— А как насчёт той информации, которую нам озвучили подданные короля. Мол, примерно в том районе, в то же время, хозяйничали разбойники князя Мстивоя? — потянувшись правой рукой за лежащим на блюде фруктом, поинтересовался сидящий рядом с Ёськой грузный мужчина, в форме сотника.
— А что? Драгон. Ты думаешь, что эти разбойники умели ставить эту новую магическую ловушку? Я уверен, что нет. Значит, это наши союзники, бездарно пытаются перекинуть ответственность за свои ошибки на других.
— Ёська погодь, ты, желаешь сказать, что...
— Да голова. Пользоваться колдовскими новинками нельзя, сами можем попасть под подобный удар, который превратит в пустыню все эти окрестности. А победы, достигнутой такой ценой, я не желаю. Те, кто видел место трагедии, говорят, будто от магического удара был уничтожен не только весь наш лагерь подготовки штурмовиков, но и огромный участок леса, на котором мог с запасом уместиться наш стольный град. Да и все мы ощутили вызванные тем колдовским буйством возмущения. Немного не по себе было даже обычным людям. В любом случае, виновники той трагедии, спастись не могли, значит, и поведать о том, чего делать нельзя, никому.
— М-м-да, твои слова звучат резонно. Ну что же? Значит, отныне, запрещаем нашим людям использовать непроверенную магию.
— Будто мы её вообще использовали. — зло усмехнувшись, вновь подал голос грузный сотник, поспешно дожевав и проглотив остатки сочной сладости. — По-новому, колдовали только наши союзники, и всё. Да, иногда "развлекались" и приданные моей сотне волшебники, но, мои подчинённые действовали по старинке, их не обучали всяким там новшествам. Да не очень часто парни могли пользоваться своими талантами. Видишь ли, сами союзники постоянно нам твердят, мол всем необходимо соблюдать хоть видимость ведения честной войны. Для этого они нас снабдили дрянными амулетами, которые быстро выходят из строя. Видишь ли, иначе, эти жлобы перестанут нам помогать. Тьфу, от них несёт сплошным лицемерием, того и жди ч...
— Цыц, всем! Мы отвлеклись от решения злободневной проблемы, и вновь говорим не о том.
Будто специально подгадав момент, нагло, как к себе домой — распахнув тяжёлую дверь без стука, в комнату вошёл глава группы координаторов от братства. Окинув присутствующих надменным взглядом, черноволосый мужчина средних лет натянуто улыбнулся и с ехидцей в голосе, поинтересовался:
— Что, союзнички? Пока я, в поте лица, решаю ваши проблемы, вы по-прежнему пьянствуете?
— Что ты несёшь, Кирт? — возмущённо изогнув брови, поинтересовался князь Волк. — Какие такие наши проблемы ты за нас решаешь? Напраслину на нас возводишь? Дорогой наш союзник. Мы тут совет держим, да думаем, как одолеть нашего общего врага. А ты ...
— И что надумали? Великие воеводы. — голос Кирта, буквально начал сочиться сарказмом. — Поделитесь своими гениальными думками, союзнички.
— Пока ничего озвучивать, и не мы тому виной. Вы нарушили один из главных пунктов нашего договора. Без обещанного вами резерва, о начале штурма крепости не может быть и речи.
— И это всё на что вы способны? Ну что же, для таких увальней как вы, вполне ожидаемое заключение. И нечего корчить такие возмущённые лица. ...
