"Надоел".
И вместо ответа я его целовала. В губы. Взасос.
Я понимала, что завтра я об этом буду жалеть, что это мой первый поцелуй, что завтра я обязательно вспомню про Кадзи. Но к дьяволу все расчеты! Вот передо мной сидит тот, кто пытался рассчитать все на свете — и чего он добился? Поехавшей крыши и инвалидности в семнадцать лет?! В гробу я такую расчетливость видала!
Синдзи замер. Застыл статуей. Он совершенно не умел целоваться. Да и губы у него были не самые приятные...
"Ну и к черту!"
Через некоторое время я оторвалась от него. Разум переполняла пьянящее чувство свободы.
— Вот так, — коротко произнесла я, прижимаясь к нему боком и закинув руку ему на плечи.
Синдзи молчал.
"Похоже, я его слегка шокировала", — мысленно хихикнула я.
Настроение находилось на уровне "самый счастливый пилот Евангелиона". Почему? Да Ангел его знает!
Мы так и сидели. Синдзи постепенно расслабился.
— Аска? — тихо проговорил он.
— Помолчи, — шикнула я. — Просто помолчи.
Синдзи выдохнул. А через некоторое время так и уснул. Хорошо хоть тут скамейка была мягкой и была ближе к дивану, чем к обычной деревянной скамье. Хоть утром не так все затечет! Утром...
"Завтра я об этом пожалею. Черт, как я не хочу, чтобы оно наступало!"
Икари спал. Рядом засыпала я. И последней моей четко осознанной мыслью была простая истина:
"Я никому его не отдам".
Икари Синдзи.
Тьма. Поток пламени, должного медленно пожрать мое тело. И стоящая рядом ярко-красная Ева. Пламя бессильно разбивается о стену из двух АТ-полей. Оно по-прежнему здесь. По-прежнему бушует и слепит.
Но теперь оно не опасно.
Глава 9.
Шаг в сторону. Откровенность.
Откровенность давно стала синонимом пошлости.
Ведь это так противоестественно —
Открыто говорить другим людям правду.
Икари Синдзи.
Икари Синдзи. Квартира Мисато.
Сегодня и в данный момент я занимался тремя обыденными для меня вещами — лежал на кровати, слушал музыку и думал. Подумать было над чем.
Аска. Утром, пока Мисато еще не было рядом, она в максимально доступных и емких выражениях пояснила мне следующее: меня, "урода и распустившую сопли тряпку", вчера просто пожалели. И ничего более. И вот теперь я лежал на своей кровати и думал об Аске. Получалось отвратительно.
В дверь постучали:
— Синдзи? — это была Мисато. — Скучаешь?
— Отдыхаю после боя, — хмыкнул я в темноту, попутно отключая плеер.
Шорох приближающихся шагов, дробный перестук ножек стула и снова голос Мисато:
— Нам нужно поговорить, Синдзи.
Ее голос прозвучал немного напряженно и, кажется, даже грустно. Я мысленно подобрался.
"Разговор будет неприятным, но Мисато считает его необходимым".
— Что случилось, Мисато-сан? — я быстро перебирал варианты возможных тем разговора. И заодно прикидывал, как на что среагировать. Как обычно.
— Аска ушла к Хикари, — мой опекун предпочла начать издалека. — Рей сейчас в "NERV'е" на синхротестах.
— Другими словами мы сейчас наедине, — я усмехнулся. "Будет очень серьезный разговор". — Практически интимная обстановка.
— Синдзи, нам нужно поговорить серьезно, — Мисато с едва слышным вздохом подтвердила мою догадку.
— Хорошо, я слушаю, — я принял сидячее положение.
"Аска и Рей? Она хочет поговорить о них?"
— Я недавно говорила с доктором Акаги...
"Зверь? Наш старший научный кадр добралась до какой-то информации о нем?"
— Она раскопала очень странную информацию о тебе, — Мисато опровергла мои мысли. — На последнем синхротесте произошел некий сбой, в результате которого Ева едва не поджарила тебе мозги.
