— И еще раз напомню — у нас не армия, — насмешливо протянул Гомез, — Мы не готовились к долгим маневрам.
— Тем более, что наши бойцы и не готовы к тому, чтобы неделями жить в напряжении, — подхватил Торус, — День-два — и они захотят вернуться в безопасное место. А это — или замок, или шахта...
— С ползунами? — переспросил я.
— Ползуны не лезут в освещенные места, — сказал Ян, — Достаточно разжечь факела... Ладно, если я правильно понял, то наша новая тактика — это наша старая тактика. Садимся в осаду и меньше чем в полсотни арбалетов за пределы фортов не выходим. А они будут мимо нас туда-сюда бегать и ждать нашей ошибки...
— У Окила очень разношерстный состав, который ждет от него скорейшего захвата замка, — напомнил я, — Долго бездействовать они не смогут...
— Они и не будут, — мрачно сказал Торус, — Скорее всего, наемники возьмут в плотную осаду Шахту, а самые надежные и стойкие, вроде взвода Горна, прорвутся в Северный Лес... Если мы на каждый караван будем гнать всю армию, то, возможно, попробуют захватить Лагерь. Следующие дней пять они, скорее, будут просто маячить то там, то сям, давя на дух наших бойцов... Если Окил скажет своим, что нужно просто ждать, пока не перебежит кто-то еще, то те будут ждать — они не слишком хотят рисковать своей шкурой. Возможно, я ошибаюсь.
— И напомню еще, — добавил Диего, — Они нас превосходят в разведке. Вышлем следопытов — на них тут же набросятся. Начнем активно двигаться по окрестностям — и перебежчиков станет больше, и потери значительнее. Штурмовать их мы не можем. Остается и в самом деле сидеть за стенами, спасибо Азшару, что они высоки, и ждать ошибки Окила.
Зал погрузился в полное молчание, и при таком слабом освещении тишина была особо зловещей.
Я еще раз обдумал наше положение от начала до конца. Итак, активных действий мы предпринять не можем: штурм Нового Лагеря — занятие бесперспективное, а идею внезапных тревожащих ударов Торус отмел. Наши коммуникации уязвимы, а маневры нужно проводить весьма осторожно. После смерти трех баронов боевой дух "войска" весьма низок, нарастает дезертирство. Единственный плюс — слишком активно переть на наши позиции наемники не рискнут.
Сидеть в обороне и ждать ошибки противника, которому нет особой нужды эту оборону ломать — это лишь отсрочка крушения. Самим действовать активно — это просто подставляться под сильный ответный удар. И выход... выход я видел только один, и в прошлый раз я его уже предлагал. Но в эту минуту я увидел и возможность его реализации...
— Диверсия, — сказал я одно лишь слово, — Иного решения наших проблем я не вижу.
— У нас нет команды королевских горных егерей, — проворчал Гомез, — Или ты опять...
— Предлагаю себя, — усмехнулся я, — Мне не впервой туда лезть, я еще раз рискну.
— И как ты хочешь им навредить? — задумчивым голосом поинтересовался Диего, — Даже если убьешь Торлофа или Скорпио — их это не остановит.
— Смотря, чего мы хотим достигнуть, — пожал я плечами, — Если вынудить их ввязаться в бойню на смерть "или мы, или они", то тогда нужно взорвать их дамбу. Или убить Сатураса...
— Спасибо, не надо, — язвительно произнес Ян, — Бой до последнего человека — это чистая смерть и для нас, и для них.
— Значит, удар должен быть таким, чтобы их потрясти, — я обвел взглядом присутствующих, — Но при этом у наемников должна сохраниться возможность пойти на мировую. При этом мы должны нанести им существенный урон...
— Что ты предлагаешь? — нетерпеливо перебил меня Гомез.
— У них большие возможности для маневра, так как нет необходимости слать караваны. Ведь у них есть рис. Но если удастся уничтожить их запасы еды — им придется или пойти на мировую...