Еле сдерживая овладевающее им чувство брезгливости, Кирт, сегодня, не отказал себе, в небольшом удовольствии — указать этим недочеловекам на их истинное место. Пользуясь моментом, он открыто издевался над сидящими перед ним, обряженными в нелепо скроенные костюмы, "надутыми индюками". Мало того, что эти чванливые варвары не имели никакого представления о культуре поведения в приличном обществе, так они, имели наглость, пренебрежительно морщить свои морды, когда он, во время вынужденных совместных трапез, каждый раз, с нарочитой торжественностью отливал из своего бокала "первый глоток" вина. Естественно, вышеупомянутый дорогой напиток лился на пол. У них, видишь ли, не принято таким способом оказывать почести духам своих предков — дикари. А самое скверное заключается в том, что позволить себе поворошить в домашнем очаге угли, мог любой человек, даже не являющийся родичем хозяина, или, на крайний случай, прислугой семьи. Вокруг, куда не посмотри, сплошной абсурд, отсталость и дикость. Вот и сейчас, эти варвары, только и делают, что винят членов ордена света во всех своих бедах. И ничего не предпринимают для своего спасения. Это при том, что с Нарси, воюют они, а не королевство Гральдия, чьи подданные, по соглашению, должны лишь немного помогать временным союзникам.
— Так это не мы сорвали график прибытия пополнения. Это вы, пару дней назад, согласно договору, должны были прислать нам наёмников и минимально подготовленных штурмовиков.
— Мы, вам, вообще ничего не должны! Всё что мы до сих пор делаем, это только проявление нашей доброй воли. Так что, наш король Рамлон Красивый, имеет полное право, ничего не объясняя, сократить потоки финансовой и прочей помощи вашему княжеству. Да и я, с моими братьями, не обязан вести боевые действия на вашей стороне. Мы, всё это делаем лишь от щедрот своей души, а не следуя букве старого договора о союзничестве. Ведь там, в упомянутом вами документе, нет ни единого слова о том, что мы обязаны вас поддерживать в том случае, когда войну объявите именно вы. Пусть причиной этого конфликта является восстановление исторической справедливости.
— Э как ты говоришь ..., — зло "сверкнув" глазами, пробурчал Первуша, — вроде как выставил нас идиотами. Но. Возразить тебе нечем. Сволочь ты и словоблуд, а не союзник. Спасибо тебе, "спаситель наш" стер...ый, за все добрые слова, спасибо. Только как ты решил нашу главную проблему? Не просветишь нас, таких не разумных.
— Почему бы и не просветить, всё равно узнаете. — вновь не удержавшись, и окинув ироничным взглядом всех присутствующих, с театральной торжественностью заговорил представитель братства. — Через три дня, будет вам обещанное нами пополнение. По моей просьбе, орден дал клич о помощи, и на него откликнулись ваши добрые соседи. Готовьтесь принять под своё командование полусотню наёмников и сотню ополченцев. Так что, за вами дело. И смотрите, не тяните со штурмом, ибо от затянувшегося безделья, и отсутствие хоть каких-то побед, ваше воинство начало деградировать. И кстати, напоминаю, этой ночью, наши тайные агенты, смогут провести в город нескольких ваших воинов. Они укажут где находится самый крупный продовольственный склад. К утру, его необходимо уничтожить.
Кирт, ещё пару минут наслаждался реакцией варваров на его слова. Хоть здесь, без лишних зрителей, он мог позволить себе расслабиться и не изображать из себя заботливого бессребреника. Да и устал он, слишком затянулись боевые действия, которые должны были пройти как череда скоротечных воин, целью которых было отторжение, или разорение пограничных земель Нарского княжества. Постояв и почувствовав, как от созерцания тупых исполнителей воли его короля, в его душе зарождается волна бешенства, руководитель миссии братства света развернулся и неспешно, сдерживаясь от перехода на быстрый шаг, покинул штабной дом.
