Но в какой-то момент шквал стрел внезапно ослаб. Выглянув в окно, я увидел, что лучников на горе стало больше, но целятся они уже не в хижину. Отряд Торуса все-таки засекли. Надо было действовать решительнее, чтобы моих товарищей не перестреляли, как куропаток.
Прицелившись, я выпустил стрелу одному из наемников в голову. Метнувшись от правого окна к левому, я сделал еще один более-менее точный выстрел. Первый стрелок покатился по склону вниз, второй выпустил из рук оружие и опустился на камни, держась за стрелу в животе. Разозленные внезапной гибелью двоих товарищей, наемники вновь переключились на стрельбу по мне, и пусть их стрелы для моего ускоренного восприятия летели крайне медленно, но и мне достаточно тяжело было прицельно стрелять, когда с периодичностью в секунду через оконный проем пролетает тонкий камышовый прут с прикрепленным спереди острым стальным наконечником.
Такой по-настоящему ураганный огонь сделал невозможным какую-либо контрстрельбу. Перекатившись в соседнюю комнату, я аккуратно выполз на улицу. Большая часть наемников стреляла как раз по хижине, и так уже истыканной стрелами со всех сторон, и только трое-четверо выцеливали бойцов из Старого Лагеря. На моих глазах один из наемников вдруг покачнулся и упал спиной назад, за камни; кажется, Торус или какой-то еще меткий стражник сумел-таки удачно огрызнуться. А следом за первым получил стрелу и второй — я тоже не терял времени даром.
Сделав еще несколько выстрелов на скорость и опять кого-то ранив, на этот раз — в ногу, я откатился к ближайшему укрытию — могучему клену, росшему на краю небольшого оврага. Вокруг меня засвистели стрелы — наемники пристреливались по новому ориентиру, так что я по дну оврага отполз еще дальше, и только затем выстрелил из-за кустов.
После того, как еще один их товарищ упал со стрелой в боку, засевшие в горах головорезы окончательно плюнули на отступление Торуса и его бойцов. Изрешетив стрелами кусты, от которых я уже отполз, они стали выжидать, пока я снова не покажусь в их поле зрения.
Уползать пришлось очень осторожно — красный цвет моей одежды был хорошо заметен, и только дарованная Инносом реакция дважды спасла меня гостинца сверху (и еще несколько раз наемники просто по мне промахивались). В конце концов, когда я был уже на полпути к тому валуну, у которого этой ночью нашел свой конец Крученый, раздался, наконец, долгожданный крик Торуса:
— Азшар, уходи оттуда!
Я лишь быстрее заработал локтями. Некстати возникла мысль, что мало того, что придется залечивать раны на руках от травы (рубашка призрака такой приятной деталью как длинные рукава, не обладала), так еще и одеяние напрочь поистреплется. Но это были и в самом деле мелочи.
На полпути я наткнулся на труп Нека. Бритоголовый стражник лежал лицом вниз, а его оружия нигде не было видно — похоже, забрали ребята Ларса. Перевернув его на спину, я увидел, что Неку от уха до уха перерезали горло. Да, не лучшего часового назначил Торус, впрочем, он изначально брал с собой тех, кого не жалко. Но претензии к нему выдвинуть было нельзя — Торус лично вел своих людей в бой и рисковал больше кого иного.
Когда я дополз до западного прохода, то наемники уже спускались вниз по тропе — собрать трофеи. Можно было, конечно, продолжить бой... но смысла в этом уже не было. Драка завершилась не в нашу пользу, и махать после нее кулаками было явно излишним.
Спустившись по проходу вниз, я увидел массивную фигуру главного стражника, подпиравшую каменистый склон.
— Живучий ты, Азшар, — устало произнес он, опуская заряженный арбалет, — И я этому очень рад.
— Где остальные? — спросил я, подходя к нему, — Эти крысы сейчас обирают наших ребят.
— Они свое получат, — угрюмо пообещал стражник, — А остальные уже тащатся в Лагерь. Их всего десять, с нами — двенадцать. А уходило — сорок один. Одному Бельджару известно, что скажет на это Гомез.
