Я промолчал. Что-то нужно было ответить, но сам я не мог понять, что именно, а обращаться к памяти Икари Синдзи не хотел. И потому просто молчал.
— Что ты можешь сказать о Пятом Дитя? — новый вопрос стал неожиданностью, но...
— Он — враг, — тут я знал, что ответить. — Я убью его. Но сейчас его убивать нельзя.
— Хорошо, что ты понимаешь это, — командующий все больше выглядел каким-то рассеянным. Все больше ощущался таким. — Можешь идти.
Я действительно мог идти. Но все же хотел понять еще один момент. Свои недавние сны.
— Есть ли у вас какие-то данные о Втором Ударе? Изображения происходящего в его эпицентре?
Командующий замер — физически, эмоционально. Замер напряженной, что-то быстро обдумывающей статуей. А потом неспешно достал из ящика стола черно-белую фотографию.
— Ты об этом спрашивал?
Силуэт светящейся белой фигуры, напоминающий контурами Еву. Чуть размытый, не такой подробный, как во сне — но это был он. Все-таки это существо не было просто посланной Ангелом иллюзией.
Провожу пальцами по фотографии. Дотянуться, дотронуться, понять... Кто ты? Почему ты — я? Или почему Икари Синдзи — ты?
"Ты — бог? Тот, о ком говорил Двенадцатый Ангел. Но почему он назвал богом — Икари Синдзи?"
— Да, — все же отвечаю я командующему. И поясняю свой интерес. — Двенадцатый Ангел показывал эту картину Икари Синдзи. Он называл это существо "богом".
Говорить всю правду я все же не стал.
— Это Адам, Первый Ангел и их прародитель. Нет ничего удивительного в том, что Ангел звал "богом" своего создателя, — ровно пояснил командующий. Но я чувствовал его настороженность. — Его смерть и была истинной причиной Второго Удара.
— Он похож на Еву...
Я все так же не отрывал взгляда от фотографии. Почему мне кажется таким важным то, что изображено на ней? Что связывает меня с этой фигурой?
— Мы скопировали дизайн Ев... С него, — я почувствовал неуверенность в словах и мыслях командующего.
— Скопировали... — эхом повторил я.
И как наяву слышал голос Табриса. Врага, презрительной усмешкой на лице рассказывающего о привычке неполноценных Лилим избегать неприятной правды. Лгать самим себе.
"Просто скопировали? Пропорции биологического тела, механические элементы — только для того, чтобы выглядело похоже? Или так получилось само собой?
Адам? Прародитель Ангелов, чья смерть послужила началом Второго Удара? Тогда почему он выглядит вполне живым? Умер потом от ран? Даже Ева способна регенерировать очень быстро. Нет, такую сущность могли убить только в один удар, не давая и мгновения на возможность восстановиться..."
"Слишком сильны, чтобы без последствий для мира сражаться между собой", — слова Каору.
"Там нехилый термический всплеск был, но без ударной волны", — слова Синдзи.
Без ударной волны? Посмертное самоуничтожение Ангелов без нее не обходилось. Вот только какой мощности должен быть взрыв, если выброшенной Ангелом энергии хватило на то, чтобы растопить ледниковую шапку Антарктиды? И осталось бы на Земле после него хоть что-то живое?
Не было взрыва. Энергия, которой хватило бы на то, чтобы обратить в пепелище всю планету, просто "впиталась" в многокилометровый слой льда.
"Так что же там произошло на самом деле?"
Я, наконец, оторвал глаза от фотографии и только тут заметил, что Икари Гендо неотрывно за мной наблюдает. Все мои попытки выглядеть безопасным провалились.
"Но ты не убьешь меня сейчас. Я нужен тебе".
Ничего не говоря, я развернулся к выходу. Спиной ощущая взгляд того, за чью жизнь я буду сражаться. Того, кто убьет меня после.
— Синдзи! — женский крик застал меня уже в дверях лифта.
— Юй! — и предупреждающий возглас Икари Гендо.
— Синдзи, постой.