— Или штурмовать нас всеми силами, — потрясенно прошептал Ян, — Без еды они протянут ноги...
— А если штурм будет неудачным, — медленно произнес Диего, — Они сами запросят мира.
— У меня есть лишь один вопрос, — добавил я, — Сколько у меня есть времени?
Гомез испытующе взглянул на Торуса. Варантец крякнул, почесал кудри, а затем хлопнул ладонью по столу:
— Четыре дня. Это — тот срок, на который мы можем предельно напрячь наши силы и держать солдат в нужном настрое. Ведь если твоя диверсия удастся — Окил и его шайка попрут либо на Лагерь, либо на Шахту. В этом случае имеет смысл держать у моста сводную сотню, как ты говорил. Нам предстоит тяжелый бой, но он будет на наших условиях в этот раз!
Все довольно заухмылялись, один лишь Гомез скептически поджал губы.
— Ты недоволен, барон? — гримаса вождя не осталась незамеченной, и Ян не преминул поинтересоваться причинами этого, — Это и в самом деле выход.
— Конечно, нет, — иронично отозвался главарь Старого Лагеря, — Мы опять все ставим на смелость и навыки одного человека — это раз. Если Азшар провалится и не сможет уйти — от нас на следующий день сбежит чуть ли не четверть. Это два. Если он исполнит задуманное, а мы все на это сильно надеемся — нам предстоит серьезная драка. Это три. И, самое печальное, я нисколько не уверен, что даже если Азшар вынудит наемников переть на нас всей ордой, то мы будущую драку выиграем — это четыре.
— Необходимо что-то еще? — полу-вопросительно произнес я, на ходу обдумывая решение проблемы "это четыре", — Что такое, что отобьет у них охоту продолжать войну?
— Именно, — насмешливо отозвался Рудный Барон, — Ты все прекрасно понимаешь? И как, придумал?
Мелькнула шальная мысль, я ее ухватил за хвост — но озвучивать не стал. Слишком дерзкой она была.
— Придумал. Но ничего не гарантирую.
— Ладно, — процедил Гомез, — Я слишком многого требую. Даю добро на уничтожение продовольственных запасов наемников. Да и вообще — на любые твои действия, Азшар. У нас и в самом деле нет другого выхода.
Глава 11. Вскрытые карты.
Осмысливание и опыт — вещи разные, пусть друг друга весьма удачно дополняющие. Я и раньше понимал, что Пако не просто так отмел идею о диверсии, но возлежа на скалах и наблюдая за Новым Лагерем, я именно опытным путем осознал, почему он воспротивился моему предложению. Слишком уж много различных "а вдруг?" возникало...
...Остаток позапрошлой ночи не задался. Когда я покидал резиденцию, остальные там еще оставались — каждый "перетирал" с Гомезом детали, связанные с его сферой ответственности. Выспаться мне удалось где-то до шести склянок, пока глухой ночью меня не разбудил Диего: вся подготовка реквизита, ресурсов и информационной завесы (для сокрытия моего отсутствия) легла именно на его плечи.
Больше часа мы рылись по замковым складам для поиска всего нужного для успешного осуществления операции. Конечно, подняв на ноги подчиненных-кладовщиков, мы бы управились гораздо быстрее, но при нашей ставке на один точный удар требовалось, чтобы о деталях происходящего знало как можно меньше народа. Тем более, что нам было гораздо быстрее вскрывать замки отмычками, чем ждать, пока полусонные призраки начнут щелкать ключами.
Лагерь мы покинули за час до рассвета. На вахте северных ворот стоял Дешийон, сверху с барбакана озирал окрестности Мигрис (их товарищи дрыхли в караулке) — и тот, и другой были не теми, кто мог растрепать дружбанам, как двое старших призраков с нагруженными рюкзаками вдруг тихо покинули лагерь.
