— Под ноги! Все залпом! Огонь!
Был некоторый риск, что какая-то из пуль от камня какого-то отрикошетирует, куда не надо бы, но тут уж — как повезёт. Какой-то небольшой риск от какой-то уж очень маловероятной случайности присутствует всегда, и с этим риском приходится мириться как с неизбежным злом. В этот раз, как и надеялись, вероятность сработала в их пользу — пули ударили перед хищником, заставив его замереть и даже изобразить вжатие башки в плечи, насколько позволяла длинная шея. Правильно, постовые намеренно мазали, пугая грохотом выстрелов, но не самими пулями, а тут и грохот присутствует, и удары в землю перед носом, да и боль в лапе тоже намекает на связь с этими непривычными явлениями.
— Ещё раз! Огонь!
Повезло и в этот раз, хотя одна из пуль и отрикошетировала куда-то в сторону и вверх с характерным неприятным визгом. Зверь пригнулся к земле, неосторожно опёрся и на раненую лапу, взвыл от боли, развернулся и заковылял восвояси рысцой на трёх лапах.
— Невесомость! Рысью — за мной! Забер, собаку с поводка не спускать!
Примятая трава и следы крови при дневном свете заметны хорошо — нет смысла рисковать собакой, выпуская её вперёд. Всадников — таких, как они, поблёскивающих под солнечными лучами своими стальными шлемами и кольчугами — зверь теперь боится и не рискнёт атаковать без крайней нужды, а вот собаку, такого же алабая, он одну уже порвал, если тот самый, и один на один — может сподвигнуться и на повтор. А какой там переход через ту дыру, хрен его знает, а из неё ведь ещё и обратно выбираться, и собака для этого живая и трезвая желательна.
— Юнкер Максимов! Это ПД — 65 "Канюк", центурион Ликаонов, — донеслось из радиотелефона, — Мы над вами. Впереди дымка, и зверь ведёт вас к ней. По краям-то через неё ещё что-то видно, и если он заляжет в засаду, я предупрежу, но в глубине она густеет, и ни хрена уже не видать. Связь, кстати, тоже будет хреновая, так что в дымке не зевайте и будьте наготове.
— Понял, почтенный!
Показалась впереди и дымка, к которой уверенно вёл кровавый след раненого зверя. Приблизились, вошли — как туман, только сухой. А вот электромагнитный фон явно повышенный — и по самочувствию заметно, и этот характерный металлический привкус во рту, пока ещё слабенький, и эта тяжесть, уже заметная — ага, гравитационная аномалия.
— Усилить невесомость! Прокачать эфирку! Смотреть в оба!
Лошадей этим от электромагнитных полей не защитишь, но хотя бы физическая нагрузка на них уменьшится, а люди — тренированные и по биоэнергетике, прокачиваться умеют. Кроме булгарина, конечно, которому придётся потерпеть, как и его алабаю. Хуже всего то, что дымка густеет, и в паре десятков шагов уже не видно ни хрена.
— Я слежу за вами и зверем в ноктовизор! — голос Ликаонова ощутимо искажён помехами, но ещё разборчив, — Изображения хреновые — не спускайте собаку с поводка, а то могу со зверем её спутать. Пока продолжает уходить от вас вглубь облака, метров сто пятьдесят от вас, вы нагоняете. Стоп! Остановитесь! Зверь пропал с ноктовизора! Будьте на связи, я вам сейчас песенку включу. Олимпию Тарентскую знаете, которая "Раздвину ноги для любого из вас!"? Сейчас уже старовата, конечно, но тогдашней ей многие бы с удовольствием впендюрили! — разведчики рассмеялись, — Всё, двигайтесь дальше, но без спешки, а когда несравненная заглохнет — я вам уже ничем не помогу. Удачи, ребята!
— Шагом — вперёд! Забер, ко мне и держись слева! Собаку с поводка не спускай. Турмс, ты на камере! — это адресовалось второму юнкеру с кинокамерой, — Остальные — страхуют нас и держатся кучно!