Ее тон не оставлял сомнений в том, что она прекрасно знает, кем был спровоцирован этот сбой. И действительно — Ева не причинит вреда пилоту. А вот сам пилот — вполне может.
— Но гораздо любопытней то, что следы подобных, только гораздо более сильных и опасных "сбоев" в твоей голове наблюдались и в более ранний период, — пауза и короткое на выдохе завершение. — Второй из них произошел вскоре после нападения Четвертого Ангела.
— Мисато, кажется мы договорились, что не надо вспоминать ту историю.
Я изо всех сил старался сохранить свой обычный немного ехидный тон. И быстро соображал. Мисато не отступится. Но об "этом" я никому рассказывать не собирался. Что делать? Решать нужно было быстро.
— Это было до того, как я узнала, насколько все серьезно, — резко ответила капитан Кацураги. — Акаги говорит, что первый "сбой" мог привести тебя в психбольницу!
Я непроизвольно вздрогнул. Такое не забывалось.
Катающийся по полу подросток, обхвативший голову руками и тихо подвывающий. Он словно пытается выдавить из нее наперебой звучащие внутри его черепа голоса. Смешавшаяся в кашу память, приправленная кристально ясным пониманием причины каждого моего поступка. Пониманием того, что я такое. Отдельно шли эмоции — я ясно помнил каждое испытанное мной когда-либо чувство. Я ощущал их. И был страх. Настолько всеобъемлющий, что его даже нельзя было назвать эмоцией.
Тем временем Мисато продолжала:
— Я хочу знать, что с тобой происходит. Что ты с собой делаешь?
Я сидел, наклонив голову. Молчал.
— Хотя я примерно догадываюсь, о том "что" ты делал, — не желая затягивать паузу, продолжала Мисато. — Рицко говорила о резком возрастании нагрузки на мозг и увеличении объема данных, которыми обменивались Ева и ее пилот.
"Акаги, чтоб тебя!"
— Она, видимо, действительно серьезно занята, раз до сих пор не может сложить два и два, — продолжала Мисато тем временем. Я напрягся. Неужели докопалась? — У тебя серьезные проблемы с головой. Ты об этом знаешь — во второй раз ты к этому готовился. Третий приступ выпал на синхротест — и Ева тебе сильно помогла.
Я незаметно выдохнул и чуть расслабился — моему опекуну даже в самом кошмарном сне не могло прийти в голову, что такое я мог сотворить со своей головой по собственной воле.
— Но ведь подобные... припадки будут повторяться, так? — Мисато не сбавляла темпа. — И лучше тебе от этого не станет. А если один из них случится во время боя?
— Не случится, можете быть спокойны, — отрезал я. Мисато пошла в неверном направлении, но показывать ей этого не стоило. — Я знаю, что творится у меня в голове и знаю, как с этим бороться.
Тут я ей даже не врал — просто не говорил всей правды. Да и как ей сказать, что мой разум сейчас — как раз и есть результат этой борьбы? Как описать борьбу вбитой до упора установки "жить" со всепоглощающим желанием смерти? С желанием уничтожить тот комок мерзости, которым является твоя личность? Хотя в последнее время стало проще. Ноль Первый изменяет мою личность, Мисато-сан? Я этого не боюсь, я за это его расцеловать готов! Зверя, принявшего меня.
— А лучшим психиатром для меня является Ева, — поделился я с опекуном частью своих размышлений.
— Да ну? — из темноты донесся полный скепсиса хмык. — То-то между первым и вторым припадком прошло несколько лет, а между вторым и третьим — несколько месяцев!
— И во время последнего Ева как раз детально и ознакомилась с этой частью моего сознания, — я не давал сбить себя с выбранной линии поведения. — Вы, кажется, говорили, что последний припадок был намного слабее? Да и второй тоже был слабее первого, так?
— Так... — нехотя согласилась Мисато.
Пауза. Странное дело — несмотря на всю логичность своих действий, врать Мисато было неприятно. Не мог я хоть с кем-то говорить на эту тему — слишком уж личной она была. Но тогда почему?..
