"И так будет всегда".
Наверное самым правильным было бы закатить истерику. Очень хотелось с диким криком выплеснуть наружу все свои негативные эмоции. Вот только не получалось. Слишком долго я учился подавлять в себе подобные слабости. Скрывать свои истинные эмоции. С кривой усмешкой я начал шарить рукой перед кроватью — искал свою инвалидную коляску. Нашла ее Мисато — оказалось, что когда я падал с кровати, я уронил и ее. Пришлось хмурым тоном соврать, что неаккуратно зацепил ее рукой, когда искал и уронил. Вот только поверила ли она мне? Должна была — версия выглядела чуть ли не единственной правдоподобной. Ну в самом деле — люди ведь с кровати обычно по ночам падают?
Дальше были самые обыкновенные утренние дела — умыться, справить нужду, позавтракать. Только каждое действие было сильно осложнено моим нынешним состоянием. Скорей бы уже хоть на ноги встать...
Быстро позавтракав полуфабрикатами, "приготовленными" Мисато, мы направились в Геофронт. У доктора Акаги были ко мне вопросы. Ну что же, вот и пришел час расплаты... или не пришел?
Подобные мысли одолевали меня всю дорогу до Геофронта. Что я могу рассказать? Что я должен скрыть? И, наконец, что я могу узнать? Последний вопрос был самым важным — несмотря на то, что я мог получать информацию "из первых рук", знал я очень немного. Видимо потому, что эти самые "первые руки" обладали весьма скудной памятью.
К тому моменту, когда Мисато вкатила мое инвалидное кресло с прилагающимся к нему моим же телом, я уже решил, что расскажу все. Все, о чем меня спросят, разумеется. Хе.
А дальше пошли сюрпризы. Куда же без них?
— Вы можете быть свободны, капитан Кацураги. Вам сообщат, когда пилот Икари освободится.
Это было первое, что я услышал, когда коляску с моей тушкой вкатили за какую-то дверь в глубинах штаб-квартиры. Кабинет Акаги? Или комната для допросов? Все могло быть. Потому что голос принадлежал не доктору Акаги, а командующему Икари.
"Блин, тяжелая артиллерия в ход пошла!"
— Есть! — раздался цокот удаляющихся каблуков. Все-таки здесь перед командующим все по струнке ходят. Следующая фраза стала для меня еще одной неожиданностью.
— Доктор Акаги, покиньте нас на пару минут, — фраза была произнесена командующим абсолютно спокойно, но в то же время его голос ясно давал понять, что отказа быть не может. Как впрочем и всегда.
Еще одна пара каблуков, шелестя халатом, удалилась из комнаты. Только эти каблуки удалились молча. С тихим ехидным шипением закрылась входная дверь, отрезая мне путь к спасению.
"Ничего, еще повоюем!"
Злобный оскал где-то внутри.
— Давно не виделись, командующий! — широко улыбаюсь куда-то в ту сторону, откуда доносился голос, чувствуя, как неровными полосами растягивается кожа на лице. — Извините, что не могу поприветствовать вас стоя — ноги отказали, чтоб их!
— Тебе известно имя души Евы-01?
Голос командующего казался спокойным, но именно казался. То ли у меня стал острее слух, то ли у Икари нервы не такие уж и стальные, но... Я был почти уверен в том, что мой собеседник немного нервничал. Были в его голосе какие-то едва различимые эмоции.
— Я называю его Ноль Первым, — прохладно-спокойным голосом сообщил я.
Раздался скрип отодвигаемого стула. Командующий прошел мимо меня к выходу из комнаты. Последняя его фраза предназначалась не мне.
— Доктор Акаги, он ваш.
"И это все?!"
Пока каблуки доктора Акаги заходили в комнату, я быстро соображал. "Имя души" — что это значит?! Ты не спросил, как я активирую "Берсерка", не спросил об особенностях управления им. Ничего из того, что я считаю важным. А что считал важным командующий? Имя Евы? Но почему?!
— Итак, Синдзи, начнем, — голос Акаги отвлек меня от лихорадочных размышлений. — Прежде всего меня интересует, как проходит включение режима "Берсерк" у Евы-01.
