На внешней стене, в отличии от городских улиц, не было никакой суеты. Воины, ожидая начало сражения, как могли коротали время. Некоторый бойцы, хмурясь, внимательно наблюдали за прибывающими отрядами противника, другие воины, присев возле бойниц, сосредоточенно правили режущую кромку своего и без того идеально заточенного оружия. Были и те мужи, кто, повернувшись к неприятелю спиною, наблюдал, как народ спешно заваливал запертые ворота обломками разрушенных домов, которые могли создать проблемы при обороне. Впрочем, под прикрытием лобовой крепостной стены, в городе происходили и другие метаморфозы. На некоторых улочках, из подручного материала, спешно возводились баррикады. Полностью, проходы перекрывались не везде, где-то увесистый хлам укладывали и увязывали так, чтоб при необходимости, в минимальное время закупорить проход намертво, используя для этого загодя принесённым мусор.
— Ну что, братцы, все готовы противостоять чужой армии? — нарочито весело поинтересовался у бойцов появившийся на стене Злобин. — Сами видите, это не банальный бандитский набег разбойничков, или провокация "зажравшегося" и потерявшего страх мелкого князька. Перед нами лучшие воины Бирского княжества, а в компании с ними, преступный сброд, именуемый профессиональными наёмниками. А последние, это, никто иной, как хорошо вооружённые бандиты. Они пришли сюда отработать полученное за участие в резне золото, да нас пограбить. Умирать под нашими стенами в их планы не входит.
— Всё мы видим воевода-батюшка, и понимаем. — ответил кто-то воеводе звонким, молодым голосом. — А бояться этот сброд — значит это ... Ну-у ... Тьфу, и растереть, ведь мы не беззащитные птенцы.
— Вот то-то. Бояться этих псов войны не стоит, но, всем необходимо биться так, чтоб напрочь отбить у них желание участвовать в очередном штурме наших стен. Так что, братья, пока отдыхаем. Сами видите, сегодня никакой войны не будет. Посмотрите, как неспешно соседи становятся лагерем, и возводят вокруг него походные укрепления. Поэтому, три десятка ратников остаются на стене, пять десятков идут отдыхать. А твои люди, Молчун, так же идут спать, только после полуночи, вы уходите за стены. Идёте через лаз, начинающийся в моей "заброшенной" конюшне, которую я использую как сенник.
— Это тот лаз, который ведёт к сливной балке кожевников?
— Да. Из-за витающих там запахов, ворога там не будет. А вы, покинув балку, уйдёте во вражеский тыл и там, начнёте перехватывать неприятельские продовольственные обозы.
— А куда их подвозить? Или прикажешь только уничтожать?
— Нет, превращать в прах то, что нам самим пригодится, глупо. Лучше доставляй всё в древнюю затопленную каменоломню. О её существовании, даже не все наши горожане помнят. Там есть ещё один проход в Совец. И будь осторожен, не приведи туда недруга. Всё, иди и не забудь взять амулеты, заметающие любые следы.
То, что Молчуну подобные артефакты без надобности, Лют прекрасно знал, только была необходимость скрывать от членов братства света многие таланты своих бойцов. А кто его знает, как пройдёт рейд Молчуна, и вдруг он столкнётся с вездесущими охотниками на колдунов. Далее потянулось томительное время ожидания. Воинство агрессора, подтягивало свои обозы и возводило вокруг своего стойбища частокол. Обороняющиеся, продолжали наблюдение за противником, да завершали необходимые приготовления. Какие именно? Люди наполняли котлы для разогрева кипятка водою, и стаскивали камни для сброса оных на головы штурмовиков. То, что будет долгая осада, больше никто не сомневался. Так, через полчаса после появления воеводы на стене, к нему прибежал посыльный и доложил, что последний обоз с провизией, направлявшийся к Совцу, уничтожен. Мол, прибыли трое уцелевших воинов, которые воспользовавшись тайным лазом, пробрались в крепость. Именно их, отправил с посланием, попавший засаду десятник Славен. Парням поручено оповестить воеводу о большом неприятельском отряде, который, ещё до нападения просочившись в лес, перерезал единственную дорогу. Так что, сообщение с княжеством нарушено. Выслушав неприятную новость, Лют, еле сдержал порыв разразиться в адрес диверсантов "потоком" проклятий и отборной брани.
