Тем же днём, поближе к обеду, события в городе "понеслись вскачь". Всё началось с того, что в уцелевшем подвале заброшенного дома одного из сбежавших артефакторов, собрался десяток "незрячих" старцев, вместе с их поводырями. Все они разместились в одном из многочисленных проходных помещений, почему-то не имеющем ни одного продуха (Продух — небольшое окно в стене подвала.). Скорее всего из-за нежелания иметь сторонних наблюдателей, неизвестные здесь и остановились. Что ещё можно сказать про это место? По центру выбранной "бродягами" клетушки, под самым её потолком, был подвешен небольшой "светлячок" освещающий ровным, не слишком ярким светом совершенно пустое помещение. Да-да, весь подвал был пуст, если не считать валяющийся на полу мелкий мусор, да стоящих в одной из его коморок людей. Самое же необычное было в том, что отроки, что-то делали со своими подопечными, отчего, в провалах "пустых" глазниц последних, проявлялись вполне нормальные глаза. Да и дряхлое тело преображалось, и немощные люди становились если не атлетами, то физически крепкими мужчинами.
— Ну что, "сынки", — заговорил один из преображённых "бродяг", когда непонятная трансформация была окончена, а отроки полезли в открывшийся стенной тайник, откуда начли извлекать неказистое с виду вооружение, — у вас всё готово?
— Да, дядька Злат, — отвечая на вопрос, обернулся рыжий отрок, который стоя немного в стороне, руководил извлечением клада, — всё готово. Вчера пришёл посыльный от остановившихся на границе с Ростоком сборной сотни. Той, что прислали из наших новых земель. Да и мы, словом и ментальной стимуляцией, так "взвинтили" недовольство горожан новой властью, что бунт рванёт если не сегодня, то завтра.
— Во, загнул! — весело оскалившись, удивился чернявый крепыш, стоявший рядом со Златом. — Сразу видно, привык чужие мозги "промывать", если не сказать словцо похлеще.
— Заткнись Баюн! — приструнил товарища Злат. — Сам такой же балабол, не смотря на возраст. Всё парни, мы ждём, когда начнётся буча. А вы, отроки, идите на улицы, да при первой же возможности, подтолкните люд к проявлению праведного гнева.
Буквально через час, возле полупустого торжка, неспешно двигалась троица крепких парней, облачённых в одежду свободного покроя чёрного цвета. Их своеобразный наряд новых хозяев жизни, дополняли весящие на их поясах короткие дубинки, и двигалась небольшая группа, в направлении ближайшей харчевни. Редкие прохожие, приметив этих молодцев, старались свернуть в ближайшие проулки, или редкие незапертые подворотни. Если такой возможности не было, то горожане поспешно смещались поближе к стенам. Сами же виновники мини переполоха, шли по центру улочки, о чём-то негромко беседуя, и не смотря по сторонам.
— Опаньки! — мельком взглянув на сидящего возле стены с протянутой рукой одноногого, измождённого мужчину, с показным задором выкрикнул идущий справа блондин, с кукольным как у девушки лицом. — Вы только посмотрите, парни, кого я заметил!
— Кого? — без особого энтузиазма, не довольные тем что их беседу прервали, поинтересовались спутники красавчика.
— Да вон он, один наш знакомый попрошайка сидит! Мы его с торжка значит, за неуплату виры нагнали, а он уже тута сидит! Хитрован не доделанный! Не порядок!
— Да ну его ...! — отмахнулся идущий по центру рыжий верзила с расплющенным носом, окинув безразличным взглядом инвалида. — Ещё тратить время на этого калечного.
— Не, други, такое хамство спускать нельзя! Мы ему значит, предлагали хорошее место, и охрану, только плати деньгу малую! — всё сильнее входил в раж красавчик. — А он, значит решил, что самый хитрый!
— Пошли уже, — вновь возразил гундосый крепыш, — ушёл с торжка, и духи с ним, пусть живёт. Нам что, за всей этой шелупонью (Шелупонь — сброд, ничтожество.) бегать?
