— А зачем тогда тревогу подымать? Если и без нашего участия справились.
— Так после этого, было нападение на штаб Стылого. Магическая та атака была, стало быть. Из находящихся там наших бойцов выжил только Стылый. Одно успокаивает, все нападавшие на штаб гады, были им уничтожены.
— Нам что? Из тебя каждое слово клещами вытаскивать? — возмутился один из близнецов. — Что именно произошло в том штабе? И как протекал бой Стылого?
— Прости Скик сейчас, всё расскажу.
— Скик, это я, — иронично улыбнувшись, поправил посыльного другой брат, для наглядности указывая рукой, — а это, Рун. А ты, всё рав...
Тем временем, шёл весьма интересный разговор, происходящий в тайной допросной камере, пугающей своих "гостей" не только видом различных инструментов, предназначенных для проведения пыток, как и своим массивным, сводчатым потолком. А именно, Добрыня, устало сидя за единственным письменным столом, беседовал с княжичем, который умостившись прямо на углу массивной столешницы, слушал своего старого учителя.
— Таковы у нас делишки, Соколик ты мой быстрокрылый. Не ожидал я от наших "друзей" из королевства, такой прыти и коварства. Представляешь, они за малым не "замели следы" своего злодеяния.
— Это как, учитель?
— Они, голуба, для своих грязных делишек, привлекли группу наших дезертиров. Видишь ли, Соколик, этих предателей, кто-то выловил в нашем лесу, "промыл мозги", заставив беспрекословно подчиняться тем, кто покажет им нужный амулет.
— Обычная практика, и что тут такого?
— Да в том-то и дело, Володя, что им намудрили в голове так, что при допросе, если задаются опасные для хозяев вопросы, у исполнителя усыхает мозг. В буквальном смысле этого слова.
— Значит, мы нечего интересного не узнали? А как же ты, выведал о том, кем были эти бандиты, и как братство света их к себе "привязало?" Неужели догадался по косвенным признакам?
— Нет Соколик. Троих я так и не смог разговорить, подохли сволочи. А четвёртый, кое-что смог рассказать, и тоже, как ты говоришь: "Отправился в край вечной охоты".
— И много, покойник успел разболтать?
— Только то, что я тебе, голуба, озвучил. Предъявить нашим супостатам нечего, но, и мы не находимся в полном неведении.
— Жаль. Ну, это не беда, учитель. — и тут же, без предисловий, княжич сменил тему разговора. — Как там поживает Вторуша Скорняк? Успевает ли к намеченному сроку окончить боевое слаживание моих кудесников с твоими омолодившимися боевиками?
— Здесь всё в порядке. Хотя, Вторушка замучил меня своими постоянными: "Дык нам срочно надобно это ...". — Или: "Кажись не успеем".
— Что-то не похоже на него. Помнится, работая со мною, он был более рисковым, и уверенным в успехе.
— А ты, не дави на него, Соколик, да не подгоняй. Тогда, всё у него получится. Когда я его поставил тебя обучать, мне, частенько приходилось выслушивать то же самое.
— Тебе виднее, учитель. Мне, с отцом, важно, чтоб в нужный момент они сработали как единый организм.
— Надо же, тебе с отцом. И как князь к таким твоим заявлениям относится?
— Только приветствует. Я ему давно доказал, что не предам, да и то, что по-другому, даже в узком кругу говорить нельзя. Мало ли, или где случайно оговоримся, или посторонний подслушает.
— Ну да, ну да. Это, мудрое решение.
Далее, стоит перенестись под стены крепости Совец, на подступах к которым, уже вторые сутки, не взирая на осеннюю слякоть, войско Бирского княжества разворачивало свой лагерь. Если верить словам добытого этой ночью "языка", контингент новой "волны" был набран на треть из добровольцев — жителей вражеских пограничных селений, а остальная часть этого воинства, состояла из чужеземных наёмников. Не будь последних, это сборище дилетантов не могло представлять никакой опасности, вот только, "гуси войны" были реальны и прикрываясь массовкой, могли натворить не мало бед. Командовал новой "ордой" оккупантов, ещё не успевший ничем себя проявить воинский голова Бирского княжества, князь Слепень Владович Круг. Судя по дошедшим слухам, это был весьма молодой, одиозный военноначальник, искренне ненавидящий соседей, которые, по его убеждению, занимают земли, исторически принадлежащие семье его князя Борислава.
