— Косяки не закупаем, даже если они гораздо дешевле, чем у Сайфера, и уж тем более, не смолим...
— А если кто-то угостит? — задал вопрос Гараз, — Среди них могут найтись те, кто захочет сам поговорить с нами. Думаю, нормальные парни...
Я зло усмехнулся, и этот кряжистый варантец смолк.
— Умный вопрос, Гараз, — хотелось добавить "жаль, что ты раньше не держал уши открытыми", но я решил не ссориться с тем одним из немногих людей из группировки Бладвина-Буллита, кто не перебежал в ту ночь вслед за Эстебаном, — Да, там есть нормальные парни. Есть и разумные люди. И среди послушников, и среди стражей, и среди гуру. Но они будут держать рот на замке.
— Все? Без базара все? — удивлённо переспросил Радимер, молодой стражник из той самой злополучной вахты Калентира.
— У любого из нас там очень мало знакомых при влиянии. Так что да, именно все и каждый... Там не так, как у нас, и даже не так, как в Новом Лагере. Это секта, а продвижение в секте зависит от воли гуру, а гуру, в свою очередь, озабоченны, прежде всего, своей властью над остальными. Над умами и поведением — в первую очередь. Кто хочет хорошо жить в Болотном Лагере, не обладая при этом особыми талантами, тот выказывает показные лояльность, смирение, скромность и покорность. Кто явно выделяется из общего числа — либо уходит с болот, либо становиться гуру или старшим стражем. Так что, если к Вам подойдёт дружелюбный послушник и предложит подымить косяком, то будьте уверены, что перед Вами — младший идол вроде Тарана или Парвеза. Вовсе не рубаха-парень, с которым можно потрепаться за жизнь, а умный соглядатай, который будет выпытывать о том, как идёт война, какие настроения и так далее. А такой идол, скорее всего, подойдёт. Советую сразу же вежливо сказать ему, что не курите, так как Азшар прямо запретил. А я прямо запрещаю.
Добавлять "Всем ясно?" не потребовалось: стражники и так не собирались огрызаться, хотя морды у них были кислыми. Они явно собирались прикупить себе по дешевке курева, и мой запрет им явно был не по душе.
Передохнув несколько минут, мы взобрались на холм, и я, наконец, впервые за весь срок пребывания в Колонии смог лицезреть вживую Болотный Лагерь — хаотичное нагромождение хижин среди гигантских деревьев. Чем дальше мы спускались по дороге, тем лучше вырисовывались очертания этого бедлама из развалин древнего храмового комплекса, домов на деревьях и кое-как сбитых хибар, поставленных на влажной болотистой почве без свай.
Ворота этого лагеря были сооружением бесполезным: во-первых, они были слишком низки, во-вторых, довольно хлипки, в-третьих, ни от чего толком не защищали — лагерь не был обнесён сплошной стеной. Значение они имели лишь символическое, обозначая начало владений Братства.
Когда мы были за пятьдесят шагов до них, навстречу нам вышла встречающая делегация — гуру и два стража: ранним утром полусонный идол Парвез был буквально вытолкан за южные ворота, чтобы донести весть о нашем посольстве.
— Да просветит тебя Спящий, призрак Азшар, тебя и твоих воинов, — уверенным, немного резким голосом, высказал приветствие гуру, высокий, мускулистый мужчина с волевым лицом, — Нам с тобой познакомиться не довелось, хотя такое могло и случиться. Я — идол Люкор.
— Наши ответные приветствия, — слегка склонил я на секунду голову.
В принципе, ожидать другого встречающего было бы странным. Люкор не так уж и давно был резидентом Братства в Старом Лагере, и пусть расклады успели сильно измениться, но основные течения нашей жизни он понимал прекрасно.
— Мы выделили Вам три хижины на краю Лагеря. Достойный брат Лестер будет Вам помогать советом в делах житейских, когда в этом возникнет необходимость. Насколько я знаю, ты с ним знаком.
— Не слишком хорошо, но отдаю должное его уму и характеру, — выразил я согласие на личность предоставленного нам гида и соглядатая.