Я сдавленно хрюкнул.
— Что тут такого смешного? — холодный голос из темноты.
— Вы, доктор Акаги, — с ухмылкой на лице произнес я. И не давая ей вставить ни слова, перешел на серьезный тон. — Я согласен рассказать вам то, что знаю ("все равно командующий знает больше"), но научных терминов от меня не ждите.
Я сделал небольшую паузу, ожидая реакции Акаги. Не дождался.
— Активация "Берсерка" проходит очень просто, — еще одна ухмылка. — Я открываю Еве свою память. Запускаю ее в свою голову.
— Разум пилота и так открыт для Евы, — сухо произнесла Рицко после небольшой паузы. — Иначе сама синхронизация между пилотом и Евой была бы невозможной.
— Значит есть что-то, что вы не учли, — равнодушно пожимаю плечами.
— Да, это так... — на этот раз в ее голосе слышалась задумчивость. — Ладно, мы вернемся к этому после практических экспериментов. А пока расскажи о непосредственно самом процессе управления "Берсерком". В частности меня интересует твое поведение. Оно несколько отличается от твоего привычного поведения, не находишь?
Я пару секунд собирался с мыслями, попутно выискивая в них те, которые не стоит упоминать вслух. Не нашел таковых.
— При активации "Берсерка" я ощущаю тело Евы, как свое. Тело пилота становится второстепенным и практически не ощущается, — я усмехнулся. — Но это продолжается ровно до того момента, как от Евы не оторвут что-нибудь лишнее. Боль чувствуют оба тела. Кстати, тело в таком случае продолжает болеть и после выключения Евы.
Небольшая пауза, чтобы Акаги осмыслила сказанное мной и переход к следующей части ответа:
— Что же до моего поведения, то тут еще проще — оно не совсем мое.
— Не совсем?
— Да. Есть еще и Ева. Но она есть как часть меня, — я задумался, подыскивая подходящую аналогию. — Понимаете, мы с ней едины, но в то же время отделены друг от друга. Не знаю, как это описать.
— Ты хочешь сказать, что показываемые Евой эмоции ей и принадлежат?
— Нет, — я слегка поморщился. — Эмоции у нас одни на двоих. Но два разума, понимаете?
— Вы можете мыслить отдельно друг от друга? — дождавшись моего легкого кивка, Акаги продолжила. — И кто чем занимается во время боя?
"Правильный вопрос, доктор! Получите приз!"
— Стандартное разделение обязанностей выглядит так — я управляю Евой, выполняя сознательные действия, типа отрывания у Ангелов разных ненужных им конечностей. А Ноль Первый контролирует жизнедеятельность пилота, не давая ему отключиться в самый неподходящий момент. Отключает разную ненужную электронику. В общем — обеспечивает мне все условия для нормального управления Евой. Но все это достаточно условное разделение — нельзя точно сказать, где кончается разум Евы и начинается разум пилота.
— Другими словами, вы управляете Евой сообща, — в голосе доктора слышалось удовлетворение. — Решения, как я понимаю вы тоже принимаете согласованно. А бывает ли так, что вы конфликтуете друг с другом?
Я отрицательно помотал головой.
— Нет, мы с ним слишком похожи, чтобы конфликтовать. И как я уже сказал — мы представляем скорее одну личность, чем две.
— Хорошо, продолжим...
Наш разговор длился больше часа. Меня заставляли вспомнить каждую деталь каждой активации "Берсерка". Единственный бой, который я наотрез отказался обсуждать — это последний. Меньше всего на свете я хотел вспоминать то, как меня медленно превращало в угли. Мне вполне хватало ночных кошмаров. И еще я не упоминал о своих диалогах с Ноль Первым. Это тоже было бы лишним.
Наконец Акаги выдохлась. Да и я тоже.
— Ладно, закончим на сегодня. Через неделю тебе снимут гипс, да и ноги должны прийти в норму. Не забудь прийти на синхротест.
Я молча кивнул. За сегодняшний день я наговорился вдоволь.
