Пребывал бы при "дворе" Гомеза хоть самый завалящий поэт, он бы наверняка сказал бы что-то из серии "Сама природа плакала в тот день за орлами Гомезова гнезда!". Вот только Гомез не особо любил подхалимов, предпочитая восхищение красивых женщин, а не мутных типов с неясными моральными принципами.
А вот настоящий поэт честно бы заметил, что разбушевавшейся природе было всё равно до страстей людских. Ливень хлестал по лицу, холодный ветер заставлял поёживаться даже самых морозостойких, стремительно наступавшая ночь в лёгкую переигрывала свет из дальних окон — и все мы, собравшиеся на заднем дворике часовни, подсознательно понимали, что все наши беды никто нам не разрешит.
Глухой и торжественный голос настоятеля был слабо слышен уже за пятнадцать шагов, впрочем, народу собралось очень немного — собственно, лишь те, кому нельзя было не прийти. От бывших людей Равена были вообще лишь Бладвин и Пако, а уж о просто желающих отдать последнюю дань уважения усопшим и речи не шло. Почти все члены банды предпочли не показываться на глаза Гомезу. Винить их было сложно — гибель Шрама не добавила вождю благодушия, пусть светловолосый гигант и пал по собственной дурости и небрежности.
В сей раз гнев Рудного Барона не вылился в пару-тройку трупов, даже Мейзису удалось пережить этот вечер, хотя в кудрявого кладовщика трижды по ходу допроса вливали целительные эликсиры. Правда, с теперешней должности его сразу же выпнули, но в любом случае — ему здорово повезло. К нам с Диего Гомез тоже не высказал претензий — барон прекрасно понимал, что его подручный сам больше всех виновен в своей смерти. Да и вообще... Высказать претензии, пусть даже и весьма радикальным образом, бароны могли — но чем это бы помогло Лагерю? С таким же успехом можно было лаять теперешнюю собачью погоду.
Служба была недолгой. Вот голос Корристо умолк, Арто и Шакал опустили на верёвках оба гроба в не особо глубокую могилу, которую копали как раз те стражники, что стояли на стене в тот злополучный момент, и Гомез, круто развернувшись, без слов отправился в свой чертог. Большинство остальных последовало за ним, оставив команду стражников во главе с изрядно проштрафившимся сегодня Калентиром орудовать лопатами, засыпая яму. Исключение составил лишь Бладвин, свинтивший по дороге в сторону казармы, и я — надо было обсудить с остальными магами последние новости.
Миллентальский Круг Огня встретил меня мрачным молчанием. Маги стояли у пентаграммы, засунув руки в широкие рукава, как в муфту — насчёт подобной моды игра не врала. Можно было, конечно, и приволочь пару лавок, но в Колонии обходились без лишних церемоний.
— Все относительно спокойно, — со вздохом уведомил собравшихся Корристо, — Никто не грозится напасть на нас с оружием.
— Всё равно — я не слишком стремлюсь показываться завтра во дворе, — хмыкнул Торрез одновременно и презрительно, и встревоженно, — Эта шваль может обвинить в своих бедах ВСЕХ магов.
— Если дождя не будет, то ты покажешься завтра в замке, брат Торрез, — мягко, но требовательно уведомил его настоятель, — Иначе кто-то обязательно подумает, что мы чувствуем за собой вину. А её за нами нет.
— И что, никто вообще не требовал нас заколоть, Азшар? — спросил Мильтен.
— Один дурак было ляпнул "проклятые кровопийцы", но был успокоен своими же. Я слишком много кидался огненными штормами этой ночью, чтобы сегодня зачесались языки.
— Но всё равно, — резко возразил Драго, — Мы теперь должны показать ещё большую лояльность этой банде. Я крайне недоволен поступком Сатураса с его подсылом убийцы за всю мерзость такого деяния, но замечу, что вдобавок он теперь ещё крепче связал нас с Гомезом.
