— От этого не будет никакого толку, если они там просто будут сидеть. На мятеж наших сторонников в случае захвата Шахты рассчитывать не приходится... И кого какие идеи?
— Последовать плану Окила, — убежденно сказал Бартоло, А там — будь что будет.
— Ну да, — усмехнулся Скорпио, — Не тебе ведь, барон, идти на штурм.
— Ты, кажется, забываешься, — холеные пальцы Бартоло легли на рукоять его меча.
— Да как сказать, начальник, — зло отпарировал Скорпио, — Ты лучше владеешь кинжалом, а я — арбалетом. Один раз мы тебе поверили, что все идет по плану. И сколько нас в живых осталось?
— Выжившие поднялись высоко, — усмехнулся Бартоло бывшему подчиненному.
— Не твоими трудами, — поддержал товарища Пако, — Нам малость надоело, что ты всегда чистым из воды выходишь, а мы после тебя расхлебываем кашу.
— Справедливо, — протянул вдруг Равен. Обычно бароны не позволяли себе препирательств в присутствии стражников, но момент был уж очень серьезным, — Бартоло, ты понимаешь, что если ты ошибаешься, то сто сорок человек отправятся прямиком в Чертоги Бельджара?
— Понимаю, — упрямо кивнул дипломат Лагеря, — Но все пройдет как по маслу.
Бароны пристально посмотрели друг другу в глаза. В зале воцарилась абсолютная тишина.
Все ждали решения Бартоло: засомневается тот в лояльности Окила или в успехе операции — и мы вернемся к более безопасному плану, то есть, наступлению с двух сторон. А если нет...
— Мне не так уж часто случалось ошибаться, — сказал Бартоло тяжелым голосом после минуты молчания, — Гораздо чаще я оказывался прав. И я знаю, что и в этот раз я прав. Да! Я уверен, что план Окила сработает. В случае его успеха наши потери будут несравнимо малы с потерями Нового Лагеря. Я — за риск.
— Да будет так, — глухо заключил Гомез, — Решение принято. Но, Бартоло... За провал ты отвечаешь головой.
Последние слова были сказаны настолько сухо и буднично, что пятый барон в один момент побледнел.
— Я сам пойду на штурм Шахты, — ответил он, — Если что — буду среди тех, кто поляжет в бою.
После такого ответа лицо Рудного Барона исказилось в гримасе гнева.
— Да ты отлично придумал, дружок! — похоже, только присутствие подчиненных удержало Гомеза от воспитательного рукоприкладства, — От того, что тебя там пришьют, нам легче не станет. Вот уж нет, так легко ты не отделаешься. Нет, Бартоло, ты не пойдешь на штурм! Ты вместе со своим взводом и отрядом Балоро будете охранять тайную тропу через овраги. Защищать тыл второй армии, если ты не понял. И если ты увидишь, что наемники вдруг отправились по пятам Равена, твоя задача — подохнуть самому, положить всех людей, но предупредить наших!.. Если у Равена получится, и Торлоф со своими козлами начнет прочесывать окрестности, то это будут твои проблемы, как отбиваться от наемников — но ты не дашь им перекрыть нам связь с армией Равена. Под твоей рукой будут пятьдесят сильных бойцов — вот и будешь играть с врагом в кошки-мышки, БАРОН!
... Гомез был далеко не лучшим правителем — слишком много в Старом Лагере делалось через пень-колоду. А вот как вожак крупной банды, как вольный барон — он был однозначно на своем месте. И вот именно после тех слов, которыми он психологически просто раздавил своего подручного, я понял, какие качества позволили ему удержаться на плаву, несмотря на ряд провалов.
А провалы были грандиозными... Экономический потенциал подвластных территорий использовался едва ли на четверть, дипломатия сводилась до обмена угрозами, Лагерь пережил два раскола, большую часть боев стражники проигрывали, коррупция и транжирство не позволяли сделать сколь-либо весомые запасы — и при всем этом Гомез на своем месте держался.
