— Это как?
— Всё просто. Мы, это моя семья и прочие уважаемые люди с древней родословной, решили отдать свои лечебные артефакты во временное пользование лекарок. А моя дочь, с кормилицей и своими молочными сёстрами, вообще, ухаживает за ранеными. Так прикажешь нам, об этом, перед тобою отчитаться? А морда не треснет?
— Нет.
— Тогда молчи, чудо, и больше не тупи.
— Но у кормилицы княжны Ольги Лютовны, и её дочерей, не должно быть древних амулетов. На них исключение из вышеупомянутого договора не распространяется.
— А у них, чадушко, таковых драгоценностей и нет, не положено их иметь. Они просто составили моей дочери компанию, и как могут, помогают лекарям. А если эти уважаемые женщины и пользуются лечебными поделками, то как взятыми по разрешению владельца во временное пользование. На каждый амулет, есть дозволительный договор включающий его подробное описание. Какие ещё есть вопросы?
— Никаких. — мастерски справившись с эмоциями, ответил Йохан и резко повернувшись, с неспешной величавостью, побрёл по тёмному коридору на выход с галереи.
Здесь стоит уточнить один момент, в этом же коридоре, возле соседней бойницы, дежурила пара ополченцев. По поведенческой моторике, если к ним внимательно присмотреться, это были обыкновенные обыватели, судя по характерным отёкам на лице, любители регулярных посиделок за пивной кружкой. Что ещё? Выглядели они как люди недавно перешагнувшие сорокалетний рубеж, и в данный момент, они усиленно высматривали во вражеском стане какую-либо цель. А быть может, просто изображали, будто им совершенно не интересен происходящий рядом разговор. Только это не совсем так. Стоило члену ордена скрыться на лестнице, как оба горожанина обернулись чужаку во след, и будто по команде, зло сплюнули. А до ушей воеводы, донеслась одна интересная фраза: "У-у-у грязная отрыжка демона. Ходит тут, понимаешь, суёт свой нос где не надобно. Ещё корми этого обжорливого дармоеда. Тьфу. Не веси на нём столько амулетов, я бы, его, ножичком в печень угостил. От души так ...". — Пока более широкий в плечах ополченец ворчал, второй что-то заметил, прицелился и выстрелил. Раздался характерный звук, удар, и послышался радостный крик:
— Да-да! Я попал! Ты видел? Я в него попал, стрела прошила щит и пригвоздила вражину к земле, как жука.
— Вижу! Молодец! Сразу на смерть.
— Ему и его защита не помогла! Видел, как она на прощание сверкнула?
— Видел. Давая снимем стреломёт со станины и отходим от бойницы.
Не повезло. Катапульту сняли, положили на пол, только удачливый стрелок, пожелал ещё раз посмотреть на результат своего выстрела. Мужчина, мгновенно поплатился за своё любопытство. Стоило ополченцу распрямиться и с глупой улыбкой выглянуть, как стену сотряс сильнейший удар. Конечно же, на целостности древней постройки это не сказалось, только в бойницу влетел рой осколков, который снёс неосторожного стрелка. Он, как и каменная крошка отлетел к стене. Вот только человек, сломанной куклой осел на пол, а каменный дроб, рикошетируя с жутким звуком, разлетелся по переходу. В отличии от первого пострадавшего, остальные бойцы и воевода с сотником, отделались лёгким испугом. Поля их защиты только мигнули и всё.
— Что стоишь, брат? — кинувшись к раненому, обратился к Микуле воевода. — Доставай свою "запасную" лечилку. А вы, братцы, наблюдайте за чужаками. Не приведи духи, они застанут меня за оказанием помощи этому несчастному.
— Лют Лисович, так тот амулет ни о чём. Вот-вот рассыплется. Я его из-за этого у лекарок и забрал.
— Доставай я сказал, и держи раненного.
Более ничего не говоря, и наложив на кровоточащие раны ополченца руки, воевода прикрыл глаза. Прошло несколько секунд, и кровотечение было остановлено; пациент задышал ровно. Можно сказать, излеченный посвежел, только заметно опали щёки.
