И я тут же провалился в глубокий сон.
Проснулся я от барабанного стука в дверь.
— Открывай, мерзавец, а то хуже будет! — раздался из-за двери грубый мужской голос.
Вскочив с постели, я повернул ключ в замке и впустил незваных, но вполне ожидаемых гостей в комнатушку.
— Что, дезертир, допрятался? — в покои нагло ввалилось четверо стражников. Их командир ткнул меня в грудь, и я попятился.
— Эй, вяжи его, ребята, и поведем королю на суд.
— Я сам пойду, — возразил я как можно более миролюбиво. В мои цели входило попасть в Колонию, а не сбежать или быть прибитым при попытке к бегству.
— Ты осмеливаешься мне что-то вякать? — стражник надвинулся на меня.
— А если король меня простит, а? — усмехнулся я, нагло глядя в лицо стражнику.
Но мои надежды не оправдались — конвоир нисколько не испугался угрозы.
— Давай, чеши еще! Тебя Вешатель судить будет...
— Судья Лобук, — негромко поправил командира другой стражник. Видимо, судья Лобук не очень любил свое прозвище, зато всячески одобрял доносы.
— А если король назначает господина Лобука на суд вместо себя, то долбить тебе, мерзавец, руду. Так всегда бывает с теми, кто прогневит короля.
— Ну Лобук так Лобук, — пожал я плечами, — Может, я оденусь?
— Ты недостоин носить мантию мага, — прошипел стражник, выпятив челюсть и с вызовом уставившись мне в глаза. И тут же в этот челюсть получивший — хамство ковноиров мне надоело.
Иннос не обманул. С одного удара откинуть сбить с ног более центнера живого и металлического веса для стройного, даже хрупкого аристократа — это весьма нетривиально.
— Вот что, слуги короля, — прошипел я застывшим в удивлении стражникам, — Я пока еще маг огня, и пока суд не произошел, им остаюсь. Вряд ли Робар одобрит Ваш самосуд и избиение подконвойного. Не потому, что он так любит меня — потому, что порядок он очень любит. Так что вон!
То ли моя речь подействовала, то ли вид их отрубившегося приятеля, но стражники, прорычав напоследок несколько крепких ругательств, удалились, вытаскивая своего приятеля, а я спокойно оделся.
— Ну что, пошли? — я приветственно улыбнулся конвориам, которые приводили своего командира в сознание, — Оставьте его. Это без меня суд не начнется, а без него вполне...
— Ты не доживешь до суда, — прорычал стражник, положив руку на рукоять меча.
— Доживу. Король требует суд, а не самосуд. Но ты можешь попытаться и ощутить на своей шкуре магию огня.
Стражник потянул было меч из ножен, но приятели его остановили.
— Да оставьте Вашего командира, придурки! — продолжал я давить на охрану, — Робар не шибко любит конвоиров, которых отметелили поднадзорные. Или Вы хотите, чтобы Ваш приятель предъявил начальству свою сломанную челюсть? Да кто его после такого во дворце служить оставит?! Хай полежит, в следующий раз будет подбирать слова.
Стражники заворчали, но послушались. Оставив в покое бесчувственное тело, они повели меня по коридорам. Причем вели без особого восторга, но вполне вежливо, в спину не тыкали и, вообще, держались на расстоянии, что, признаться, улучшило мое настроение. Настолько улучшило, что в Тронный Зал я зашел с довольной улыбкой на лице.
Зал был довольно широких размеров. Потолок под десять метров, огромные полотна на батальные тема, стрельчатые окна с правой стороны, два ряда колонн и высокий трон в самом конце зала.
Трон, разумеется, не пустовал. На нем гордо восседал высокий широкоплечий мужчина в роскошной длинной мантии с надменным и волевым лицом. Лет ему было под сорок, в черной шевелюре кое-где появились уже седые волосы. Чертами лица он напоминал бога, именем которого оправдывал любые свои деяния, вот только такой смеси чванства, спеси и скучающего презрения на лице Инноса я не видел. Скорее уж он походил на Гомеза, каким я запомнил рудного барона по игре.
