Верховный Маг Круга Огня Корристо..."
— Спасибо, мастер, — искренне поблагодарил я наставника, обматывая пергамент в трубочку вокруг стрелы.
Привязав пергамент нитью, я достал лук, натянул тетиву, и тщательно прицелившись, отправил баронам послание.
Пущенный в упор снаряд вдребезги разбил стекло окна-бойницы обеденного зала. Документ баронам доставлен.
Оставалось лишь надеяться, что моя выходка не вызовет гнев Гомеза и поможет Торусу.
Если кто из стражников и услышал звон разлетевшегося стекла, то внимания не обратил. Да и в свете последних событий, не так уж и много стражников околачивалось во внутреннем дворе. Тренировки уже были второй день как прекращены — все инструкторы занимали не последние должности в армии, и им было не до того, чтобы спешно натаскивать пополнение. Больше полутора сотен стражников находились за пределами Лагеря, бойцы второй армии в своем абсолютном большинстве отдыхали, а то и отсыпались перед завтрашним походом. Ну, бароны, конечно, не могли не заметить, но пока они сообразили, что за гостинец им прилетел, окно часовни уже было закрыто, а я убирал в сагайдак лук. Понять-то, наверняка, поняли, кто и как им мог доставить письмо, но прерывать обсуждение ради того, чтобы высказать мне претензии, было им невместно. Тем более, что стрелял я под очень острым углом к стене часовни, и пущенный сверху вниз снаряд мог нанести рану только в том случае, если бы кто-то прикрывал ту бойницу своей могучей грудью. А так стрела могла только вонзиться в пол — и бароны Старого Лагеря уж кем-кем, а зажиревшими делягами из верхних кварталов, боящимися любого подозрительного чиха, уж точно не были. Так что никакого покушения на свои драгоценные или не очень жизни предъявлять мне никто не станет.
А вот мое вмешательство... впрочем, официально я буду все отрицать — не стоит во всеуслышание заявлять, что я нарушил церемониал. Немногочисленные традиции, пусть и уголовной среды, были одним из тех краеугольных камней, которые хоть как-то спаивали воедино все это сборище из бывших кадровых военных, бандитов, наемников, повстанцев, воровской масти и просто случайных людей, из которых прихотью судьбы и волей Гомеза сформировалось ядро Старого Лагеря.
Попрощавшись с мастером, я спустился во двор. Коротко кивнул встревоженно наблюдавшему за происходящим Катэру, я отправился во Внешнее Кольцо. Никакой попытки остановить меня никто не предпринял и предпринимать не собирался.
Забравшись в свою хижину, я сбросил куртку и с наслаждением разлегся на кровати. Думать решительно ни о чем не хотелось: текучку я разгреб, Торусу чем мог, тем помог, и ждать на нервах, что там произойдет дальше, я уже устал. Мозгу и психике нужен был отдых. Много кто другой на моем месте уже хлебнул бы несколько глотков шнапса, но таковое было не в моих привычках. Да и разговоры на сегодня далеко еще не закончены. А вот завтра, внезапно подумалось мне, стоит сходить на охоту, лучше всего — в Северный Лес. А сейчас вечерком — собрать нескольких нормальных призраков и малость посидеть на полянке. Диего на Заставе, Ян в своей Шахте, Слай уже из нашей обоймы давно выпал. Можно позвать Фингерса, Ребина, Гайлера, моих адъютантов... вот Фиск вряд ли придет, он не любит посиделок... да даже эту продувную бестию Сайфера я буду рад видеть. Думаю, Уистлер тоже не откажется, пусть он уже и стражник.
Из полудремы меня вывел приход Шрайка — тот уже отнес Актумину ткань для его мастерской и приволок мне мой рюкзак и походную суму с арсеналом контрабандистов.
— Заставу Слай внес, — сообщил варантец в первую очередь, — Уистлер отпустил эту бледную жабу.
— И что они делают?
— Рядятся. Но не задирают пока никого.
Что же, это пока лучшее, чего следовало ожидать. Можно считать, что последующие сутки конфликт улажен, ну а дальше — не моя забота.
