Контактная капсула. Тестовый запуск. Страх. Я знала, что случится сейчас. Ради моей дочери...
"Мама, ты?.." — радость, удивление.
"Я всегда была тут, — заботливая улыбка. — Я всегда была рядом с тобой".
"Мама! — я бросаюсь в объятья фигуры передо мной. — Ты осталась здесь! А там... тогда была уже не ты".
"Мы вместе".
"Как же мне было плохо без тебя, мама! Посмотри, мама".
Я окунаюсь этот поток теплоты передо мной. И вспоминаю. Что не так давно испытывала что-то похожее, пусть и намного более слабое.
"Прости меня, дочка. Но теперь я рядом".
Я плачу. Плачу, вспоминая. Плачу от радости.
"Синдзи, идиот, если бы ты знал, что напоминаешь мне маму... Ты бы смеялся. Ты будешь смеяться. Мама, победим!"
"Да, дочка".
Я открываю глаза, оглашая окрестности счастливым воем. Тело буквально переполнено силой. Силой и счастьем. Хочется двигаться, нет, танцевать!
Легким движением я посылаю свое тело вперед.
"Это будет мой первый танец. Он не может быть плохим".
И вот впереди появляется уродливая и неповоротливая туша врага. Как можно проиграть такому?
Длинным элегантным прыжком огибаю его со стороны, занося руку с копьем для броска. Пилот не ошибся, это будет замечательное движение.
Враг начинает продавливать мое АТ-поле своим. Вспыхивают его глаза, предупреждая о скором выстреле.
"Ты силен. Но больше у тебя ничего нет — ты проиграешь".
И выбросив в сторону врага левую руку, буквально бросаю в него щитом из не до конца нейтрализованного АТ-поля. Выпущенный Ангелом заряд взрывается едва ли в 20 метрах от него самого. Мои движения тоже не идеальны.
Приземляюсь на правую ногу и единым движением, отводя назад левую руку и доворачивая туловище, метаю копье в облако раскаленных газов. Туда, где скрыта маска не видящего меня врага. Затем, ни на мгновенье не прекращая движения, с левой ноги срываюсь дальше в обход противника. Танец не должен прекращаться ни на секунду.
Из-за гаснущего огненного облака показываются разлетающиеся обломки копья. Промахнулась? Или он тоже умеешь танцевать?
Вот передо мной снова маска врага. На ней небольшая зарубка. Я все-таки промахнулась.
Сожаление.
Длинными прыжками обхожу Ангела сбоку. Пока ему удается следить за мной, но чем ближе я — тем быстрее ему приходится поворачиваться. Все-таки он не может двигаться в моем ритме. Желая оборвать мой стремительный танец, враг бьет мне своими стремительно удлиняющимися лентами по ногам. Бьет умело — даже если увернусь от одной ленты, я неминуемо подставлюсь под вторую. Танец меняется — легкий проворот, торможение и одна лента пролетает мимо, а вторая на мгновенье задерживается АТ-полем. Но этого хватает — я отскакиваю в сторону, начиная обходить Ангела с другой стороны.
Активирую зажатый в руке нож — теперь если ленты пойдут достаточно высоко, то я просто перережу их. Но вместо этого Ангел стреляет в землю перед собой, скрываясь от меня за облаком дыма.
"Хитер. Видишь меня и сейчас? А если так?.."
Рывком меняю направление движения, устремляясь прямо к невидимому Ангелу. АТ-поле ровным слоем покрывает тело второй броней. Танец вновь меняется — теперь я стелюсь над землей, неравномерно смещаясь из стороны в сторону. Я помню, как так же танцевал с Пятым Ангелом мой собрат. Ноль Первый.
И тут что-то грубо и рывком дергает меня назад, чуть не заставляя завалиться за спину, корежа и сминая ритм движений. И только хруст в спине дает мне понять, что это оторвался мой питающий кабель.
Раздражение.
Испорченный танец, ограничение по времени. Как глупо!