И не только благодаря уму, решительности и отточенному за годы чутью на опасность. Рудный Барон не мог получить свое прозвище за одно лишь это. Он до сих пор возглавлял Старый Лагерь в первую очередь потому, что четко понимал: быть бароном — значит, отвечать за все первым и по полной. Что надо уметь находить выход (любой возможный!) из самых безысходных ситуаций. Что он не имеет права отступить, сказать себе "ну, не получилось" и умыть руки. Или позволить другим умыть руки — в своей крови. Настоящий феодал за свои права, земли и привилегии должен держаться зубами.
Гомез не был великим человеком. Но он, без сомнения, был настоящим бароном. И привечал только тех, кто душой и разумом разделял с ним его мировоззрение...
... В тот солнечный день я понял, почему Равен и Бронил стали баронами, а Торус и Диего — нет. Не было в двух последних жилки настоящего феодального хищника, а вот ум и способности были. И если вдруг потребуется ради сохранения власти переступить за грань человечности или пойти на самоубийственную авантюру, такие заместители предпочтут сместить лидера и отступить. Лучше уж бароном станет не самый умный, но верный до гробовой доски Арто.
И в принципе, Барон был абсолютно прав. В первой части игры Диего покинул Старый Лагерь, когда Гомез приказал убить всех магов Огня, а во второй "Готике" Торус дает возможность Безымянному разобраться с попавшим под влияние Белиара Равеном... Едва я поближе познакомился с Гомезом и его заместителем, то засомневался, что первый может начать войну против всей Колонии, а второй — стать игрушкой в руках Бельджара. А вот в этот момент — поверил. Да, они оба более чем трезвомыслящи, умны, практичны и проницательны. Но жажда власти заставит их пойти на любые действия, даже грозящие неминуемой гибелью всем вокруг, включая их самих.
С этого дня мне придется учитывать приобретенное понимание...
... Нет, они не врали мне, когда говорили, что непременно возвысят после победы. Но лишь одно не уточнили, так как не посчитали нужным: стоит мне пытаться ограничить их власть, пусть даже пользы ради — и они сделают все, чтобы меня уничтожить.
"По такому безмозглому дворянству, как ты, плаха плачет!"
Так сказал мне Равен в том памятном разговоре на Верхней Заставе. После чего на пути моего карьерного роста исчезли любые препятствия. Ибо бесшабашность, с которой призрак Азшар убил стражника Буллита — это, оказывается, вовсе не проявление бунтовской натуры. Это гонор, настоящий шляхетский гонор! Тот самый, который заставил Бронила сунуться в склеп с юнитором. Вот что во мне разглядел, как он сам решил, Гомез.
"Из благородных?"
"Да, из дворян. Это недостаток?"
"Отнюдь..."
Когда я убил Буллита, бароны обсуждали вовсе не то, наказывать меня или нет. Они размышляли, действительно ли я смогу заменить им Бронила или нет? А то, что убит начальник охраны Замка, их нисколько не беспокоило и сожаления не вызывало. Второго начальника найти не проблема, а вот второго Бронила... Нет, найти можно, один вот уже сам лезет, предавая своих направо и налево — но не нужен Гомезу партнер, которому он обязан. А вот бывший судья, которого Рудный Барон не дал линчевать, нордмарский головорез, получивший не стрелу в спину, а самые желанные в Лагере доспехи, перспективный талант, которого он лично возвысил — такие соратники ему подходят.
И пока они действуют в его интересах, пусть делают что хотят.
Хочется Азшару вести торговлю зельями — да сколько угодно! Полез выручать Ларса и вернул ему кольцо — да пусть играет в свои игры, особенно, если от этого у Ли будет болеть голова! Постоянно общается с Корристо — а что в этом плохого, с интеллигентными людьми тоже иногда хочется пообщаться. Хищнику, тем более молодому, нужна своя территория, на которой он будет резвиться — а как же иначе?..
... Прав был Ларс, что у Гомеза на мою не самую скромную персону большие планы. И, похоже, прав Диего — не захочет Гомез рисковать своим положением даже ради призрачного трона Миртаны. А это значит, что рано или поздно мы с ним сцепимся. Безымянного же исключили не за предательство — слишком много Избранный сделал для Старого Лагеря. Просто Гомез понимал, что с момента резни магов ему не пути со всеми, у кого достаточно решимости пытаться изменить Колонию в лучшую сторону.