Что примечательного успело произойти за эти два дня возобновившегося противостояния? Этот военноначальник, прибыв к крепости, расположился на месте разрушенного лагеря, хотя, это было дурной приметой. Что ещё? Выше упомянутый воинский голова, не удосужился самолично поучаствовать в традиционном озвучивании ультиматума о капитуляции. Вместо себя, он послал своих подчинённых, причём, занимающих в воинской иерархии его воинства, не самое высокое положение. Впрочем, это его и спасло от невосполнимой убыли среди высшего командования. Ибо, парламентёры, игнорируя предупреждающие таблички, поехали через "минное поле", магические ловушки которого, ещё не успели развеяться. Поэтому, из всей делегации, уцелел только по неведанной причине, изрядно отставший знаменосец. От остальных парламентёров, ничего не осталось, даже от их лошадей. Следующие переговорщики, учтя опыт предшественников, кричали с безопасного рубежа, остервенело обвиняя обороняющуюся сторону в вероломном нападении на парламентёров. Убедить этих упрямцев в обратном, не получилось. Бездоказательными оказались оправдания о наличии перед смертельно опасным участком земли предостерегающих указателей, и прозвучавшие со стены предупредительные выкрики, огласившие округу перед гибелью вышеупомянутых безумцев. Как говорится: "Виновные в страшном преступлении были назначены, и этот факт, обжалованию не подлежал". — Самое же интересное заключалось в том, что "минное поле", было признано творением рук обороняющейся стороны. О чём, защитники Совца были оповещены, как и о том, что в скором времени, об их "злодеянии" узнает весь цивилизованный мир. Главным аргументом, подтверждающим данное обвинение, был факт изгнания из Совца наблюдателей, которые воплощения подобной подлости не допустили бы. Оставалось только гадать, то ли причиной этого инцидента была обычная дурость исполнителей, то ли был нужен прецедент, фривольные интерпретации которого, можно использовать, трактуя некоторые его нюансы с выгодной для себя стороны. В пользу последнего вывода, свидетельствовал низкий социальный статус всех переговорщиков.
Да, эту гибель переговорщиков, видели многие воины, с обеих сторон. а бессильно сжимающий кулаки комендант крепости, подозревал что некие маги могли поработать, чтоб выкрики со стены, долетали до оккупантов в выгодном кому-то звучании. Только это лишь догадка, коей она и останется. А вскоре, по этому поводу, в разных вариациях судачили даже находящиеся под защитой крепостных стен немногочисленные жители. Дело в том, что все беженцы, как и те из местных, кто пожелал перебраться подальше в тыл, давно это сделали. И на узких улочках укреплённого города-крепости, было непривычно безлюдно. Только, так можно утверждать по отношению к недавнему столпотворению. Но. Не это было самым интересным из того, что происходило в крепости. Сегодня утром, решил продемонстрировать неожиданному гостю неприятельский лагерь.
— И что ты по этому поводу думаешь? — выйдя на галерею крепостной стены, поинтересовался воевода, не оборачиваясь к своему дорогому гостю, которым был князь Сокольский.
-Да, ты прав. Такие вот дела, творятся ныне на многих наших рубежах. Не легко нам придётся. Стало быть, если судить по твоему рассказу, против нас играют весьма подло. А самое скверное, что подобные, если не хуже, провокации, произошли по всем местам боёв. Иноземная чернь, от их обилия, в этот бред обязательно поверит.