— Так, бойцы. Несите Чевоху в лекарню, пусть его там выхаживают и хоть немного покормят. Возьмите у сотника амулет, столкнётесь с "братом", скажите, что воспользовались вот этой лечилкой.
— Всё сделаем, отец родной. — ответил пожилой ветеран, склоняясь над недоуменно моргающим ничего не видящими глазами Чевохой и протягивая тому флягу. — Пей браток, это моя молодшая доча, для лекарок варила мясо пойманных этой ночью крыс. А мне, вот, для подобного случая, навару немного дала. Пей, тебе это ох как требуется, не стесняйся.
Когда спасённого бойца унесли, сотник неспешно прошёлся по тёмной галерее, внимательно её осматривая.
— Что, Микулушка, никак нашёл то, чего искал? — с миролюбивой усмешкой поинтересовался воевода.
— Можно сказать и так. Брешет наш Йохан, и не краснеет.
— Да ты чё-о? Пра-авда?
— Сам посуди. — Микул не поддержал шутливый тон своего боевого товарища. — Без магии, такую большую глыбу, может метнуть только требушет. Правильно? Далее другой вопрос. Как его так быстро и точно прицелили? Ответ прост. Эту глыбу кинул маг.
— Я тебе скажу больше. Друг ты мой Микула, и снаряд был колдовским. Я знаю, что ты так долго искал по галерее. Каменного крошева от той глыбы, не стало в течении минуты. Умеющий думать, да найдёт ответ сам. О подобном, мы уже не раз говорили нашим "союзникам", а они, как малые дети твердят что подобного не может быть. Мол, с обоих сторон присутствуют наблюдатели и они не дремлют.
— Ага. Они не дремлют, а крепко спят. Прошу не путать.
— Поэтому, с умным видом делаем выводы, и в угоду проклятой политики, изображаем тупых идиотов. Тьфу, аж самому противно. Спрашивается, зачем мы с этими продажными тварями церемонимся?
— Да-а, политика, такое грязное занятие-е-э, аж противно, до тошноты. Поэтому, нам туда лучше не соваться, иначе, за всю жизнь не отмоемся.
В то же время, за прочными стенами одной из пристроек донжона, лекари выхаживали раненых горожан. Пусть относительно первых дней боестолкновения, пострадавших было не так уж и много, но работы хватало на всех врачевателей и их помощников. Регулярно поступали новые раненные — в основном мирные жители и вездесущие мальчишки, желающие или "посмотреть на врага хоть одним глазком", или лично поучаствовать в войне. И надо же, эти проныры находили возможность выполнять сразу обе свои мечты. Стоило каменному ядру упасть на улицу и разрушить часть какого-либо дома, как они, тут как тут. Не взирая на запрет взрослых приближаться к повреждённому зданию, "разбойнички" подхватывают разбросанные рядом с развалиной мелкие осколки камней, и тащат их на крепостную стену. Ко ли не везёт найти подходящую ношу, которую во время штурма можно сбрасывать на голову неприятеля, мальцы тягают на общественные кухни щепу и мелкие обломки деревянных балок, или мебели. Вполне ожидаемо, что не ведающие страха и даже намёка на чувство самосохранения мальцы, регулярно пополняют своими именами списки потерь. Одно хорошо, если можно так сказать, гибнут малыши не часто, так как зная о неуёмной энергии и любознательности подрастающего поколения, и вообще, для успокоения совести, на сорванцах всегда весели самые сильные защитные амулеты.
Вернувшаяся с обеда на дежурство Ольга, незаметно для себя уснула. Присела на стоящую возле стены скамью и всё, как отрубило. Открыла глаза только после того, как услышала тихий женский голос, — обращались к ней следующими словами: "Княгинюшка, матушка, разве можно изводить себя, трудясь буквально на износ? Вы бы пошли, голубушка, отдохнули как следует. Поди, мы без вас, какое-то время прекрасно справимся". — Это панибратское, а хуже того, сочувственное обращение мирянки средних лет, сильно задело Ольгу, и она, вложила в презрительный взгляд столько ненависти, что жалостливая женщина сжалась, стушевалась, и поспешно удалилась. А через минуту, в смотровую лечебницы, начали поступать пострадавшие и закружилась, завертелась суета, разобраться в которой было весьма проблематично.
