Я вопросительно поднял брови вверх: рассказывай, барон, не томи.
— После Раскола было много недовольных. Созрел заговор. Я поручил ему этот заговор разрушить. Бартоло высчитал заговорщиков, но вместо того, чтобы накрыть их всех одним махом, поспешил арестовать пару мелких сошек, и начал раскручивать дело. Главари, как ты понимаешь, обрубили концы и стали перед нами чисты и невинны, как маги Огня. Бартоло решил искоренить заговор сталью.
— Грязно действовал, — добавил Равен. — Очень грязно. Пока не приплелись к нам нордмарцы, нас кровавыми ублюдками считали. Мы, конечно, такие и есть, но Лагерю об этом сообщать каждым действием необязательно.
— А почему не зачистили самого Бартоло? — спросил я.
— А кто бы грязную работу выполнял тогда? — пожал плечами Равен. — Бронил, правда, сразу сказал, что начальника чистильщиков надо бы повысить, чтобы он не отчебучил чего, а его команду — слить. И он оказался прав.
— Бартоло с головой, опыта у него много, — задумчиво протянул Гомез. — Но в ответственный момент жажда успеха сносит ему крышу, и он действует необдуманно. Доиграется когда-нибудь, главное, чтобы Лагерь с собой не утянул. У него нюх на неприятности, только он в них с разгону прыгает, вместо того, чтобы обойти.
А ведь именно Бартоло ожидал в часовне магов Огня того, кто туда телепортируется. Вероятность этого была крайне низкой, но Бартоло её учёл. И первым погиб от меча Безымянного: барону и в голову не пришло, что тот, кто прибудет таким путем, уж его засаду сметет очень быстро.
— Ему ведь уже и Окила не поручишь... — продолжил размышлять вслух Гомез.
— И нельзя, — добавил вдруг его заместитель. — Он уже, наверное, видит в нём нового Бронила. И свой шанс взлететь...
Прервал барона стук в дверь.
— Кто там? — громко поинтересовался Равен.
— Я, мальчики, — раздался из-за двери голосок Серафии. — Пожрать Вам принесла...
— Ладно, — сказал Гомез, — Потом будем ломать голову. Валите по своим делам. Жду обоих вечером, пировать будем. Чем ближе война, тем больше гуляем...
Получив подобное напутствие, Равен открыл дверь. Серафия с большим подносом (далеко не пустым) зашла внутрь, а мы вышли. Нам обоим было чем занять себя до вечера.
Назвать мои жилищные условия стесненными мог бы только настоящий Азшар (его личные дворцовые апартаменты состояли из трёх комнат), ну ещё разве что и Гомез. Пусть хижина была деревянной и одноэтажной, однако потолок был высоким, через дверной проём без проблем мог пройти даже бугай вроде Торуса или Окила, а каменный очаг был оборудован дымоходом. И чего это не жилось спокойно бывшему хозяину моего пристанища?
В единственной комнате без проблем разместились (в порядке обхода от двери, против часовой стрелки): шкаф с открытыми полками, плита-очаг, сундук, затем в углу находился алхимический стол, кровать (изголовьем ко второму углу), небольшой квадратный столик со стулом и ещё один сундук. Всё это великолепие не пустовало, а было заставлено как предметами обихода, вроде кружек и тарелок, так и определённой роскошью — теми же книгами на полках. Над столом висели крест-накрест трофеи: топор Силаса и "Меч Страха" Буллита. Последний мне был вручён лично Равеном, без особого восторга (клинок был очень хорошей работы, не рудный, но на уровне, уж персональное имя далеко не каждый меч даже у хорошего мастера заслуживает), впрочем, и особого сожаления у барона не наблюдалось — "Владей, раз твоё".
Последние дни пол, столик и даже кровать были застелены циновками, на которых сушились травы. Всё это зелёное великолепие следовало переработать в зелья, чтобы хотя бы освободить жилплощадь, чем я, собственно, и занялся в ожидании пира.
