— А на воле что ты делал? — полюбопытствовал взломщик.
— Учился. Разному, — ответил я чистую правду.
— Я и в Монтере был столяром, — сказал вдруг Гайлер, — И здесь этим занимался. Ну, до встречи с Азшаром. На Шахте я только первые два месяца киркой долбил, пока знакомствами не обзавелся.
— А много Неку за крышу платил? — спросил стражник.
— Тридцать в неделю. Я же без мастерской обходился.
— Я слышал, артель не платит за защиту?
— Смысла нет, мы же на замковых заказах. Азшар как-то с Бладвином договорился.
— Как раз на период строительства. Проставил три бочонка шнапса, — вспомнил я ту историю, — Но сначала через Равена надавил, иначе с Бладвином вести дела сложно.
— Некоторые люди доброту и порядочность за слабость принимают, — заметил Уистлер, — Бладвин и Эстебан из таких.
— Эстебан — это тот высокий, из бывшей шайки Буллита? — переспросил взломщик.
— Он самый... Долдон долдоном. Сейчас сержантом у Бладвина. Кстати, не очень-то с командиром и ладит. Бладвин-то на его место Семераза толкал.
— А что Семераз? — спросил я, пытаясь понять, кого из той шайки так зовут. С братвой Равена я был знаком крайне шапочно, и этому нисколько не огорчался.
— Так ты ему шею свернул днем, — усмехнулся стражник.
— Ладно, — решил я замять тему, — Забудем об этих козлах... Вернемся, как Фингерс заметил, к шашлыку.
— К нему бы вина, — намекнул Уистлер, хитро улыбаясь, — Насколько знаю я...
— Оно входит в оклад старшего призрака, — со смехом ответил я, — Не думай плохого, не зажал.
Сунув руку за дровешницу Диего, я выудил большую темную бутылку.
— Оп-па, жизнь хороша. Кто наливает?
— Самый опытный и ловкий, — ответил я.
Старый призрак улыбнулся.
— Хорошо, молодежь, буду разливать я. Хотя мне вино малость вредно... Слай бы уже сказал "Не пей тогда!".
— Дурак наш Слай, — пренебрежительно сказал Уистлер, — Потому вместо него и Куэнца — старший призрак...
Гайлер лишь тихо хмыкнул, я промолчал, а вот взломщик сдерживаться не стал:
— Как из коровы кляча. Его никто за равного не признает, а за старшего — так тем более. Равен ведь сказал Диего, что будет Слая тянуть вверх, и попросил подсобить. Через масть. И масть своим признала, хотя погоняли пацана долго, наглости повыбивали. А теперь вот такой финт ушами.
— А ведь я сам не из воров... — сделал я намек.
— Ну, как сказать, — смутился призрак, разливая вино по кружкам, — Ты мой экзамен прошел, значит, кандидат на посвящение. Диего с Ларсом сказали, что ты выполнил их поручение. В общем, мы решили считать, что ты с мастью связан...
— Воры, — сплюнул Уистлер, — Я знавал одного атамана, который называл Робара Пустоголового "коллегой" и "старшим венгардским паханом". Короче, Азшар, масть тебе должна, против тебя ничего не имеет, а потому и считает за своего.
— Это плохо? — полюбопытствовал я.
— Нисколько. Будь ты в масти, к тебе было бы другое отношение. Воры бы тебе постоянно что-то поручали.
— А ты на воле кем был? — спросил вдруг столяр у стражника.
— Склады портовые крякал, — усмехнулся Уистлер, — Не настолько круто, как наш Фингерс, что отмычкой враз — и щелк. Так ломом замки срывал. Немало брал тогда в ночь... Но в масти не был — в гробу видал я воровскую жизнь.
— И потому повязали, — хмыкнул седой призрак.
— Да нет, случайно, по ходу... Ну, как сказать. Вскрыл я армейский склад. Пошел шарить. А там класснючий моргенштерн за стеклом. Ну и я не утерпел. Разбил стекло, поднялась стража, меня и кинули сюда... Хорошее оружие, господа призраки, чтоб Вы знали — это моя страсть.