— Извините, Мисато-сан, — тяжело выдохнул я наконец. — Об этом я ни с кем говорить не буду.
Только Ноль Первому ("Или теперь называть его Зверем?") я позволял так глубоко залезать в мою душу.
— Ты не подпускаешь к себе людей, Синдзи, — это прозвучало не как обвинение, а скорее как констатация факта. Немного грустно. — Я понимаю, так проще — никто не ударит в спину. Но ведь ты не думаешь, что я могу сделать что-то тебе во вред, так?
Я кивнул, хотя внутри все протестовало против подобного.
"Не доверяй никому!"
Никому не позволяй узнать хоть что-то жизненно для тебя важное! Не выдавай информацию, которая может тебе навредить! Но вместе с тем я знал: мой опекун действительно мне не навредит. А еще я боялся. Боялся того, что ошибся, и человек, которому я доверюсь, — предаст.
Я не хотел совершить такую ошибку.
Но что было меньшим из зол — дать ей возможность навредить мне или показать, что я ей все-таки не верю?
Усмешка, чуть не переходящая в оскал.
Все-таки я к ней привязался. Ведь в ее лице я получил то, чего подсознательно желал всегда — семью.
"Что мне делать?"
— Один вопрос, Мисато... — наконец сумел выдавить я из себя. — Я отвечу на один ваш вопрос...
А внутренности раздирал страх — я только что раскрылся перед другим человеком. Стал уязвим. Беззащитен.
"Остановись! Это ошибка! Не говори ей ничего! НЕ ВЕРЬ ЕЙ!!!"
А Мисато молчала. Я ждал вопроса, как удара, а его все не было. Тут что-то теплое легло на мое плечо. Мгновеньем позже я понял, что это ладонь моего опекуна.
— Синдзи, я сейчас ни о чем не буду спрашивать, — ее голос звучал совсем близко. Я явственно ощутил аромат ее духов. — Но если ты сам решишь мне что-нибудь рассказать — я готова тебя выслушать в любое время. Рицко ведь все равно во всем этом разберется — такая у нее работа. И мне кажется, будет лучше, если я узнаю, что с тобой творится до того, как это узнает Рицко.
Мисато убрала руку с моего плеча. Негромкий скрип отодвигаемого стула, удаляющиеся звуки шагов...
"Удаляющихся".
И мой голос, звучащий вслед:
— Это не припадок, Мисато. Это я сам... делаю.
Тишина. Абсолютная тишина, смешавшаяся с такой же абсолютной темнотой. Неизвестность. И страх, ею порожденный.
— Это не будет отображено в моем отчете, — обрывает тишину голос моего опекуна. И шорох закрывающейся двери.
Я криво усмехнулся и плюхнулся на кровать.
"Кем я стал... Думать противно!"
Усмешка приобрела черты оскала.
"Лежу тут, ничего не делаю... Точнее боюсь что-то делать. Боюсь перемен. Рей, Мисато... Я ведь и от них теперь ничего хорошего не жду! Докатился, блин! Трусливый урод!"
Я вновь думал. Но теперь уже я мог рассуждать здраво, а не просто вариться в котле собственных переживаний. Я вспоминал. Вспоминал каждый свой поступок из той, нормальной жизни. Сравнивал с тем, что было после. И раз за разом приходил к одному и тому же выводу. Меня пугала не только моя слепота. И точили меня изнутри отнюдь не одни кошмары. Меня ломало мое собственное желание жить. А точнее — моя неспособность это желание обеспечить. Моя нынешняя уязвимость перед внешним миром. Моя зависимость от других людей.
Шаг за шагом я вспоминал, как менялся. Был шок. Был страх. Страх того, что не буду больше пилотом. Страх того, что Рей меня бросит. Страх, что Мисато — предаст. Ведь теперь моя жизнь больше зависела от этих трех факторов и в намного меньшей степени — от меня.
И пошли сомнения — сомнения в Рей, сомнения в Мисато. Только в Звере я не сомневался. Вторая часть "Я" Евы, мое отражение. Как я мог в нем сомневаться? Но при этом именно в нем я решил покопаться поглубже! А с остальными же я ничего не делал. Словно боялся, что проверка даст положительный результат. Или "словно" здесь лишнее?