На протяжении примерно сотни метров сквозь треск помех старая вышедшая в тираж "несравненная" ещё молодым и весьма соблазнительным голосом обещала всем и каждому любые мыслимые наслаждения, но затем фон помех стал таким, что разобрать её слова стало уже невозможно. А ещё метров через тридцать её голос пропал окончательно, и это значило, что они уже в дыре, а возможно, и миновали её — дымка впереди всё такая же, но собака продолжает натягивать поводок, увлекая за собой их проводника, и значит, след раненого зверя не прервался, а судя по её спокойствию, он засаду им не готовит. Это сейчас — главное, остальное — не столь важно. А дымка, вроде бы, постепенно редеет, уже и виднеется за ней что-то, хоть и не разберёшь пока, что именно.
— Что за хрень? — вырвалось у бойцов, когда группа выбралась из дымки.
— Не расслабляться! — распорядился Айнат, — Турмс, ты снимай всё, что видишь, а остальные глядят в оба и страхуют!
Юнкер и сам прихренел не меньше остальных, но подивиться неведомому миру можно будет и позже, при просмотре фильма в безопасности, а пока хрен с ними, с этими странными носорогами и оленями-переростками вдали, но вот эти два свинтуса, которые тоже почти с быка, намного ближе, да и преследуемый ими хищник далеко уйти не мог.
— Вон он! — засёк и указал старший из разведчиков.
Вблизи зверь впечатлял. Он явно ослабел и не мог идти, но поднялся навстречу преследователям с явным намерением продать жизнь подороже. А размеры-то у него — да, почти медвежьи, а уж пасть — американский гризли точно не постыдился бы. Допусти его к ближнему бою — мало будет приятного и в кольчуге, да только кто же его к ближнему-то бою допустит? Уж точно не они!
— Только бесшумные стволы! — скомандовал Айнат, не желая привлекать к себе и спутникам внимания здоровенных свинобразов, едва ли менее опасных, — Валим его! По команде — залпом одиночными. Вес! Готов, Нистрак? Огонь!
Три залпа понадобились, чтобы прикончить живучего доисторического зверя, видовую принадлежность которого Айнат затруднился бы определить. Сергов на что? Он палеонтолог или нахрена? Их дело — образец ему теперь для этого доставить. А он и весит почти как тот медведь! Вот, не было печали! Спешившись, юнкер и двое бойцов увязали тушу петлями арканов, концы которых привязали к задним лукам сёдел. Вот так, волоком, а если туша окажется ободранной и центуриону Сергову не понравится, пусть сам тогда и идёт добывать новую и тащить обратно на горбу. Их задача выполнена, и пора сваливать.
— Потом, ребята, всё потом! — одёрнул он желающих запечатлеться на плёнке с поставленной на тушу хищника ногой, — Выберемся обратно — задержимся у поста, и все с ним засниметесь, а сейчас — сваливаем. Турмс, ты всю панораму снял?
Айнат сам не без труда заставил себя разжать пальцы, ухватившиеся за бинокль и не желавшие выпускать его. Конечно, интересно было хорошенько осмотреться в этом новом для них мире, и бойцов понять нетрудно, вон как все на его бинокль уставились, и хрен удержишь их, если не удержишься сам. Нет уж, если они будут разглядывать только снятый его однокурсником фильм, то удовольствуется им и он. Никто не может знать, до каких пор ещё будет открыта дыра, а застрять в этом мире им никак нельзя, и нет у него права идти на такой риск. Выполнили задачу? Всё, пора и честь знать.
Снова прокачали эфирки, снова включили невесомость, облегчая нагрузку для коней, снова углубились в дымку, возвращаясь обратно. И только когда сквозь помехи из радиотелефона вновь начал пробиваться голос когда-то весьма популярной тарентийки, юнкер наконец-то расслабился — всё, уже дома. В смысле — в своём мире. Ещё аномалия, ещё не выбрались из тумана, ещё этот омерзительный металлический привкус, ещё не раз нужно будет прокачать эфирку, дабы привести свой собственный электромагнитный фон в норму, а бойцам, владеющим биоэнергетикой хуже его — тем более, но всё это — мелочи. Главное — выполнили задачу и вернулись без потерь.
