"Ангел!"
За первой, отдающей страхом мыслью, последовала вторая:
"Мой первый Ангел!"
На губах заиграла злорадная усмешка.
Спустя всего четыре минуты и еще девять потопленных кораблей я сидела в контактной капсуле своей Евы.
"Хорошо, что я догадалась хранить контактный комбинезон рядом с Евой! А то бы неизвестно, сколько я с ним провозилась".
Плохо было другое — практически полное отсутствие оружия и внешнего источника энергии.
"Значит Ангела придется разделать менее, чем за пять минут".
Я включила питание. Заработал таймер. Теперь необходимо расслабиться и сосредоточиться на управлении Евой. Здесь нет поддержки командного центра — все придется сделать самой. И я не могу позволить себе проиграть. Не могу позволить себе ошибки. Я лучшая. Я уничтожу этого Ангела.
Завершение синхронизации. Теперь Ева в моем полном подчинении. Я широко улыбнулась.
"А теперь потанцуем, Ангел!"
Резким движением руки отбрасываю брезент в сторону. Послушная моим командам Ева резво вскакивает на ноги. Выхватываю из наплечного крепления прогнож.
На таймере 4:37 до отключения.
Тем временем Ангел топит еще один корабль и направляется к нашему. Начинаю быстро соображать:
"Ангел собирается потопить наш корабль так же, как и предыдущий. Хотя с такой громадиной, как авианосец, даже ему придется повозиться. Но рано или поздно — потопит. А прыгать за ним в воду я не могу — Ева просто пойдет ко дну. Значит надо заставить его вынырнуть, атаковать меня. Как? Стать для него более приоритетной целью. Но слабой целью".
На губах заиграла злорадная ухмылка. Отдаю мысленную команду:
"АТ-поле — 20 процентов от максимальной мощности".
Ангел отреагировал в точности так, как я и предполагала. Вначале ушел поглубже, а сейчас...
Буквально в ста метрах от моей Евы в облаке брызг, поднявшихся выше корабельной надстройки, вылетела огромная тварь серого цвета. Ее разинутая пасть была готова поглотить мою Еву целиком. Не судьба.
Дальше я действовала на рефлексах — стремительно и безошибочно.
Активировать АТ-поле на полную мощность. Практически распластаться по палубе, пропуская Ангела над собой. И вонзить ему прогнож в брюхо! Ангел, не встретив на своем пути желанной добычи и оглушительно лязгнув челюстями, полетел дальше с распоротым от челюстей до хвоста животом. Разбрызгивая синеватую кровь, эта тварь плашмя упала в воду и начала отплывать от авианосца. Видя, что плывет она не особо уверенно, я прыгнула следом. Прыжок вышел удачным — я попала точно на середину промявшейся от сдвоенного удара ногами спины. А вот последствия прыжка были намного хуже — тварь внезапно взбрыкнула и, резко увеличив скорость, направилась в сторону ближайшего крейсера. Ева не удержалась на ногах и в падении соскользнула с округлой спины. Разум охватила паника (тут до дна больше мили!), но тело действовало само — годы напряженных тренировок не прошли даром.
Извернувшись, я вонзила нож в тело Ангела и, резко подтянувшись на хрустящем под нагрузкой ноже, ухватилась другой рукой за нечто, напоминающее плавник. Еще один рывок. Не выдержав такого издевательства над конструкцией, с обиженным хрустом ломается прогнож. Но дело сделано — совершив красивое сальто, Ева вновь приземляется на шершавую спину монстра. Быстро присев (пока опять не смыло!), хватаюсь руками за верхнюю челюсть твари. Напрягаются ноги, спина, руки — и с величайшим трудом я задираю массивную голову Ангела наверх. Мышцы Евы чуть ли не трещат от нагрузки, но я не сдаюсь.
"Я не проиграю!"
Рывок в сторону, едва не разрывающий связки и заставляющий скрипеть зубами от боли в напряженных мышцах — и Ангел буквально на десяток метров разминулся с казалось бы обреченным кораблем. Нейтрализую ангельское АТ-поле своим и что есть мочи ору в интерком:
— Торпедами его!