— Заключенный Лингарро на суд прибыл! — громко, но скороговоркой, чуть ли не глотая слова от страха, доложил стражник.
Небрежным кивком Робар дал знак стражникам, что те свободны (служивые, четко печатая шаг, покинули высокое общество) и вперил взгляд в меня.
— Ну что, думаю, можно начинать, — тяжело произнося каждое слово, будто бы каждый звук был очередным гвоздем в крышку моего гроба, произнес король.
Я в отчет скучающе оглядел зал. Зрителей на бесплатное шоу собралось несколько сотен, благо зал их всех спокойно вмещал. Кое-где в толпе я заметил обеспокоенные лица родни Азшара, за месяц наблюдения за жизнью молодого мага эти физиономии мне примелькались. Причем, именно обеспокоенные, а не встревоженные или печальные. Обеспокоенны они были, конечно же, именно за свои седалища, а не за мою судьбу. Такова была аристократия при дворе Робара Второго.
— Внимание! Благородны лорды и леди! — могучим басом заговорил толстый мужчина в длинной мантии золотого цвета, — Слушается дело по статье "Измена Короне". Обвиняемый — Азшар Лингарро.
— Тише, Вешатель, — я ответил нарочито уставшим голосом, — Судить меня должны маги огня, а не гражданские власти.
— Государственный обвинитель, — как ни в чем не бывало продолжил судья, даже не смерив меня взглядом, — Королевский судья Игнациус Лобук. Судья — маг огня Бродиус Контрадо. Кто желает быть защитником обвиняемого?
Ответом ему была тишина. Да уж, уел меня судья. Да и взгляд прошествовавшего к трону неприятного на вид мага средних лет был преисполнен злорадства.
— Обвиняемый и сам может много чего сказать, — заметил я.
— Значит, защитником выступает сам обвиняемый. Что же. Обвиняемый, Вы знаете, в чем Вас обвиняют?
— Уже было сказано.
— И что Вы можете сказать в свое оправдание?
— Что у меня есть такое право — перед официальным объявлением войны выйти в отставку.
— Это трусость! — надменно и презрительно произнес ядовитым голосом Контрадо.
— За саму по себе трусость не судят! Я же не сбежал до или во время боя. Вышел в отставку до начала боевых действий, когда понял, что не справлюсь со своей должностью. Я же не воин, для двух сотен паладинов, к коим меня прикрепили, я бы стал обузой. И не я один так поступил...
— Не сметь! — проорал Лобук. Ему явно не хотелось, чтобы я назвал еще десяток известных в Миртане фамилий, представители которых тоже решили втихую пересидеть нелегкое время.
— Ну, хорошо, не буду, — не стал я чересчур уж наглеть, — Ну так я могу быть свободен?
— Это решит судья, — усмехнулся Вешатель.
И "судья" Контрадо двинул речь. Неплохую, кстати, речь, я аж сам заслушался. Но ни единой четкой и ясно выраженной мысли я так и не уловил: водопадом громких слов Контрадо пытался убедить окружающих, что такая мразь как я недостойна носить мантию мага огня.
— И потому предлагаю, — вещал мой завистник, — Даже требую! Требую от лица всех достойных магов! Лишить этого предателя его высокого сана...
— Хэй, Контрадо! Лишить меня сана может лишь маг шестого круга. И что-то я его в твоем лице не наблюдаю.
Маг побагровел от возмущения. Получивший третий круг исключительно из-за занимаемой им высокой должности, на которую, к тому же, пролез хитростью, он не мог не взбелениться от такого намека. Но и слов в ответ подобрать тоже не мог. Я не сторонник кичиться талантами и указывать другим на их бесталанность, но Контрадо заслужил. Его же никто не заставлял топить молодого конкурента, если не считать собственных комплексов.
— Тогда лишаю я! — глухо произнес Робар, удостоив меня своего тяжелого взгляда.
— Произвол! — не стал скрывать я своего возмущения.
— Кто-то еще считает, что это произвол? — громко вопросил Робар у своего двора. Ответом ему была сначала тишина, а затем и одобрительные выкрики:
— Все по чести и по закону, король!
