— А ведь Равен может... — начал было Куэнца, но я забил последний гвоздь в крышку гроба их воздушных планов:
— Накрутить хвост Фиску из-за каких-то тридцати кусков?! Да барон Вас пошлёт с такой дребеденью куда подальше! Ему нужны надёжные, исполнительные и ловкие парни, которые не нуждаются в помощи по всякому мелочному вопросу... А Вы, ребята, дело, между прочим, провалили. Конечно, можно будет говорить, что Вам помешал Фиск, помешал Фингерс, помешал Азшар... Но это потом. А так можно сказать чётко: Вам поручили важное и щекотливое дело, а Вы сели задницей в грязную лужу. Вашей задачей было тонко намекать и уговаривать, а не бегать по Лагерю и всех строить. Да, заняло бы неделю, но результат вышел бы отличный... А ещё лучше было посоветоваться с Диего, с тем же Фингерсом... До Вас дошло, что Вы угодили в неприятности, из которых Вас и Равен, и Бладвин не будут вытаскивать? Не потому, что не смогут, а потому, что не захотят. Дошло или нет?
Последние несколько предложений я отчеканил с таким нажимом, что Шарфич даже побледнел. Да и Слай с Куэнцей явно поникли.
— И что делать? — развёл руками нордмарец.
— Прилюдно помириться с картелем, — сказал я уже спокойным голосом. — Чем быстрее станет известно, что вся эта дурная разборка окончилась миром, тем лучше. Слай, извини, но придётся прогнуться перед Фиском. А ещё желательно написать письменное предложение по тарифному плану, о котором я говорил. И тогда, если удастся договориться с Фиском, то можно всё представить, как спор по отдельным пунктам твоего плана, к которому подключились остальные. А моё распоряжение можно представить в таком свете: я закрыл собрание из-за его бессмысленности, так как все представленные проекты не прошли рецензию Диего.
— Азшар... — честно признался Куэнца. — Вот я сейчас ни хрена не понял.
— Придётся научиться понимать, — пожал я плечами, — Равен потому и барон, что не только всё это понимает, но и умеет с этим работать.
Слай в задумчивости поскрёб ногтями прокопченное дымом дерево чьей-то хибары.
— Ох, ладно, — сказал он после глубокого вздоха. — Разгребёмся.
Так, а теперь сахар на пилюлю. Я почти что Айболит уже.
— Слай, я от Бладвина нисколько не зависим. Не сходимся во мнении мы с ним часто. Тем не менее, я ему плачу, ну, негласно, конечно, даже больше, чем когда был простым призраком. Мне не надо рассказывать то, о чем ты сегодня весь день распинался. А остальным надо. Но аккуратно.
— Да понял уже, — призрак вяло махнул рукой. — Кажись, я реально дал маху.
— Бывает. Я когда-то тоже дал маху, понадеявшись на неприкосновенность, вот и очутился здесь. Всё, что мы здесь наворотили, исправимо. Главное, картель сам не стал строить козни из-за спины, а полез в открытую. Так что к миру они будут готовы. Завтра или послезавтра... О Фингерсе и думать забудь, старика не трогай.
— Поговоришь с Фиском? — с надеждой спросил Слай. До него, наконец, дошло, как сильно он зарвался и чем ему это может грозить. Его подручные между собой тут же переглянулись. Если Акела промахнулся, значит, может, пора менять Акелу?
— Придёт Диего, расскажешь ему всё подробно, он уладит. У меня просто нет и не будет времени. К тому же для Фиска он — большой авторитет. Но если что — тогда ищи меня. Чем смогу — подсоблю.
— Спасибо, — поблагодарил меня призрак, причём искренне: я спас от лишних дыр самое дорогое для него — его шкуру.
— Да не за что. Всё уладится как нужно. Гомез и Равен знают, как разрешать такие дела.
— Великие люди, — торопливо подтвердил Шарфич.
— Вот именно, — довольно кивнул я. — За Гомеза!
— За Гомеза! — гаркнули все трое.
Распрощавшись с незадачливыми рэкетирами, я отправился обратно к своему дому, где меня уже достаточно долго ждал Шрайк.