Но предавать его первым я не буду. Глупо, конечно, и весьма опасно, но начать спасение Милленталя и Миртаны с ликвидации человека, который для меня немало сделал — это крайне неправильно. Краеугольно неправильно, если можно так выразиться. Ведь понимание этого и позволило Четверке остаться со мной друзьями. Они же тоже могли попытаться порешить меня ради великой цели. Однако сдержались...
... Но это я ломал себе голову над вечным вопросом "Что делать?". Бартоло же подобным не заморачивался. Он свою ставку сделал давно — и теперь мог ее только повышать.
— Я исполню твой приказ, Рудный Барон, — дипломат склонил голову, пригладил усы и спокойно сел на свое место. Дальнейшие события для него были предопределены, и теперь ему оставалось лишь ждать результатов предпринятых им решений.
— Мне понадобится больше людей, — сказал Равен, — Без взвода Кургула у меня слишком мало бойцов будет под рукой.
— Сто двадцать наших и тридцать окиловских — этого мало? — удивился Шакал.
— Для захвата Шахты, может, и много, но для штурма дамбы и Нового Лагеря — очень мало, — пояснил свою мысль второй человек Лагеря, — Если мы сядем в окружение, не факт, что Ли не удастся нас разбить по частям.
— Согласен, — поддержал патрона Скорпио. Арбалетчику и самому предстояло сунуть голову в пасть льва, — Наши силы будут раздерганы на четыре группы: гарнизон замка, гарнизон Старой Шахты, отряд Бартоло и армию вторжения. Связь между ними прервется очень быстро. Каждая из этих групп может рассчитывать только на себя, если наемники ударят всеми силами. И больше всех рискуют те, которые будут действовать на территории врага.
Гомез усмехнулся, но милостиво кивнул.
— Хорошо, — согласился лидер Старого Лагеря, — Равен, я дам тебе пару взводов из армии Торуса...
— Я не согласен, барон! — тут же вскинулся варантец, — Чем больше солдат в гарнизоне Старой Шахты, тем больше они вынуждены держать сил у водопада. Ударный кулак удерживает их от слишком смелых маневров. Рано или поздно они вызнают, сколько и где приблизительно наших войск, и тогда могут попробовать вторгнуться в северный лес. Заберете у меня три-четыре взвода — Шахту я удержу. Но поддержать наступление Равена атакой с тыла не смогу.
— Значит, моей армии придется брать дамбу, я об этом уже говорил, — Равен и сам загорелся идеей стать сокрушителем Нового Лагеря, — Твоя задача — удержать северный фронт.
— Так, — прервал я разговор бонз Старого Лагеря, — Давайте попробуем определиться, что мы теряем в случае провала плана Бартоло-Окила.
— Всю вторую армию, сводный отряд Бартоло и наши территории в оврагах, — охотно пояснил Гомез, причем его голос излучал иронии больше, чем реактор радиации, — Вдобавок получаем угрозу штурма форта у Старой Шахты и рыскающие по нашим тылам банды наемников. Потому я не собираюсь дергать взводы третьей армии, Торус. Если все полетит вверх тормашками, нам будут нужны резервы.
Главный стражник лишь вздохнул.
— Кого хоть забираете, бароны?
— Арто. Шрама. И Флетчера с Маурином. У тебя, Равен, будет под рукой двести пятьдесят человек. Если все пройдет по плану, Ли просто не сможет маневрировать. Перегруппировка должна закончиться к завтрашнему дню. Завтра с утра выдвигаетесь в овраги, к вечеру должны быть у озера, ночью — взять штурмом Шахту, ранним утром — накинуться на Новый Лагерь.
— Маги Воды? — сухо спросил Равен.
— Постарайтесь их не трогать. Чем больше их выживет, тем лучше. В Колонии с магами беда, человечки это неприятные, но нужные... Да и вообще, в первую очередь — возьмите с тыла дамбу, а маги... Маги никуда не денутся. Будут сотрудничать с нами, если мы развесим наемников на всех деревьях.