Шли мы на северо-восток, в направлении к песчаным отмелям и редколесью, занимавшими местность между мостом через реку и Восточным Лесом. В этом диком уголке Колонии почти никто не бродил, разве что с целью охоты, но широкая дорога вдоль южного берега, что вела к Восточному Лесу, а за ним — к Болотному Лагерю и Башне Туманов, так и не заросла за эти семнадцать лет.
Рассвет едва забрезжил, а мы уже ушли так далеко, что нас нельзя было увидеть от моста, да и подъем на гору Верхнего Форта тоже скрылся из виду. Шумела быстрая река, жужжали вдалеке шершни, наминали траву падальщики, настороженно поглядывая в сторону незваных гостей — в этом месте следовало соблюдать осторожность, но и только. Здесь можно было обойтись и без того, чтобы тихо ступать, прислушиваясь к разным шорохам: если ты не тревожишь дичь, то и она тебя не тронет.
За оружие нам пришлось взяться, лишь когда настала пора перебираться через реку. На узком песчаном острове с огромным валуном в три человеческих роста посредине устроили себе базу отдыха более двух дюжин варанов. Перебираться через остров было весьма опасно: и без того ловкие ящерицы при нашем приближении прыгнули бы в воду, а драться с ними в их родной стихии, да еще ножом, да еще и борясь с течением — занятие крайне вредное для здоровья и жизни.
Но если Диего и уступал как следопыт таким знатокам походной жизни как Кавалорн, Эйдан или Пако, то ненамного: опыта у него было изрядно. Он трижды выстрелил, тщательно прицеливаясь — и три ящера, ревя от ран, встревожили всю стаю. Вараны, включая подранков, бросились в воду и поплыли в нашу сторону. Дальше уже Диего бил насмерть, да и я вынужденно подключился; и когда первые пять ящериц ушли на дно кормом для раков, остальные пресмыкающиеся осознали, что нарвались на более опасного хищника, чем они сами, и повернули вниз по течению.
Освободив себе дорогу, мы переплыли через реку. И хотя плыть нам пришлось десятка два метров до островка и столько же после него — в одежде да с рюкзаком это было занятием не для слабаков. Даже мне пришлось перевести дух, а Диего отдыхал минут так десять. Но до известной моему спутнику карстовой пещеры, где можно было спокойно подготовиться к операции, было рукой подать — лишь обогнуть высокий кустарник.
Внешность я изменял под руководством старшего товарища: его общий криминальный стаж составлял более двадцати лет, и вскоре я и сам себя не узнал в отражении на воде. За щеки у зубов мудрости я засунул маленькие деревянные пластинки, сделавшие мое лицо визуально шире; постригся, укоротив длину волос вдвое, при этом стрижка была неаккуратной, а вот виски зато — тщательно выбритыми. Легким отваром покрасил волосы, так что они стали слегка отливать темно-медным. Свою униформу я сменил на облачение вора, наиболее приличный, как по мне, из их "доспехов": безрукавку из шкуры волка, бурые брюки из плотной ткани, высокие ботфорты не лучшего качества и главную фишку — широкий и длиннющий синий шарф. Саблю я сменил на повидавший не один череп моргенштерн с широкими острыми шипами — в Миртане это оружие именовалось "стальной язык"; свой охотничий лук — на так называемый "короткий", ширпотреб забриваемой на службу варантской голытьбы. Вместо армейского ранца друг вручил мне его подобие, сделанное из потрепанной бесформенной сумы путем присобачивания к ней двух широких лямок.
Все мои вещи Диего аккуратно сложил себе, после чего пожелал удачи и отправился обратно в Лагерь, оставляя меня в темной пещере. Разумеется, с его уходом я вовсе не стал скучать, а принялся за работу: в походно-полевых условиях, с помощью разожженного кое-как костра и трех небольших котелков сварить как можно больше жидкости, известной как "огненное масло". По сути, она была аналогом напалма: вязкая, легко воспламеняющаяся, но при этом медленно горящая, вдобавок водой она тушилась плохо.