— Ну, насчёт Сатураса... Мы ведь тоже помогали Азшару, — заметил Дамарок, — А он сильно повлиял на ход этой мелкой "войны". И свитки, и зелья, и даже руны. С этой точки зрения нет разницы между их действиями и нашими.
Драго лишь в ответ пожал плечами, Родригез хмыкнул, остальные вообще не отреагировали. Замечание было справедливым, пусть и отчасти. И это "отчасти" объяснил сам Верховный Маг.
— Дело не в свитках и зельях, — твердо сказал Корристо, — Этот товар и мы, и маги Воды всегда поставляли воинам своих лагерей. Но всё же! У нас с Кругом Воды договорённость. И мы, и они не можем избегнуть полностью участия в конфликтах, но маги не должны участвовать в их разжигании, а наоборот — устремлять войну к миру. Азшар, напомню, даже отправился спасать этого вора Ларса, а тот, вообще говоря, всегда считался сторонником мира в Колонии... А вот сегодня я узнаю следующее. Что в банде Гомеза часть его, если можно так их назвать, офицеров собиралась поднять мятеж и обратилась за помощью в Новый Лагерь. Не могу сказать, что я удивлён этим, но в принципе — это не наше дело, с этим Гомез должен разбираться сам. Если бы этим заговорщикам помогал только Ларс, то всё происходящее вписывалось бы в рамки обычных для Колонии событий. Допустим даже, что в курсе был Ли и часть его наёмников. В этом случае Сатурас уже бы должен был придержать генерала, как придержал бы Гомеза и я, вздумал бы тот ни с того ни с сего объявить Новому Лагерю войну. Впрочем, и это тоже можно спустить с рук, хотя такая игра отдаёт нехорошим душком. Но то, что у одного из главных заговорщиков была руна телепортации...
Старый маг сокрушённо покачал головой.
— ... Вот это уже нарушение договорённости. Это означает, что Сатурас изначально знал о готовящейся диверсии в нашем Лагере и, более того, играл большую роль в её организации. Это как если бы я вдруг советовал Гомезу, как ему лучше устраивать внезапную атаку на Новый Лагерь. Я о ней даже не знал, так как Азшар не рассказывал.
— А чего это он Вас не уведомил, мастер? — вдруг неприязненным голосом поинтересовался Драго, — Для мага Круга...
— Азшар — не маг Круга, — покачал головой Корристо, — Он, вообще-то, бандит, если на прямоту. Ну, или если так угодно, то для нас он — фронтовой маг, а те, напомню, подчиняются непосредственно боевому командиру, а вовсе не Кругу. Всё это делается для того, дабы избежать ловушки двойного командования. Но Круг "фронтовикам" помогает, это тоже известно... Вот такая гримаса судьбы, Азшар. Ты так убегал от этой роли, что теперь исполняешь те же обязанности, но уже не в отряде воинов, а среди воров и грабителей..
Я молча усмехнулся.
— Если бы он попросил мантию, — продолжил старик, — Я бы ему не отказал, но тогда ему пришлось бы забыть о своих делах в Лагере. Он бы выполнял именно мои приказы, а не Гомеза, и тот ему бы не доверил планы похода Равена, переманивания Квентина и прочие глупости. Азшар действовал в рамках взятых им на себя обязательств... И ещё одно скажу. Даже если бы он был принят в Круг официально и носил бы алую мантию, но не оставил своё членство в банде... хотя я и не представляю, какой подвиг ему надо было совершить, чтобы я на такой шаг пошёл... то и тогда бы я не вручил ему руну телепортации в часовню. И более того, уведомил бы Сатураса, что член нашего Круга поступил в распоряжение Гомеза... Впрочем, о его связи с нами и так всем было известно, просто мало кто знает, что он — маг, а не просто алхимик. Азшар рисковал своей головой по собственному почину, и в этом я ему не был ни помощником, ни спасителем. А Сатурас, как я вижу, на словах ратовал за одно, а реально делал другое.
Я вновь вспомнил игру. Там ведь для ветки "мага Огня" всё случилось именно так, как говорил Корристо. Он не мог не принять в Круг человека, совершившего действительно важный для всей колонии подвиг — зачистившего Старую Шахту от ползунов с их Королевой. Но при этом не давал герою ни заданий, ни, тем более, руны, да и в его дела не лез.