Голос своего адъютанта я услышал шагов за сорок.
— Не ты добыл — не тебе трогать, воин. Убери руки, это трофеи не твои, а Азшар-бека.
— Призрак, вот ты надоел, — ещё один знакомый голос. Грокуб. Ну да, этот не видел орочьего топора ни разу. — Я ведь не украду.
— Без разрешения не дам. Даже беку Торусу.
— Ты забываешься, призрак, — сурово и громогласно высказал своё мнение Флетчер. — Проблем захотел?
— Если ты устроишь Шрайку какие-то проблемы из-за того, что он стережет мои вещи, я сверну тебе челюсть, — уведомил я стражника, выходя из-за угла.
— О, Азшар, — весело ухмыльнулся Торус. — Тут твой парень на нас готов уже с мечом кинуться.
— И правильно бы сделал. Нечего тянуть руки к чужому. В данном случае, гомезовскому — я их собирался сдать Стоуну на перековку. На что-то полезное... Флетчер, Грокуб, мне научить Вас уважать чужую собственность или сами уймётесь?
— Азшар, так я же ничего... — начал было Грокуб, но закончил за него я:
— Не успел. И хорошо. Да и не на что смотреть — для человеческой руки подходят как коню сапоги.
— Ну, Краш Уррок, — Торус пнул лежащую на траве железяку, — это почётное оружие. Ни один паладин не считается таковым, пока не принесёт этот топор из боя. А вот ятаганы — да, для простых орков.
— Не такой уж, значит, и паладин, — сказал Флетчер.
На глазах у собравшихся на полянке тридцати с лишним стражников и такого же количества призраков Торус залепил подчинённому затрещину.
— Если кто мне завтра сходит в земли орков и принесёт хотя бы один ятаган, — Торус зло оглядел всех собравшихся, — послезавтра получит тяжёлый доспех. За мой счёт. Цена этой железяки — кусков тридцать. А в руках у орка — верная смерть для тупой башки. Если двое сходят и вернутся с ятаганами — каждому по доспеху. Да даже если вы мне вдесятером принесёте хотя бы одну такую штуку, Гомез сам всем выдаст по доспеху! Так что заткнитесь все. В этом Лагере от силы десяток людей, способных в одиночку уложить пятерых орков. Несём это всё в замок, Азшар, прихвастнём. Есть, Бельджар раздери, чем хвастать!
Толпа загудела.
Я разрешил всем потрогать и осмотреть это железо. Народ рассматривал с видом знатоков, пренебрежительно щурился, но по их возбуждённым лицам было видно, что они сильно впечатлены.
Пока все желающие восхищались изделиями орочьей металлургии, я поблагодарил Шрайка и отпустил его, занёс рюкзак, забитый собранными по дороге травами, в свой дом, пожал несколько десятков ладоней, и когда поздравления закончились, вместе с Торусом понёс топоры в замок.
Бароны, конечно, были впечатлены гораздо меньше — для них орки не были страшилкой для крестьян. Да и удивляться им не приходилось, они и так довольно неплохо (хотя, конечно, не полностью) представляли мои способности. Так что, по лезвию ятаганов пальцами никто не проводил, зато относительно рядовой ужин быстро перешёл в застолье.
Через несколько чаш подряд я улизнул к Корристо — уведомить о том, что склеп успешно запечатан. Мастер в ответ сообщил, что снял остатки тёмной магии с головы Бронила и захоронил череп барона в подвале часовни.
До хижины я дошёл, когда уже большая часть Лагеря готовилась ко сну. Мне же следующие четыре часа пришлось разбирать и просушивать травы, и лишь далеко за полночь я смог позволить себе такую роскошь, как глубокий сон.
Около четырёх часов ночи я уже застёгивал жилетку. Саблю на пояс, сагайдак за спину, пустой рюкзак на плечи — и вперёд. Шрайк, как верный адъютант, уже должен был меня ждать.
За дверью бывшего грабителя караванов не оказалось, но, всмотревшись в слабо освещаемую факелами тьму, я увидел быстро идущую по тропе знакомую фигуру.
