— Вот смотри, Шанг, — инструктировал Диталкон своего опциона-ольмека, — Для первого тримарана мы используем вот эту самую большую лодку и вот эти две. Осмотри их и почини в первую очередь. Но потом надо будет починить и все остальные. Потом мы обменяем часть на ещё одну большую лодку для второго тримарана. В середине большой надо сделать крепление для мачты.
— А не опрокинется она, почтенный, под парусом? Киль бы надо, как на ваших.
— Нет, две боковых будут жёстко прикреплены и опрокинуться не дадут. А с их внешних бортов — выносные брусья для вёсельных уключин. На самих — гребные банки.
— Подготовим, почтенный. А что там за конница какая-то странная ожидается? Говорят, на очень больших лошадях, всадники с длинными копьями и в железе с головы до ног, да не в кольчугах, а в пластинах.
— Да, тяжёлая кавалерия, три турмы. Решили испытать в бою против местных дикарей. Я же рассказывал тебе про парфянских катафрактов? А про гладиаторов в Риме? Они разных типов, так недавно ещё новый тип появился, вот в такой пластинчатой броне — крупеларии. Сражаются пешими, но в полном доспехе долго выдержать невозможно, и поэтому для армии римляне только панцирь от этого доспеха внедряют. А мы решили из таких тяжёлую конницу сделать. Сразу не взяли, поскольку и потренировать надо было, и слонами их лошадей обкатать, чтобы могли и с ними взаимодействовать.
— Слонов, значит, тоже ждём?
— Да, пятнадцать боевых с пулемётами и пять тягачей для артиллерии. На днях должны подойти. Теотиуаканцы стягивают фанатиков отовсюду, так что скучно не будет.
— На Куикуилько хватило пехоты с драгунами, а на Теотиуакан и слонов ведут, и тяжёлую конницу? Разве они настолько сильнее?
— Нет, с ними мы тоже справились бы и сами, но эти фанатики со всей долины будут за свою святыню драться насмерть, и чем убедительнее мы с ними разделаемся, тем легче и быстрее остальные уверятся в том, что наша власть и наши порядки угоднее их же собственным богам. Ну и тренировка, конечно, войскам нужна. Ты же сам понимаешь, что обычные учения — это одно, а настоящая военная операция — совсем другое. Чтобы уметь воевать, а не показушничать, армия должна иногда где-то с кем-то и повоевать.
— А зачем тяжёлой коннице такие доспехи? Разве у неё нет револьверов?
— Револьверы у них есть, но только на крайний случай. А работать они будут в бою своими копьями и мечами, так что ни их доспехи, ни кожаная защита коней лишними для них в бою не окажутся.
— А какой смысл, когда противника можно просто перестрелять?
— Здесь мы испытываем этот новый вид войск в бою, но предназначен он не для здешних стран, а для нашей метрополии по ту сторону океана. Я же рассказывал тебе про римскую Империю? Та наша страна соседствует с ней, и в ней наши не пользуются нашим громовым оружием, чтобы не показывать его римлянам. Там наши войска почти такие же, как и у них. Вот там нашим и нужна такая конница. Если римляне увидят и сами такую же у себя завести захотят — пусть себе заводят, ничего страшного. И лошади такие у них есть, хоть и мало, и гладиаторы такие у них есть, и в армии упрощённый доспех испытывают.
— А чем он лучше кольчуги?
— Пластина пружинит под ударом. Кольчугу тяжёлый дротик или арбалетный болт пробьют, а пластина, если из хорошей стали, то спружинит и частично погасит удар, а частично распределит его на всю свою площадь. С ног человека, возможно, и собьёт, но в большинстве случаев не убьёт и даже не покалечит. Выругается, встанет и снова займёт своё место в строю.
— А почему тогда у нас такой панцирь не вводится для пехоты?
— Кольчуга меньше сковывает движения. А наша кольчуга прочнее римской. Ну, с лодками ты понял задачу, Шанг? Командуй тут тогда, а мне ещё их обвес с креплениями и новыми вёслами прорисовывать.