Когда за Мисато и ее подопечным закрылась дверь, Акаги с горящими фанатичным огнем глазами бросилась к компьютеру. Стуки клавиш звучали в темпе хороших пулеметных очередей. На экране замелькали разнообразные схемы и графики. Акаги была счастлива. Это есть в душе каждого настоящего ученого — жажда открыть что-то новое. Узнать то, что было неизвестным. Познать неизведанное. Редко в современном мире появляется такая возможность.
— Прямо как МАГИ, — пробормотала она. — Невероятно!
* * *
Шло время. День за днем. Ночь за ночью. Днем я практически ничего не делал — Мисато большую часть дня пропадала на работе и я оставался предоставлен самому себе. Поначалу она брала меня с собой, но мне это очень быстро надоело. Кроме того я понимал — я мешаю ей. Я становлюсь для нее обузой. А это мне совсем не нравилось. Поэтому я убедил ее, что дома со мной ничего не случится. И клятвенно пообещал, что позвоню ей сразу же, как мне потребуется ее помощь. Черта с два я конечно ей позвоню. Сам со всем справлюсь. И справлялся. Потому что выбора не было. Хотя первая пара дней была тем еще кошмаром. Причем гораздо большей проблемой, чем слепота, была невозможность ходить. Хотя правая нога с каждым днем шевелилась все лучше.
Проблема была еще и в том, что мне нечего было делать. Я ел, спал и слушал музыку. Я замыкался в себе. Замыкался в своих проблемах. В своей инвалидности. Нет, я по прежнему с удовольствием общался с Мисато, но постепенно начал замечать, что мне приходится заставлять себя говорить с ней. Пока это было не слишком явно, но ведь дальше будет только хуже. А еще я скучал по Рей. Я привык находится рядом с ней. Начал забывать, какого это — всегда быть одному. Впрочем мое прошлое мне сильно помогло. Память о том, как жить одному. Жить, не смотря ни на что. Стиснув зубы.
В общем основная проблема была в том, что у меня появилось слишком много свободного времени. Это не хорошо. Это вредно в моей ситуации. И в тот день, когда мне снимали гипс, я уже четко знал, что буду делать дальше.
— Ну, Синдзи, попробуй встать на ноги.
— Сейчас, Мисато-сан.
Осторожно поднимаюсь на ноги. Какие же они слабые! А сейчас нужно сделать шаг. В пустоту. Это не сложно. Выдвинуть вперед ногу. Не перенося на нее вес, поставить ее на пол и таким образом убедиться в том, что он есть. Перенести на нее вес. Повторить цикл с начала. На восьмом шаге нога ударяется о преграду. Я разворачиваюсь в сторону, где должна была быть дверь и делаю еще четыре шага. Нащупываю дверь рукой и открываю ее. Откуда-то изнутри поднимается какое-то странное чувство. Это можно назвать радостью. Делаю шаг за дверь. В веселом оскале растягиваются мышцы лица, обнажая зубы.
"Я жив!"
За спиной раздается цокот каблуков. Быстро привожу лицо и мысли в порядок. Я спокоен.
— Ну что, Мисато-сан, на синхротесты? — еще одна ухмылка на лице.
Я шел вперед. Нет, не так. Я рвался к цели. Я уже не ощупывал ногой дорогу. Да и зачем это? Искать выбоины в металлическом полу? Не смешите меня, вы не Акаги! Ведя рукой по стене, я вовремя находил повороты. А большего мне уже и не требовалось.
"Я не инвалид!"
А в конце пути, когда я уже начал узнавать повороты — вырвался вперед.
И на кого-то налетел. Всей своей тушей. С размаху. Два тела полетели на пол. К счастью, я был сверху. Счастье было не долгим. Закончилось оно резко — сильным ударом по ребрам. Что произошло после я не понял — просто тело из-под меня исчезло, а сам я был какой-то неведомой силой припечатан к стене. И попутно еще раз успел получить по ребрам. Видимо, ногой.
— А, черт... — практически дословно копируя мои мысли, тихо прозвучал пару секунд спустя чей-то смутно знакомый голос.