— Нападение наемников было маловероятным, — попытался придумать я линию защиты, но варантец лишь отмахнулся.
— Гомез все понимает не хуже нас. Но когда он в гневе... Ладно, пошли, надо догнать остальных.
Разрядив арбалет и закинув его за спину, Торус зашагал по направлению к Старому Лагерю. Я последовал за ним.
Внешнее Кольцо встретило наш истрепанный отряд тревожным молчанием. Даже бойкий на язык Бладвин не решился спрашивать, почему нас вернулось так мало. У самых ворот замка мрачный, как туча, Торус хриплым голосом сказал нам идти отдыхать, а сам отправился на доклад к Гомезу. Стражники, разумеется, потащились в казарму, а трех уцелевших, кроме меня, призраков тут же взяли в оборот солагерники.
Диего, без всяких расспросов понявший, что приблизительно произошло этой ночью у сторожки Эйдана, просто сунул мне в руки миску с рисовой похлебкой, весьма питательной по своему составу: в супе, кроме риса, плавали еще и кусочки мяса, зелени и грибов. В полторы минуты умолотив похлебку, я поблагодарил варантца и отправился отсыпаться.
Проснулся я только часов в пять вечера от стука в дверь.
— Заходи, Диего, — поприветствовал я разбудившего меня главного призрака, — Все уже в курсе, как я понял.
— Да, — несмотря на то, что мы пребывали на грани войны, Диего, как и всегда, был олицетворением спокойствия и уверенности в завтрашнем дне, — Гомез долго разговаривал с Торусом, затем еще и Кургула вызвал. Скажу тебе по секрету, тебя в замке очень хвалят.
— А у Торуса что?
— Ну, не самые умные головы уже стали чесать языками, что надо гнать в три шеи нашего главного стражника. Но все стоящие люди отлично понимают, что Торус из той ситуации выжал все, что можно было. Гомез не будет снимать его с поста... Но точно это можно будет сказать лишь после сегодняшнего вечера.
— А что за событие планируется сегодня вечером? — полюбопытствовал я, зашнуровывая ботинки.
— Совещание у Гомеза. Гордись! Тебя туда тоже позвали.
— И, раз уж ты меня будишь, значит, оно начнется с минуты на минуту?
— Верно! — улыбнулся Диего, — Пойдем.
Прицепив к поясу ножны с саблей, я запер хату и в компании варантца отправился в резиденцию баронов. И хоть путь туда от моего дома был весьма и весьма короток, за полминуты ходьбы я успел заметить, что Лагерь стал похож на растревоженный гудящий улей: то там, то здесь небольшие группки что-то бурно обсуждали, причем это что-то явно не было веселым или радостным. Во дворе крепости ситуация была несколько другой: стражники как народ дисциплинированный не кучковались, но в их быстрых и немного нервных движениях, в мрачном и деловом виде чувствовалось изрядное напряжение. Все ждали решения Гомеза, а он ждал, что скажут ему его самые верные, надежные и исполнительные соратники. Или, точнее, те, кого он мог с некоторой натяжкой считать таковыми.
В тронном зале к обеденному столу с обеих сторон придвинули еще по четырех собратьев меньшей длины, но несколько большей ширины. Народу набилось человек сорок, фактически все сколь-либо значительные люди Лагеря, и не все из них были мне известны по именам. Во главе совета сидели в ряд пятеро баронов (Гомез, разумеется, по центру), по правую и по левую руку от них расположились стражники, ну а у другого конца стола было место призраков, вряд ли ощущавших себя уютно под прямыми взглядами баронов.