И буквально через несколько секунд до меня доносится незнакомый и слегка взволнованный голос:
— Цель будет поражена через пять... четыре... три...
Я понимаю, что должна оставаться на ангельской туше до последнего — ведь только так я могу нейтрализовать его АТ-поле. Уйти надо буквально за полсекунды до взрыва — и Ангел не успеет удалиться достаточно для того, чтобы на него перестало действовать мое АТ-поле; и я не попаду под удар, хоть и смогу использовать Ангела в качестве опоры для прыжка.
"Кстати о прыжке..."
Я еще одним рывком повернула Ангела так, чтобы он шел на сближение с авианосцем — единственным кораблем, могущем служить мне удобной точкой для приземления. Руки уже были готовы вырваться из суставов.
— Две... одна!
Прыжок. Немного запаздываю я, немного от меня отстает Ева и в результате мы прыгаем точно тогда, когда это нужно. Подо мной прозвучал слившийся в один взрыв нескольких торпед. Позже мне показали запись того, как Ангел разлетелся кровавым месивом под четырьмя синхронными взрывами. А сейчас я пристально наблюдала за стремительно приближавшемся авианосцем. И поняла, что немного не долетаю — ударюсь о борт. Ничего страшного, но некрасиво вот так завершать мою первую битву — вмявшись в союзный корабль.
Еще один рывок и Ева распласталась параллельно воде. Удар руками о палубу, торможение в перекате, разворот на живот и еще один тормозящий рывок в противоположную от моего движения сторону. Теперь на покрытии палубы образовались две рваных продолговатых пробоины. И это не считая более мелких (сравнительно с Евой) дефектов палубного покрытия.
Ева замерла метрах в двадцати от борта. Из моей груди вырвался облегченный выдох. Глянув на таймер, я не поверила своим глазам:
3:48.
Весь бой не занял и одной минуты! Я ведь на нем минуты три ездила, не меньше!
По интеркому раздавались громки радостные крики, пусть и не всегда цензурные. Они с легкостью заглушали ворчливую брань адмирала о том, что необходимо было согласовать свои действия с ним. Впрочем, даже приглушенные, его крики раздавались недолго.
"Внезапный обрыв связи" — как с хитрой улыбкой позже пояснил мне один из связистов, приписанных к борту авианосца. Напряжение постепенно отпускало и тело заполняло великолепное чувство даже не радости, нет — эйфории. Я сделала это. Я лучшая.
Позже я узнала, что тот торпедный залп по Ангелу был произведен с того крейсера, который я уберегла от встречи с Ангелом. Естественно, его экипаж был готов меня буквально на руках носить. Так что остаток путешествия я провела пусть и на более маленьком, чем громадный авианосец, но не менее комфортном корабле. Последние три дня путешествия были просто замечательны.
* * *
Несколько омаков от f@bLER'а, родившихся в процессе редактирования этой главы.
f@bLER ОМАК 1:
Я представляю себе покалеченного Икари, лежащего на кровати. Я почему-то уверена, что он не станет на меня кричать. Не будет пытаться меня ударить или оскорбить. А даже если и попытается... вряд ли у этого слепого калеки хоть что-то получится...
f@bLER ОМАК 2:
— И думаешь ему приятно будет узнать после пробуждения о том, что его командир ударилась в запой? По-твоему он это заслужил? — глаза Рицко горели презрением.
— Не знаю, — я качнула тяжёлой головой. — Но пенсию по инвалидности он заслужил уж точно.
f@bLER Hentai ОМАК 3:
Кстати, что интересно — когда мне снился всякий хентай (а что вы хотели — 16 лет все-таки!), то Рей там не было. К чему бы это?
"Видимо, к появлению Аски" — задумчиво сказал Фаблер, потирая ладони... эээ, в смысле, приглаживая бороду, да!
f@bLER ОМАК 4:
— ...Познакомься, это — Третье Дитя, пилот "Евы-01", Икари Синдзи, — продолжала говорить собеседнице Мисато. — Он попал в небольшую переделку с предпоследним ангелом, получил сильнейший ожог тела и потерял зрение. Но ничего, я думаю, вы сработаетесь! — бодро завершила майор.