Не успеваю я выправить движение, как темное облако вспыхивает красным — вражеский выстрел! Грубым рывком, ломая всякую правильность движений и собственное тело, ухожу влево. И чуть ниже моего правого плеча вспыхивает маленькое злое солнце, прожигающее АТ-поле, тонкую броню и сжигающее руку до кости.
Продолжая рывок, ухожу в сторону. Терзающая тело боль такая сильная, словно обвисшая плетью рука до сих пор полыхает в огне. И в таком же огне полыхает рука пилота.
"Она не должна страдать!"
"Она готова страдать ради близкого ей человека".
Танец продолжается. Рывок, второй — и мимо проносятся ленты. Не успевают они вернуться обратно, как я бью по одной из них ножом, по длинной диагонали срезая около трети стремительно движущегося назад гибкого, но такого ненадежного лезвия. Еще рывок — Ангелу уже сложно поспевать за моими разворотами. Еще один выстрел гасится щитом АТ-поля на безопасном расстоянии от меня.
Враг уже дергается — поняв, что я на краткий миг осталась без АТ-поля, он бьет по мне неповрежденной лентой, но промахивается — я уже слишком отклонилась, чтобы достать меня ударом по прямой. Все-таки ты беззащитен даже с боков.
"Пора".
Лента устремляется назад, к Ангелу и почти параллельно ей я несколькими мощными рывками захожу Ангелу за спину. Танец завершается. Последнее движение. Вбивая левую ногу землю и не обращая внимания на трещащие связки, проворачиваюсь вокруг своей оси и в прыжке бью Ангела правой ногой в спину, вкладывая в удар всю энергию движущегося тела. Силу своего танца.
Висящего в воздухе Ангела относит вперед и наклоняет к земле. Я прыгаю ему на спину, вминая в податливый грунт. Ленты скрыты наплечниками — не достать. Но это не важно.
"Теперь ты не можешь двигаться или атаковать меня. Ты еще жив, но уже проиграл".
"Время".
Обхватив Ангела с боков коленями, вонзаю нож в неподатливую шкуру напротив ядра. Мелко вибрирующие лезвие начало медленно пропарывать гибкую броню. Та поддавалась медленно, но все же резалась. Ангел дернулся телом раз-другой и затих.
Тут я ощутила какой-то дискомфорт. Что-то слабое ощущала пилот. Намного более слабое, чем боль в руке. Но почему же это так важно? И тут нож по рукоять уходит в спину Ангела.
С довольным рыком начинаю резать вдоль — сейчас надо проделать достаточно крупное отверстие, чтобы просунуть внутрь руку с ножом и добраться до ядра.
В почти непрерывающемся довольном порыкивании слышаться нетерпеливые нотки.
"Быстрее. Быстрее..."
Внезапной вспышкой боль пробивает мне левое плечо и одновременно что-то плотно обхватывает мою голову, полностью загораживая обзор. И тут же, едва не ломая шею, срывает меня с Ангела.
Мгновенье полета, удар о землю. Левая рука не шевелится. И Ангел тут же отстреливает мне ноги в коленях. Одну за другой. Наш с пилотом крик боли и обиды сливается в один.
"Ведь мы победили!"
Бьет по глазам свет и я вижу поднявшегося с земли Ангела, стремительно подтягивающего к себе свои ленты. Боль терзает тело. Обида — душу. Обида и понимание — сейчас я ничего не смогу сделать. Сейчас меня просто добьют. Вот этими самыми лентами. Хотя нет, я что-то еще могу...
И уже видя несущуюся ко мне в лицо ленту, отключаюсь сама и отключаю пилота.
"Прости, Аска. Я не смогла. Но хотя бы ты умрешь без боли".
* * *
Кацураги Мисато. Штаб-квартира "NERV".
Я видела весь бой. Видела, как Ева легкими и стремительными движениями обходила Ангела, в доли секунды уклоняюсь от молниеносных атак. Она пропустила всего один удар. И казалось, уже можно было праздновать победу, но тут из земли позади Евы вынырнули две ангельских ленты. Попытки связаться с Аской были бесполезны — "Берсерк" не реагировал на происходящее в контактной капсуле.