Едва мы с Диего уселись на скамью, как Равен, внимательно оглядев собравшихся, шепнул что-то Гомезу. Рудный Барон усмехнулся, кивнул заместителю в знак согласия и начал совещание:
— Сегодня ночью произошло то, чего не было уже давно. Я не вижу никакого смысла восхвалять геройство отряда Торуса: если смотреть на вещи трезвым взглядом, я вижу лишь то, что Торусу и остальным попросту надрали задницу. Они оставили поле боя за наемниками, люди Ли, кстати, приоделись уже в наши кольчуги, играются нашими арбалетами... Так ведь, Торус? Никакие оправдания я слушать не желаю! Мне наплевать, что наемники не должны были вмешиваться, что наемники поступили бесчестно, бросив своих на убой... Все это чепуха, шелуха от семечек, которые так любит Диего. За сутки с лишним мы потеряли сорок девять человек. Именно сорок девять. И лишь одного в наш Лагерь приняли. Чистая прибыль, то есть, конечно, убыль — сорок восемь. Это, надеюсь, каждый понял? И пусть любой, кто будет мне сейчас сказывать сказки, о том, как все будет распрекрасно, как-то учитывает, что, если воевать мы будем, как сегодня ночью, то людей у нас хватит на две недели боев... Равен!
Пригладив усы, второй человек Лагеря принялся неспешно разжевывать сказанное боссом:
— Всего произошедшего не случилось, если бы Декстер не захотел вдруг подмять под себя торговый район. Скольких нам пришлось повесить и скольких убить, и во что это нам обошлось, все уже осведомлены. Конечно, основные потери пришлись на долю призраков, причем никого особо незаменимого мы не потеряли... Но сколько раз можно повторять Вам всем?! Взаимное всаживание ножей в спину очень сильно ослабляет Лагерь. Здесь мы не допустим никаких тесных компаний, никаких банд или землячеств. В Старом Лагере есть лишь одна власть, и это власть Гомеза!
— За Гомеза! — гаркнул Шрам, и стражники в знак согласия заколотили клаками по столу.
Терпеливо дождавшись, пока верноподданнический гвалт затихнет, Равен продолжил, и с каждым последующим словом его голос становился все холоднее и холоднее:
— И если бароны решили, что один достоин продвижения, а другой нет, то Ваше дело — молчать и выполнять указания. Свое недовольство можете спрятать глубоко на дно Вашего сундука и никому не показывать. А кому здесь что не нравиться, то ему одна дорога. В Чертоги Бельджара. Замена каждому найдется. Вы, придурки, должны быть благодарны, что здесь сейчас сидите, а не киркой машете! Хотите дальше лопать окорока и лакать вино бочками? Тогда мы ждем от Вас полной лояльности и беспрекословного подчинения!.. Но это так, Вам всем на ус намотать. А сегодня мы разбираем следующее дело: как нам ответить на агрессию наемников. Кто возьмет слово?
— Ну, я первым скажу, — с непонятно откуда взявшимся превосходством в голосе вдруг заговорил Шакал, — Надо собрать крепкий отряд человек в сто и напасть на Новый Лагерь...
— Идиот, — негромко, но так, чтобы все услышали, сказал Пако.
— ...Силенок мало для того, чтобы лезть прямо на Ли и Магов Воды, но передовые укрепления сжечь, как мне вот кажется, у нас выйдет.
— От первых ворот, — стал объяснять Пако, — Толку никакого, есть они там или нет. А вот над рисовые полями есть небольшое укрепление. Дамбой зовется. И с той дамбы твой крепкий отряд расстреляют, как мишень в лагере лучников.
— Тогда двести, — упрямо возразил Шакал.
— Бесполезно, — поддержал своего приятеля Скорпио, — Лезть в лоб на Новый Лагерь — самоубийство.
— Ловить их разрозненные отряды — тоже бесполезно, — добавил Хельверт, — Следопыты у них лучше. Без обид, Пако. Таких, как ты, у нас меньше десятка, а у воров каждый третий умеет найти в лесу короткий путь. Можно просто перекрыть все пути из Нового Лагеря, но для этого надо по меньшей мере человек триста. И то, Ли может решиться на прорыв.
Несколько человек покачали головой в знак согласия. Наступившую паузу прервал требовательный и немного ироничный голос начальника Старой Шахты:
— Парни, я ни хрена, самым ровным счетом ни хрена не понимаю во всей этой Вашей тактике. Зато я понимаю, что если Вы проиграете разборку за северный лес, и воры перекроют дорогу из Шахты в Лагерь, мы там внизу на адских грибах и луннике долго не повоюем. В прошлый раз...