Мне как проходившему игру сомневаться и не приходилось, а вот Гайлер уважительно закивал.
— Ну, что-то долго говорим, — сказал Фингерс, — Азшар, давай тост, на правах хозяина.
— Если быстро... То, следуя рассказу Уистлера, пьем за любовь к прекрасному!
Возражений не последовало.
После первого стакана красного разговор перешел в еще более приятное русло. За первой бутылкой последовала вторая, вслед за шашлыком и бутербродами я расщедрился на десерт — сыр и виноград, а вечер тем временем плавно перетекал в ночь. Правда, где-то треть Лагеря только-только садилась ужинать — сказывалась всеобщая подготовка к завтрашнему выступлению Равена.
— Азшар, сыграй что-то, — попросил меня вдруг стражник.
— Где я тебе лютню достану? — поинтересовался я, — Бартоло-то может и даст...
— У Инверса хранится. Причем, это не его, а Ребина, тот ее когда-то в кости выиграл. У них часто берут ее, главное, чтобы не сломанной вернули.
Эх, ладно, подумалось мне, можно и сыграть.
Вернувшись с лютней, я, перебирая струны, раздумывал над тем, что хотелось бы сыграть. День выдался нервным, и даже приятный вечер не мог перебить усталости от необходимости разбирать чужие амбиции.
Песня под настроение сама вспомнилась. В последний раз я ее слышал в детстве, в довольно старом вестерне "Золото Маккены". Призрак "золотой лихорадки" Дикого Запада удачно накладывался на текущую жадность заправил Колонии.
Птицы — не люди,
И не понять им,
Что нас вдаль влечет.
Только стервятник,
Старый гриф-стервятник,
Знает в мире, что почем.
Видел стервятник много раз,
Как легко находит гибель нас,
Находит каждого в свой час.
Лица моих собеседников стали серьезными. Моего (ну ладно, "Мельницы") "Бэксворда" публика восприняла на ура (вплоть до того, что нашлись люди, утверждающие, что и сами лично когда-то слышали, как Робар казнил сильденского дворянина за неприбытие вовремя на сбор ополчения). А вот песни про жадность и жажду богатства в этом веке еще не пелись. До "йо-хо-хо" публика будет готова лет так через сто пятьдесят.
Не зная, что нас ждет вдали,
Мы зря сжигаем сердца свои,
А грифу кажется, что это
Ползут по скалам муравьи.
Вновь, вновь
Золото манит нас!
Вновь, вновь
Золото, как всегда, обманет нас!
Сидел я, прислонившись спиной к стене хижины Диего, и вид на Лагерь мне открывался прекрасный. Незнакомая песня в незнакомо стиле зацепила многих из тех, кто был неподалеку. Обратившись в слух, скучающие на дежурстве стражники у ворот замка даже выпрямились; трое рудокопов из "взвода " Куэнцы, с тихим матом обматывающие бечевой здоровые тюки, бросили свое занятие; приостановилась послушать пара бредущих к своему кварталу призраков. Припев никого не оставил равнодушным.
Вновь обещает радостный праздник
Нам бог или черт.
Только стервятник,
Старый гриф-стервятник,
Знает в мире, что почем.
Стражник на стене из взвода Гренкрейца согласно закивал, легонько-легонько, как бы в такт песне, а скорее — своим мыслям. Из двери через дорогу высунулась нечёсаная голова Грэхема-картографа.
Видит стервятник день за днем,
Как людьми мы быть перестаем,
Друзей ближайших предаем.
Прикажет желтый идол нам,
И мчим навстречу безумным дням,
А грифу кажется, что крысы
Бегут куда-то по камням.
Второй куплет, куда более жесткий, чем первый, буквально заставил слушать песню дальше. Если какая песня и могла быть написана именно про Милленталь, так это был "Старый гриф-стервятник"
Вновь, вновь
Золото манит нас!
Вновь, вновь
Золото, как всегда, обманет нас!
И сразу же, после недолго проигрыша, третий куплет, припечатывающий своим четким и однозначным посылом.
За нами гриф следит с небес,
Чтоб вновь найти добычу здесь.
И тот его добычей станет,
В чьем сердце пляшет желтый бес.