— Так, Микул, — строго посмотрев на стоявшего неподалёку от него воина, начал раздавать распоряжения воевода, — "летишь стрелою" в голубятню. Скажешь Сидору, чтоб выпускал сразу всех почтовых голубей. И не забудьте к каждой птице прикрепить послание, говорящее не только о вероломном нападении соседушек. Напишите и о большом отряде недругов, начавшем шалить в нашем тылу. Не приведи духи, эти псы устроят засаду на идущую к нам подмогу, которая об их существовании даже не догадывается.
— Лют Лисович, где же нашим птичникам, взять сразу столько сообщений?
— Тебе точно сказать, в каком таком вонючем месте они лежат? Вот то-то. Там не более семи птиц. Написать сразу столько посланий труда не составит. Только смотри, всех крылатых посланников необходимо выпускать разом.
— Почему так?
— Так намного больше шанцев, что хоть один голубь долетит до адресата. Ты что, думаешь неприятель не приготовился к охоте на наших "почтарей"?
— Ну да. Я бы точно приготовился.
— Вот то-то. Хватит слов, исполняй приказ. Живо! А ты, Секач, проверь прочность вот этого навеса над боевой площадкой. Что-то мне не очень нравятся вон те балки.
— Сейчас, батька, это я мигом ... — ответил сухопарый боец, лет тридцати и неспешно зашагал к указанному сектору бревенчатой кровли.
— Воевода, что это ты приказал сделать своему бойцу? — послышался со стороны лестницы возмущённый басовитый голос, в котором звучал еле заметный акцент. — Неужто, ты осмелился колдовать?
Резко обернувшись на звук, Лют увидел двух представителей братства света, традиционно облачённых в свои "рабочие" белые балахоны. Идущий первым, низенький, тощий мужчина преклонного возраста, сурово сдвинув брови, изображал на своём лице маску вселенского возмущения. Видимо, желая усилить наглядный эффект своего негодования, он указывал своим узловатым пальцем на Секача. С трудом сдержавшись чтоб не сплюнуть себе под ноги, воевода полностью развернулся к незваным гостям во фронт, упёр руки в бока, и строго заговорил:
— Секач, что замер? Ты получил мой приказ? Выполняй! А вы, "гости дорогие", какого лешего сюда припёрлись? И почему смеете в такой момент мне мешать? Чай не у себя дома находитесь.
— Наша обязанность наблюдать за воюющими сторонами и не допускать применения проклятого колдовства, во всех его проявлениях. — срывающимся от волнения голосом, ответил второй, коренастый "гость".
— Так наблюдайте. Только не мешайтесь под ногами — затопчем.
— А как быть относительно твоего приказа укрепить кровлю? Как вы собираетесь это делать, если рядом нет никаких стройматериалов?
— О духи леса! За что мне такое ...? Угораздила же нас нелёгкая столкнуться с такими глухими и тупыми контролёрами. Для ремонта, у нас вон сколько брёвен от разобранных домов, выбирай не хочу. А главное, прочисть свои уши, болезный. Я приказал бойцу не укрепить, а проверить прочность перекрытий. Известно даже тупому крестьянину, для этого действия никакую магию использовать не нужно — просто осмотри и простучи места, которые тебе не понравятся.
— А зачем это ...?
— За надом! А сейчас, повернулся и пошёл со стены вон! А если так хочется за мною подс..., прижмись к стеночке, или колонне, или желательно, затаись где-либо в закутке, и не мешай нам воевать! В противном случае, я за твою безопасность не отвечаю. Можем вас в суматохе боя случайно зашибить, или недруг убьёт, применив запретное заклинание.
— Наша обязанность, не взирая на опасность, наблюдать за боем. И в случае ...— ответил басовитый охотник за колдунами.
— Тогда стой в сторонке, пёс, да наблюдай. А лучше, внимательнее присматривай за нашими супостатами, им у меня веры нет.
Странно, но больше, наблюдатели от ордена ни к кому не приставали, лишь молча смотрели за действиями готовящихся к обороне бойцов, да временами поглядывали из бойницы за стену. Был момент, когда тощий контролёр придрался к принесённому из арсенала сундуку с боевыми амулетами, фонящему магией. На что ему было отвечено, мол всё это из разрешённого к использованию списка защитных артефактов. Если есть желание, то чужак может выборочно их проверить. Но, если в бою произойдёт отказ хоть одного амулета, то спрос за это будет с него. На этом, инцидент был исчерпан. Шла неспешная подготовка к противостоянию, и все были заняты своими делами. Вот только никто из присутствующих на превратной башне людей, не знал, каких усилий стоило воеводе, не прибить противных представителей королевства Гральдия, норовящих везде сунуть свой любопытный нос. Мысленно, Злобин ругал род князя Мстивоя, официально дозволивший иноземцам влезать туда, куда им не положено.
