— Мясо готово, — мягко заметил Лестер, — Возможно, зло и таится рядом, но Спящий всех нас выведет. А пока давайте кушать. Азшар, в этот раз я тебя угощаю. Кусач, конечно, жестковат, но таким он уж создан.
Если мы молча, неспешно пережевывая каждый кусок. Я угостил собеседников своими коронными запеченными сэндвичами, а запивали мы водой из небольшого бурдюка, принесенного магом.
Утолив голод, мы переглянулись, и я понял, что у них двоих есть свои дела, а у меня свои.
— Спасибо за приют. Успешного путешествия Вам обоим. А я пойду проверю эти развалины...
— Желать тебе быть осторожным бессмысленно, — усмехнулся маг Огня, — Ты и так лезешь в любое пекло, Азшар. Так что пусть защитит тебя Иннос...
— Будешь в Болотном Лагере — загляни, — добавил Лестер, — У нас есть много чего интересного, взять хотя бы наш Храм...
— Непременно, парни, — ответил я, — Непременно.
Ночной перелесок у старых развалин был тих и спокоен, настолько, что это навеивало жуть. Древние каменные плиты и обелиски казались кривыми зубами какого-то хтонического чудища, прогрызавшего сквозь земную кору себе путь наверх. Никто не хотел приближаться к этой пасти — ни зверь, ни человек, ни орк. Это место буквально говорило "Не лезь!".
Только разум, ведомый сильной волей, мог заставить приблизиться к старому склепу. Бронила, похоже, заставил полезть сюда только его гонор грозного нордмарского вождя. Безымянного с Мильтеном — лишь чёткое понимание необходимости такого шага. А я делал себе карьеру: начав подниматься вверх по классовой лестнице Колонии, я уже не мог остановиться — ибо взял слишком резвый старт.
При виде старого алтаря я пожалел, что под рукой нет тяжелого молота, чтобы раскрошить его к бельджаровой бабушке (а она, если судить по внукам, похоже, та ещё старушенция). Отлично бы подошел тот, которым во второй части голема с одного удара можно убить, но и простая кувалда была бы кстати. Иных чувств эта каменная плита, предназначением которой могло быть лишь жертвоприношение, не вызывала и не могла вызывать. Но ещё большее отвращение и ужас вызывала разинутая пасть скособоченного склепа, дышащая подземной прохладой и как будто плотной, тягучей тьмой, которая скрывала даже то, что находилось в нескольких сантиметрах от входа.
Я вытащил саблю, и её лязг в этой действительно зловещей тишине прозвучал оглушительно. А через несколько мгновений я услышал ответный звук из тёмного провала — неприятный скрип неведомых шестерёнок и гулкий стук металла об камень.
Мотнув головой (наваждение этого места потихоньку передавалось и мне) и крутанув клинком, я пришёл в себя. Итак, внизу дюжина или больше скелетов, при жизни бывшими неплохими бойцами, а сейчас — так вообще отменными (потеря крови и болевой шок им не грозят), и их лидер — здоровенный и очень крепкий зомби, которого можно поразить или "Уничтожением Нежити", или магией, или клинком из нордмарской стали. А раз у меня есть последнее, то чего мне бояться?
Я зажёг огонек "Света" и сделал два шага вниз по каменной лестнице.
— Ну, выбегайте, парни! — крикнул я в темноту. — Настала пора упокоить Вас с миром.
Через секунду я услышал стук костей по камню, через две — на меня выскочил первый скелет с небольшим топориком — голем, созданный из мёртвого тела, двигающийся и вообще державшийся всеми своими костяными деталями вместе лишь благодаря паутине магических каналов. Управлялся он остатками рефлексов бывшего хозяина тела. Собственно, наилучшие големы — это как раз нежить, им не надо "прошивать" моторику движений и управляющую программу действий на возможные тактики противника.
С другой стороны, раз нежити никто не "прошивает" программу управления, значит, её действия гораздо легче предугадать. Нежить, созданная из крестьян, легко уничтожается теми же крестьянами, только живыми.