Вновь, вновь
Золото манит нас!
Вновь, вновь
Золото, как всегда, обманет нас!
Вновь, вновь
Золото манит нас!
Вновь, вновь
Золото, как всегда, обманет нас!
Доиграв мелодию до конца, я мрачно отложил инструмент в сторону. Публика вокруг потихоньку выходила из легкого транса и нехотя возвращалась к своим делам. Разве что стражникам, до этого умиротворенным вечерней полу-дремой нечем было выгнать из головы лишние мысли. Но это, может, и к лучшему.
— Правдиво, — заметил взломщик, — Хотя и невесело.
— Это просто песня-предостережение, — сказал я, — Не больше и не меньше.
— Надеюсь, его услышали не только мы, — очень тихо промолвил Гайлер.
— Давайте не о грустном, господа, — улыбнулся я, — Фингерс, друг, стаканы отчего-то пусты...
Охота вышла вполне себе рядовой. Сильно расслабиться не получилось, так как некоторое напряжение вносила необходимость изучить новых претендентов в мою команду. И все трое приятелей Рэтфорда, которых Фандер без особо удовольствия с нами выпустил, и рекомендованный старым взломщиком Эфем были схожи разве что своими охотничьими навыками — у всех четверых они полностью отсутствовали. Мужики стреляли погано, ходить по лесу не умели, зато умели работать руками.
А вот что касается их личностей... Первый из них, сильденец Таф, был шумным, нагловатым (по отношению к своим приятелям, конечно, меня-то он побаивался) и чем-то напоминал Дракса. О последнем я, конечно, Рэтфорду, говорить не стал, все же он не один пуд соли съел с тем белобрысым налетчиком, павшим от руки товарища в замковом дворе. Но, о чем я точно сказал прямо бывшему вору — Таф нам не подходит. Так что, единственное, что я мог сделать для сильденца — это через Шрайка договориться о том, что Сайфер рассмотрит кандидатуру Тафа на должность мелкого порученца. Конечно, если бы я лично попросил Сайфера, то тот бы без раздумий начал Тафа куда-то пристраивать; но, во-первых, этот рудокоп был не тем человеком, которого я действительно готов был кому-либо рекомендовать, а во-вторых, слишком много парню чести будет. А так... подойдет Сайферу кандидатура — пусть сам и дрессирует.
Второй, Макластин, был просто нормальный, хороший мужик. Характера он был степенного, умел многое, и в принципе, не пропал бы нигде... Но как призрак или как стражник он не подходил абсолютно. Единственное место, куда я мог его рекомендовать (опять-таки, не лично, а через Рэтфорда Гайлеру) — это разнорабочим в строительной артели. Думаю, Актумина он заменить сможет.
А третьим был Кирго. Известным на все фан-сообщество джоббером, избиваемым Безымянным еще ДО вступления в любой из Лагерей (причем сам Кирго дерется в легком доспехе стражника, в то время, как Безымянный без брони вообще) ему, конечно, уже стать не светило — Скатти ведь перешел в стражники. Конечно, учебный поединок я с ним не проводил, но и без того было заметно, что реакция и координация движений у парня не ахти. Зато характер, как и в игре, был действительно добродушный.
Но, с другой стороны, я понял, отчего Скатти его так тянул в игровом будущем. Кирго был тем, кого в школьной жизни называют бесталанным зубром. У него ничего не выходило ни с первого, ни с десятого раза, но вот готовность учиться, несмотря на неудачи, и гигантское трудолюбие вызывали некоторое уважение. Но все равно, тренироваться парню еще и тренироваться, благо этот кудрявый варантец был и молод, и физически силен. И я, как и Скатти, решил предоставить парню шанс; хотя на жилетку призрака я его подам лишь тогда, когда он начнет с одного удара глушить кротокрыса и с одного выстрела валить падальшика.
Ну, и что касается Эфема. Пацану вряд ли исполнилось хотя бы семнадцать, постоянное недоедание тоже не способствовало набиранию мышечной массы, в общем, был мой новый порученец (а я таки согласился принять его — за сто кусков в неделю) хил до невозможности — тут Фингерс не врал. В общем, держался паренек лишь на закаленном жизненными невзгодами упрямстве. И так же, как и Кирго, готов был и вкалывать, и учиться, лишь бы выбиться вверх.