— Вижу и поздравляю! — донёсся голос Ликаонова, — Передяю Валодову о вашем успешном возвращении?
— Погоди, почтенный! — попросил его Айнат, — Скажи, что выбрались без потерь и с добычей, но ухайдакались так, что без привала у поста нам не обойтись.
— Сильно вымотались?
— Если честно, то не настолько, но я на той стороне кое-что пообещал людям, и привал у поста нам для этого необходим. Сделаем, что обещал, и продолжим путь. А вот что нам не помешало бы, так это арба под эту тушку.
— Волоком тащили?
— Так точно, почтенный. Если не нам, то лошадям привал уж всяко нужен.
Естественно, сняться на фоне туши доисторического чудища и с поставленной на неё ногой пожелали все, в том числе и постовые. Даже часовых на вышке сменили для того, чтобы и они могли себя увековечить. В камере у Турмса даже оставшейся плёнки не хватило, но выручил фотограф постовых, дощёлкав остатки своей. Понятно, что снятое и проявлять ещё, и с начальством нешуточная баталия ожидалась по вопросу, что настолько секретно, а что и не настолько, чтобы все участники получить свои кадры не могли. Если разобраться по уму, то можно ведь найти какой-то разумный компромисс?
— Айнат, а чего ты так спешил-то обратно? — поинтересовался один из бойцов, — Вон туман этот, как был, так и не думает рассеиваться. Иногда, говорят, он и по нескольку дней держится, да и повторяется не так уж и редко. Ну, застряли бы мы там, так вышли бы в другой раз, какие проблемы? — судя по взглядам остальных, этот вопрос был у многих.
— А где гарантия, ребята? Случай со зверем, который задрал местного, давний, в прошлом году был, а второй — только вот этот наш с вами. И то, нет полной уверенности, что зверь — тот же самый. Но допустим, тот самый. Тогда получается, что дыра именно в тот мир открывается раз в год, а куда открываются остальные, хрен их знает.
— Ну так даже если и на год, так и что мы, не выжили бы там? Мы и обучены, и оснащены, говорят, намного лучше, чем даже сами отцы-основатели.
— Всё верно, ребята. Такие оснащение и выучка, как у нас, отцам-основателям и не снились. Но они попали к нормальным людям. Ну, античным, конечно, но нормальным. А к кому попали бы мы с вами? Что это за звери, точно только центурион Сергов сказать сможет, но по моему впечатлению — миоцен. Антарктида уже обледенела, но Гренландия ещё нет. Пальмы же видели? Но людей в миоцене ещё нет, есть только человекообразные обезьяны типа шимпанзе или горилл с орангутанами. Так дома к моим услугам гетеры, на пару курсов младше невеста учится, и на обезьяну позариться — я же столько не выпью!
— Ну, если с шикарными гетерами или с вашими элитными девками сравнивать, то тогда конечно, — согласился разведчик, когда все отсмеялись, — А вот среди маргиналов есть и такие, которые и от тех обезьян далеко не ушли, — солдаты снова загоготали.
Обещанная летуном арба прибыла как раз к тому моменту, как служивые свою дискуссию завершили, придя к выводу, что и на человеческую-то маргиналку позариться — никому из них столько не выпить. Нахрена, когда шлюхи доступного по их жалованью среднего ценового диапазона есть? А для серьёзных намерений есть порядочные девки не худшей внешности. Когда грузили на арбу увесистую тушу зверя по наклонной плоскости из досок, дискуссия свернула в сторону обстоятельств, при которых можно позариться и на маргиналку. Погрузив, пришли к выводу, что если нет приличного борделя или такого же качества индивидуалок вблизи от места службы, то можно и маргиналку помоложе, да посмазливее — ага, в разовом порядке и хорошо выпив для снижения брезгливости. А уж обычных среднестатистических маргиналок пускай маргиналы и употребляют по пьяни, потому как каждому — своё. Отсмеявшись, один из постовых пошутил, что у маргиналов наверняка найдутся и до такого состояния допившиеся, что и натуральной шимпанзихой не побрезгуют. После чего, нахохотавшись до икоты, пришли к выводу, что если дыра в миоцен нестабильна, и высок риск её схлопывания в любой момент, то исследовательскую команду надо как раз из таких маргиналов и набирать. Пропадут там, так и хрен с ними, невелика потеря, а если выживут там каким-то чудом, то для них там вместо баб сгодятся и обезьяньи самки. Фруктов в миоцене уже полно, и уж выпивку-то в нужном количестве эта запойная пьянь всегда найдёт, из чего сделать. В общем, весело на привале отдохнули.
