Какие общие интересы связывают тартессийцев именно с Гензерихом, Аэций тоже мог только гадать. Ясно, что в конечном итоге не на пользу Империи они нацелены, а наверняка как-то связаны с их желанием заполучить и Тарраконику, которого они и не скрывают, но как именно? Неужто они на полном серьёзе полагают, что утвердившийся с их помощью на вандальском троне Гензерих вот так вот запросто возьмёт, да и отдаст им не менее половины занятых его подданными земель? Во-первых, как дукс Тарраконики, он и сам наверняка видит её частью своего королевства, во-вторых, подданные такой его щедрости к чужакам уж точно не поймут, что его авторитету и власти уж всяко полезным не будет, а в-третьих, передачу Тарраконики тартессийцам не утвердят в Равенне. Не для того им отказал в ней покойный Гонорий, предпочтя лучше оставить её вандалам, аланам и свевам, чтобы теперь её передал им его преемник. Императоры в Равенне меняются, но интересы Империи остаются неизменными. Впрочем, и этого тартессийцы не понимать не могут и наверняка в их замыслах это учтено. Но на что же они тогда рассчитывают? Надо отдать им должное, они дальновидны и умеют строить планы на века. Чего-то явно такого ожидают, что должно повлиять на ситуацию в нужном им направлении, но чего именно? Да и до того ли сейчас ему, Аэцию?
Чтобы загладить жирное чёрное пятно на послужном списке, нужно быстро и убедительно навести порядок в Галлии. Но вестготы Теодориха — сильный противник, с которым прямо сейчас запросто не справиться, но если высвободиться от противостояния с ним хотя бы на время, связав противостоянием с другим сильным противником, то за это время можно разбить франков и спасти от них Белгику, а уже оттуда зажать короля вестготов в клещи, вынудив к приемлемому для Империи миру. Нужен такой противник для вестготов, который скуёт их, продержится до его подхода и обеспечит перевес сил. И в его интересах сейчас, выходит, сильный и авторитетный Гензерих во главе вандалов.
А что потом — это будет или не будет уже потом. Это — уже дело того будущего, которое сейчас он должен выиграть и для себя, и для Галлии, и для Империи. Выиграет он его — там виднее будет, как решать будущие проблемы, а если нет, то ему-то точно конец, а будущие проблемы Империи решит или не решит уже кто-то другой. Если будет у него будущее, в нём рано или поздно прояснится, на что рассчитывают тартессийцы, а тогда и виднее уже будет, в чём и насколько это не совпадает с интересами Империи, и что нужно для выправления ситуации. Пока же этих дальних перспектив не понять, а сиюминутные интересы — совпадают. Уж всяко не этому мальчишке Гелимеру тягаться с Теодорихом, а без этого ему не высвободиться на франков в Белгике. Утвердят ли потом Галла Плацидия и Феликс рэксом-федератом Гензериха или предпочтут ему Гелимера — это всё будет уже потом, когда он уже разделается с франками и уже принудит вестготов к миру. Но лучше бы утвердили, поскольку крепкий противовес вестготам — всё равно нужен. Багаудов ведь ещё в Арморике усмирить надо. Были ведь уже они там подавлены и примерно наказаны с помощью вестготов Атаульфа пятнадцать лет назад, но видно, очень коротка у смутьянов память! Сейчас размах не тот, как тогда, но тем труднее будет вылавливать укрывшиеся а лесах разбойничьи шайки. А это — опять время, в течение которого и Теодорих не должен буянить, а должен и у себя спокойствие поддерживать, и ему в Арморике помощь оказать. А для этого нужен сильный вандальский противовес ему хотя бы на ближайшие годы.