Первым делом был сварен концентрат зелья от простуды — на алхимическом столе, затем небольшими порциями концентрат был добавлен в кипящий на плите котёл. Туда я также залил сок ягод серафиса — для придания сколь-либо приятного вкуса. Пока антипростудное тихо доходило на медленном огне, я переключился на целебное и так далее.
За последующие два часа я переработал около трети своего запаса целебных трав и получил на выходе 32 флакона лечебного эликсира, 56 флаконов экстракта и на остатки концентрата — 12 флаконов эссенции (наиболее слабой версии лечебного зелья по сравнению с экстрактом и, уж тем более, с эликсиром). Сайферу уйдет 30 флаконов экстракта и 10 эссенции за 650 кусков в сумме — неплохое подспорье для его торговли, 20 эликсиров и 20 экстракта — Скипу (ещё 850 кусков).
А десять эликсиров (250 кусков) отправится в закрома Фиска, о чём ни он, ни я не будем особо распространяться, так как Равену не будет по нраву, если эликсиры, нужные в первую очередь стражникам, почему-то вдруг всплывут на общем рынке. Но Фиск и не будет показывать их любому желающему: лечебный эликсир — товар эксклюзивный, и продаваться он будет лишь избранному покупателю. Причина, по которой Фиск готов наплевать на возможные претензии, заключалась в его купеческой гордости: торговцев на рынке много, но если хочешь особый товар, то его можно достать только у Фиска.
Эксклюзивный поставщик — это в любом случае эксклюзивный покупатель. Когда во время истории с Катэром Шрайк от моего имени пришёл к Фиску за бочкой вина — вино в необъятных закромах самого богатого торговца Лагеря нашлось сразу же. Хотя Фиск вполне мог отказать, ссылаясь на отсутствие товара: ему нисколько не улыбалось светить на весь Лагерь, что он откуда-то (из кладовой Бартоло, вообще-то) достает вино бочками. Мои товарно-денежные отношения с варантцем к настоящему моменту сложились самыми что ни на есть распрекрасными, да и друг друга мы уже считали если и не друзьями, то уж надёжными партнёрами точно. Адекватные и умные призраки Старого Лагеря, имевшие влияние, вообще старались во всём поддерживать друг друга, даже если это могло в какой-то момент лишить барышей — всё равно ведь потом окупится.
А вот анти-простудное получит Ян, причём заплатит мне по 500 кусков за бочонок. Начальник Шахты был и в самом деле прекрасным управленцем, понимавшим, что кадры решают многое. Если бароны считали, что замена найдётся на каждого, кроме них самих, то Ян отлично знал, как сложно вникать в производственный процесс. Тот же Арон получил свою должность не столько из-за расположения Торуса, сколько из-за решения Яна — этот постоянно кашляющий, бледный и вечно угрюмый стражник всегда мог понять, когда рудокоп действительно уже не может работать, а когда просто отлынивает. Более того, как я случайно узнал от Катэра, именно Арон был главным свидетелем по "делу Декстера": стражник поимённо знал тех рудокопов, которые не долбят руду вообще, но план выполняют с избытком, равно, как знал и призраков, покрывающих это дело. Оттого шайку и накрыли моментально, когда сверху дали на это прямое указание.
Арон своё повышение, в принципе, заслужил не как воин, а как опытный оперативник полиции. Информация, которую мне сообщил Катэр, несколько заставила меня пересмотреть своё мнение о нём, а заодно напомнила, что каждый человек — личность, незаурядная в чём-то своём. Хаммель тоже ведь оказался хорош как повар, но до того, как я его забрал на Верхнюю Заставу, все считали, что повышение для него — это от мытья бутылок перейти к мытью тарелок...
Когда я уже доваривал зелье, в приоткрытую дверь постучался Шрайк.
— Заходи, поможешь мне разлить, — ответил я, туша угли. — Твоё мнение о Рэтфорде?
— Не разбойник он, — варантец подставил первый бочонок. — В бою немногим хуже меня будет, и он смел.
— Джигит? — пошутил я, но Шрайк воспринял вопрос всерьёз.