А потом срезанная под углом лента пробила плечо Евы, а целая — сбросила Еву с Ангела, обвив ее голову. После чего Ангел точно и расчетливо добил Еву, вначале лишив ее возможности двигаться, а затем — разрубив голову, как недавно проделал это с Евой-00.
Это был провал.
"Можно ли тебя хоть чем-нибудь остановить?"
— Ева-02 отключилась до последнего удара! — еще один выкрик от Макото. — Состояние пилота неизвестно.
"Да какое это имеет значение?"
— Доставить пилота Икари в ангар Евангелионов, — бросила я, выходя из командного центра.
В ангаре было тихо. Я молча разглядывала помятый фиолетовый шлем Евы-01. Броню даже не стали менять. Ведь все равно вскоре ее планировали снять и отправить Еву в только освободившийся ремонтно-восстановительный отсек. Ева смотрела на меня тусклым зеленым глазом из-под лопнувшего бронестекла глазницы. Только одним глазом — второй был разбит Евой-03 в недавнем бою.
Так мы и переглядывались, пока в ангаре не появился врач и каталка с пилотом. Это был тот хирург, который еще вчера говорил, что Синдзи больше в Еву садиться нельзя. Тот, кто еще вчера спасал его жизнь. Наката Ори.
— Итак, вам нужно по-быстрому реанимировать этого пилота? — хирург сразу взял быка за рога. — Других-то не осталось?
— Нет, не осталось, — происходящее казалось чем-то нереальным. Новое нападение уже на следующий день после предыдущего. Ангел, о которого раз за разом разбивались все наши атаки. Ставшая берсерком Ева-02. И Синдзи, которому я сейчас подписываю смертный приговор.
— Надеюсь, вы понимаете, что лечить его потом смысла не будет, — взгляд Накаты на секунду задержался на моих глазах. — Что ж, приступим.
Из небольшого кейса были вынуты несколько одноразовых шприцов и ампулы с лекарством.
— Сначала нейтрализуем уже введенное, — первая игла воткнулась в сгиб локтя. Хирург глянул на часы. — Печень уже можно не жалеть, тем более, что и жалеть-то особо нечего.
Я стиснула зубы, а Наката воткнул в пилота еще один шприц.
— Все, теперь ждем десять минут, потом еще один укол и пилот будет как новенький, хоть сразу в бой! — весело сообщил хирург. — Глядишь успею дойти до убежища, с семьей повидаюсь напоследок.
— Надолго его хватит? — шпильку о нашем будущем я пропустила мимо ушей.
— Давайте прикинем, — врач изобразил задумчивость. — Если внутреннее кровотечение сильным будет, то минуты две-три. Доза стимулятора рассчитана приблизительно на полчаса. Хотя с поправкой на состояние пилота — не более двадцати минут. Вот и считайте.
— Вы сейчас похожи на него, — я рассматривала перебинтованное лицо Синдзи. — Манерой говорить.
— Работа у нас с ним такая. Располагающая.
Медленно тянулось время. Я в каком-то ступоре разглядывала Синдзи. Внутри было пусто и холодно.
"Все мое искусство тактика сводится к тому, что я бросаю против Ангела Еву-01 и Синдзи. И это уже не в первый раз. Так зачем нужен такой "тактик"?"
— Так, все, — врач вколол в руку Синдзи содержимое третьей ампулы. — Он придет в себя в течение минуты, а я пошел. Моя работа здесь закончена.
Хирург ушел. А через полминуты Синдзи тихо выдохнул воздух. Дернулся, скрипнул зубами.
— Синдзи... — горло словно отказывалось работать. Я кашлянула и продолжила. — Ты в ангаре. Нас атакует Ангел, и ты должен сесть в Еву.
— Рей? Аска? Тодзи? — после небольшой паузы тихо просипел пилот.
— Все живы, — правая рука судорожно сжалась в кулак. — Аска и Рей проиграли, но живы.
— Это... хорошо... — казалось, Синдзи сложно говорить. Может, потому, что так оно и было?
Тем временем пилот, опираясь локтем правой загипсованной руки, с тихим прерывистым шипением приподнялся над своим ложем, пытаясь сесть. Потом сбросил вниз ноги и замер, прерывисто дыша.