На сей раз, поток раненых был большим, даже слишком. Один за другим, сердобольные горожане заносили окровавленных пострадавших, а три пожилых главные лекарки, быстро их осматривая, сортировали раненых. Кому-то приказывали наложить утягивающие повязки и дав отвар, устремлялись к тем, у кого вопрос жизни и смерти стоял особенно остро. Таких, прямо на месте начинали лечить мощными артефактами, подстёгивающими неимоверно быструю регенерацию. А люди, всё пребывали. Вот, в сознании вступившей в эту круговерть княжны, отпечатался момент, когда перед нею на стол положили тощего мальчишку, блондина с завязанными в длинный хвостик волосами, с виду, лет так десяти. Тот, борясь с болью и испугом, прикусил нижнюю губу, а по его щекам, текли непослушные слёзы. Всё бы хорошо, на теле бледного как снег подростка, не было ни единой царапины, если не обращать внимание на правую ногу, ниже колена. Верхняя треть голени была почти полностью отсечена, всё что ниже страшной раны болталось на остатках мышц и кожи. Кто-то, перед тем как отправить мальца в лекарню, наложил выше колена тугой жгут, и на этом успокоился. Почти сразу, возле стола появилась пожилая врачевательница, которая ловко орудуя портняжными ножницами, распорола штанину на раненой конечности. Затем, не теряя времени, быстро окинула страшную рану малолетнего искателя приключений, одновременно приложив пальцы к шее, посчитала пульс и не глядя на помощницу, дала короткое распоряжение: "Наложить выше колена более тугой жгут, дать обильное питьё. И займись кем-либо ещё. Ногу спасать некогда".
Надо же, дочь воеводы умудрилась заметить, с каким ужасом и отчаянием, пострадавший ребёнок смотрел на ногу, которую у него скоро отнимут. Отчего, княжна решила пойти наперекор светилу от медицины, поступить по-своему. Не смотря по сторонам, Оля привычно погрузила отрока в сон, затем, провела над покалеченной конечностью рукой. Повинуясь этому жесту, рана на короткий миг покрылась ярким свечением, которое мгновенно очистило раневую поверхность. Не теряя времени, девица выложила ногу так, как ей положено быть. Далее, повинуясь воле нештатной лекарки, сгустки магически очищенной крови и мелких остистых осколков заполнили образовавшиеся пустоты в разрушенном участке обеих костей. С виду, это выглядело будто кто-то, не видимыми руками лепил из красного пластилина недостающие фрагменты голени. Далее началось ускоренное перерождение полученной массы в костный мозоль, и одновременная регенерация мышечных тканей. Пока княжна колдовала, стоявшая рядом с нею кормилица, поддерживала её как могла. Затем, когда таинство было окончено, сердобольная женщина разбудила, и напоила полусонного пациента целебным отваром.
Вновь стоит напомнить, что всё это только для стороннего наблюдателя. выглядит просто и легко, На самом деле, ещё на стадии подготовки раны к сращиванию ноги, подточенный постоянным недоеданием и недосыпом организм княжны, дал сбой. У девушки резко закружилась голова, загудело в ушах и потемнело в глазах. Благо, находящаяся рядом Марина Стерх, поддержала свою молочную дочь, не только подхватив ту руками, но и простимулировав слабеньким заклятием. Благодаря этому её воспитанница лишь слегка пошатнулась и как ни в чём не бывало, продолжила то, чему её не так давно обучила представительница рода жениха. Минут через семь, окончив таинство волшебного излечения, Оля дрожащими от перенапряжения руками вытерла со лба пот и извлекла из своей "сумы лекарки", где хранилось множество флаконов с лечебными отварами небольшой свёрток. Только кормилица и Красава, знали, что в нём лежит небольшой кусок варёного мясо, и пара кусочков хлеба, которые княжна, для подобного случая, изъяла из своей обеденной порции.
— Ешь, немедленно, всё что здесь лежит. Ты меня понял?