— Синдзи, — я сделал попытку улыбнуться в темноту. Получилось наверняка вполне удручающе.
— Дану... — пробормотала девушка. Интересно, её так зовут?
— Дануна...
— Очень приятно! — я оскалился изуродованными губами.
— Данунах! — она громко сглотнула. Без зрения учишься лучше использовать другие чувства. — Идите вы знаете куда со своими ангелами?.. Я возвращаюсь в Германию! — звук удаляющихся шагов, вкупе с удивлёнными возгласами Мисато.
Хм, видимо, ей сильно пришлась не по нраву местная кухня...
Глава 6.
Новое лицо. Страх.
Страх. Неотъемлемая часть тебя самого.
Уродующая, обезображивающая, отталкивающая других.
Но именно он помогает выжить... порождая нечто новое.
Икари Синдзи.
Икари Синдзи. Больничный корпус "NERV".
Тьму прорезает поток огня. Огня, бьющего по моему телу и медленно, с наслаждением, пожирающего его. Я пытаюсь кричать. Пытаюсь криком облегчить боль, терзающую меня. Но стоит мне открыть рот, как в ту же секунду стремительное пламя огненной змеей врывается в него и устремляется дальше — выжигая меня изнутри.
Резкий выдох. Исчезает пламя. Остается только тьма. И звуки собственного тяжелого дыхания.
"Сон... Это всего лишь сон..."
Больничная пижама на мне мокрая от пота. Холодного, неприятного, липкого пота.
Всего лишь сон... Всего лишь заурядный кошмар, который преследовал меня с того момента, как мой измученный последней битвой мозг начал хоть как-то соображать. Каждую ночь. Повторяясь раз за разом.
Бешено колотится сердце, легкие с шумом прокачивают через себя литры воздуха. Мне страшно. Вокруг темно и тихо. Хотя даже если бы в палате горел яркий свет — я бы этого не заметил. Нельзя что-либо увидеть, если у тебя нет глаз. Хе.
Лицо под бинтами кривится. Губы пытаются сложиться в привычную усмешку. Не получается. И дело похоже не только в бинтах на лице, как я думал вначале. Сами мышцы стали какими-то непослушными. Не отзывающиеся на привычные команды, поступающие от мозга.
Я поерзал на кровати. Подушка тоже была влажной. Черт, как это неприятно — лежать в холодной и сырой кровати! Кое-как, действуя одной левой рукой, я переворачиваю подушку на другую сторону. Затем отбрасываю в ноги одеяло и переворачиваюсь на бок — так и пижама высохнет быстрей, и простыня. По телу проходит волна дрожи — мне холодно.
Еще одна неудачная попытка ухмыльнуться.
"То тебе жарко, то тебе холодно. На тебя не угодишь, блин!"
Да, надо привыкать. Привыкать к огню во сне и тьме наяву. Надо научиться с этим жить.
"Выживать".
Выживать в полной темноте. Холодной и пустой.
Вокруг темно и тихо. Время от времени мне начинало казаться, что существует только кровать, на которой я лежу. Хотя нет. Еще есть пол. По нему стучит обувь тех, кто заходит в мою палату. Еще есть табурет рядом с кроватью. Или стул? Я не знаю. Но я точно знаю, что у него есть ножки — они скребут по полу, когда табурет (стул?) двигают с места. Еще есть дверь — ее открывают и закрывают те, кто входит в палату. А еще в моей правой руке торчит игла — через нее я питаюсь. Что еще есть в моем новом мире? Ах да, чуть не забыл!
Пытаюсь улыбнуться. У меня это почти получается.
Еще в моем мире есть плеер — маленький, помещающийся в ладони, немного шероховатый пластиковый прямоугольник. От него ведут два тонких провода — через один поступает электричество, а второй ведет к наушникам. Он не способен разогнать окружающую меня темноту. Но он наполняет ее звуками. Отвлекает меня. Делает мою новую жизнь легче. Плеер лежит здесь же — рядом с подушкой.