— Он из Северного Варанта, они не джигиты, они — торговцы. Люди смелые, но воевать не любят. Бей Диего и бей Ян как раз с Севера. Бек Торус тоже, как я слышал, много на Севере прожил...
— От кого? — удивился я: кто вообще мог трепаться о прошлом Торуса с человеком, который в Лагере недавно?
— От Фиска. Он, как и я, с Юга, со степи. Мы тех, кто в северных городах живёт, вообще считаем миртанцами.
— А ты не любишь миртанцев?
— Только паладинов, — усмехнулся Шрайк, — И сборщиков налогов.
— А тех, кто с Северного Варанта?
— А какой смысл любить или не любить человека за то, откуда он? — пожал плечами бывший налетчик. — Смешно ожидать, что Брага или Бен Эрай поддержали бы Бакареш. Им же выгоднее торговать с миртанцами. Да и нам тоже, это паладинам не сидится на месте.
Ещё одна порция знаний о мире. Опять-таки, поясняющая многое.
— А как человеку доверять Рэтфорду можно? — вернулся я к сути вопроса.
— Да, — твёрдо сказал Шрайк. — Мы с ним на охоту сходили. Там человека лучше всего можно узнать.
А ведь он прав, чётко понял я. Это в том мире я мог не понять такого подхода к жизни, а здесь, незаметно сам для себя, я приобрёл несколько другие взгляды. Другие не в плане того, что можно резать, грабить и убивать, раз уж я в средневековье (скорее наоборот, здесь за такие дела расплата страшная и скорая), а в плане того, что многое, что считал раньше пережитком, здесь в порядке вещей. Те же охота, пиры, феодальная лестница. Конечно, со многим я мириться не собирался — с королевской властью придётся бороться жестко и всерьёз, — но в Мордраге дышалось вольнее. Причём, как мне кажется, что вольнее бы дышалось даже без бонусов от Инноса — если бы я сам взял судьбу в свои руки.
Кстати, а ведь чиновники, бизнесмены и силовики некогда родного СНГ тоже ведь предпочитают узнавать друг друга не в официальной обстановке, а на охоте и пьянках в сауне. И если у кого-то, облечённого властью (властью оружия или финансов, не важно) репутация идеалиста-бессребреника, то от него будут стараться держаться подальше. А если кто-то честно (в рамках понятий) "решает дела", то он в глазах сильных мира является по-настоящему хорошим человеком.
А я здесь — и чиновник, и бизнесмен, и силовик в одном лице, КРУ на меня нет. Впрочем, здесь такое совмещение обязанностей — в порядке вещей, а вот существование такой структуры как КРУ (контрольно-ревизионное управление) — как раз нет. Надо будет учитывать, когда официально стану большим начальством...
— Он здесь неподалеку, мясо разбирает, — добавил Шрайк. — Позвать?
Я утвердительно кивнул, и варантец вышел, чтобы через пару минут вернуться с товарищем.
Облачение призрака Рэтфорду шло так себе, в своём старом наряде он смотрелся более живописно и органично. Да и улыбался он как-то нервно и затравленно: ещё вчера он был членом сильной группировки, а сегодня — перебежчиком безо всяких связей, которого еле терпят.
— Я, выходит так, тебе жизнью обязан, — немного замявшись, произнёс бывший вор. Было видно, что ему не так-то легко давалась необходимость принести присягу (хоть в каком-либо варианте) вчерашнему врагу, да ещё и человеку, который никак и никем не признан как официальный глава какой-либо группировки.
— А я тебе — добрым словом и честным советом... Помоги, будь другом...
Рэтфорд тут же кинулся помогать мне наливать антипростудное в последний бочонок.
Вербовку нового соратника проводить следовало осторожно: конечно, бывший "охотник" был мне и в самом деле обязан жизнью, да и не было у него особого выбора, кроме, как идти под мою руку, но надо было предоставить ему возможность самому определиться со своим будущим. В конце концов, может, ему и не хотелось дальше связывать свою судьбу с моей. Если Рэтфорд согласиться работать со мной (и на меня) при наличии альтернативы, то держаться моей стороны будет гораздо крепче, чем если бы присоединился ко мне вынужденно. Для меня, да и для самого Рэтфорда, будет гораздо лучше, если он сам будет думать "Это было моё решение", а не "Жизнь заставила".