— Мы все — свидетели того, что там негде было поблизости вырубить жерди на волокуши под тушу зверя, — подбодрил Айната старший из разведчиков на обратном пути к базовому лагерю, — А дальше — эти два свинобраза, к которым приближаться не стоило.
— Отчехвостят за то, что здесь вырубить их не сообразил, — хмыкнул юнкер.
— Точно! — подтвердил Турмс, — Мне на его месте — как повезёт, могут к мелочи и не прицепиться, а ему за его фамилию и в Корпусе за любой пустяк влетает. Правильная фамилия для наследства и карьеры, но очень вредная для учёбы и службы.
— Ага, со счёта давно сбился, сколько раз успел уже о своей фамилии пожалеть, — согласился Айнат, — Да ещё и в основной старшей ветви семейства!
— Судьба у вас такая, — кивнул разведчик, — Брат рассказывал, как твоего отца за Мекку чехвостили. Ни одного убитого, ни одного тяжёлого, лёгких двое — у одного ожог от гильзы из пулемёта, подставился под неё сдуру, другой споткнулся и нос расквасил, и в этом твоего отца как префекта обвиноватили — не предусмотрел и не проинструктировал людей. И ещё за какие-то ошибки такого же типа. В общем, выйдешь в центурионы, так если в разведку попадёшь, мы тут прикинули — к тебе перевода просить будем...
680 год, Греция, Афины, возрождённая Академия.
— Это неслыханное святотатство! — бушевал Иоанн Второй, новый христианский епископ Афин, — Мало того, что вы отобрали у святой церкви храмы Акрополя и привели в прежний богомерзкий вид, так вы в них теперь и бесовские игрища возродили! Это ли не глумление над вмурованными в их фундаменты мощами святых мучеников?!
— Вам же предлагали, благочестивейший, забрать их оттуда, пока храмы только реставрируются и ещё не переданы жреческим коллегиям, — заметил Филипп Коринфский, сколарх возрождённой Академии и помощник архонта Афин, — Вы же целый Поместный собор по этому вопросу созывали, и не ты ли, Иоанн, был в числе яростных противников извлечения столь священных для вас останков?
— Да, был и остаюсь, ибо верую в торжество христианства и возврат этих храмов святой церкви! И не миновать вам, нечестивцам и богоотступникам, кары божественной и людской за все ваши кощунственные прегрешения! Искоренится бесовство эллинское, ибо придут истинно верующие, и имя им будет легион!
— Приходили уже, — хмыкнул Филипп, — Кто остался в живых, умаялись потом и трупы убитых убирать, да хоронить, и площадь засранную от срача вашего убирать, да от Распятого вашего отрекаться, когда суд решал, кого из них выслать со всей семьёй в вашу истинно верующую Империю, и их бабы захлёбывались из-за этого в слезах и соплях.
— Не минует и их кара за отступничество! — вскипел епископ, — Истинно говорю вам, не потерпит Господь ваших гнусностей, и вернётся власть христианского базилевса!
— Пробовали уже, Иоанн. И чем кончилась третья попытка, ты знаешь. Империя теперь слабее, чем была при Ираклии, мы — сильнее вдвое, чем были тогда, да и атланты с их громовым оружием и железными кораблями тоже никуда не исчезли.
— Богомерзкие исчадия Сатаны соблазнили вас и погубили ваши души!