— А зачем бегать? Накажем этого, дабы другим было неповадно нас обманывать. Заберём неправедно нажитое, да пойдём в кабак.
После этих слов блондина, компания, остановилась, с пару секунд брезгливо посмотрев на понурившего голову попрошайку, и с деловитой неспешностью направилась к одноногому калеке. Смотрящие за округой и торжком, играя на публику, достали из-за поясов дубинки и приближаясь к жертве, демонстративно постукивали ими, каждый по своей ладони. Сидящий на земле калека, понимая, что не сможет убежать, смотрел на бандитов со злостью во взгляде, видимо смерился, что сейчас его будут убивать, и в глазах инвалида, не было ни капли страха. Всё это происходило в полной тишине, были слышны только удалённый лай пса, да шлепки деревянного оружия по ладони его хозяев. И эту идиллию, нарушил неистовый крик на грани визга. Молодая женщина, уронив на землю свою пустую корзинку, орала:
— Убиваю-у-ут! Да что же это делается? Люди добрые! Среди белого дня калеку убивают!
— Замолкни дура! — ощерившись, не оборачиваясь, крикнул на горожанку блондин. — Иначе и ты здеся ляжешь!
— Убивают! Помогите-э! — не переставая вопила баба.
Никто не заметил, как вышедший на крик из ближайшего проулка какой-то отрок, зло улыбнулся, и сделал ладонью пару еле приметных пасов. После этого, движение троицы хозяев жизни стали немного замедленными, зато из пары подворотен выскочило около десятка мужчин, которые с непонятными воплями накинулись на бандитов. В скором времени, к ним присоединились две молодухи. Единственное, они не смогли пробиться к избиваемым отморозкам, поэтому, стоя рядом, молодки весьма эмоционально и изощрённо проклинали новых хозяев жизни. Далее, события напоминали сорвавшуюся с горной вершины лавину. Во все концы города побежали мальчишки разнося весть о том, что чёрнокостюмники за малым не забили насмерть одноногого попрошайку. И вновь, работа кудесников осталась незамеченной. Никто не задумался, почему именно сегодняшнее происшествие послужило причиной стремительно "разгорающегося пожара". Как и то, почему никто не испугался вооружённый стражников городской управы, пожелавших защитить повсеместно подвергающихся нападениям бандитов. Никого не удивил странный факт, что вооружённый только ножами и обломками досок народ, почти без потерь справился с оружными "блюстителями правопорядка" состоящими из матёрых иноземных наёмников. На этом, чудеса не закончились, так как десяток неизвестно откуда появившихся крепких, вооружённых дрянным оружием чужаков, умудрились организовать и повести за собою народ. Так уж вышло, что, когда горожане кинулись вооружаться, оказалось, городской арсенал никто не охранял. Увидев это, толпа даже остановилась, с недоумением рассматривая распахнутые настежь ворота оружейного двора и его складов. Впереди идущий народ попытался остановиться и осмотреться, но устремившиеся следом за ними соратники по перевороту, подпирали. Пришлось авангарду входить на запретную территорию, ожидая выстрелов из слуховых окон крыш, или глубины тёмных лабазов. Никто по ним не стрелял, и осмелевшие повстанцы, начали робко входить на сами склады. И чего там только не было и ...
Что ещё можно сказать? Приблизительно через час, в Ростоке кровь "лилась рекою", как водица. Кого-то открыто убивали магией, кому-то прерывала жизненный путь стрела, были и те, чьё тело резали клинки кухонных ножей. В основном же, горожане воевали кулаками и разнообразными подручными инструментами. С одной стороны, на защиту новой власти, встали охотники на колдунов, начавшие без предупреждения бросать в вооружённую толпу мятежников смертоносные заклинания. Всё верно, плащеносцы даже для вида не держали в руках боевые амулеты, а именно колдовали и это видели все. Только видимо подданные короля Рамлона Красивого, плохо охотились на своих коллег, так как из толпы, на них обрушивалась ответная магическая атака, долго противостоять которой было невозможно. И на каменную мостовую, с обеих сторон, под крики и стоны ещё живых участников конфликта, постоянно падали обугленные, обледеневшие, или иссушённые до состояния мумии трупы. Были и раненые, которые или тихо лежали мало чем, отличаясь от покойников, и те, кто призывами о помощи вносили свою лепту в жуткую какофонию уличных сражений.