— По старым традициям, владыка!
— Лишить мерзавца сана! Он позорит верное дворянство!
Толпа загомонила. Каждому вдруг сильно захотелось высказать свое возмущение.
— Ты не сын мне! — вдруг переорал всех какой-то мужчина. Расталкивая толпу, он вырвался ко мне, — Ты даже не можешь принять достойно уготованное тебе наказание.
— А кто же я тебе, отец? — мужчина и в самом деле был похож на Азшара, то есть, уже на меня
— Мы отрекаемся от тебя! Всей семьей!
Толпа поддержала его одобрительными выкриками, но абсолютное большинство смотрело в его спину насмешливо. Видимо, даже прилюдное отречение не могло укрепить пошатнувшиеся позиции моей семейки.
— Так что, Лингарро, — влез снова Лобук, в один момент утихомирив гомон. Даже отец как-то быстро смялся и обратно нырнул в толпу, — Произвол?
— Я бы даже сказал: тирания, — произнес я, скидывая на пол свое облачение, — Это я снимаю с себя мантию, ибо стыдно мне состоять в одной организации с такой сволочью, как Контрадо.
Дворянство опять стало кричать что-то оскорбительное, но затем вновь раздался голос Робара:
— Игнациус, раз все понятно, может, можно упростить процедуру?
— Ну, так как Азшар Лингарро лишен сана, то его дело передается в королевский суд, — важно кивнул головой Лобук, — А тут уже раздумывать не приходиться. Оскорбление короны, оскорбление мага огня, неуважение к суду — все это вместе тянет на вечное заключение в Миллентале даже без учета первоначальной статьи. Так что, вердикт...
— Меня, вообще говоря, судят именно как изменника, а не как хулигана, Вешатель. Давай, может, проведем нормальный суд, а ты не будешь выдумывать на ходу обвинения? Или хотя бы приведешь какие-нибудь доказательства.
— А зачем? — судья пожал плечами. Его пузо, три подбородка и самодовольная физиономия могли ввести в заблуждение незнакомого человека, представив Лобука недалеким прихлебателем короля, но дураком он однако не был. Знал Вешатель, что и как надо говорить, знал, — Не пьяную драку в переулке разбираем. И так всем все известно. И мера наказания еще, на мой взгляд, мягка. Так что, Азшар Лингарро, Вы приговариваетесь в пожизненному заключению в Рудниковой Долине, что на острове Хоринис. Вам есть, что сказать в свое оправдание?
— Тиранов оправдания не интересуют, — начал я тихо, но с каждым словом мой голос усиливался, — Это не суд, это — фарс и произвол. Я выберусь из тюрьмы, и тогда... Игнациус Лобук, Бродиус Контрадо и Осмонд Валиеро...
— А я тут причем? — изобразил бурное возмущение молодой блондин с бледным лицом молодого прожигателя жизни.
— А то я не знаю, кто на меня донос написал!
— Ты называешь меня доносчиком! Ты ответишь за оскорбление!
— Дуэль хочешь? Мне-то терять нечего. Но я знаю, что донос был твоих рук делом. Все знают. Не пьяную драку в переулке разбираем, — насмешливо повторил я слова судьи, — Так вот... Лобук, Контрадо, Валиеро... Я до Вас еще доберусь. И судить уже буду я Вас, судить так же, как и Вы меня. И мы еще поговорим с тобой, король Робар, когда спровоцированные тобой орки устроят свой лагерь на развалинах Венгарда.
— Молчать! — рявкнул в бешенстве король, чуть приподнимаясь с трона. — Увести его, чтобы я следа этого мерзавца здесь ни было!
Глава 2. Прыжок в неизвестность.
— ... Я приговариваю этого каторжника, — монотонно бубнил судья, вперив взгляд в развернутый свиток.
— Меня приговорил лично Лобук Вешатель, ты, старый мешок! — прервал я судью славного города Хориниса, — Не приписывай себе чужие заслуги. А то Вешатель любит доносы, еще как!