Над испанскими провинциями никакой реальной власти не осталось, и спасибо хоть, тартессийцы соблюдают договор, и налоги оттуда поступают. Британия потеряна и вовсе, и пока не наведён порядок в Галлии, нечего и мечтать об её возврате. Африка то и дело отлагается, шантажируя прекращением поставок, а ведь без её зерна Италии грозит голод! Нужно восстановить былое благополучие Галлии, а для этого — опять же, навести в ней порядок. Но как его наведёшь, пока она — проходной двор? Гуннский король Ругила в Паннонии — друг и союзник, военная помощь которого бесценна, но с тех пор, как Восток платит ему ежегодную дань за мир, он занялся покорением окрестных германцев, а те из них, кому не по вкусу его власть, бегут от него на Запад. А на Запад — это в Галлию.
Но хуже всего недоверие к нему Плацидии и Феликса за его поддержку Иоанна. Изменника нашли, называется! А какой у него тогда был выбор, если разобраться по делу и без предвзятости? Обезглавлена ведь была Империя после внезапной смерти Гонория, с наследником так окончательно и не определившегося. Своих-то детей нет, а племянники — и сопливый мальчишка Валентиниан, и Феодосий Младший — оба в Константинополе. И кто знает, что решит не торопящийся с выбором Феодосий? Хорошо, если Валентиниана западным императором объявит, а если себя любимого? А этого никому не хотелось ни в Равенне, ни в Риме. Нет, номинально-то все за единство былой Империи, но в теории, а по факту на Западе свои сенат и императорский двор, на Востоке — свои, для Феодосия ближе и роднее западных, и кому на Западе нужно было их засилье? Своим тёплых местечек не хватает! Вот и выбрали тогда Иоанна как своего, западного. А когда Феодосий не признал его и начал готовиться к войне, то опять же, не было чётко сказано, в чью пользу. Даже на тот момент, когда Иоанн отослал немалую часть своих сил в Африку подавлять там мятеж отложившегося Бонифация, а его самого посылал за военной помощью к Ругиле, сведения дошли только о провозглашении Валентиниана цезарем, не августом! А что такое цезарь? Младший соправитель, наследник. А что это доказывало, когда без сыновей и Феодосий?
Вот это-то и обиднее всего! Покуда Феодосий медлил, от назначения послом к гуннам разве откажешься? Кому ещё и ехать к Ругиле, как не Аэцию, прожившему у того не один год в качестве римского заложника? Он прекрасно справился со своей миссией и привёл в Италию войско гуннов, даже сражение с армией Аспара возле Равенны провёл удачно, когда вдруг выяснилось, что и помощь его Иоанну опоздала на три дня, и цезарь Валентиниан августом Запада официально объявлен. И выходит, что сражался Аэций со сторонниками законного западного императора, против которого он и не имел бы ничего, будь тот объявлен таковым вовремя! Формально — да, изменник. К счастью, удачливый, с войском гуннов за спиной и сражение уж всяко не проигравший, с которым договориться и сам Аспар советовал Плацидии и Феликсу. Договориться-то договорились, но осадочек и у Плацидии остался, и у Феликса. Оттого-то и назначили военным магистром в Галлию, что не доверяют. Формально — повышение, а реально — ссылка. Бонифаций тем временем, отложившись от Иоанна и блокировав поставки в Италию зерна, но императором себя не объявив, а заверив в своей преданности Плацидию, замешанным в измене не считается, хоть и подверг Италию угрозе голода, а ведёт себя в Африке, как независимый правитель. Фактически — мятежник, формально — чист. Ну, был чист до прошлого года. Обидно!