Я обернулся. Ко мне, выйдя из-за неприметной двери, решительным шагом направлялась хорошо знакомая мне женщина. Та, кого я вытащил из контактной капсулы. Та, кого отпустил Ноль Первый. Икари Юй — мать Икари Синдзи и создательница Евы-01.
— Я не Икари Синдзи. Вы слышали.
— А если я скажу, что это не так? — женщина смотрела на меня почти с вызовом.
Идущие от нее эмоции осмыслению не поддавались. Что-то слишком сильное. И слишком сложное для меня.
— Я скажу, что вы ошиблись.
— Ты — Синдзи, — сколько уверенности в ее словах. В ее мыслях. — Просто твое извлечение из Евы получилось неправильным. Травматичным для тебя. Именно поэтому ты сейчас... такой.
— Я ущербен. Я знаю.
— Но это можно исправить, понимаешь? Тебе можно помочь. Я сумею вернуть тебя.
Я молча смотрел на женщину передо мной. Вернуть Икари Синдзи? Но ведь я — не он. И если вернется он, то перестану существовать я. Умру.
"Но ведь тебе нет до этого дела?"
Убившая Еву ради своих целей. Отдавшая ради них же жизнь. Для тебя всегда существовала только цель и не важно, на что ради нее придется пойти.
"И вот сейчас твоя цель — вернуть Икари Синдзи".
— Синдзи?
Что ей ответить? Подыграть? Сказать, что верю ей и хочу вернуться к прежней жизни?
"Мой шанс".
Но ведь тогда меня все равно убьют. Просто — по-другому.
И я отвечаю ей. Не так, как ответил бы стремящийся вернуться в семью Икари Синдзи. Перечеркивая свой последний призрачный шанс остаться в живых, отвечаю так, как хотел ответить сам:
— Вы нисколько не изменились, Создатель.
Проводив взглядом скрывшуюся за дверьми лифта фигуру, командующий обратился к Юй.
— Ты не должна была говорить с ним.
— Почему? Да, он изменился... Можно даже сказать — пугает. Но факты упрямы, Гендо — он на нашей стороне! Он сражался и собирается сражаться за нас, кем бы ты его не считал!
— Не все так просто, Юй. Он лгал нам.
— Лгал? В чем?
— Ева. Я знаю — ты не считаешь ее чем-то враждебным. И, возможно, ты даже права. Факты упрямы, в конце концов: Ева-01, даже получив полную свободу, сражалась на нашей стороне. Но у пилота с ней какой-то разлад.
— Почему ты так решил?
— По нему сложно что-то понять... Но то, что он знает — он говорит сразу. А тут же он раздумывал. Искал ответ на вопрос, который можно будет мне скормить.
— И что теперь? Убьешь его из-за своих подозрений?! Нашего сына?
— Я хочу его вернуть, ты знаешь это. Но я обязан учитывать все возможности.
Командующий сказал не все. Не упомянул о странном — но слишком заметном! — интересе к Адаму. Не стал рассказывать о том, что хорошо помнит Синдзи — и не находит в этом существе ничего общего с ним.
Юй просто не приняла бы все это.
Наше с Каору жилище встретило меня тишиной. Подобранный среди развалин котенок отсыпался, Каору был где-то в ангаре — сегодня нам доставили Еву-04.
Присаживаюсь в единственное кресло в нашей небольшой комнате и замираю.
"Кто я такой?"
Часть Евы, защищающей людей. Евы, которую люди когда-то убили. И попытаются убить еще раз. Когда она станет не нужна. Так почему же я защищаю их?
"Потому что если не стану — то все равно умру. Просто умру вместе с ними. Станет ли мне от этого легче? Нет, не станет".
И что же мне остается? Выбрать способ своей смерти? Умереть от руки Ангела или от руки человека. Который тоже Ангел, пусть и другой. Есть ли у меня иной выход?
"Кто я такой?"
"Травмированный" Икари Синдзи, как сказала Создатель? Нет. Я хорошо помнил его — и у нас не было ничего общего. Даже его память с самого начала вызывала во мне какое-то неприятие. Отторжение. Будто с самого начала чувствовал, что это — не я.