Через несколько часов у меня были на руках две большие бутыли из-под шнапса, под завязку заполненные "огненным маслом"; сами емкости были оплетены лозой, чтобы не разбились: такое одеяние для бутылок было не обязательной "модой", но все же в Колонии, где алкоголь был одной из валют, встречалось часто.
Дальше отдыхать тоже времени не было: мне подобало добраться до Нового Лагеря чем скорее, тем лучше, а это было как раз таки и весьма непросто. Прежде всего, летучая сотня Арто и Шакала (по моему же настоянию) таки заняла позицию у моста; теперь пробраться через Северный Лес незамеченным было сложно. Так что я вынужден был вновь перебираться через реку и затем обходить Старый Лагерь с востока, идя вдоль опушки леса и стараясь не сильно приближаться к виднеющейся грязно-серой стене: на верхушке башни с четырьмя зубцами следил за окрестностями кто-то из магов Огня.
Чем ближе я подходил к южным воротам, тем сильнее мне приходилось углубляться в лес; но когда я уже в сумерках добрался до мостков через реку, как увидел, что там уже выставлен дозор — десятеро послушников и пятеро стражников. Этот отряд расположился так, что мог следить и за переправой через реку, и за дорогой в земли орков, а кроме того, до южных ворот им было рукой подать.
Пришлось возвращаться на лесную дорогу, наследие добарьерных времен — другого пути переправиться через реку, кроме как через обозначенный на карте мост посреди леса, не было: слишком крутыми были берега и слишком быстрым — течение. И вот теперь мне пришлось непросто.
Вечер быстро вступал в свои права, лесные хищники вышли на охоту, а обходить их не было никакого желания и времени, тем более, с дороги уходить в чащобу было бы неразумно.
За моргенштерн пришлось взяться почти что сразу, и дальше я его просто не цеплял на пояс: сначала пара шершней, затем сразу пятеро волков, затем еще раз шершень, затем у моста решил порычать в мою сторону кротокрыс. Мясо, шкуры и когти пришлось оставить на местах звероубийств.
Сам мост выглядел неестественно крепким и надежным; в тот момент я понял слова Гор На Драка, что к хорошо сохранившимся строениям в глуши приближаться не хочется. Разумом я, конечно, понимал, что ничего странного в этом мосте не было: просто его строили в расчете на десятилетия вперед, а в последние годы им почти не пользовались, так что не было ничего удивительного, что этот объект инфраструктуры так хорошо сохранился. Впрочем, бояться мне было нечего и некогда.
Лес за мостом меня обилием хищников не встретил, но не потому, что зверья тут было меньше, а потому что нашлось кому разогнать тварей. Метрах в пятидесяти от моста пировал хозяин леса — здоровенная (за два метра в холке и метра три в длину) зверюга с длинной черной шерстью и рогом на морде. Когти и зубы этой твари также впечатляли. Так я впервые вживую увидел мракориса.
Разошлись мы с ним мирно: он слегка поднял морду и пренебрежительно фыркнул в мой адрес, а я просто прошел мимо.
Самый тяжелый этап пути начался, когда я вышел на берег заводи. Идти на юг к мосту было нельзя, и оставалось лишь одно: перебраться через речку вплавь. Течение в этом месте было слабым, но вот грести руками пришлось немало. И когда я выбрался на берег, точнее, большой камень у скалы, началось еще более сложное испытание — теперь нужно было карабкаться вверх по почти отвесной скале.
Следующие час-полтора я неоднократно костерил себя за излишнюю предосторожность; в конце концов, было бы гораздо легче, если бы я наварил "масла" на базе у Яна, а затем уже до скал Нового Лагеря было рукой подать. С конспирацией, конечно, было бы похуже... впрочем, памятуя, что многие наши люди колеблются, следовало признать, что все мои мучения сейчас не излишни.
В конце концов, наверх я забрался. Но мои приключения на этом не заканчивались, ибо забрался я в орочьи земли, через которые потом попер напролом, нисколько не скрываясь.