Я лежал лицом к стене и едва заметно грустно ухмылялся. Вся моя жизнь до прибытия в Токио-3 была движением в темноте. Я не знал, ни куда я иду, ни чем обернется мой следующий шаг. И вполне естественно, что временами я спотыкался и падал. Или налетал на что-нибудь с размаху. Но лежать было нельзя. Нужно было вставать и идти дальше. Не зная куда. Просто идти. Не останавливаясь.
Рывком поднимаюсь на ноги и в следующий миг слышу голос Мисато, выскочившей из-за того же угла, что и я несколькими секундами ранее.
— Все в порядке, Синдзи? — и чуть позже. — Ты так никогда еще не бегал!
— Со мной все нормально, — я поправил на себе одежду. И, вспомнив обладателя голоса, дополнил. — Я тут на Аску налетел, но с ней тоже все нормально.
— Он сбил меня с ног! — в голосе нашего нового пилота слышалось неподдельное возмущение.
— Угу, и в падении сломал тебе ноготь на левом мизинце, — ехидно произнес я и максимально трагичным голосом добавил. — Несчастье-то какое! Три часа маникюра насмарку!
— Хм, вижу с вами действительно все нормально, — Мисато добавила свои пять йен в общую копилку ехидства. — Аска, проследи чтобы он не потерялся в коридорах и не сшиб еще кого-нибудь.
Постебавшись таким образом над каждым из присутствующих здесь пилотов, Мисато постучала каблуками куда-то по своим делам.
— Так, давай разберемся сразу, — агрессивно начала Аска сразу же после того, как каблуки Мисато скрылись в глубине "NERV'а", — возможно ты и был лучшим пилотом до моего прихода сюда, но сейчас лучший пилот — я! И прекрати строить из себя Ангел знает кого! Ты сейчас — вспомогательная боевая единица в лучшем случае! И то не понятно, как ты Евой управлять сможешь!
Наступила небольшая пауза. Я прислонился к стене, вычленяя главное из пламенного монолога, прогремевшего в мой адрес. Аска переводила дыхание.
— Я знаю о твоих возможностях, — медленно начал я. — Синхроуровень в 84 процента, превосходное владение оружием дальнего и ближнего боя. О твоей технике пилотирования я тоже слышал только отзывы в превосходительной степени.
Еще одна пауза.
— И знаешь что? Я действительно рад, что к нам перевели настолько хорошо подготовленного пилота. Ведь это значит, что на меня нагрузка снизится. Но не обманывайся мыслями о том, что ты будешь рубить Ангелов налево и направо. Мне эта ошибка стоила дорого.
Я выразительно провел рукой по своей голове. Ответом мне был громкий недоверчивый хмык.
— И как я понимаю, ты еще не видела ни одной записи моего боя. После синхротестов подожди меня — сходим за записями к Акаги. Тебе будет полезно посмотреть. А теперь постучи пожалуйста по двери раздевалки, я не могу понять где она.
Вместо этого меня схватили за руку и дернули куда-то в сторону.
— Пойдем.
* * *
Аска Ленгли. Штаб-квартира "NERV".
Синхротесты прошли хорошо. Как и ожидалось, оба японских пилота плелись в двадцати с лишним процентах от меня. У Аянами было 52 процента, а у Икари — 58. Это против моих 84 процентов! Слабаки! Хотя разговор с Икари из головы не шел и упорно сидел где-то на задворках сознания. Что такого особенного он хотел мне показать? И самое главное — как он будет пилотировать Еву вслепую?
И еще один интересный факт — встреча Первой и Третьего.
— Как ты себя чувствуешь, Икари? — спокойный, равнодушный тон. Такое чувство, что она по обязанности спрашивает!
— Ноги чувствую хорошо! — Третий ухмыляется, будто не замечая ее равнодушного тона. — Хотя устали с непривычки!
После чего пара пилотов замирает у стены каменными статуями, ожидая начала синхротестов. Хоть бы парой слов перекинулись! Но нет — просто стоят. Только почему-то не расходятся. Хотя до моего прихода Первая такой же статуей замерла в совсем другом месте. Странные они...