— Смотри, Рэтфорд, — начал я дружелюбным тоном, — Ты, конечно, ни в чём не виноват, что на тебя окрысились свои. Да и Дракс, в сущности, получил нож в спину за длинный язык и наглый нрав. Не могу сказать, что мне его жаль, но я собирался только вправить ему мозги, да и Гомез тоже. Джако рассудил иначе... Я не одобряю решение Джако, но Вы с Драксом сами выбрали сначала работу на Квентина, а затем и службу Гомезу. Вы сами выбрали Квентина, Джако и солонину в лесах. Сейчас перед тобой снова открывается выбор, и не один, хотя, возможно, кажется иначе. Вот как ты сам видишь своё положение?
— С Ларсом поругался, с Квентином тоже нелады, Старый Лагерь смотрит волками, — усмехнулся усач, но это была напускная бравада, вид у него был донельзя усталым. — Положение хреновое. Хоть снова в лес с луком...
— Где тебя уже ждут старые знакомые. Правда, есть ещё восточный лес...
— А, ну так там тоже есть свои воры, — довольно усмехнулся Рэтфорд, развеивая иллюзии у представителя Старого Лагеря, — Как-то же с болотниками дела ведём.
— Тогда их придётся зачистить, — пожал я плечами. — Воров, конечно, не болотников. Впрочем, они контрабандисты, а не разбойники — сами уберутся, если не дураки. В любом случае, в восточном лесу тоже можно разбить охотничью стоянку. А если не сильно побил горшки с Ларсом, то и в северном.
Ларса мне уже хватило по горло. Он — крутой вор, и хитрый, как сто лисиц, но его шайка мне надоела.
— И того ты поддержал Квентина?
— Ну, я не мешал, когда скидывали Ларса. И когда ты с ним отбивался в той норе, тоже не лез. Квентин — не лучший вожак, и мы не были очень спаянной шайкой, но как-то в лесах вместе держались. Ворам друг на друга наплевать, за своей шкурой надо самому следить.
— Здесь несколько по-другому... Вот что, Рэтфорд, предложение о своей стоянке в силе. Ещё есть Верхний Форт, но туда можно будет устроиться только после войны. Теперешний состав тебя не примет, зато, когда война закончится, то многих перебросят на новые места службы, многих наберут из новичков, ты сможешь налаживать отношения с уже другим составом... Охотники и разведчики Лагерю нужны, без дела не останешься.
— Они мне доверять не будут, — заметил бывший вор, — я для них...
— Пока не будут. Через три месяца — вполне. За какой-то год врастёшь в Лагерь.
— Если бароны меня на верную смерть не отправят, — пожал плечами Рэтфорд, — Как этот морской козёл Торлоф.
— Ты меня извини, но если ты ищешь блатной должности с халявной рудой, то ты пришёл не по адресу, — сразу расставил я точки над немецкой "о". — Я здесь рискую шкурой даже чаще многих стражников.
— Ты не так меня понял, — смутился Рэтфорд, — Я готов драться. Но помирать, как тупая скотина, которую погонят на бойню, я не собираюсь.
— Бароны не любят тех, кто не исполняет приказов, — подлил я масла в огонь.
— Я пришёл к баронам от безысходности. Но я хочу... — немного замялся Рэтфорд, подбирая слова. Не мудрено — вольнолюбивому охотнику должно быть сложно переламывать себя и набиваясь в подопечные. — Хочу, чтобы приказы мне отдавал человек, которому не наплевать на своих людей.
Ничего необычного охотник не требовал, лишь одной из наиболее важных для человека вещей — уважения к себе. Рэтфорд — парень умный, надёжный, при этом простой и дружелюбный. Вряд ли окрысится и обламывать не придётся. И он готов стать под мою руку.