— Но тётенька ..., — жадно смотря на аппетитно пахнущий свёрток, мальчишка постарался отказаться, — я это, ну не могу вас объедать. Вы вон, людей спасаете..., значит, а я...
— Ты что, стервец неблагодарный, хочешь свести на нет все мои труды? — как ей показалось, сурово сдвинув брови, княжна начала отчитывать совестливого упрямца, — Если сейчас же как следует не поешь, то твой организм, в поисках жизненных сил, рассосёт всё что я смогла в нём восстановить. Или тебе охота прожить всю жизнь без ноги?
— Нет, нога у меня не лишняя...
— Тогда живо ешь, и сразу запей вот этой горькой настойкой. Она позволит пище как можно быстрее усвоиться.
Говоря эти слова, и поставив настой рядом с мальчишкой, дочь воеводы, уже смотрела на мужчину, которого только что принесли, и к нему ещё никто не подошёл. Судя по всему, если в ближайшее время на него никто не обратит внимание, то он не жилец. Торс пострадавшего был весь иссечён мелкой крошкой, одежда пропитана кровью, а дыхание было поверхностным.
"Мамка, за мной" — Только и сказала девушка, устремившись к пострадавшему. Первое что она сделала, оказавшись рядом, это начала взрезать своим маленьким ножом одежду, освобождая тело для стопроцентного обнаружения и полноценного лечения ран. Пока одна из нештатных лекарок освобождала рабочую поверхность, её молочная сестра с кормилицей, наплевав на осторожность начали колдовать. Под их руками смыкались самые страшные раны, выдавливая из себя разнокалиберное каменное крошево. Только, не смотря на их усилия, состояние пациента не улучшалось. Так было пока к ним не присоединилась приставленная к Ольге воспитатель-надзиратель. Умудрённая годами женщина, просто приложила руки к голове, в том месте, где возле виска виднелась небольшая ранка, и, прикрыв глаза, что-то зашептала. Как итог, из "безобидной" ранки появился мелкий камушек, который неторопливо отлетев на несколько сантиметров, просто упал на стол. Ещё минута, и от ранения головы не осталось следа.
"Внимание, — неожиданно, под высокими сводами смотровой — операционной, прозвучал звонкий девичий голос, — сюда идут сразу двое чужаков в плащах!"
Внешне ничего не изменилось, кто работал лечебными амулетами, тот так и продолжил этим заниматься. Только несколько "одарённых", спешно извлекли из притороченных к поясу кошелей, необходимые амулеты. И вновь, княжна оказалась оригиналом. Она, без лишней суеты, сняла со своей шеи до этого момента не активный лечебный артефакт, и включив его, положила на грудь своего пациента. При этом, до последнего момента, девица, поглядывая украдкой по сторонам, продолжала работать своей силой. Что скорее всего и спасло неизвестного горожанина. Касаемо того, что люди видели, вернее догадывались о том, что в лечебнице работает несколько колдунов, то, как минимум на время осады, все позабыли о "великой борьбе с проклятыми волшебниками". Тем более те, на кого горожане ещё не так давно вдохновенно охотились, с риском для жизни спасали их погибающих соседей, друзей и родственников, а "добродетельные" братья из всем известного ордена, бессовестно подсуживали неприятелю. Люди это видели, и делали соответствующие выводы.
Появление в стенах лечебницы вышеупомянутой парочки членов братства света, не вызвало внешних проявлений ненужного ажиотажа, или излишней суеты. Сторонние наблюдатели, а именно таковыми в этих стенах воспринимались охотники на колдунов, тихо вошли в помещение, и не проронив ни звука, просто прохаживались по смотровой и наблюдали за действиями лекарей и их помощников. Не обделяя вниманием, и пациентов оказание помощи, которым, заключалось в обычном наложении повязок, шин, и приёме общеукрепляющих отваров. Неожиданно, коротко переглянувшись и кивнув друг другу, братья задержались возле княжны и её пациента, который всё ещё находился в беспамятстве. Так и не произнеся ни звука, один из охотников, извлёк из широкого рукава самый страшный для обывателей амулет. Вполне ожидаемо, тот, будучи поднесённым к телу пострадавшего, ярко засветился.