Все это прочитал года три назад Азшар, мне же оставалось воспользоваться его знаниями с толком.
Я отбил удар скелета, с силой отталкивая его назад. Конечно, магия придавала этому созданию необходимую устойчивость и крепость, но всё равно груда костей весила слишком мало, чтобы не отступить на шаг-другой. Собственно, в игре скелеты как раз и отпрыгивали после удара назад, чтобы снова наброситься.
Но на крутой лестнице этому низшему порождению некромантии отпрыгивать можно было только вниз, куда скелет и покатился, на пути врезаясь в спешащих ему на помощь "товарищей". Я сделал ещё один шаг вниз, отбросил выскочившего из темноты второго скелета. Поднимавшийся вслед за ним третий сделал шаг в сторону, избегая столкновения, и я, воспользовавшись предоставленным мгновением, нанес ему рубящий удар сверху вниз.
Череп треснул, магическая структура разрушилась, и по каменным ступеням покатились уже ничем не соединённые между собой кости.
В свой первый бой против нежити я очень быстро уяснил следующее: нежить не сильнее любого другого противника, её просто сложнее повредить. Именно повредить, а не уничтожить — лишенные разума конструкты владеют очень небольшим количеством тактик, и если уметь работать не только мечом, но и мозгами, разобраться с ними несложно.
Окружить меня скелеты возможности не имели — лестница была слишком узкой и подниматься по ней они могли только вдвоем. Когда один из них улетал вниз от сильного толчка, внизу образовывался затор, а я получал несколько секунд, чтобы разобраться с его напарником. Я стоял выше противника, сталь легко рубила как кости, так и магическую паутину конструкта, и черепа проламывались один за другим.
В конце концов, через две минуты на меня набросился уже один противник, а не два. Отталкивать я его не стал, просто отпарировал замах ржавым мечом и снёс ответным ударом костяную головешку.
Лестница была чистой. Осторожно спустившись по ней, я очутился в небольшой круглой пещере с круглым же каменным столом посередине. У стола стоял страж этой гробницы. Не просто зомби. Проклятый. Проклятье не просто убило этого человека, оно ещё и приковало его душу к этому месту. Причём не только его, но и тех, кто спустился за ним в этот мрак.
— Бронил, — негромко позвал я его. Зомби медленно повернул взгляд в мою сторону.
Смерть и воскрешение в виде живого трупа изуродовали черты лица этого человека, но короткие белые волосы, высокий рост и доспех барона сразу же говорили, кто передо мной. Так же, как он и был изображён на картине в покоях Гомеза, опирался бывший барон на тяжелый двуручный меч.
Хотя его кожа отливала синюшным цветом, признаков разложения мёртвого тела заметно не было. Остекленевшие глаза смотрели на меня равнодушно и безучастно, но стоило мне сделать ещё один шаг вперёд, как могучие руки перехватили рукоять двуручника и направили лезвие в мою сторону.
Намёк, данный стражем, был понятен: ещё один шаг — и мне предстоит сразиться с ним. И я этот шаг сделал.
Проклятый выступил вперед, двуручник описал в воздухе дугу — и мне пришлось уклоняться, парировать такой удар было невозможно. Бронил тут же нанес второй, за ним третий. И пусть махал он мечом не особо быстро (хотя и не хуже того же Харима), зато каждый его удар был смертелен.
Я в четвёртый раз отскочил в сторону, и двуручник с грохотом врезался в столешницу. Стол содрогнулся, от него откололся изрядный кусок — но зомби это, конечно, не остановило, как и глубокий порез на руке, который я ему тут же оставил своей саблей.
Бронил ещё несколько раз замахнулся, а я, в свою очередь, уклонился. Мы кружили по всему залу. После очередного замаха, когда мы приблизились к стене, я намеренно снизил скорость движений и открылся.