Тогда — часть Евы. Да, я действительно ощущал себя Евой. Ущербным ее обломком — без брони, АТ-поля, S2-двигателя... Часть Евы, которую в конечном итоге уничтожит ее исконный враг — Ангел. Не важно, какой.
"Или же есть что-то еще?"
Копье. Такое знакомое, почти родное... О котором я ничего не знаю.
Короткая мысль-воспоминание. Бережно хранимое, никому не показываемое, запомненное до мельчайших оттенков эмоций... Которому неоткуда было взяться в моей памяти.
"Что у меня еще есть своего? Действительно своего?"
Ничего. Только боль и холод внутри. Я — часть Евы.
"Но если я — часть Евы, то может ли получиться, что часть моих воспоминаний в ней? В другой части моей личности?"
"Зачем Ноль Первый разорвал себя на части?"
Я так и не смог ничего понять. Лишь когда с шипением открылась входная дверь, чуть пошевелился да перевел взгляд на нее.
— Я принес еды, — сообщил с порога Каору. — Для всех нас.
Молча киваю головой. В одном из пакетов явно проглядывали кошачьи консервы. Ангел до странного заботливо относился к нашему питомцу.
— Где ты их нашел? — утром мне пришлось очень хорошо перетряхнуть память Икари Синдзи, чтобы найти в ней информацию о кошачьей пище.
— Спросил у первого встречного, — Ангел самодовольно улыбнулся. — Он был рад помочь мне советом.
С этими словами Каору высыпал содержимое одного из пакетиков с кормом в кошачью миску. Тощий котенок, уже успевший пообтираться о ногу Ангела, радостно набросился на еду.
Какое-то недолгое время мы молча за ним наблюдали. Ангел и оторванная от Евы часть.
— Как сходил к командующему? — все же сгрузив содержимое пакетов в холодильник, Каору уселся на кровать.
Я помолчал. Потом передвинул кресло поближе к Ангелу — боль заметно поутихла.
— Я буду пилотировать Еву-01.
"Стоит ли говорить что-то еще? Да, пожалуй, ему — можно".
— Меня уничтожат после. И меня, и Еву. Когда мы станем не нужны.
— Вот как... Но ведь ты не удивлен? — Каору жестко усмехнулся. — Хотя о чем я, ты ведь даже не способен удивляться.
"Огрызок от Евы".
— Смогу ли я справиться с тобой и с еще одним Ангелом или нет — для меня это ничего не изменит. Я в любом случае буду убит, — и немного помолчав, я все же продолжил. — Единственное, что я могу выбрать — так это кто и как именно меня убьет.
— У тебя нет будущего? — лицо Ангела исказилось в какой-то непонятно-болезненной гримасе. — Ты же... Как они.
— Нет. Ведь это и привлекло тебя, Ангел?
Теперь молчал Каору. Только почему-то стиснул руки в кулаки.
— Не так... — тихо произнес он. — Все должно быть не так... Ты не должен был говорить этих слов.
И вперил в меня пронзительно-алый взгляд:
— Зачем ты говоришь мне все это?
Я ответил ему тем же. Но если Ангел видел меня насквозь, то я словно натыкался на непреодолимую преграду. Тяжелые, непроницаемые рубиновые плиты. Абсолютная защита.
А потом я почувствовал ее. Боль. Не свою. Отголосок боли, идущий от врага.
— В этом мире все, так или иначе, хотят меня убить. Но, в отличие от людей, ты — честен. Да, ты можешь меня обмануть. Но так, как обманывают врага — желая обеспечить себе победу. Ты не притворяешься союзником, как они. Не скрываешь своего желания убить меня, как они. Не будешь использовать, как они... С тобой действительно проще, Табрис.
Да. С Табрисом все было просто и понятно. Сначала мы союзники и убиваем еще одного Ангела. Потом мы враги и убиваем друг друга.
"А как быть с людьми?"
Тишина. Лицо Ангела постепенно разлаживалось, принимая привычное спокойно-насмешливое выражение.
— И все же, ты вновь кое о чем забыл...
* * *
Аска Ленгли. Квартира Аянами Рей.
Ванная комната. Зеркало с отражающимся в нем красивым девичьим лицом. Лицом куклы с пустыми синими глазами.