— Вода многое скрывает, — глубокомысленно произнёс Дамарок, — На поверхности видно лазурь, а в глубине — все по-иному.
— Вы правы, мастер, — добавил Драго, — Договорённость нарушена. И это очень плохо. Ведь к тому же, теперь Гомез будет считать магов Воды за врагов, и мы никак не сможем его с ними помирить. Да и не сильно хочется, правду говоря...
— А что, если Скип телепортировался не в Новый Лагерь? — вдруг спросил Мильтен, — Всякое может случиться...
— А больше и никому нет выгоды от покушения на Гомеза, — скептически поджал губы Корристо, — Я про тех, кто мог поделиться руной... Да и зная Сатураса... Если он решил для себя план своих действий, то все помехи на пути будет убирать безжалостно. Конечно, если бы тот убийца удрал тихо, без того, чтобы застрелить одного из баронов — никто бы ни о чём не догадался. Но тайное стало явным, и нам надо решить, что делать дальше. Сделать вид, что ничего не случилось, нельзя.
Никто на эти слова не возразил. В неясном свете всего трёх светильников из шести лица магов выглядели особо встревоженными и рассерженными.
— У меня есть полбочки целебного зелья про запас, — сказал Дамарок.
— Не годится! — сразу же возразил торговец свитками, — Воспримут за слабость, что мы хотим откупиться за поступок Сатураса.
— Мы можем предоставить им свою помощь в бою, — вдруг предложил Мильтен.
— Ха! — тут же несколько глумливо отозвался Драго, — Никто из нас, я имею в виду, из нас шестерых, не фронтовой маг. Подставимся под стрелу — и справлять мессу будут по нам.
— Ну, кинуть огненный шар из-за укрепления мы можем, — заметил Корристо, — Все мы не ниже Второго Круга всё-таки.
— Мастер, но Вы же не хотели доверять нам с Родригезом руну шара, пока мы не достигнем Третьего Круга? — задал вопрос самый младший из магов.
— Придётся доверить, — пожал плечами седой чародей, — И я не предлагаю нам лезть в самые опасные бои. Мы должны показать Сатурасу, что выступаем против его действий, а заодно и Гомезу — что в этом случае мы на его стороне. Уведомим банду о том, что один из нас будет постоянно находиться у внешних ворот Лагеря.
Драго, Родригез и Дамарок явственно скривились, но возражать не стали.
Дальнейшее обсуждение проходило без моего участия — мне пора было показаться на тризне.
Поминавших было немного: все оставшиеся в живых бароны, Шакал, Катэр и Диего с Яном. Ни разговоров, ни сетований, ни вздохов или плача: просто восемь взрослых мужчин методично накачивались алкоголем. Едва я зашёл, Шакал лишь хмуро придвинул ко мне наполненную до краёв чашу. Я молча сел и осушил кубок, вспоминая тех, кто погиб. Скорбел я, признаться, не слишком, разве что усмешка Равена встала в памяти — да, такого человека однозначно будет не хватать. А Шакал тем временем наполнял ещё раз кубки...
После третьей чаши (Ян к тому времени уже откровенно "поплыл"), ко мне вернулось понимание того, что просто так дальше сидеть нечего: помянули — и пора расходиться, завтра день будет не из лёгких. Судя по нахмуренному лицу Диего и его еле заметному кивку мне, он рассуждал в таком же ключе; остальные, однако, всё ещё пребывали в тягостном настроении: кто, как Арто, искренне горевал за погибшими друзьями, кто, как Квентин, просто мысленно ставил крест на своих глобальных планах.
Взгляд зацепился за одиноко лежавшую на полке дальнего серванта лютню, на которой некогда так любил бренчать Бартоло. Подходящая случаю мелодия вспомнилась сразу же; никто не стал меня останавливать, когда я взял в руки инструмент и начал бренчать.