Тем временем, на противоположном конце лагеря оккупационных войск, возле одного из стоящих в ряд, приземистых, бревенчатых домов среднего командного состава, маркитантка по имени Бояна, с остервенением стирала грязное бельё полусотника Велизара Шустрого. Вернее, по-прежнему привлекательная, несмотря на то, что её кукольное личико исказила злая гримаса, а под заплывшим левым глазом "красовался" расползшийся по всей щеке, суточный кровоподтёк, молодая женщина вымещала злость на ни в чём не повинных вещах. И для подобного выплеска негативных эмоций, была своя причина — спящий в доме полюбовник. Обидно, с самого детства бойкая, синеглазая бестия, не могла представить даже в самом страшном сне, что дойдёт до подобной жизни. В детских грёзах красавицы, она встречала юного принца, который влюбившись, увозил её из опостылевшего родительского дома. В крайнем случае, девица становилась содержанкой красивого, богатого, и щедрого купца, который покупал ей дом, и в обмен на её внимание, обеспечивал шикарную жизнь. А в итоге, Бояна, польстившись этой весной на пустые сказки о том, что такие красавицы как она, обязательно быстро разбогатеют и после первого же военного похода, гарантированно станут завидными невестами, — осталась у "разбитого корыта". Романтический флёр "прекрасной сказки" о жизни маркитанток развеялся весьма быстро, но, к тому моменту, что-либо менять было поздно. Если так можно сказать, повезло хоть в одном, что красоту её детского личика, и аристократично изящное тело, мгновенно оценил бравый полусотник Шустрый, и приблизил к себе — взял в содержанки. Казалось, вот она удача, "хватай её за хвост и держи крепко", только в действительности, сказка оказалась ужастиком. Умеющий красиво ухаживать, щедрый на подарки Велизар, достигнув благосклонности девушки, оказался жутким ревнивцем. Почти каждая гулянка, на которой Бояна была обязана сопровождать полусотника, заканчивалась побоями. Правда, на следующее утро после "веселья", а иногда, сразу же после него, были "потоки" искренних извинений; очередные подарки; клятвы в вечной любви и обещания что подобное более не повторится. И ..., жизнь налаживалась — до первого "праздника", а бывало, и до очередного излишне пристального взгляда какого-либо воина.
Вот и прошедшим вечером, изрядно подвыпившему полусотнику показалось, что один из сидящих за "пиршественным" столом сослуживцев, с некой долей похоти посмотрел на его женщину, а его Бояна, ответила на это безобразие пусть мимолётным, но, многообещающим взглядом. Обидно, мнимому любовнику не было высказано не единой претензии, так как по мнению Шустрого, тот не перешёл определённых границ приличия, а вот некая пригретая Велизаром вертихвостка, показала свою гулящую суть. Это утро, конечно же началось с лёгкого опохмела, искренних извинений, и традиционным отдарком — на сей раз, прям в её присутствии, извлечённым из надетого на палец родового амулета. То есть, из простенького серебряного перстня, по сути являющегося вместительным подпространственным хранилищем, появился подарок. До этого утра, юная куртизанка даже не догадывалась о существовании подобных артефактов. В итоге, она, ошалело замерев, растерянно рассматривала появившиеся "из воздуха" серьги, — такая прелесть что руки сами потянулись к этой красоте. Удовлетворённый достигнутым эффектом любовник, со смехом пояснил, что секрет изготовления подобных артефактов-хранилищ давно утерян и во всём мире подобных чудесных вещей осталось не более десятка. Значит, это величайшая семейная тайна, о которой никто из посторонних не должен знать. Вот теперь ходи, со страхом оглядывайся и гадай. То ли Велизар настолько влюблён в содержанку, что давно считает Бояну членом своей семьи, что мало вероятно. То ли, окончательно протрезвев, постарается устранить её, как человека, необдуманно посвящённого в семейную тайну. Испуганная, злая на себя и весь окружающий мир девчонка, отупело полоща в мыльной воде рубаху, еле слышно, зло пробормотала: " Тьфу пьянь. Бу-бу-бу, ля-ля-ля .... А потом бац и ..., мол извини родная, но ты видела слишком много, А сейчас "заливает", мол душа моя, прости меня. Ведь я, солнце моё, люблю только тебя, тра-ля-ля ..., и для меня, в этом мире никого больше нет. Ты мне нужна как воздух. И несмотря на то, что жрецы ещё не провели над нами свадебный обряд, ты для меня являешься женой. А сейчас, радость моя, постирай мои вещи. Сегодня ночью я уйду на опасное задание, а по возвращению, мне будет не в чего переодеться. А сам, наверное, уже думает, где незаметно прикопать моё тело". — Поняв, что её, переставшую контролировать эмоции, могут увидеть, и тогда ..., испуганно осмотревшись, куртизанка "натянула на лицо улыбку", и продолжила стирку. А тут очередная беда, недавно ещё горячая вода успела полностью остыть, и пальцы начало сводить от холода. Не день, а нескончаемый кошмар. Сплошная жуть, усиленная ожиданием скорой смерти.