Утверждение будто горожане, все как один примкнули к бунтующим, если не было лживым, то в лучшем случае ошибочно. Находились и те индивиды, кому и при новой власти жилось неплохо, и именно её смена, несла для этих людей угрозу, для некоторых особо отличившихся личностей, смертельную. Такие коллаборационисты бросали всё своё добро, кроме кошелей с серебром и золотом, да "быстрее ветра" бежали из города, или сражались плечом к плечу с представителями управы. Была в этом побоище и третья, нейтральная сторона, те обыватели, кто в силу тех, или иных причин отсиживался по домам, держась как можно дальше от уличных окон. Впрочем, в этот день, отсидеться в относительной безопасности удалось не всем. Не всегда срабатывало выражение: "Мой дом — моя крепость". (Слова принадлежат английскому юристу 17 века, Эдуарду Коку 1552-1634г.г.). — Вот типичный случай, когда стены не стали защитой для своего хозяина. Нашлась пара граждан, которые решили под шумок поправить своё финансовое положение, и произошло это непотребство в доме пожилого, морщинистого как кора дерева старьёвщика, носившего гордое родовое прозвище Волк. Старик, давно жил один, жену и всех троих детей, вместе со внуками он схоронил и тоскливо доживал свои дни, отвлекаясь от постигшего его горя постоянным хождением со своей скрипучей тележкой по подворотням и улочкам. Глуховатый Здрав, как раз сидел на кухоньке, шамкая своим беззубым ртом, размоченный в травяном отваре сухарик, когда входная дверь в его заваленную барахлом хибарку содрогнулось от сильного удара. Как ни странно, старец, услышал этот звук, и подслеповато сощурив свои поблекшие глаза, слегка обернулся. Дверь вновь содрогнулась, от второго удара она затрещала, но опять выстояла. На третий раз, створка с грохотом распахнулась, и в захламлённый коридор, проклиная замухрышку-хозяина, "влетела" пара мужичков, по лицам, явных поклонников спиртных напитков. Передний, самый крепкий из них, который видимо, работал тараном, споткнувшись, за малым не упал в кучу какого-то барахла, и пропитым голосом громко заорал:
— Здрав! Дряхлый ты засранец! В твоих залежах мусора, можно голову свернуть! Ты мне и за это тоже ответишь!
— Где ты спрятался? Пёс смердящий! — басовито вторил собутыльнику идущий следом невысокий блондинистый худышка со свёрнутым на бок носом. — Иди сюда, псина беззубая!
— Оп-паньки! Да вот же он! — остановившись, зловеще улыбнувшись, и наигранно всплеснув руками, прокричал заметивший старика здоровяк. — Сидит, тут, понимаешь ли, да нас игнорирует! Значит забыл заветы предков и гостей совсем не уважаешь? Старая ты задница!
— Да. Совсем не уважает он нас! — в предвкушении потирая руки, и заискивающе посматривая на подельника, начал поддакивать блондин. -Ты слышишь, Кабан? Я говорю, что он нас не уважает. Что с ним делать будем?
— Ага, слышу. Крыса он, старая. Но мы его быстро научим чтить заветы предков.
С этими словами, тот кого обозвали Кабаном, за несколько широких шагов оказался возле оторопевшего старьёвщика, и увесистой оплеухой, скинул хозяина дома с табурета. Волк же, после такого тумака, с грохотом упал навзничь, ударившись головой об угол белёной известью дровяной печи, но сознания не потерял. Полежав с секунду, старик начал неловко ворочаться, стараясь перевернуться на живот, и только после этого встать.