— Я не об этом тебя спрашивал, Игорь Ярович. — слегка недовольно поморщившись, пробурчал Лют. — Как нам далее быть с задумкой наследника? И не подставились ли мы с нею?
— Нет. Не сделай ты так, как сказал перед отъездом княжич Владимир, этих жертвенных телят, всё равно бы погнали на убой. По их задумке, переговорщики, всё равно должны были погибнуть, и подъехали бы они к другому участку стены. Такие дела. А мы же, тайно поставив новые ловушки, обезопасили самые опасные участки на подступах стенам, оставив в этих помеченных "полях смерти" шикарные проходы. Только мы знаем, что все они, ведут в "огневые мешки". Так вроде их называют потешники нашего княжича? — поинтересовался Сокольский, переведя взгляд с вражеского лагеря на спину воеводы.
— Всё так, Игорёк. Эти "тропки" ведут к участкам стены, откуда нам удобнее расстреливать неприятеля. Но стоит ли оно того. — вновь не отводя глаз от восстанавливающего разрушенный лагерь противника, поинтересовался комендант крепости.
— Стоит, Лют Лисович, ещё как стоит. Эти твари, всё равно найдут как нас охаять. А так, на первом этапе обороны, ты сбережёшь хоть сколько-то жизней своих воинов, и хоть временно, но можешь не переживать за оборону некоторых участков крепостной стены. Да и все выявленные входы в подземелья, ведущие к нам, оказались на этих "смертельных полянах". Да и ты, вместе со своими доверенными воинами, узнал много вражеских магических новинок. Сам, сегодня, во время раннего завтрака, мне рассказывал, как учились у этих мальчишек. А затем, по ночам, вы все, тайно "минировали" подступы.
— Ага, зато сколько животины после этого перевели, "обнаруживая" вражеские магические ловушки.
— Зато, горожане видели, как твои бойцы таким способом "выявляли" опасные места, да помечали их. И об этой твоей заботе, о всех подопечных, пошли слухи, и распространились они даже за пределами твоего воеводства.
— Ведь это всё лож. Не так всё было, совсем не так.
— Нет, друг мой. Тут такие дела, что это, не что иное, как военная хитрость. Иначе, стало быть, с этими гадюками, нам не справиться. Да вон, сам посмотри. Видишь? Один из вражин, даже для вида, не прикасаясь к боевому амулету, метнул в крепостную стену слабое атакующее заклинание. И на это наблюдатели не обратили никакого внимания, хотя, должны были учуять характерное, остаточное возмущение силы.
— Не видел, но почувствовал, как его поглотила защита крепостной стены. Прошло такое лёгкое, почти не заметное возмущение.
— Не успели развернуть и укрепить свой лагерь, а всё туда же. Ишь ты, уже прощупывают нас, гады. А находящиеся в лагере супостатов "беспристрастные" наблюдатели от братства, вполне ожидаемо, вновь избирательно ослепли.
— И почему я не удивлён? Не понимаю.
— Надоели, ну их, ко всем псам. Давай поговорим на другие темы. Как там Ольга Лютовна по...?
Одновременно с разговором на крепостной стене, в донжоне Совца, на женской его половине, даже не подозревая о том, что невольно стала объектом обсуждения, княжна Ольга, занималась своими, девичьими делами. А именно, назначив приём в личной комнате для рукоделия, восседая в мягком, обтянутом фиолетовым бархатом кресле как на троне, с величественной грацией "истинной правительницы", княжна выслушивала жалобу от старшей дочери хромого сокольничего.
— Княжна, голубушка, Ольга Лютовна, защитница ты наша, — стоя на коленях, безуспешно борясь с неконтролируемым потоком слёз, причитала пышнотелая молодуха, — не обойди нас сивых и убогих в своей милости. Обижают нас тати, можно сказать, бессовестно грабят.
— Хватит квохтать как клуша, Любава, — холодно посмотрев на зарёванную молодую женщину, проговорила княжна, — если тебя ограбили, то ты не по адресу пришла, обратись со своей жалобой к моему батюшке, князю-воеводе Люту Лисовичу. В его подчинении находятся все вои и стражники. Только он, имеет право покарать твоих обидчиков.