Переводить на ходу слова песни я не стал, да и не было нужды: "Dust in the wind" была понятна и без слов. Красивая грустная, пусть и быстрая, музыка.
Нельзя сказать, чтобы меня слушали, как завороженные, но напряжённость в немногочисленных жестах и движениях заметно спала.
— Слова? — хрипло поинтересовался Катэр.
— Будут когда-нибудь. Не сегодня.
— На сегодня слов достаточно, — угрюмо согласился Гомез.
— Увидимся завтра. Завтра будет новый день, — сказал я, поднимаясь и выпивая очередную чашу.
Рудный Барон лишь кивнул в ответ.
Видя, что я ухожу, частично зашевелились и остальные.
Ночной воздух пах сыростью, даже мелькнула мысль о том, что нужно будет проверить погреба на предмет возможного затопления. Завтрашний день обещал быть не менее сложным, чем предыдущие два. Да и послезавтра, послепослезавтра... последующие несколько дней. Но мысль о грядущих трудностях не пугала: слишком отчётливо было понимание, что пугаться некогда и уже нечего — надо делать.
На ресницы упала капля дождя, я проморгался — и пришёл в чувство. Хватит размышлений ни о чём, пора садиться при свече за бумагу — подготовить тезисы, с которым придётся выступать перед верхушкой болотников.
Подняв голову вверх, я усмехнулся молниям и повернул в замке ключ.
Глава 10. Тихая вода.
— Привал, — негромко скомандовал я небольшому отряду, приданному мне в сопровождение.
Место, возможно, было и не самым подходящим — песчаная отмель напротив водопада — но холм, за которым мы снова должны были выйти на дорогу к Болотному Лагерю, располагался где-то в сотне шагов, а необходимые Ц.У. конкретно от своего имени дать, на мой взгляд, всё же было необходимо.
Сам я считал, что мне не особо нужна церемониальная охрана для дипломатического веса, но Торус настоял: по его словам, за пределами Лагеря гуру стараются ходить в сопровождении пары стражей или, в случае младших идолов, хотя бы послушников. Вот только охранников назначил мне не он, а Гомез, вышвырнув на время за пределы Лагеря тех, кого посчитал за нужное подвергнуть опале. После того, как бойцами Шакала было проворонено сразу два покушения подряд, тяжёлые доспехи пришлось снять сразу десятерым стражникам; на их место Гомез выдернул по человеку-другому из разных взводов. Четверых из этого десятка, включая чудом не казненного Калентира, отдали под моё командование. Ещё двоих перевели ко мне из остатков бладвинского взвода.
После моей команды все шестеро застыли на месте нестройной гурьбой, но развалиться себе на травушке не позволили (впрочем, та была весьма мокрой). А вот Рэтфорд и Эфем, взятые с собой для выполнения обязанностей, по сути, слуг, даже не стали пытаться косить под бывалых солдат, а с удовольствием сбросили тяжёлые рюкзаки и уселись на траву отдохнуть. Они несли руду и личные вещи всего отряда, ведь я, как и стражники, шёл без ранца — послу и его почётной охране это было невместно.
— Насколько я знаю, в Болотном Лагере никто раньше не бывал и даже на Старой Шахте никто не служил. У болотников есть определённые правила и церемонии, соблюсти которые проблем не составит. Прежде всего, не приставайте с разговорами к стражам, считайте, что это паладины. Вам просто не о чем поговорить. Возле гуру вообще старайтесь не околачиваться, они этого не любят. Да и вообще, поодиночке по Болотному Лагерю не бродите. Дубинкой по затылку не огреют, но там довольно запутанный лабиринт. Определённое место для стоянки нам выделят, вот далеко от него и не отходим. Возможно, я управлюсь до вечера, но может случиться застрять нам на болоте на пару дней.
Ответом мне служили кислые улыбки, но никто не осмелился даже слегка чертыхнуться. То ли мой авторитет был для них уже достаточно высок, то ли эти парни слишком хорошо понимали, что их дальнейшая карьера зависит во многом от успешного выполнения этого поручения.