"Кстати, раз уж я все равно не сплю..."
То лучше я послушаю музыку, чем буду лежать в тишине! Тем более, что на этом плеере записано очень много новых песен. Есть чем заняться.
Завтра (сегодня?) за мной приедет Мисато. Врачи наконец-то дали добро на мою выписку. Видимо подействовали угрозы моего нового опекуна. Хе.
Я откидываюсь на подушку. Скоро я покину этот ставший привычным мне мир и вернусь назад. Домой. В ту квартиру, которую мы делили с Мисато последние месяц-полтора. Скоро вернусь. Там у меня будет другая кровать. Я пытаюсь ее вспомнить... На ней белые простыни. Белые? Странно... Простыни не белые, они... мягкие.
* * *
Мисато пришла спустя два с небольшим музыкальных альбома. Впрочем я ее не заметил, пока она не стянула с меня наушники. Я было этому воспротивился ("какая тварь не дает мне наслаждаться бодрящими музыкальными аккордами?!"), но сказанная знакомым голосом фраза "Синдзи, это я" быстро расставила все по местам.
— Мисато-сан? Меня отсюда выписывают? Ваши угрозы здоровью моих лечащих врачей возымели действие?
— Икари-сан, если состояние вашего здоровья будет вызывать опасение, то вы останетесь здесь несмотря на любые угрозы, которые могут последовать в наш адрес, — произнес строгий женский голос, не принадлежащий Мисато.
"Черт, Мисато не одна! Мог бы догадаться, между прочим!"
Это была Конно Томоко — медсестра, что приглядывала за мной эти дни. Скрашивала мое одиночество, выделяя час-другой времени, чтобы поговорить с регулярно язвящим и огрызающимся парнем.
— Конно-сан, я все же надеюсь, что меня сегодня выпишут, — я злорадно хмыкнул. — А иначе мы с капитаном Кацураги начнем действовать на два фронта.
Раздался сдавленный смешок. Я так и не понял чей — то ли Мисато, то ли Томоко.
"И так будет всегда".
Холодный кусок пустоты в моей душе на мгновенье прорезался острой болью. Осознание собственной обреченности и страх. Иррациональный страх перед неизбежным.
Мое лицо под бинтами дернулось в попытке скривиться от этой боли. Неудачно. Привычка не показывать свои истинные эмоции и по-прежнему малопослушные мышцы лица сделали свое дело.
— Ну так что, — опираясь на левую руку, я кое-как принял сидячее положение. — Гляньте, что у меня под бинтами, да и выписывайте меня скорее.
Первым делом мне вытащили иглу из сгиба правого локтя. Уже хороший знак — значит думают, что больше мне капельница не нужна. С лицом провозились дольше. Все-таки бинтов на голове было изрядное количество. Особенно много их было на том месте, где раньше были глаза. Причем, судя по ощущениям, там были не только бинты, но и что-то вроде тампонов. Точнее я сказать не мог — слишком мало знал о различных медицинских примочках. Наконец все бинты были сняты, а голова протерта чем-то резко пахнущим.
— Ну как я выгляжу со стороны? — с четко выверенной дозой любопытства и нервозности в голосе проговорил я. На самом деле любопытства почти не было (так, необходимый минимум), а вот нервничал я порядочно.
Прозвучавшая в ответ тишина ясно дала мне понять, что выгляжу я не очень.
Не имея возможности посмотреть на себя со стороны, я просто провел рукой по лицу, тщательно ощупывая каждый бугорок.
Первое впечатление оказалось неприятным — кожа была неровной, бугристой. И в то же время слишком гладкой. Отсутствовала характерная для нормальной кожи легкая шероховатость. Вывод был очевиден — мое лицо теперь представляет один сплошной шрам. Надеюсь не сильно заметный. Хотя, судя по молчанию, надеяться на это не стоило. А еще я не обнаружил никакой растительности на голове. Ни бровей, ни волос. А уж про ресницы можно было и не заикаться. На том месте, где должны быть веки, глаза и собственно ресницы были лишь два провала. Я благоразумно не стал засовывать пальцы внутрь.