А всё отчего? Оттого, что вся порода Феодосия Великого — гнилая, испорченная родственными браками. Сплошь и рядом латифундисты Бетики женились на двоюродных сёстрах, в лучшем случае на троюродных, дабы приданое за дочерьми уходило не в чужие семьи, а в родню, от которой затем и возвращалось обратно с очередной невестой. Так это дело и называли — приращением земель. Таков же точно был и тот первый испанский брак Феодосия, от которого у него Гонорий с Аркадием. Так и Гонорий, мало того, что и сам-то плод инцеста, на ком женат был? На дочерях отцовской племянницы, сперва на одной из сестёр, затем на второй. Понятно, что этими браками их отец Стилихон к поддержке зятя привязывался, но при исходном родстве — это разве нормально? Правду ли шепчутся, что и сам Гонорий был импотентом, отчего и остался бездетным, Аэций точно не знал, но когда сам служил в дворцовой страже — вроде бы, не водили к Гонорию и любовниц. Впрочем, и мальчиков тоже, как бы ни намекали на это злые языки. Но так или иначе, успевший уже давно овдоветь вторично Гонорий после вызволения сестры Галлы Плацидии от вестготов замуж за Констанция выдал её, говорят, крайне неохотно, о чём те же злые языки болтали нехорошо, а когда она овдовела, то злые языки и вовсе распустились, а придворные меж собой до столкновений доходили. Скандальным вышел и отъезд самой Галлы Плацидии с детьми в Константинополь. Было там что-то между августейшими братцем и сестрой или не было, но пострадал в результате — он, никаким боком в тех скандалах не замешанный. Вот и отмывайся тут теперь от того, в чём абсолютно не виноват! Где справедливость?
А отмыться — нужны не просто военные успехи. Нужен твёрдый и устойчивый порядок, при котором процветает и богатеет хозяйство, а казна наполняется налогами. Вот это в Равенне оценят по достоинству! Но для порядка нужна армия, а на неё нужны деньги уже теперь, а не в далёком светлом будущем. А где взять деньги в разорённой варварами Галлии, когда не только крестьяне, но и богатейшие латифундисты норовят платить свои налоги не деньгами, а натурой? Чем им самим их колоны с арендаторами повинности свои платят, тем только они и богаты. И говорят, с Диоклетиана ещё это началось, а усилилось при Константине Великом, который боролся с этим, как только мог, но побороть так и не смог. Штрафы судебные — и те натурой платят, поскольку нет ни у кого звонкой монеты, а у кого заводится, те прячут её поглубже, да понезаметнее. Пайковым довольствием полны армейские склады, но вооружать войска ему всё чаще приходится варварскими трофеями, кое-как починенными в армейских мастерских, поскольку от казны не дождёшься вовремя ни оружия с амуницией, ни денег на их покупку. Римского же образца трофеи, чаще всего римского же и производства, но добывать их приходится у побеждённых варваров! От них же в основном и та звонкая монета, которую удаётся захватить или взять у побеждённых варварских в виде контрибуции. Римские серебряные силиквы и золотые солиды, которых редко когда дождёшься от казны на армию, тоже добываются у варваров!
Вот обидно иной раз шутит, а иногда и не шутит этот тартессиец Ларс Максим, да только всё ведь в точку, и возразить — нечем. Посетуешь на очередную задержку денег, а он скажет — а чего же ты ждал, Аэций? Сам подумай, если для варваров у римской казны денег не найдётся, то что будет? Правильно, замучаешься ты тогда скакать через всю эту Галлию из конца в конец, подавляя и усмиряя варварские бунты и бесчинства, и вовсе не факт ещё, что с этим справишься даже ты. А если для тебя в ней денег не окажется, то что будет? Правильно, ничего не будет. Сцепишь только зубы и будешь обходиться без денег, как сумеешь. Что-то из захваченной добычи солдатам заплатишь, что-то уговоришь взять натурой вместо денег, которых всё равно нет, что-то останешься им должен под честное и авторитетное слово Аэция. И будешь крутиться, изыскивая способы сдержать его. Сил на подавление отдельных выступлений и набегов тебе хватит, поскольку федераты-то своё от казны получают сполна и вовремя, и кто из них сам в это время не буянит, тот и в помощи тебе по условиям договора не откажет. Вот как замиришь ты Теодориха, так в Арморике и багаудов с его же помощью потом давить будешь. Но императором себя не объявишь и на Равенну армию не поведёшь. Позже, когда больше славы заслужишь и больше авторитета наработаешь у солдат и варваров — тогда может быть, а пока — рылом ещё не вышел. Да и потом, для Равенны ты, возможно, и выйдешь рылом, но для Константинополя — уж точно нет. Как тот же Бонифаций, который тоже это понимает и даже не пытается.