Ближе к вечеру этого дня, противник, окончив возводить укрепления, сделал "официальный шаг", предшествующий началу полноценной осады. От лагеря Бирского правителя, отъехали трое всадников, без брони. Передний из троицы разодетых павлинами переговорщиков держал турнирное копьё с тупым концом, умудряясь удерживать его в строго в вертикальном положении. На этом подобии "шеста", был привязан синий кусок материи (означает приглашение к переговорам), который благодаря слабому ветерку, лениво пошевеливался. Стоило парламентёрам приблизиться к стене, как знаменосец, трижды взмахнув международным флагом перемирия, остановился. С ним поравнялась сопровождаемая им пара, и тоже замерла. Впрочем, постоянно одёргиваемые своими седоками, кони нетерпеливо перетаптывались, трясли головами и недовольно фыркали. Даже не пытаясь угомонить своего скакуна, самый разодетый и с виду более важный переговорщик, не глядя на стену, тихо заговорил. Его спутник, выслушав длинную речь начальника, ретранслировал:
— Воинский голова воеводства Ники, Бирского княжества, Первуша Младович Волк, предлагает вам открыть ворота и капитулировать, признавая силу и мощь его войска. Если вы немедленно выполните все условия этого ультиматума, то все ваши воины смогут покинуть крепость живыми, а те, кто по чину выше десятника, сохранят своё личное оружие. Это весьма щедрое предложение и предлагается единожды.
— Вот те раз, ни тебе здрасти, ни формального восхищения чудесным днём. Мало того, этот пёс даже не желает говорить с нами на прямую. Тьфу, зажравшаяся собака. — тихо пробурчал воевода, и посмотрев на стоявшего рядом с ним садовника, обратился к нему. — Мы тоже так умеем. Ты, Ждан будешь моим рупором. Скажи этому су...у, то есть важной птичке из курятника, что мы не понимаем, на каком основании на нас напало возглавляемое им войско? И как он посмел предъявлять нам свои наглые ультиматумы?
Ждан, излагая ответ своими словами, специально не озвучивая обидные эпитеты, огласил ответ воеводы. После этого, невозмутимый "голос" войсковой головы, эхом повторил своему господину сказанное. Как будто, тот и в самом деле не слышит своего оппонента. Это вызвало очередную волну тихого возмущения чванливостью агрессора, демонстративно не желавшего напрямую общаться с защитниками крепости. Ведь не существовало меж соседями языкового барьера, жители двух княжеств без труда понимали друг друга. Зато, мгновенно последовавший ответ захватчиков шокировал всех: — "Воля ваша. Возможность уйти хоть кому-то при оружии, вы уже потеряли. Завтра, с утра, после начала атаки, условия капитуляции станут ещё жёстче. Кому повезёт выжить и попасть в плен, может быть отпустят за огромный выкуп, а скорее всего, вас всех продадут на рабском рынке. Всё, слово сказано". — После чего, парламентёры, с нарочитой неспешностью развернули коней и поехали к своему лагерю — самым медленным аллюром.
Вполне ожидаемо, в этот день, меж враждующими сторонами, больше никаких контактов не происходило. Шла обычная подготовка к боевым действиям. Со стороны неприятельских укреплений, доносился перестук плотницких топоров, временами заглушаемый предупреждающими криками войсковых лесорубов, да похожим на стон скрипом издаваемый падающими деревьями. Нет, ещё было слышно, как над чем-то хохотали, или переругивались воины в лагере агрессора. Ближе к вечеру, постепенно стихли звуки строительных работ, и до крепостных стен долетали только отзвуки веселящихся, и поющих похабные песенки вояк. Впрочем, с наступлением темноты, поближе к полуночи, постепенно всё утихло, и с обоих сторон, звучали только редкие переклички бдящей охраны. И ещё. Ночью, примерно в районе свалки отходов кожевенного производства, в небо взметнулся столб огня, некоторое время побушевал и опал.