А я с нарастающим ужасом смотрела на эту картину. Так уже было. Только с каталки поднималась Рей, а страх читался в глазах стоящего рядом со мной Синдзи. Чувство дежа-вю было столь сильным, что я невольно оглянулась — не стоит ли Синдзи рядом? Не сжимает ли он кулаки, готовясь вот-вот сорваться с места на помощь пилоту? Тяжелораненому пилоту, который почти не может двигаться и знает, что его отправляют на смерть, но все равно поднимается. Медленно, стиснув зубы и волю, но поднимается.
"Ты это увидел, Синдзи?"
Боль догадки пронзает насквозь. Какой же я была дурой! Гены, дети, искусственно выращенные для пилотирования Евангелионов, результаты экспериментов... А ты просто увидел похожего на себя.
К горлу подступил комок.
Только на этот раз замены не будет. Никто не скажет: "Спокойно, Синдзи. Расслабься. У тебя есть замена".
Я сглотнула и на деревянных ногах шагнула вперед.
— Синдзи, я помогу тебе добраться до капсулы, — аккуратно поддерживая его под правую руку, мне удалось поставить пилота на ноги. Его плотно перебинтованная левая рука болталась плетью.
Казалось, он готов развалиться на части прямо здесь, от одного неловкого движения. Из-под бинтов на животе и левом плече проступили первые пятна крови.
— Ты умрешь здесь, Синдзи, — негромко продолжила я, стараясь не подпускать дрожь в голос. — Врачи предупреждали, что посадка в Еву тебя убьет. Но я все равно приказала готовить тебя к бою. Чтобы уничтожить Ангела.
Мы дошли до капсулы. Еще немного времени — и я помогаю Синдзи устроиться в кресле, попутно закрепляя у него на голове нейрообруч. И все это время инструктировала его о возможностях Ангела:
— ...Напоследок скажу, что главный недостаток его пушки — для мощного выстрела ему приходится долго копить энергию. Так что опасен для тебя будет только первый выстрел.
Синдзи молча кивнул. Он так ничего мне и не сказал. Ни единым словом не выразил, что думает о том, что я хладнокровно послала его на смерть.
— Прощай, Синдзи, — я развернулась к выходу. На горло упрямо что-то давило.
— Мисато... — остановил меня тихий хриплый голос. — Классное было время...
Я до скрежета стиснула зубы и буквально вылетела из капсулы. Я больше не могла находиться рядом с ним.
Икари Синдзи.
Я — жив. Я знал это абсолютно точно. Ведь об этом вопила каждая клеточка моего тела.
Полыхала огнем непослушная левая рука, живот словно медленно заливали расплавленным воском. Правую кисть хотелось отрезать — тогда будет болеть всего один срез. Ее словно изрубили тупым топором, но почему-то забыли отделить от тела. Череп как будто раскололи на мелкие куски. И даже дыхание причиняло боль.
И все это на фоне необычайно ясного для такого состояния рассудка и понимания, что никакие ранения не помешают мне двигаться. Стимуляторы, мать их.
Меня отправляли в бой. И Мисато прямо сказала — я из него не вернусь. Мысленно ухмыляюсь.
"Что ж, я всегда знал, что именно мной будут затыкать все дыры. И что рано или поздно этот день наступит".
В раскалывающейся голове яркими вспышками проносились осколки воспоминаний. Моя первая встреча с Мисато, наши с ней разговоры на кухне, школа, Аска, Рей, Тодзи, остальные... Так хотелось вернуться туда, в то спокойное время. Так не хотелось умирать. Так хотелось жить. Ведь у меня только-только появилось то, ради чего жить действительно стоило.
— Прощай, Синдзи.
"Мисато, ты опять собираешься винить во всем себя? Дура".
Хотелось ей столько сказать. Напомнить о тех временах, попросить не опускать рук и не отчаиваться, не забывать о Рей и Аске. Рассказать про то, что я успел подготовить себе замену. Ты ведь справишься, Тодзи? Жаль, нам так и не пришлось разделать какого-нибудь Ангела плечом к плечу. Но слишком тяжело и больно говорить.