— Мы все помним, как было в прошлый раз, Ян, — остановил поток претензий Гомез, — Что ты конкретно хочешь?
— Чтобы, когда Вы захотите поиграть в войну, у меня было под рукой пятьдесят хорошо вооруженных человек. И месячный запас еды. И главное — воды. Бочек двести.
— Куда столько? — удивился Слай, непонятно как вообще приглашенный на столь важное совещание. Впрочем, в том, что этот молодой, наглый и нахрапистый призрак был большим пролазой, никто и не сомневался.
— Очень повезет, если в первую неделю не вылакают, — презрительно усмехнулся Ян, — Мы когда-то пять дней подряд выдавали стражникам по глотку вина на сутки. Второй раз такой осады я не хочу.
— А еще надо бы и о подъемнике позаботиться, — негромко заметил Диего, — Верхняя Застава укреплена символически.
— А почему это она укреплена так слабо? — Гомез с прищуром поглядел на главного стражника, но тот не смутился.
— Азшар мне неделю назад принес план постройки форта, весьма подробный. Я его урезал вдвое, но даже в таком виде его не утвердили.
Во взгляде Равена, которым барон смерил варантца, не было ни малейшего признака любви к своему ближнему. Гомез только усмехнулся при виде такой пикировки, после чего соизволил обратить внимание на одного скромного призрака:
— Азшар, сколько там по твоему плану руды-то надо?
— Шестьдесят три тысячи минимум, — цифру я помнил наизусть, — Но в процессе постройки цена может возрасти до восьмидесяти или даже восьмидесяти пяти тысяч.
— У тебя есть девяносто тысяч и месяц, — огорошил вдруг всех Рудный Барон. Что призраки, что стражники, даже бароны изумленно переводили взгляд с меня на Гомеза. Я и сам был изумлен, но мимику и жесты под контролем удержал.
— И первоочередное исполнение моих заказов, — добавил я условие, причем вполне резонное.
— И твоя полная ответственность, — согласился с моим требованием вождь Старого Лагеря, оглядывая нехорошим взглядом приумолкших и весьма изумленных соратников, — Что это, друзья, Вы смотрите на меня, как стадо баранов на сошедшего из своих чертогов Инноса? Вы же сами мне только что доложили, что к войне мы не готовы. Наемники сражаются лучше, это раз... Ведь так, Торус?
— Я бы так не сказал, — варантец смело взглянул в глаза своему боссу, но тот лишь довольно осклабился.
— Кургул как раз докладывал, что только трое из твоего отряда дрались с наемниками на равных. Наемниками, Торус, а не ворами.
— Тогда уж двое, — хмыкнул главный стражник, — Барон, я знаю, что дал маху этой ночью. Но не настолько твои стражники слабы, как ты мог подумать.
— Я когда-то на догадках решения принимал? Я просто знаю, что так оно и есть. Дальше, люди Ли могут спокойно захватить любой из наших постов, это уже два. И с этим надо что-то делать...
— Запасы провианта, — напомнил Ян.
— Успокойся, варантец, — раздраженно ответил Гомез, — Я и так все держу в голове, мне как раз не надо обо всем три раза повторять. Да, провиант — это три. Скип, насколько нам еды хватит, если вдруг обложат Лагерь?
Хотя лицо интенданта и было багрово-лиловым от кровоподтеков, а плавно наступавшие сумерки давали не самое лучшее освещение, но все равно стало заметно, что Скип сильно побледнел.
— Замку на три недели должно хватить, — осторожно ответил стражник, — Во Внешнем Кольце другие люди отвечают за провиант...
— Дней десять, — хмуро отозвался Уистлер, зло прищурившись, — Но рудокопы — не моя забота.
После этого, третьего по счету, "перевода стрелок" мне ясно подумалось, что с организацией, в которой руководящий состав занят перекладыванием ответственности друг на друга, крайне тяжело достичь какой-либо глобальной цели. Даже без учета того, что каждый при этом тянет общее одеяло в свою сторону.