— Мастер Гайлер уже поднимает на ноги строителей, — уведомил меня варантец, не понижая голоса. В это утро ранняя побудка предстояла ВСЕМУ Лагерю.
— Отлично. Буди Хаммеля, пусть начинает варить похлёбку. Да и пусть ребята Гренкрейца тоже просыпаются.
Так как работы проводились за стенами лагеря, то столярные цеха постоянно охранял один из взводов. Конечно, тяжеловооруженные латники Арто на такую работу не посылались, а вот Гренкрейц, Скатти, Флетчер или Брендик — за милую душу. Этой ночью за сохранность досок и свай отвечал косматый бородач (и отвечал своей косматой бородатой головой). Там же в компании котлов, поварёшек и четырёх помощников провёл на свежем воздухе ночь Хаммель: ждать час-другой, пока стражники, рабочие и рудокопы сами себе приготовят перекус и утолят голод, было слишком расточительно по времени.
Торуса будить я пошёл лично. Правда, старший стражник уже давно не спал — свет в оконце его штаба горел. Выйдя на стук, варантец был серьезён и напружинен, но узнав меня, ободряющей хлопнул по плечу.
— Сегодня почти что бой, — сказал он, — А то и важнее. Пойду будить парней.
Через час лагерь гудел нестройным гулом разговоров, лязгал сталью оружия и легонько тряс землю топотом ног. Все, кто имел хороший слух и чуткий сон, были вынуждены просыпаться.
Один за другим к кипящему на костре казану подходили стражники и строители — Хаммель только-только закончил готовить плов. Сытно позавтракав (мяса никто не жалел), стражники стали готовить телеги, плотники — собирать пиломатериалы. И только тогда я дал отмашку полусонному, только поднявшемуся с перины Бладвину:
— Буди рудокопов.
— За это, — Бладвин довольно усмехнулся и хлопнул ладонью по рукояти меча, — Не беспокойся.
Беспокоится и в самом деле не приходилось. Что стражники Бладвина, что призраки Слая особой вежливостью не страдали, а вот снобизмом — очень даже. Я бы с удовольствием отправил оповестить рудокопов кого-угодно другого, но это был тот редкий случай, когда Бладвин был полезен: никто другой не обладал достаточной наглостью, грубостью и злостью, чтобы вламываться в дома рудокопов и силой выталкивать их за дверь.
Один за другим недовольные люди, что-то ворча себе тихо под нос, подходили к Хаммелю за похлёбкой (им предназначался уже суп, правда, мяса там тоже было в избытке). Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы видеть, как народу вовсе не нравилось начинать свой трудовой день уже с рассвета да ещё и работать чуть ли не за доброе слово (в случае Бладвина с подручными добрым словом считалось "Шевелись, скотина!"). Но другого выбора, кроме как ЗАСТАВИТЬ рудокопов тащить телеги на Шахту, у нас не было: Торус лишь рассмеялся, когда я предложил выделить на этот день сразу двести стражников, из которых сто должны были катить грузы. В конце концов, рудокопам всё равно "по дороге".
Если стражником Бладвин был посредственным, то как надсмотрщик — выше всяких похвал. Собрать всех рудокопов, заставить их пойти на каторжный неоплачиваемый труд и проследить, чтобы они не разбежались — всё это Бладвин выполнял с нескрываемым удовольствием.
Спорить я не стал — Равен всё равно бы подтвердил решение Торуса. Чистоплюйством (по мнению остальных — весьма излишним) из большого и малого руководства Лагеря страдали очень немногие.
Где-то к шести утра все были накормлены, а телеги собраны.
— Начинаем! — провозгласил я с ворот (точнее, одной створки), погружённой на особо крепкую телегу. — Курс — на Старую Шахту! Да, именно на Шахту, забудьте о развалинах башни. Брендик впереди, Гренкрейц замыкает. Со стороны леса прикрывают Скатти, Флетчер, Кургул. Именно в таком порядке! Обед и ужин — за счёт Лагеря. Всем! И да поможет нам Иннос! За Гомеза!