Пригнуться я успел в последнюю секунду. Меч, просвистев над головой, врезался в каменную стену. От такого столкновения зомби дёрнулся, отшатнулся, но оружие не выпустил (а вот рукам живого человека было бы больно). В этот момент я пронзил его ногу выше колена.
Бронил сделал три шага назад, снимая свою ногу с моей сабли, и я нанес третий удар — в бок, где тело защищала лишь кольчуга. Сабля не подвела — кольчугу я пробил. Выдернув из тела нежити клинок, я быстро отпрыгнул в сторону — мой противник вовсе не собирался прекращать поединок.
Живой бы человек от таких ранений был бы уже не боец, а то и не жилец, но Бронил боли не чувствовал. Тем не менее, часть магических каналов его структуры я перерубил, так что двигался он теперь гораздо медленнее.
Уклоняться стало совсем просто, после каждого его замаха я сразу же наносил ему порез или укол.
Вынужденный двигаться медленно, конструкт решил компенсировать частоту ударов силой: ему достаточно было задеть меня хоть раз, хоть кончиком меча. Вот только его удары уходили в пустоту.
Поединок пора было заканчивать. Я вновь замер и открылся, только теперь уже в центре зала. За моей спиной находился стол. Бездушная машина смерти, ведомая программой, пусть и сложнее той, что руководила скелетами, высчитала, что наступил прекрасный шанс для удара.
Двуручник поднимался в воздухе чрезвычайно медленно, но в этом движении ощущалась мощь и тяжесть достаточные, чтобы разрубить надвое буйвола. Едва только лезвие устремилось вниз, я отступил в сторону.
Тяжелый клинок обрушился на каменный стол и разломил его надвое. Впечатляться грандиозностью такого удара я не стал — зомби качнулся вперёд, теряя равновесие, и я, зайдя ему за спину, проткнул вторую ногу.
Бронил повалился на колени. Встать, а уж тем более поднять меч, зомби уже не мог.
Я взялся за рукоять двумя руками.
— Покойся с миром, барон. И да примут твою душу боги! — произнес я, замахиваясь так же широко, как мой противник две секунды назад.
Проклятый повернул ко мне голову, и на какое-то мгновение мне почудилась в его мёртвых глазах искра благодарности. А затем я с силой опустил клинок вниз.
Лезвие сабли разрубило шейные позвонки и главный магический канал конструкта. Голова отлетела в сторону, а тело на мгновение вспыхнуло белым светом и опало на обломки стола безвольной куклой.
Ощущение ужаса и безысходности, немного давившее на разум, сразу же исчезло — проклятие этого места было окончательно разрушено. Бронил и его люди получили упокоение, а я... А я — трофеи.
В сундуках обнаружилось несколько почти истлевших походных мешков и куча просто так наваленной мелочёвки. Руда, оружие, стрелы, свитки, золотые монеты с профилем Робара, великолепная чаша из серебра, инкрустированная драгоценными камнями, несколько колец, правда, не магических (но всё равно очень дорогих) и много вещей попроще — ножи, тарелки, кружки... Нашёлся также интересный амулет, по виду — орковской работы, видимо тот самый, что в игре давал защиту от огня и который через два года захочет найти в этих краях Мильтен. И в завершение — продолговатая гладкая пятигранная призма — юнитор, резервуар для хранения огромной магической мощи.
Судя по всему, проклятие активировалось, когда Бронил и его люди уже вскрыли эти сундуки и достали магические предметы, а умирая от проклятия, сбросили туда все свои вещи, включая и бесценный артефакт, из-за которого они были обречены на не-жизнь. Зачем они это сделали — уже не важно, да я бы и не хотел знать, что они в те минуты чувствовали.
Набив рюкзак самими ценными трофеями, включая доспехи и голову мёртвого барона, и перекинув через плечо перевязь с его двуручником, я в последний раз оглядел пещеру и стал подниматься по лестнице вверх.