— Сходим, пожалуй, завтра на охоту, — сообщил я подручному, — Куда-то в края возле Старой Шахты. Заодно лес прошерстим.
— "Новые" призраки хвастают, что дичи стало меньше, — произнес Шрайк, усмехаясь в усы, — А Рэтфорд заявляет, что лично он без добычи ни разу не возвращался.
— Приглядели кого из молодых, кого можно с собой взять?
— Да вроде есть пара человек. С ними Рэтфорд знаком.
— Он, похоже, с людьми легко сходиться, — заметил я вслух.
У охотника был по-настоящему дружелюбный характер. Я с большинством знакомых предпочитал держать вежливую дистанцию, а Шрайк так и вообще был нелюдимом. Впрочем, в компании тех, кому он доверял, южанин мог разговориться и о многом поведать из виденного им на своем жизненном пути. А вот Рэтфорд — тот в силу неистребимого оптимизма изначально видел в каждом встреченном им человеке вероятного товарища, а не возможный источник неприятностей. И многих это подкупало, как, например, меня самого.
— Да, он — человек веселый, — Шрайк был полностью согласен с моим мнением, — Но в Лагере он недавно. И те, с кем он общается, это рудокопы на подхвате. Вроде не так уж и плохи. Но отменными бойцами их назвать нельзя. Я не уверен, что их можно считать даже и плохими бойцами
— Если труса не празднуют и вменяемые, то почему бы и нет? Если их с нами из Лагеря выпустят.
— На северных воротах завтра Фандер. Справный нукер и верен Гомез-бею, но без фанатизма.
— Вот завтра и посмотрю на них. Да еще и Фингерс пообещал подогнать надежного парня, который курьером от меня будет бегать. Тебе-то уже невместно.
Шрайк довольно усмехнулся, а затем поинтересовался, надолго ли уходим.
— На день. Устроим на полдороги до Шахты временную стоянку, туда будем относить добычу. Пообедаем, отнесем мясо гарнизонным...
— Оно тяжело будет, Азшар-бек, — заметил Шрайк.
— Твоя правда. Наверное, пошлешь кого-то с самого утра к форту, попросишь у Брендика телегу и Асгхана с тремя крепкими бойцами.
— Сам схожу. Брендик не слишком доверчив, рудокопа пошлет обратно.
— Хм, — издав неопределенный звук, я почесал подбородок. Кажется, мозги требовали расслабона и не слишком хорошо соображали, когда дело касалось третьестепенных деталей. Ну, и Ксардас с ним, пусть Шрайк все и утрясает.
— Тогда организация на тебе. С экипировкой у тех, с кем Рэтфорд сошелся, как дела?
— На слом, — губы моего собеседника искривились в полу-печальной и одновременно полупрезрительной усмешке, — Но у меня изначально и такой не было.
Я поднялся с кровати и стал разбирать принесенное оружие. Контрабандисты гребли на свой склад, все, что могло стоить хоть несколько кусков руды, хотя попадались и достойные вещи. Но, конечно, ни единой вещи из нордмарской стали.
Итак, хлам вроде коротких мечей, дубинок, топориков и откровенно никаких луков — однозначно к Фиску. Но и обижать торговца, вручая ему исключительно ширпотреб, тоже не будем: вот этот великолепный пернач и три добротных клинка пусть тоже отправятся к рыночнику, рано или поздно кто-то их у Фиска да выкупит. А три хороших секиры, двенадцать мечей и две булавы я вскоре отнесу к Скипу.
— Пернач стоит больше всего остального, вместе взятого, — заметил Шрайк, — Кусков на триста потянет.
— И ладно. Приобретешь им на завтра нормальные ножи, сумки и какое-никакое оружие, но все по принципу: самое дешевое из того, с чем рудокопу показаться не стыдно. Они должны понять, что это им аванс за завтрашнюю тяжелую работу.
Варантец кивнул, и, сгребши выбранное для Фиска оружие обратно в сумку, отправился на рынок. Ну а я запер на всякий случай дверь и побрел к Скипу.