— Тогда пусть твои люди не боятся обращаться к нему. Человеку со стороны наша жизнь может показаться необычной. Мы отказались от многого, привычного непросвещённым.
— Прикомандированные ко мне стражники и призраки, — исправил я идола, — Знают, как и что им надлежит делать. Они не учинят ничего того, что можно было бы осудить.
— Рад это слышать. Но я должен предупредить об одном важном обстоятельстве: к нам прибыли посланники Нового Лагеря. Мы не хотим расстраивать Спящего бездумным кровопролитием на ступенях нашего Храма.
Позади тихо (но услышали все, кто стоял рядом, включая идола) выругался Калентир. Понять его было можно: новость мы услышали крайне неприятную, пусть и не настолько катастрофическую, как казалось на первый взгляд. Мне же пришлось слова формулировать гораздо тщательнее:
— Я, как представитель Старого Лагеря, могу засвидетельствовать, что бароны с пониманием отнесутся к тому, что честь хозяина требует обеспечить неприкосновенность гостя. Как относительно представителей Нового Лагеря, так и нас.
— Можешь быть уверенным. Вы находитесь в святом месте. Наши гуру будут молить Спящего, чтобы Вы могли ощутить всё величие единственного истинного Бога...
— Достопочтенный гуру, ты разговариваешь с убеждённым инноситом, — сразу же прервал я поток религиозной пропаганды, — Конечно, я нисколько не догматик и спокойно отношусь к иным вероучениям. Я не фанатик, готовый положить свою жизнь и чужую за торжество истинной веры, и вообще считаю такие войны дуростью или подлостью, прикрываемыми высокопарными словами. Разумеется, меня сложно назвать примерным прихожанином, и, с точки зрения официальной позиции Храма Инноса, мне не место среди достойного общества. Но я поддерживаю доктрину активного созидания того, чему надлежит существовать в Мордраге, и активного разрушения того, что угрожает этому миру.
— Печально это слышать, — изобразил в голосе грусть гуру, — Наша философия...
— Не существует, — припечатал я, — Она сможет появиться через сто лет, если Братство столько просуществует, причём не как секта на болотах, а как развитая церковь с множеством приходов. Пока что всю Вашу доктрину можно выразить двумя фразами "Да пробудится Спящий!" и "Спящий нас выведет отсюда!".
— И разве это хуже, чем убивать и грабить с воплями "Во славу Инноса!", как поступают паладины? — спокойно отпарировал Люкор.
— Не хуже. Вот только кто из Вас, гуру, готов дать ответ, что произойдёт, когда пробудиться Спящий? И что Вы будете делать, когда обретёте свободу? Что произойдёт с Братством ЗАТЕМ?
На пару секунд идол опешил, а его охранники и вовсе вытаращили глаза: похоже, раньше они о таких вещах не задумывались.
— Спящий укажет нам новый путь! — выпалил Люкор, поднимая руки над головой, и лицо его исказилось в религиозном экстазе.
Я удержался от того, чтобы высказаться в духе "Надеюсь, этот путь не приведет Вас в бездну!", и просто промолчал.
Понимая, что диспут заглох, идол вновь сложил руки на груди и произнёс уже абсолютно спокойно:
— Идёмте.
Сразу же за воротами Люкор со стражами удалился куда-то в сторону, а нас встретил Лестер и после недолгих приветствий повёл нас к временному пристанищу.
Идти пришлось дольше, чем хотелось. Непрестанный ливень не мог не сказаться на местном ландшафте: поселение, расположенное в низине, да ещё в дельте реки, вполне закономерно затопило. Часть хижин "первого этажа" залило, а все остальные могли "похвастаться" тем, что вода к ним лишь почти подобралась до порога. Немногочисленные островки суши (крайне мокрой и сырой суши) были плотно оккупированы послушниками, за кальяном отдыхающими от трудов праведных.