Равен коротко кивнул, давая понять, что он понял все указания до мельчайших деталей и невысказанных пожеланий.
— У кого-то есть, что еще сказать? — решил закруглить совещание Рудный Барон.
— Есть, — отозвался человек, который на всех совещаниях держал язык за зубами, зато уши открытыми.
На Бладвина не взглянули удивленно разве что бывшие воры. Доверенный стражник Равена предпочитал делать свои дела тихо и без лишнего шума.
— Говори, — кивнул Гомез, понимая, что не просто так Бладвин взял слово.
— Я во Внешнем Кольце держу в кулаке всех крыс, — стражник медленно сжал ладонь в кулак, — Вот так держу. Когда я отправлюсь в Новый Лагерь, они повылезают изо всех щелей и будут по-мелкому пакостить.
— Ахаха, и что? Ну, так я их всех перевешаю! — сквозь смех проговорил Шакал, — Нашел, чем пугать.
— Зачем вешать, если среди них есть проворные ребята, — Бладвин неприятно улыбнулся, — Их можно забрать с собой. Выжившие получат жилетки призраков. А мы сохраним жизни стражников. Я могу очень даже большую толпу набрать...
— А командовать кто этим сбродом будет? — усмехнулся Торус.
— Куэнца.
Гомез иронично поглядел на Равена, но тот лишь пожал плечами. Хитрость Бладвина была очевидна всем, кто хорошо знал этого стражника — никогда еще и никому Бладвин не делал добро просто так. Похоже, Равен намекнул своему доверенному лицу, что он по договоренности с Гомезом собирается возглавить в дальнейшем Новый Лагерь, и Бладвин решил подсуетиться — забрать с собой всех прихлебателей. Решение весьма разумное — именно те призраки, которые первыми прибудут в новую колонию, и составят ядро административного аппарата.
— Ну, раз тебе первым разгребать последствия, — усмехнулся Рудный Барон, — То делай, как знаешь, стражник. Я вообще-то намеревался отправить десяток толковых призраков на Верхнюю Заставу, и Куэнца как раз бы подошел как десятник, но раз на фронте он нужнее... Пусть будет так. Еще есть, кому что сказать?
Возражений, вопросов и пожеланий больше ни у кого не было.
— Тогда, — сказал Гомез, — Наливайте до краев. Это последняя чаша спиртного, которую отныне можете себе позволить. С этого часа мы в состоянии войны с Новым Лагерем. С этим нас всех и поздравляю... Выпьем за то, чтобы мы победили, урвали себе Новую Шахту и все, кто здесь сидит, выжили. За Старый Лагерь!
— И за Гомеза! — гаркнул во весь голос Шакал.
Под рев десятков голосов чаши, кубки, кружки и стаканы звенели металлом и глухо стучали деревом. А затем мы все врезали... Именно врезали в себя вино — до самого дна. Послезавтрашний день покажет нам и людям Ли, кто действительно самая опасная банда Милленталя.
Глава 8. Бросок тигра.
Военные действия и в самом деле начались буквально через час. И хотя это не повод для гордости, но в начинающейся кровавой карусели первый счет открыл я со своими помощниками.
Свежеиспеченный стражник Джако в своем таком недавнем прошлом был, без сомнения, отличным вором — этот прохиндей знал море полезной информации, которой делился лишь в нужный момент, конвертируя знания в твердую валюту. А для члена Старого Лагеря наиболее надежное капиталовложение — это благорасположение Гомеза.
Так что новый комвзвода армии Торуса дождался окончания обеда, после чего и сообщил начальству (в присутствии Гомеза, конечно же) новые данные. В восточном лесу, недалеко от дороги, ведущей в Болотный Лагерь, расположилась небольшая шайка контрабандистов. И по-хорошему, не помешало бы ее зачистить: воевать за Новый Лагерь (к коему они формально принадлежали) эти парни не собирались, а вот поживиться по-шакальему не откажутся.