Поздним вечером, когда стемнело, абсолютно трезвый и выспавшийся в прок Велизар, сидел перед своим старым боевым другом, и неспешно попивал из глиняной кружки свежее пиво. Ещё год назад, они были равны в звании, но, родовитость боевого товарища, сказалась на карьерном росте. Боярин из знатного рода, Драгон Клевец, имел возможность и далее двигаться вверх по "карьерной лестнице", а полусотник Шустрый, достиг своего "потолка". Только, в отличии от "старшего" брата по оружию, Велизар был искуснее в колдовстве, и считался талантливым лазутчиком. Правильнее сказать, обладал изрядной интуицией, умел подбирать в свою команду нужных бойцов, способных справиться с любой поставленной командованием задачей. За что его и ценили.
— Ну что, друже, всё понял? — хмуро посмотрев на подчинённого, поинтересовался сотник.
— Понял, не дурак.
— Перескажи своими словами. Да сделай это подробно.
— Отобранных мною бойцов, после полуночи, по тайному ходу проведут в крепость. Там им укажут на нужный объект, и они должны гарантированно его уничтожить.
— Не верно. Группу возглавишь ты, лично. На месте изучишь объект, и решишь, как его ликвидировать. Есть одно, главное условие — никакого нового колдовства и ведущих к нам следов. Пусть их воевода думает, что провизии его лишил кто-то из местных оппозиционеров. Пусть отвлечётся на поиски не существующих врагов, которые нанесли этот подлый удар в спину.
— Но как это сделать, чтоб при начавшемся поиске вредителей, не пострадали прикормленные нами предатели?
— Твоя проблема. Тебе, для этого был дан весь день. Всё. В полночь, жду тебя на окончательный инструктаж.
Не успела проводившая полусотника, и приведшая дом в полный порядок Бояна, насладиться забвением крепкого сна, как её разбудило лёгкое сотрясение земли. Жизнь в зоне боевых действий, учит не только игнорировать звуки боя, или разминувшуюся с тобою смерть, но и умению просыпаться от всего, что выбивается из привычного фона. Испуганно прислушавшись и не услышав в звуках начавшейся суеты отзвуков ночной схватки, маркитантка с трудом успокоившись, решила продолжить прерванный сон. Во-первых, она не боец, и не простая обозная девка, обязанная не только ублажать воинов, но и выносить с поля боя раненых. У неё есть с вой меценат, который её обеспечивает всем необходимым, поэтому, она обслуживает только его. Тем более, скоро утро, а избитая на кануне молодая женщина, весь день занималась на улице стиркой, и только вечером, полусотник позволил ей воспользоваться его лечебным амулетом. Это уже было тревожным звонком, так как последствия побоев были убраны только перед началом "постельных утех". Но видимо сегодня, выспаться было не суждено. Где-то через час, в дверь тихо, но при этом настойчиво постучали.
— Кого там принесла нелёгкая? — как показалось Бояне, строгим голосом поинтересовалась она.
— Это я, Свиристель, пусти Бояночка. — послышался голос её подруги.
— И чего это тебе не спится? Или чего-то испугалась?
— Кисонька, милая, открой. Нужно срочно поговорить.
— Ну что же? Если ты одна, входи, — зажигая бытовым амулетом масленый светильник, недовольно ответила кутающаяся в армейское одеяло Бояна, — дверь не заперта.