Заблудиться в этом месте было немудрено. Пока мы шли, мне вспомнилось то первое впечатление, какое произвел на меня Болотный Лагерь в игре. Поздний вечер, светят магические фонари, послушники смолят дурь — и ни малейших ориентиров. Отпустишь проводника Лестера — и сам будешь пару минут искать нужное место. Причём это происходило в игре. Реальный Болотный Лагерь был намного больше, а уж после того, как его затопило, то я и вовсе не узнавал ничего, знакомого ранее.
После двадцати минут блужданий ноги мы таки добрались до небольшой полянки (разумеется, затопленной по щиколотку) у гигантского ясеня, между корней которой и располагались те самые обещанные три хижины.
— Жаровню затопило, — сказал молчавший до этой секунды послушник, нагибаясь и вытаскивая из воды сковородку, — Я принесу еды.
— Здесь простудиться — как троллю чихнуть! — не сдержался бывший замковый стражник Сыч, крепкий плотный мужчина лет сорока с гаком, — Нам нужен огонь, чтобы нормально обсохнуть!
— И ноги промокли, — тихо добавил Рэтфорд, чьи сапоги (как и Эфема) не шли ни в какое сравнение с обувкой стражников и, уж тем более, моей.
— Вознеси хвалу Спящему, и он оградит тебя от болезней, — произнёс буднично, но несколько надменно Лестер, обутый адекватно климату, то есть в сандалии.
— Никто не простудится, заболеет — я вылечу, — подавил я возможную ссору в зародыше, — Радимер, Рэтфорд, идёте с Лестером. Заодно прихватите сухого тряпья — будем сушиться. Увидите кого-то из Нового Лагеря — в разговор не вступать.
Когда через полчаса все желаемое было принесено, а Лестер был вежливо выпровожен по своим внезапно образовавшимся делам, я вновь принялся за раздачу указаний:
— Специально для Сыча и Рэтфорда поясню, хотя знаю, что в те же мысли в голове и остальных. Вы сюда не на постой прибыли, а почти что на войсковые манёвры. Так что будут мокрыми сапоги, а коли всё пройдёт крайне неудачно — то и полностью искупаетесь в болоте, если нам придётся драпать отсюда.
— А, может, ты пойдёшь и поговоришь, наконец, с Юберионом? — Калентир говорил не столько нагло, сколько возмущённо. Таким тоном мажорная девица колотит понты перед гаишниками, остановившими дуру за превышение скорости. Впрочем, высокое самомнение не было чем-то необычайным для парней из взвода Шакала. А уж для молодёжи вроде Калентира, сильного молодого быка, ростом не уступавшего Асгхану — так чуть ли не обязательной моделью поведения.
— Когда МЕНЯ позовут. Сам подбирай слова, стражник, своим умом, — моя отповедь прозвучала угрюмо, — Мне некогда вправлять тебе мозги. Да и остальным тоже советую осознать, что Вы теперь не телохранители, приближённые к тому или иному барону, а снова замковые стражники. Не больше, пусть и не меньше. Вам крепко не повезло, парни, но Вы живы, при добром здравии и с высокими шансами вновь обрести своё положение, а то и достичь большего. А сейчас советую поменьше злиться на судьбу и посерьёзнее относиться к моим словам. Идеально будет любому из Вас вообще не открывать рот, кроме как по делу. Ещё раз напомню, что мы здесь вовсе не среди друзей, а Лестер нам не прислуга.
Калентир уже собирался огрызнуться, но более побитый жизнью Сыч положил ему ладонь на плечо. Молодой стражник упрямо тряхнул своей копной нечёсаных волос цвета пшеницы, злобно скривил губы, но промолчал.
И тогда я дал добро на разбивку лагеря.