— На! Пёс! — вбежав следом за подельником, худой бандит с замахом ударил Здрава ногою по голове, затем, почти тут же в живот. — лежать тварь и не шевелиться!
— Ты это, Пескарь, не пришиби его раньше времени. — схватив подельника за шиворот и оттащив от жертвы, зло зашипел крепыш. — Ты уверен, что в горах этого мусора, мы без его подсказки найдём хоть что-то из грё...х заначек?
— Да эта падаль, ещё нас переживёт!
Старик и в самом деле, оказался крепким, он по-прежнему оставался в сознании, и скрутившись калачиком, тряся головой, и хрипя, отчаянно пытался восстановить дыхание. А налётчики, ещё пару раз, для профилактики пнув жертву ногой, разойдясь по кухоньке, начали с грохотом сбрасывать на пол содержимое многочисленных полок. Во время этого "увлекательного" процесса, в хибарке показалась четвёртая участница трагедии. Заметившая выломанную дверь соседского жилища, худая женщина, на вид лет тридцати, удивлённо осматриваясь, безбоязненно вошла в хибарку. Через несколько шагов, она увидела одного из грабителей, лежащего на полу хозяина и второго разбойника баба покамест видеть не могла. Может быть поэтому, она неторопливо направилась на кухню, одновременно удивлённо обращаясь к Кабану:
— А почему выбита входная дверь? Да и кто вы такой? А где дядька Здрав?
— А ты сама-то, кто? — не смутившись, и состроив строгую миму, поинтересовался крепыш.
— Я Свирелька, соседка дядьки Волка, напротив, через дорогу живу. А где хозяин то?
Сделав ещё шаг, она заметила ноги лежащего на полу старика и поняв, что тут происходит, набрала в лёгкие воздух, для призыва помощи. Пытаясь этого не допустить, Кабан кинул в голову Свирели небольшую каменную статуэтку какого-то духа. Попал. Начавшая было визжать соседка, резко смолкла. Упав навзничь и уставившись в потолок невидящим взглядом, она пару раз дёрнулась и утихла.
— Пескарь, входную дверь прикрой, да подопри её чем ни будь тяжёлым.
— А что сразу я? — возмущённо пробасил худоба.
— Потому что я так сказал! По...
Договорить разбойник не успел, оба грабителя рухнули на пол кулём, единственное что они могли делать, это моргать и удивлённо вращать глазами. Ещё через десяток секунд, на кухне появилось новое действующее лицо. Им был подросток, лет двенадцати, одетый как обыкновенный уличный хулиган в заношенные, и немного великоватые вещи. Его веснушчатое лицо не выражало никаких эмоций, а серые глаза, со строгим прищуром смотрели на лежащих на кухоньке людей. Увидев тело женщины, малец метнулся к ней и не испугавшись крови, наложил на рану обе ладони, несколько секунд, ничего не происходило, затем, пострадавшая сделала первый хриплый вздох. А её спаситель, кивнув каким-то своим мыслям, неторопливо извлёк из-за пазухи лечебный амулет, да аккуратно прижал его ко лбу начавшей дышать более ровно женщине. И в этот момент, отрок посмотрел на избитого Волка, заметив, что тот бесстрастно наблюдает за его действиями, сделал в его направлении какой-то пасс рукой и сказал:
— Потерпи немножко старый, сейчас и тебе помогу. Только для всех, я вас лечил вот этим амулетом. Ты понял?
— Не стоит на меня отвлекаться колдун. Ты лучше Свирели помоги, подлечи её как следует. Хорошая она баба, да только вдовая, сама, без чьей-либо помощи двоих детишек тянет. А я, своё уже отжил, и твою тайну, унесу с собою. — тихо проговорил Волк, но маг его услышал.
— Ты это брось старик. Мне хватит сил вас обоих "поднять". Ты лучше скажи, кто из этой пары бандит, а кто нет.
— Они оба убивцы, колдун. А меня, всё равно не лечи, меня давно здесь ничего не держит. Прошу, не продлевай мои мучения, позволь уйти за кромку.