Интенданту, разумеется, было не до меня, пусть бы даже я ему баллисту приволок, так что руду мне выдал Стоун. Кузнец, едва оглядев опытным взглядом разложенное на прилавке оружие, тут же назвал справедливую цену, и я стал богаче на 720 кусков. Скип бы на месте Стоуна однозначно попытался бы сбавить цену на булавы и секиры, мотивируя это тем, что единственный известный ему толковый боец Лагеря на одноручных топорах — это Шакал.
Собственно, когда мне только вспомнился аргумент интенданта, как раз в этот момент оравшего на Клейта где-то в недрах казармы, смуглый стражник вышел из резиденции и отправился к кузнице, глядя прямо на меня. То, что его послали за одним наглым призраком, было ясно с первого взгляда. У этого парня все его мысли и эмоции были, что называется, на лице написаны.
— Арто мне все рассказал, — Шакал мне улыбался, и это означало, что на меня Гомез не слишком рассержен, — С тебя сотня самородков за разбитое стекло.
Красная цена тому окну была 20-25 кусков, но Равен (ну а кто бы еще в тот момент мог подумать о подобной мелочи), похоже, не посчитал нужным унижать меня такой смехотворной платой.
— А я не причем и вообще не в курсе, о чем ты говоришь, — я хитро ухмыльнулся в ответ, — Но я могу дать некоему стражнику Шакалу безвозмездно сто кусков до получки, а на что он их потратит, это его дело.
Стражник расхохотался, а вернее даже сказать, заржал, как конь при виде горы овса. Уж кто-кто, а Шакал точно не жил от получки до получки, для него и двести самородков были несущественной сумой.
— Пошли, шутник. Торус желает тебя видеть.
Задавленное чувство тревоги вновь проснулось — и сразу же затихло. Торус был жив, и даже если Гомез сильно недоволен наглостью своего главного стражника, шансы уверить Рудного Барона в правильности принятого решения у моего друга были.
Признаться, Торуса я узнал не сразу. В своем обычном тяжелом доспехе он всегда выглядел каким-то запыленным, серьезным и на редкость деловым. А вот одеяние барона его преобразило.
Черный бархат поверх металла, шикарный мех на воротнике, отвороты красного камзола. Варантец выглядел великолепно, и как-то даже лихо. Гордо он смотрел в глаза всегда. А вот горделиво — стал только сейчас.
Я не стал осыпать его словами поздравления, а он меня — словами благодарности. Торус просто обнял меня и громыхнул разок своей широкой ладонью по спине.
В зале, кроме семи (уже семи!) баронов находились также Катэр, Джако, приведший меня Шакал, Кургул и Бладвин. Последний выглядел крайне кисло, а когда я на него поглядел, предпочел увести взгляд в сторону. Ну что же, крыса отступила в сторону, но ничего не забыла.
— Азшар, — обратился ко мне Равен, — Ты, получается, опять главный во Внешнем Кольце?
Вопрос и с намеком, и с подковыркой.
— Не опять, а по штатному расписанию. И раз уж речь зашла о дневной драке, то скажу, что взводу Куэнцы желательно убраться из Лагеря до темноты. Я не слишком поручусь за их безопасность, и не могу гарантировать, что люди Гренкреца подоспеют везде. К тому же, любую новую стычку я буду изначально рассматривать со стороны того, что виновны именно "бойцы" Куэнцы.
— Потому что ты с Фиском кореша? — съязвил Бладвин, которому присутствие патрона добавило храбрости.
— Нет, потому что ни управленцы Балама, ни рыночные торговцы и ни боевики Ренуа мне нож в спину не направляли, — холода в моем голосе хватило бы три таких ледника, как у Уистлера, — Это сделал твой стражник, Бладвин. Еще одно покушение — и я весь твой взвод вздерну сушиться на солнышке.
— Вот ты так много власти взял, что просто страшно, — как бы укоризненно покачала головой эта блатная скотина.
Начавшуюся перепалку прервал сам Равен.
— Советую обоим заткнуться, — крайне раздраженно произнес барон, — Что сделано, то уже не поправить, но я не желаю и дальше слышать о том, что кого-то прирезали по его собственной дури. И мне глубоко наплевать, кто там кого ущемлял, и кто прав, а кто нет.