Прождать пришлось несколько часов: Лестер вернулся лишь, когда завечерело, а настроение моей команды окончательно испортилось: и от обстановки, и от осознания того факта, что Братство может предпочесть поддержать сильнейшего. Наилучшее расположение духа сохраняли Гараз и, как ни странно, Эфем; Рэтфорд тихо ворчал, что называется, за компанию — собеседником он был не хуже, чем охотник; а вот Шинклот (второй стражник из равеновских) и бывшие гомезовские гвардейцы упали духом конкретно. Слишком резким для них стало понижение в иерархии от приблатнённых стражников к "обычным", и, пусть я уже уточнил, что им ещё сильно повезло (в отличие от того же Угалича), но человеку свойственно думать о себе хорошо, а уж ощущать себя выше, важнее и достойнее других — так и вовсе весьма отрадно. Конечно, нытиками эти люди не были и за пару дней пришли бы в адекватное состояние, просто с ежедневной сменой фронтовой обстановки, этого времени могло и не быть. И я был обеспокоен тем, что кто-то из них отчебучит какую-нибудь глупость, тем более, что занять их было нечем.
В общем, Лестер был встречен с радостью.
— Со мной пойдут Калентир и Радимер. За старшего в моё отсутствие — Гараз.
— Почему не Сыч?! — вдруг вспыхнул ещё один "элитный" по кличке Ежевика, — Он самый опытный из нас! Опытнее даже тебя...
Я тут же всандалил стражнику пяткой в грудную клетку, и он улетел в грязную воду, забрызгав сразу всех.
— Кажется, я начинаю понимать Дешийона, — процедил я сквозь зубы, — У него никто так не наглеет, что обсуждает приказы начальства, да ещё и при посторонних. Рано расслабились, парни, если решили, что можно вести себя по-скотски, сменив доспех...
— Мы хотим знать, почему Гараз?! — выкрикнул Калентир, — Почему ты ждёшь отовсюду подляны?! Почему ты не разрешаешь сходить за болотником?! Ничего нам с пары косяков не будет!..
— А ещё можно накупить пару сотен и продать в Лагере, — тихо добавил Шинклот.
— Почему мы торчим в этой дыре?! — орал Калентир, но приближаться ко мне и уж тем более, давать волю кулакам не смел, — Почему ты ничего не хочешь нам объяснить?!
— Потому что не обязан, — усмехнулся я, — И потому что объяснил уже. Умному достаточно. Знаешь, почему пойдёшь со мной ты и Радимер? Уж поверь, не из-за того, насколько ты важная птица. А потому, что мне нужно пустить пыль в глаза, и пойдут двое одинаковой фактуры и с одинаковым оружием. То есть или ты с Радимером, или Сыч с Гаразом. Но, во-первых, у Вас двуручники, что добавляет толику уважения, а во-вторых, Калентир, я не доверю руководить в мое отсутствие ТЕБЕ! Так что ты сейчас перестанешь копылить губы, зыркать во все стороны обиженным бараном, пойдёшь вместе со мной к гуру и будешь стоять в привратницкой столбом, пока Я буду вести переговоры. Ты будешь собран, спокоен и внимателен, не будешь чесать языками с Радимером или со стражами Юбериона. Потому что это — мой ПРИКАЗ, и ты его ВЫПОЛНИШЬ!
На последнем слове Калентира передернуло, взглянул он на меня весьма зло, но после издал тяжёлый вздох и утвердительно кивнул.
Всю эту перепалку Лестер наблюдал со стороны, прикинувшись деталью ландшафта, но не приходилось сомневаться, что Люкор будет в курсе всех значимых деталей.
Отповеди оказалось достаточно, чтобы оба молодых стражника шествовали за своей спиной с весьма бравым видом, да ещё и в ногу. В этот раз по лабиринту мы блуждали недолго и вскоре вышли на храмовую площадь, наполовину затопленную, но при этом довольно многолюдную. Какой-то идол что-то вещал с каменных постаментов, его паства изображала, как они внимательно слушают; много-кто просто бесцельно слонялся, покуривая на ходу; больше десятка стражей со второго яруса наблюдали за порядком, часть из них при этом тоже пыхтели косяками. Когда мы, хлюпая по лужам, подошли уже к самым ступеням, ведущим к входу в храм, идиллия была нарушена вышедшей из грубо выдолбленного портала делегацией от Нового Лагеря — дюжиной головорезов в на редкость разношерстном одеянии.
— Ни слова, пока я не позволю, — негромко уведомил я обоих "гвардейцев", — Особенно с их главным...