И что тут возразишь, когда всё именно так и есть? Крутишься, надрываешься, а Равенне плевать, что на тонкой нити всё висит! Ты назначен на высокую должность? Ну так и потрудись ей соответствовать. Справляешься — молодец, соответствуешь. Но зачем тебе деньги и подкрепления, когда ты и так побеждаешь? Это тоже Ларс Максим сказал, когда рассказывал ему о Ганнибале. И для Аэция было чуть ли не крушением жизненных устоев узнать, что и Карфаген не всегда был римским, и Ганнибал Тот Самый — вовсе и не римским был военачальником, а воевал как раз против римлян. И не поверил бы он такой вздорной чуши, если бы начитанный о древней истории Меробауд не подтвердил ему, что именно так на самом деле всё и было. Меробауд сам испанец и нередко гостит у родни в Картахенике и даже Бетике, отданных Гонорием тартессийцам. Его если послушать, у них там, хоть и полуварвары и то ли этим, то ли чем-то ещё Меробауду не нравится, но по его же неохотному признанию, чуть ли не идеальный порядок. В их закрытых анклавах, куда далеко не всякого желающего из римлян примут, служат все. Не всё время, конечно, а по очереди, но оружие и опыт военной службы — у всех. Случись в этом крайняя нужда — все их поселения хоть поголовно мобилизовать и поставить в строй можно, как и у варваров.
Для Аэция, опять же, оказалось открытием, что когда-то в совсем незапамятные времена так же было заведено и у римлян. И вроде бы, хотя в этом уже и Меробауд не был уверен, Рим в те легендарные времена процветал и был на подъёме своего могущества. Но по части могущества Аэцию поверить в это было нетрудно. Проклятие! Да живи римляне в Галлии таким же укладом и служи все поголовно, как описывает Меробауд, кому были бы нужны в Галлии эти германцы, и кто пустил бы их в неё? Это ведь что значит? Что всё население каждой провинции — готовая армия. Конечно, и такая требует денег, если уж ты её отмобилизовал, но насколько же меньших, чем служащие постоянно профессионалы! А по сравнению с варварским ополчением федератов — и дисциплинированнее, и надёжнее, и тоже намного дешевле, если учесть, сколько варварские короли тратят на свою роскошь.
Разве отказался бы от таких военных поселенцев-римлян сам Аэций? Да он бы на них молился, если бы они у него были! Если его здешние труды угодны Богу, если Он не оставит его без своей поддержки и даст ему успех, если он сумеет навести наконец тот порядок в Галлии, при котором появится смысл думать о налаживании в ней ещё лучшего порядка на светлое будущее — надо будет обязательно расспросить Меробауда подробнее, как всё это устроено и работает у тартессийцев. Ведь работает же? По его же словам, так у них и в их собственной стране уже не одно столетие, и вроде бы, так у них было всегда. А чем римская Галлия хуже этой полуварварсуой и языческой Тартессии? Почему нельзя и в ней сделать так же, как сумели сделать эти язычники и полудикари? Но всё это — пока ещё лишь мечты о том светлом будущем. А сейчас нет ещё у него в Галлии ни таких римских поселенцев, ни даже таких варваров, из которых их можно было бы воспитать. Делать то, что нужно, ему предстоит в будущем только из того, что здесь есть. А есть — лишь вот это. Вот эти солдаты, варвары в основном, среди которых римлян настолько мало, что каждый заметен сразу и вызывает изумление. Вот эти варвары-федераты, так и не ушедшие далеко от тех дикарей, которыми были их недавние предки за Рейном и Дунаем. И вот эти самые галльские римляне, сами давно уже защитить даже самих себя не способные. Без местных варваров — хоть его солдат, хоть федератов — лёгкая добыча для любых пришлых дикарей или разбойников. Да даже и не пришлых, а тех же багаудов!