Эфем был скромен, молчалив, а в его надежности товарищам и будущей преданности мне я отчего-то не сомневался. А что касается его умений — так и тут Фингерс был точен: моторика мелких движений у парня была великолепной, да плюс внимательность, да плюс хладнокровие. Из него уже вышел отличный вор, а заодно вполне мог выйти хороший часовщик, письмоводитель или даже алхимик. Как и его наставник, подрабатывал Эфем в Лагере установкой замков.
Наохотились по самое "не хочу" — в лесу убавилось живности на восемь кротокрысов и шесть падальщиков (а также случайно попали под раздачу пара волков и трое шершней). Дичь били, конечно же, мы, призраки. Кандидаты постоянно мазали (правда, и луки у них были варантские-паршивые), так что где-то через час охоты я всех четверых поставил на свежевание — с этим они справлялись без проблем. К Брендику, разумеется, за подкреплением ходил не Шрайк, а мой новый порученец, и, стоит сказать, справился Эфем отлично — ветеран первой нордмарской прислал сразу половину взвода, резонно рассудив, что в случае осады мяса много не бывает. А Хельверт, по словам юного взломщика, из схожих соображений Брендику это разрешил. Реальный боевой опыт был у обоих, иначе бы Торус их не проталкивал.
Где-то в четыре часа дня мы и стражники перекусили, а затем Асгхан со своими поволок мясо на Старую Шахту, Эфем повел рудокопов (тоже не обделенных сегодняшней добычей) в Лагерь, а мы втроем сходили к старой базе Квентина — раз уж я Гомезу пообещал.
На гору пришлось взбираться около часа. На каменистой насыпи росли лишь редкие деревья, так что местность была более, чем открытой. В кольце скал, окружающих этот подъем, то там, то здесь виднелись проходы, ведущие в различные горные долины; без Рэтфорда мы бы наверняка свернули не туда, и вышли бы к владениям глорхов, а то и к Ущелью Троллей.
Сама база налетчиков не впечатляла, но, стоит признать, спрятана среди скал была хорошо. Высоченную дозорную вышку я увидел только тогда, когда мы прошли последний поворот. Но вот и частокол, перекрывающий вход в небольшую изогнутую дугой долину, и курени в ее глубине были сбиты кое-как. Сруб Эйдана и стоянка Кавалорна мало того, что были более ухожены, так еще и производили впечатление более защищенных мест.
Базу мы облазили вдоль и поперек, но лишь в центральной пещере, где хранился общак, обнаружили шесть все еще закрытых сундуков. Рэтфорд пояснил, что банда перед тем, как полностью покинуть это место ради смещения Ларса, заперла ту часть имущества, которую выкидывать было жалко, а тащить с собой — тяжело и бессмысленно.
Где что конкретно хранилось, Рэтфорд не помнил (хотя сразу же сказал, что руды мы здесь не найдем ни кусочка), так что взламывать мне пришлось каждый. Сильно мы и в самом деле не разбогатели, но вот Шрайк забрал четыре рулона ткани для Акутмина, а я прихватил ворох инструмента вроде пил и молотков в подарок для Гайлера. Инструмент в Колонии стоил весомо, особенно качественный, но, в принципе, был по карману многим. Ну и разделили на троих по два колчана и по три связки сушеных грибов.
Пока мы возились, наступили сумерки, и, по-хорошему, стоило бы здесь и переночевать, но я решил рискнуть. Сказав варантцам не лезть в ближний бой, если вдруг нарвемся на глорхов, я повел свою маленькую команду обратно. На нежданные встречи с тиранозавриками нам повезло (то есть, мы их не встретили, все же не так уж и поздно было), и часов в восемь мы уже жали руку Фандеру. Стражник был нашему возвращению рад. Он вообще был рад любой позитивной новости — как раз в эти часы решалась судьба военной операции Равена, и весь Лагерь пребывал в нервозности. Вторая армия вот-вот должна была выйти к озеру.