— За Гомеза! — проорали все, от Бладвина до самого последнего бедолаги: вождя любить не обязательно, достаточно ему верно служить.
И телеги тронулись в путь. Весьма тяжёлый путь.
Обычно рудокопы телег не тащили, ни на Шахту (вдруг сопрут ещё что), ни с Шахты (они оттуда и так выползали изморённые). Конечно, и среди рудокопов существовала определённая каста приблатнённых (вроде бывших "ребят" Декстера), которым поручалось толкать возы на Верхнюю Заставу или от Старой Шахты, но сегодня слишком много надо было везти, к тому же — малоценного по меркам Колонии, так что любая свободная пара рук была кстати. И любое транспортное средство — мы выкатили из Замка все возы до единого, да ещё и сами соорудили несколько телег.
Двигались мы, тем не менее, гораздо быстрее, чем обычно шёл караван на Шахту: во-первых, дерево всё же легче большей части продовольствия, вроде бочек с водой, во-вторых, толкатели постоянно сменяли друг друга. И в третьих, рудокопы прекрасно понимали, что если наёмники нас успеют перехватить, то разбирать, кто стражник, а кто нет, не будут. А стрела из лука — тем более.
Караван, как и стоило ожидать, растянулся очень сильно: когда последняя телега пророкотала колесами по мосту, бойцы Брендика преодолели уже треть пути от моста до Шахты.
Тем не менее, дорогу к главному источнику благополучия Старого Лагеря преодолена была успешно. Когда мы через час увидели наконец частокол Старой Шахты, у проёма пока ещё отсутствующих ворот нас ожидало два десятка бойцов с арбалетами — Ян озаботился, он единственный в Старой Шахте знал о Дне Икс.
Брендик и его подчинённые остались караулить дорогу (дозоры противника наверняка уже заметили караван, и их атака была более чем вероятной), а враз повеселевшие рудокопы резво прибавили усилий, так что даже стражникам Скатти пришлось ускорить шаг.
Прождав, пока проедет середина каравана (та, что охраняли люди Флетчера), я и сам отправился к Шахте. Гайлер там уже распоряжался без меня, но надо было лично всё проконтролировать.
— В кои-то веки о нас вспомнили! — поприветствовал моё появление начальник стражников Шахты. — Я уже думал, что совсем стало некуда руду девать, только в оврагах вышки ставить.
Несмотря на всю эту грубость, Арон был рад до несказанности — его шансы удержать вверенный ему укреплённый пункт только что выросли раза так в четыре.
— Вышек только шесть будет, — уведомил его я. — Одна и так есть у ворот, затем вторую у ворот, одну с левого краю, одну с правого, и ещё две на правом фланге. Извини, больше не стали делать — и так очень подозрительно...
— Шесть вместо одной! — стражник от радости даже облапил меня, хорошо, что хоть не последовал примеру Брежнева. — Да мы остановим тролля!
Пока я беседовал с местным начальством, Гайлер времени зря не терял. Собственно, он и был худруком этого "театра" под названием "Стройка века", а я, если продолжать аналогию — директором: я согласовываю, организовываю и решаю дела с начальством, а он непосредственно руководит процессом. Вполне обычное распределение обязанностей: то, что я хороший инженер (по местным меркам), не означает, что я — отличный прораб.
Так что строители уже прибивали подмостки и рыли ямы для свай, на которых будут стоять вышки.
— Ох, врежем сегодня, — потирал руки Арон. — Ящиков десять-двенадцать, больше Ян не даст. Надо бы его раскрутить на крепкое, а, Азшар?
— Двенадцать? — переспросил я, в уме пересчитывая соотношение пива на одного стражника. — Вполне возможно.
По кружке-другой на стражника это и в самом деле немного. Вполне Ян правильно выдаст. Если выдаст, но тут я его заставлять не стану, пусть Арон уламывает сам.
Когда в ворота вкатилась последняя телега, на первые доски опалубки уже взобрался первый арбалетчик из ребят Арона (а ещё трое и сами выбрались на единственную вышку, оставшуюся от королевских времён).