— Да нет, благодетельница ты наша, не в Совце находятся те грабители, далече они от сюда. Да и ваш батюшка, князь-воевода, нам ничем не поможет.
— Вот как? — лишь слегка, в показном удивлении изогнув бровь, поинтересовалась княжна. — Тогда, совсем не понимаю тебя. Зачем в таком случае сюда пришла, с таким трудом, напросившись ко мне на аудиенцию?
— Прости, Ольга Лютовна, сейчас всё поясню. На прошлой неделе, я, с товарками, побывала на нашей дальней заставе, той, которая Клинопольской зовётся. Так вот. У них, в гостях был десятник, невзрачненький такой, из соседнего острога, значит он прибыл. Из той заставы, которая на гнилой балке стоит. Речь о той малой крепости и пойдёт.
— Знаю такую. В народе, она кажется Занозой зовётся. Только это вотчина князя-воеводы Гусяты. Мы то тут причём?
— Так матушка, выходит, что для тамошних воинов, там сплошная жуть, а не служба.
— Жуть говоришь? Всё равно не пойму. Я-то тут причём?
— Так-то оно, так, соседнее то воеводство, но люди то наши, под рукой одного великого князя ходим. Хотя, правда ваша, Ольга Лютовна, вы, тут совсем не причём. Только тамошние ратники совсем отощали, на отвратном то содержании. Значит, по просьбе того воина, побывали мы в Занозе, сами убедились, что амуниция и вооружение там дрянное, такое можно только выбросить, а не воевать им.
— Ты, лучше перестань мне тут "сырость разводить", да о том скажи, кто вас обворовал. А не доноси о ненадлежащем отношении Гусяты Омыча к своим воям. Говорю последний раз, мы, там, всё равно ничего изменить не можем.
— Голубушка ты наша, защитница, прошу, прояви милость, выслушай меня. Пусть тот острог вам с вашим батюшкой не подчиняется, только там, подло отняли купленное на наши деньги имущество.
— Вот глупая курица! Толком говори, голова уже пошла кругом от твоих несвязных кудахтаний. На вас напали в том остроге и ограбили. А ты, пришла просить защиты, а для тех татей достойной кары. Я всё правильно поняла?
— Не совсем так, Ольга Лютовна, дозволь всё полностью поведать.
— Говори уже. — с трудом сдержав эмоции, ответила Оля. — Только говори обо всём по порядку, и без излишних причитаний, иначе, тут же прогоню.
— Значит, когда мы услышали о плачевном снабжении тамошних защитников, то, взяв небольшую часть имущества, что мы для Клинопольской заставы вскладчину купили у караванщиков, ну тех, которые в Совец регулярно приходят, мы в Занозу и направились. А там, значит, мы, увидев, чем вооружены те служивые, всё что у нас было, им и оставили. А вчера, вновь туда прибыв, узнали, что прибывший с проверкой некий сотник Груздь. Всю броню и оружие, которое мы в прошлый раз этим ратникам подарили значит, этот воинский начальник получается отнял. Как те бедолаги сказали, будто тот тать, орал о недопустимости владения этими воями подобным оружием. Мол, не по чину каким-то безродным псам, такое отличное вооружение иметь. Не положено, и всё тут. мол, воюйте казённым железом и пользуйтесь, только выданными амулетами.
— И что? Всё забрал?
— Да, княжна-защитница, всё отнял у тех мужей, изверг.
— Что же это за воины, у которых могут так легко отнять их оружие? По-моему, это, всего лишь "беззащитные овцы", робко пасущиеся на полянке. И вы, им вновь оставили новую, отличную амуницию и вооружение?
— Всё так, Ольга Лютовна. Только боюсь и это у них заберут. — перестав лить слёзы, слегка осипшим голосом, ещё сильнее потупив взор, тихо проговорила Любава.
