ответил Лют Лисович, — здесь тебя выпороть, или сделать это на конюшне? Привязать к скамьям кормилицу да парочку мелких заговорщиц. Рядышком так расположить, Маринку, тебя и твою шпионку.
— Но папа!
— Что папа? Ну я папа. А дальше то что? Эх, ты. — поморщившись, укоризненно покивал головой Лют. — Впрочем, поздно тебя уже пороть, выросла. Да и Маринка, при всём своём желании, усмотреть за тобою не могла, а та юная девка не так уж виновата — ослушаться тебя бедолага не могла. Да и ославить девку, прилюдно задирая ей для проведения экзекуции подол, как-то не хочется. Хорошо. Каждой, кроме мамки, по трое суток ареста, да питаться будете только хлебом и водой. Ты сидишь здесь, а та девка, в "холодной". Всё, не возражай, сама во всём виновата.
В сердцах махнув рукой, воевода развернулся, и тяжело ступая, слегка ссутулившись, покинул комнату. Из-за медленно и мягко закрытой двери не было слышно удаляющихся шагов, или других звуков. Поэтому, через несколько секунд, гордо сидящая на стуле княжна резко сникла, как будто из её позвоночника убрали стержень. Затем, не отводя взгляда от единственной двери, девушка скорчила обиженную рожицу и по-детски картавя, протараторила: "Бе-бе-бе, трое суток ареста. Трое суток ареста, на хлебе и воде вы у меня посидите. А каково мне жить в сплошном неведении? Не подумал. Устроил тут сплошные тайные дела, из-за которых уже по дому ходить нельзя. Ко ли необходимо секретничать, то секретничай, только делай так, чтоб посторонние ни о чём и не догадывались".
Вопреки ожиданию княжны, поутру, её из комнаты не выпустили. Приходили молчаливые дворовые девки, старательно демонстрируя что они лишь выполняют хозяйскую волю, прислуживали. В полном безмолвии они занялись своими делами, заодно поменяли ночной горшок, и при вынужденном общении с княжной, испуганно смотря в пол, поторопились покинуть арестантку. Также обыденно был принесён скудный завтрак, обед и ужин. Как ни странно, но, арест не был отменен и к вечеру. Не так было тяжело безвылазно сидеть в спальне и хмуро смотреть в мутное стекло окна, через которое не было ничего видно, хуже было то, что к Ольге не пускали даже её подружек. Впрочем, была одна поблажка в "тюремном" режиме, после обеда "заключённой" принесли новую, тяжеленую книгу в кожаном переплёте. К огромной радости девушки, это было продолжение популярного среди девиц из высшего света, захватывающего романа о пурпурном рыцаре по имени Наирис. Наличие этой дорогой книги напечатанной крупными буквами, обещало немного скрасить заточение. Впрочем, даже чтение вслух не смогло полностью сгладить пытку тишиной и ограничение передвижения.
Обидно, но и второй день не отличался от предыдущего. За единственным исключением, в обед, одна из пышнотелых девок-кухарок, поставив на стол поднос с кувшином воды и небольшой краюхой хлеба, оглянувшись на неплотно прикрытую дверь, немного суетливо расстегнула на своей необычайно свободной кофте несколько пуговок. Затем, та, с неожиданной теплотой посмотрела на госпожу и торопливо достала из-за пазухи тряпичный свёрток. Как так получилось, что во время доставки в "одиночную вип камеру", его никто не заметил? Не понятно. Быть может, тому виной были её пышная фигура и крупные груди, которые своим объёмом визуально "сгладили" все внешние признаки этой небольшой контрабанды. Торопливо прикрыв своим телом Ольгу от двери, повариха сунула ей в руки свой подарок. И каково же было удивление дочери воеводы, когда она, через несколько минут развернула тёплый, пахнущий сдобой свёрток, в котором оказалось два пирожка со сладкой начинкой. Впрочем, вопросов о том, как сердобольная молодка умудрилась их не помять и почему их у неё не обнаружили, не возникло. О первой загадке, наказанная отцом девушка не задумывалась, а на второй вопрос ... Что тут гадать, с таким бюстом, за один раз можно было пронести три, или даже четыре штуки подобных вкусняшек. А насчёт предательского запаха выпечки, так от кухонной работницы и без того пахло различными вкусностями, издержки профессии, так сказать.