— Вот потому и советую убрать Куэнцу из Лагеря, — заметил я, — Ничего с ним за ночь на свежем воздухе не случится. Я не угрожаю, что начну их травить. Они с этим справились и сами, без меня. Вот во избежание пусть забирают вещички и сваливают к Пако.
Глаза Равена опасно прищурились.
— Это разве тебе решать?
— Согласен, — я широко улыбнулся, — Про Пако я загнул лишнего. Не мне решать, куда их выпроваживать, я Куэнце не командир. Зато мне решать, какое наказание им за бузу влепить... Барон, только из уважения к тебе и Бладвин, и Куэнца все еще живы. Мне пришлось изощряться, чтобы казнить тех двух придурков. Если бы я хоть раз обнажил клинок — куча народа посчитала бы это сигналом к действию. Два десятка человек мы бы тогда потеряли...
— Если не все сорок, — хмыкнул Шакал.
— Вряд ли, — протянул я, махнув рукой, — Кургул все же уже был близко. С десяток бы положили в драке, еще десяток расстрелял бы Кургул, чтобы эту драку остановить.
Рябой стражник усмехнулся, и кивнул головой в знак утверждения — да, при виде драки он бы шарахнул болтами по толпе, не задавая лишних вопросов.
— ... Мне оставалось потянуть четыре секунды, — продолжил я свое обеление пред начальственным ликом, — Наш приятель Бладвин просто до сих пор понять не может, что Кургул спас тогда именно его шкуру, а не рыночников. Если бы три взвода не решились наставить на его полудурков арбалеты, Бладвин наверняка вошел бы в раж, решив, что ему все дозволено. И вот тогда бы мы потеряли где-то с полсотни призраков, десяток стражников, да еще бы могли и нарваться на бунт во Внешнем Кольце... Ну или мне бы пришлось вызывать на поединок Куэнцу, повозить его около минуты, в надежде, что кто-то из главных командиров все же заявится... А так как все бароны были заняты, то и эта минута никого бы не спасла...
— Тебя так послушать, то и наградить надо, — хмыкнул Бартоло.
— Пожалуй, не меня, а Кургула, Гренкрейца и Уистлера, — продолжил я убеждать баронов в правильности моих решений, — Вот барон Квентин может рассказать, что происходит, если у стражей правопорядка не хватает решимости утихомирить толпу кровью.
Усы Квентина гневно встопорщились — ему не понравилось вспоминать, как я отвязал Ларса от позорного столба, а затем мы с бывшим-новым атаманом устроили в Новом Лагере небольшое побоище, после чего безнаказанно ушли. Но мое упоминание о том, что это в первую очередь Орик не смог удержать воров от самосуда, удержало его от ответной реплики и даже вызвало насмешку на грубом лице. Но любви ко мне, конечно же, нисколько не прибавило.
— Оно-то так, — усмехнулся бывший разбойничий главарь, — Вот только кто-то ухитрился толпу завести.
— И это сделал Куэнца, — спокойно отпарировал я, — Это он первым подошел выручать Шарфича, вот только не учел, что его веса маловато, чтобы заткнуть всех и всякого. Когда ему на выручку подоспели Слай и Бладвин, толпа уже успела завестись и отступать не собиралась. И когда пришел я, то стороны конфликта уже нащупывали шестоперы.
Конечно, предысторию конфликта я знал в слишком сокращенной версии, чтобы утверждать сказанное, но раз Бладвин ничего не возразил, это означало, что я угадал. Да и в принципе, нечего там было угадывать — Внешнее Кольцо и расклады в нем я успел изучить уже очень хорошо.
— И таки снова ты герой, — Бартоло насмешливо ухмыльнулся и покрутил ус.
— Героем я был бы, если бы не это, — я глянул себе под ноги и негромко стукнул по дощатому полу шикарным сапогом старшего призрака, — А так я просто выполнил свою работу... Ян бы потащил Шарфича сюда, чтобы разобрались бароны... Диего бы среагировал тоньше — обратился бы к баронам изначально, чтобы те уняли дурака... Ну а я действовал по ситуации...