Круг камней встретил меня ночной прохладой и запахом серафиса. Я с удовольствием взглянул на молнии Барьера (возможно, в первый раз за всё время пребывания здесь они меня порадовали) и зашагал по высокой траве на восток, туда, где меня ждал мой Лагерь.
Обратный путь давался легче, так как спускаться с холмов приходилось чаще, чем подниматься. Я спокойно, даже издали не заметив возможных неприятностей, дошёл до места, где несколько часов назад разбили привал Лестер с Мильтеном. Оба уже куда-то ушли, аккуратно затушив угли и убрав весь мусор.
Сразу же за этой стоянкой редкий перелесок сменился степью, сигнализируя о том, что я вновь на землях орков. Заодно вспомнилось предупреждение Мильтена, что зеленокожие не оставят без внимания шастающего туда-сюда морра в красных одеяниях.
К сожалению, маг Огня оказался прав: когда я поднялся на высокий холм, то увидел в сотне шагов от меня здоровенного орка, гораздо крупнее моих недавних знакомых. К тому же его облачение составляли не только наплечники, но и панцирь из железа (грубо обработанная пластина, прикрывавшая грудь и живот), а в руке у него был настоящий топор, а не полу-ятаган. Это был именно воин, а не разведчик или охотник.
Я молча поднял руки вверх, показывая, что неприятностей не ищу, но воин лишь гаркнул и потряс в мою сторону оружием. Справа и слева от меня из травы поднялось ещё по двое орков, причём та двойка, что справа, были теми патрульными, которых я встретил раньше. Оба они, и старый и молодой, аж приплясывали от нетерпения, видать очень хотелось разобраться с наглым человеком, который недавно заставил их отступить.
По сигналу вожака все четверо кинулись на меня.
Уговаривать жаждущих моей крови дикарей было бессмысленно. Рюкзак и двуручник полетели на землю, я выхватил лук и натянул тетиву. На это у меня ушло секунды три, и орки, разумеется, не стояли всё это время мезоамериканскими идолами. Мчались они быстро, и когда я уже доставал стрелу, преодолели половину расстояния до меня, благо бежать им приходилось по относительно ровной местности.
Вжих! — и одному из тех, что приближался слева, стрела прилетела в голову. По инерции сделав ещё несколько шагов, орк, крутанувшись волчком, повалился в траву.
Будь его товарищи воинами, их бы это не остановило. Но эти зеленокожие принадлежали к низшим кастам орочьего общества и, несмотря на всю свою мощь, рисковать своей шкурой не привыкли. Конечно, кусачи для них были едой, варги — домашними зверюшками, но по-настоящему опасного противника, вроде тех же остеров, они предпочитали обходить десятой дорогой.
Орки притормозили, на их рожах появилось выражение неуверенности, а я всадил стрелу в горло второму из левой двойки. Двойка справа окончательно остановилась, не сообразив, что их спасение как раз в том, чтобы добежать до лучника, а не крутить беспорядочно ятаганами в двадцати шагах от него. Пусть они замешкались на какую-то секунду-две, но этого времени мне бы хватило, чтобы поразить обоих — от таких ошибок и гибнут зачастую новобранцы.
Но на то и командир, чтобы подчиненные выполняли боевую задачу. Орк-воин прекрасно понимал, что если броситься на меня первым, то первым же и получит стрелу, а ведомый им отряд попросту разбежится. Кинув своих бойцов под стрелы, вожак получил необходимое время, чтобы приблизиться ко мне. И теперь фактически спас правую двойку: когда против тебя вблизи сразу трое противников, один из которых безостановочно на тебя мчится, то сильно не постреляешь. Лук пришлось отбросить, а самому отпрыгнуть в сторону, уклоняясь от двух широких взмахов этой железной дури, которой орк-воин вертел, как буржуй тросточкой.
Резанув его по спине, я отпрыгнул назад — старый орк-разведчик, наконец поняв, что надо нападать, тут же кинулся. Но сделал очень широкий замах, провалился вперёд и получил удар саблей в висок.