"Старый мешок" недовольно посмотрел на меня, но смолчал. С человеком, приказ о заключении которого был подкреплен королевской печатью, связываться он не хотел. Новости из столицы до глухой островной провинции почти не доходят, вот и судья остерегался меня: мало ли, может, какого-нибудь знаменитого разбойника сегодня отправляют в Колонию, с такого станется еще и судью перед отправкой порешить.
— ... К заключению в Рудниковой Долине, — судья опасливо отошел на три шага назад и кивнул стражникам. Те достали мечи и двинулись ко мне.
— Ну, давай, двигай, — ухмыльнулся тот, что был ближе всего ко мне. Его оружие практически касалось моей груди, и было видно, что он и не прочь проткнуть мою тушку, если я не буду поторапливаться.
Я отступил еще на пару шагов, уже практически дойдя к концу площадки, что нависала над озером, но стражник не отставал.
— Чего встал, каторжник? — продолжал глумиться верный слуга короны, поигрывая оружием, — Прыгай!
— После тебя, — я перехватил запястье стражника, вывернул руку (мой конвоир от боли даже выпустил меч), схватил другой рукой за шею и рывком вышвырнул с площадки. С криком ужаса и отчаяния стражник пролетел через Барьер и скрылся в неизвестности.
Я обернулся к остальным стражникам... и те попятились назад. В Милленталь им очень не хотелось.
— Застрелить его! — проорал судья, быстро перебирая ногами, — Арбалеты, остолопы! Стреляйте, или он нас всех...
Стражники отбежали еще на несколько шагов и стали судорожно заряжать арбалеты.
— Быстрее! — проорал судья, и тут же упал на грязный песок, запутавшись в мантии, — На помощь мне!
От болтов, если верить Инносу, я вполне мог увернуться. А если верить своим наблюдениям, то мог даже и не уворачиваться, вряд ли эти парни так хорошо стреляют. Но мой путь ведь лежал за Барьер. Подобрав меч незадачливого конвоира и заткнув свое новое оружие за пояс, я, помахав рукой стражникам, развернулся и прыгнул вниз.
Через Барьер я пролетел за какую-то долю секунды. Один миг — и я уже ныряю в озеро, причем сразу метра так на четыре, благо оно было глубокое.
Вынырнув и выплыв на берег, я стал наблюдателем занятной картины. Толпа головорезов из Старого Лагеря с хохотом и грубыми шутками раздевала отчаянно сопротивлявшегося королевского стражника. Причем раздевала вовсе не с целью использовать в качестве замены женской ласке, а с вполне прозаической — доспех дорого стоил. Да и пинать чье-то тело лучше, когда это тело не прикрыто кольчугой.
— А ты лихой парень, — поприветствовал меня темнокожий здоровяк, закованный с ног до головы в тяжелые доспехи с оскаленной мордой на кирасе, — И оружие себе добыл, и врага с собой прихватил. Редко кто прибывает сюда настолько эффектно. А нам лихие парни могут пригодиться.
— А слишком лихие потом отправляются на одно озера с мешком руды на шее? — полюбопытствовал я.
— Мешок руды — это слишком расточительно даже для Гомеза. Мы в таких случаях просто выбрасываем труп в ров. Но если не будешь слишком борзеть — ничего с тобой не случиться, — пожал плечами здоровяк, — Эй, Буллит, прекращай уже издеваться над этим королевским прихвостнем, бери пару парней и тащите его в лагерь. А остальные чем заняты? Вперед, парни, работаем.
Стражники заворчали, но выполнили приказ.
— Вообще-то я не занимаюсь вербовкой новичков, но ты сильно отличаешься от того сброда, что нам постоянно присылают, — вновь обратился ко мне стражник, — Я — Торус, начальствующий над всеми стражниками Старого Лагеря.
— Я — Азшар, — вежливо представился я в ответ, — И я благодарен тебе за то, что твои люди не стали обдирать еще и меня, как того скота.
— Никто не смеет обдирать кого-либо в Старом Лагере без приказа, — напыщенно произнес Торус, отводя меня в сторону от шума пристани, — Мы не какая-нибудь там шайка, Азшар, хотя и начинали именно с этого. Мы — стражники на службе у Рудных Баронов.