Всеобщую утреннюю побудку, устроили трубачи воинского головы Младовича. Они, как только начала светлеть восточная часть небосклона, огласили округу своим тревожным, и одновременно басовитым рёвом духовых инструментов. В ответ, встревоженные жители и защитники Совца, поспешили на стены, а оккупанты, начали выходить за частокол своего лагеря и строиться в боевые порядки. Кто-то из закордонных воинов, в основном молодёжь, передвигался бегом, выстраиваясь в первых шеренгах, кто-то, чинно потягиваясь и поправляя на себе амуницию, не спешил занимать положенное ему в строю место.
— Ты гляди, сват, — обращаясь к стоявшему рядом ополченцу, сонно зевая, и кивая в сторону воинства Младовича, проговорил плюгавый мужичок, облачённый в сильно потёртую кожаную броню, — как они небрежно готовятся к приступу. Как будто мы, супротив их, никто иной, как безвольные жертвенные бараны.
— Не небрежно, а неспешно. Понимаешь, они, таким образом, сами оттягивают момент начала битвы. Вот сейчас подготовятся и начнут обстреливать наши стены тяжёлыми камнями, и всякой колдовской гадостью. А уже после этого, если добьются успеха, как тараканы полезут на стены. Ко ли нет, то перенесут атаку на завтра.
— Дык, нема у них камнемётов-то. Значит нечем им к нам эти каменюки закидывать?
— Это ещё ничего не значит. — влез в их разговор, проходивший мимо бывалый десятник, из дружины воеводы. — Вы лучше впустую не брешите, а подрегулируйте крепление своей брони, да наденьте защитные амулеты. И ещё, не смотря на полученные обереги, зря в бойницы не высовывайтесь, незачем рисковать, понапрасну расходуя заряд своих "оберегов".
— Э-э-э. А как быть, коли их у меня нет? — потерянно сникнув, поинтересовался плюгавый горожанин.
— Тогда, живо беги вон к той башне, и получи у нашего сотника положенный тебе комплект. Слышите? Это всех касается.
То, что всем ополченцам, было положено получить во временное пользование нужные артефакты, знают все жители города-крепости. Только за суетой и переживаниями, многие горожане о праве на дополнительную защиту своей жизни, позабыли. Впрочем, были и те мужи, кто уже получив оные амулеты, отойдя в сторону, одевал на себя комплект дозволенной магической "бижутерии".
Все защитники города, успели как следует подготовиться к бою, даже равномерно распределиться по верхней боевой галерее. И всё равно, первая ударившая в стену глыба, заставила всех испуганно вздрогнуть. Даже тех ополченцев, кому "повезло" наблюдать за её полётом с самого его начала. Трудно оставаться флегматиком, когда слышишь и ощущаешь громоподобный удар, вызывающий содрогание большого участка стены. К этому, стоит добавить полетевшую во все стороны каменную крошку, которая на подобии шрапнели, со свистом разлеталась во все стороны. появился первый тяжелораненый ополченец, кожемяке Стручку, прилетел в грудину увесистый каменный осколок. Естественно, амулет физической защиты, сработал как положено, вот только худого, но жилистого мастерового, снесло со стены, подобно подхваченной резким порывом ветра пушинке. Законы физики, никто не отменял, тяжёлые последствия для упавшего с большой высоты тела не заставили себя ждать. Одно хорошо, защита, как смогла, смягчила приземление, да и у пострадавшего мгновенно сработал личный лечебный амулет. А далее, повезло в том, что им занялись подоспевшие княжеские лекари. Одна, старая женщина лет шестидесяти, одетая в приметный зелёный балахон знахарки-травницы, демонстративно расположила на груди кожемяки мгновенно начавший ритмично пульсировать амулет. Вторая же, с виду лет на десять моложе, прижав ладошку к шее мужчины, исподтишка "колдовала". С виду, это выглядело так, будто она пытается нащупать жилку, и подсчитать у пациента пульс. Женщины не попались, так как охотники на колдунов, были заняты в других местах, увлёкшись "отловом нарушителей" среди воинов. Впрочем, на всех уровнях обороны, разразился такой ад, что смотреть по сторонам было невозможно. Помимо воли, люди прижимались к защищённым древней магией стенам, и молились, кто духам, кто своим божкам, дабы те их не оставили в столь тяжкий момент. Крепостная стена содрогалась так, как будто билась в конвульсии, в узкие бойницы, влетал не только каменный дроб, но и языки жаркого пламени — последствия взрывов крупных файерболов. Стоит повториться, не будь внешняя стена построенной до начала всеобщего гонения магов, кроме артефакторов, то её защита не имела шансов выдержать первую, весьма мощную атаку.