"А ведь я обещал себе... Обещал, что справлюсь... Обещал, что буду жить... Жить, а не дрожать в углу от страха!"
Сознание все сильнее заполняла причудливая смесь злости, отвращения и презрения.
Я боялся. Боялся и сидел, сжавшись в уголке. Ничего не делая. И все это вместо того, чтобы задать простой вопрос — "А что изменится?". Пусть меня бросит Рей, пусть меня бросит Мисато — что изменится? Я останусь один? Ну и что с того?!
"Я всегда так жил! Так какого хрена?!"
Кривой оскал на лице.
"А ларчик просто открывается — теперь тебе есть, что терять. Страшно возвращаться к прежней жизни, а, Икари? Страшно вновь жить без причины и даже без самого желания жить?!"
Да, именно так. Вот только не следовало мне забывать, что именно таким образом у меня и получалось жить. Двигаться вперед. А сейчас я мало того, что остановился, так еще и назад сдавать начал!
Кривой, почти жалкий оскал. Мне страшно. Но к Ангелам все! Я буду двигаться вперед! И может быть когда-нибудь...
"Ведь я дошел до этой точки. Просто остановился рановато. Хе".
Я рывком поднялся с кровати.
"Вставай!"
Кацураги Мисато.
Я аккуратно прикрыла дверь в комнату Синдзи и прошла к себе. По пути заглянув на кухню и прихватив из холодильника банку пива.
"Синдзи..."
Я прекрасно понимала, что то, что с ним происходит — это результат его осмысленных действий. Более того — я даже примерно представляла, что это были за действия.
Все началось еще тогда... Странная записка на двери. Вроде бы спокойно спящий Синдзи. Да и на следующее утро он выглядел вроде бы нормально. Только старательно прятал как-то неприятно изменившийся взгляд.
"Тогда я спрошу по-другому. Зачем?"
"Чтобы понять, куда двигаться дальше".
Вот так. Первый звонок не просто о знании последствий, но об осознанности действий. Которые и были предприняты с некой неясной целью.
Потом были и другие интересные моменты.
Вот атака Седьмого Ангела. Хриплый крик Икари:
"Это засада!"
Звучавший так, будто ему сложно говорить. Или больно. И буквально через секунду из-под воды выскочило два Ангела. Как он узнал?
Вот его танец с Аянами. Танец, о котором я написала в отчете "тренировка прошла успешно". Черта с два она была успешна! Она была невозможна! Я, конечно, ожидала, что Синдзи что-нибудь выкинет... Более того — я даже рассчитывала на это! Но я не думала, что он выкинет что-то столь... масштабное. Хотя он ли это выкинул? Стоило ли этот случай списать на Аянами?
Этого я не знала.
"Они действительно испугались, Икари".
Так сказала после танца улыбающаяся — черт меня подери, улыбающаяся! — Рей. Как будто продолжила какой-то разговор с Синдзи. Разговор, которого никто не слышал...
А еще были слова Рицко о возросшей нагрузке на мозг пилота.
Все это складывалась в четкую и логичную картину. Достаточно отбросить слово "невозможно".
Синдзи мог каким-то образом расширять возможности своего мозга. Предсказать атаку только что убитого Ангела, идеально повторить один раз показанные движения, сделать что-то непонятное с участием Евы, "понять, куда двигаться дальше". Достаточно было отбросить тот факт, что для человека невозможно использовать свой мозг, как аналог компьютера.
"Для человека".
Это было второй и намного более неприятной частью моих предположений.
Был ли Синдзи человеком? Нормальным человеком?
Я тяжело вздохнула и отставила в сторону опустошенную пивную банку.
На этот вопрос меня натолкнула Аянами Рей. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда в организации, плотно занимающейся генетикой, взялась девочка со столь нестандартной внешностью и характером. И без прошлого. Первый пилот Евангелиона. Как бы случайно оказавшийся под опекой командующего.