Из больницы меня выписали быстро — ничего серьезного у меня не нашли, а "легкая депрессия" по мнению врачей быстрее пройдет в домашней обстановке. Домашняя обстановка... Теперь я жила у Рей. Не хотела больше даже видеть ту дрянь...
Утро началось, как всегда. Я пыталась его так начать. Первой проснуться, первой попасть в ванную — во всем первая, во всем лучшая.
"Идеальная кукла для своей мертвой матери".
И все — не мое. Гениальный ребенок, окончивший университет в 14 лет — это желание моей матери. Статус лучшего пилота, к которому я так стремилась — это тоже ее желание. И даже моя внешность, это лицо, глядящее из меня из зеркала — тоже желание этой полумертвой суки, запертой в Еве-02...
"Что у меня есть своего?.. Ненавижу..."
Рука с ножницами плавно подошла к волосам. Тихий щелчок — и обрезанная у самой шеи рыжая прядь падает на пол. Волосы, которыми так гордилась эта кукла. За которыми так старательно ухаживала... Полумеры. Я все равно буду видеть ее в зеркале.
"Что же с тобой сделать?"
Распороть это чистое красивое лицо. Выколоть один из этих прекрасных синих глаз. Это должно быть очень больно. Но кому какое дело до боли куклы?
"А может сразу?.."
Острие ножниц уткнулось в шею. Как хорошо чувствуется ровная пульсация под кожей. Так близко от острия.
"Я не буду твоей игрушкой, мама", — легкая улыбка на идеальном лице.
Чуть посильнее надавить острием на кожу. Скоро все закончится. Навсегда.
"Но что же так сильно сжимает горло? Почему так хочется плакать?"
Все сильнее вдавливаю острие ножниц в шею. Все острее становится боль. Все сильнее сжимает спазмами горло.
"Я не хочу умирать!" — пронзительный детский крик.
Дернулась рука. Ножницы коротко резанули по шее и с тихим бряцанием упали на кафельный пол.
Волна холода по телу. Выступившая на спине испарина. Ладонь, мгновенная зажавшая рану на шее и вторая рука, судорожно вцепившаяся в раковину.
"Это тоже ее... Ее желание! Я не хочу умирать!!!"
Из-под прижавшейся к шее ладони, чувствующей влагу крови, разгорается колючий огонек боли.
"Не хочу умирать..."
Глаза судорожно заметались по комнате. Аптечка. Где аптечка?! Вот она.
Ноги, как ватные. Я не хочу умирать. Кружится голова. Я не хочу умирать. Дойти. Как мне плохо. Ладонь, все сильнее прижимающаяся к шее. Я ведь не умру вот так? Распахнуть ящичек на стене. Это ведь так глупо. Бинты, пластырь... Зубами и дрожащей непослушной рукой — разорвать упаковку. Холодно. И самое сложное — отнять руку от шеи. Как перевязывают перебитые артерии на ней?
"Удушением", — ощущение сжавшихся на шее рук. Своих собственных рук.
Просто убери руку на секунду. Холодный пот на спине и лице. Просто дай хлынуть крови. Или умри так.
"Я справлюсь... Я не умру".
Движения слились в одно — убрать руку и тут же, почти ударом, закрыть рану на шее другой — с пластырем. После чего тупо уставиться на окровавленную ладонь.
"На ней... Совсем немного крови..."
С трудом веря увиденному, я, чуть пошатываясь, подошла к зеркалу. Пластырь кровью пропитываться не спешил.
"Царапина... Всего лишь царапина..."
Я чувствовала подступающую истерику. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Из-за какой-то неопасной царапины!..
"Да что же со мной творится-то, а?!" — лицо исказилось кривой судорожной улыбкой.
"Сходишь с ума, Аска?"
— Черта с два... — тихо прошипела я своему отражению. — Я не закончу, как эта сука. Как бы ей того не хотелось.
"Я справлюсь".
И вновь — широким дерганым шагом — к аптечке. Надо успокоиться. Тут должно быть что-нибудь...
"У Аянами? От нервов? Почти смешно..."
Но упаковка глицина в аптечке все же нашлась.