Свои чертежи деталировки прежнего проекта Диталкон помнил хорошо. Здесь у него не было ни чертёжных инструментов, ни времени на полноценное черчение, но оно и не требовалось. Кто же чертит настоящие чертежи при разовой импровизации? Нарисовал эскиз от руки, и достаточно этого, с размерами только не ошибись. А размеры — с проекта того прежнего, даже припуски на подгонку по месту в них были учтены, а меняются в них теперь только диаметры отверстий под нагели вместо болтов, да простейший эскиз самого нагеля для токаря. Отверстия, естественно, по имеющимся свёрлам, а нагель по отверстию с учётом натяга под забивку. На уключины за неимением стальных — сапотовое дерево. А на сами вёсла, крепления, перекладины и гребные банки, раз уж долговечности особой не требуется, пойдёт и местная мексиканская сосна. Млять, а кого на вёсла сажать? Солдаты — обычная сухопутная пехота. Понятно, что в легионе найдутся люди из рыбацких семей, но многие ли гребли нормальным веслом? Впрочем, идея появилась, пока эскизы рисовал. Не всё же начальству только командовать. Помощь обещало? Вот и пусть помогает.
— Так, малая латина — это понятно, ветер над озером переменчивый, — заценило начальство рисунок общего вида, — Длинные вёсла с уключинами? Ну да, в середине же у нас тяжёлая лодка без гребцов, и при туземной гребле мы, конечно, хрен догоним ихние долблёнки. Хочешь, не хочешь, а нормальные вёсла нужны. Стоп! Ты что, по два гребца на весло хочешь сажать? — префект разглядел и рисунок вида сверху, — Охренел, что ли? Я и на одноместные-то вёсла не знаю, наберу ли ещё умелых гребцов, а ты мне удваиваешь нужное количество. И где я тебе возьму такую прорву? В целом, Максимов, ты придумал хорошо, за это — только хвалю, но с вёслами и гребцами — закатывай-ка ты губы обратно.
— А это, почтенный, уже забота легата. Ему флотилия озёрная нужна или нам с тобой? Вот и пусть помогает решить проблему с гребцами.
— Ну так а он-то где, по-твоему, такую прорву возьмёт?
— Он-то — найдёт. Это у тебя, почтенный, только шесть центурионов, а у него их шестьдесят. И большинство — из наших, окончивших Корпус. Никто из нас, сухопутчиков, конечно, не мореман, но морской ликбез и практика в Корпусе были у всех.
— Помню, было дело, и сам грёб. Но центурионы гребцами на вёслах? Ты часом на солнце не перегрелся? Им что, по-твоему, заняться больше нечем?
— Ничего не случится, почтенный, если на несколько дней их центуриями будут командовать их опционы. А научить солдат гребле у нас кроме центурионов некому. Вот эти двухместные вёсла — это не только для выигрыша в гребной механике, это ещё и для быстрого обучения солдат. Физически сильных, хорошо понимающих по-турдетански и умеющих плавать, чтобы не боялись большой и глубокой воды. Таких — добрая половина легиона, надо только гребле отобранных обучить.
— Да, но мы же на практике гребли обычными одноместными вёслами.
— А какая разница, почтенный? Умеющий грести центурион садится на конце вёсельного валька, а обучаемый им солдат — в паре с ним возле уключины. За день он его научит, а на следующий день тот уже сам будет учить следующего бойца.
— Да брось, чему можно научить новичка за день?
— А куда деваться? Лучших гребцов у нас всё равно нет, и лучших учителей для них — тоже. Чему успеем, тому и научим. Если научатся хотя бы не мешать друг другу, всё остальное сделают уключины и длина вёсел, которые и составят главное преимущество. У дикарей, хвала богам, тоже нет профессиональных мореманов, а их вёсла доброго слова не стоят. Ну и, конечно, их копьеметалки с дротиками против наших пулемётов не пляшут.
— Это-то понятно. А что у нас с количеством тримаранов получается?
— Если ничего не случится, и ты сумеешь выделить мне станок с утра, то один завтра будет. Тогда послезавтра, пока будет делаться второй, на первом сможем начать и обучение гребцов.
— И это что — всё?
— Третий делать не из чего — нет подходящей большой лодки. Если легат найдёт нам её в течение завтрашнего дня, послезавтра будем делать сразу два. После первого уже будет опыт, и дальнейшая работа пойдёт быстрее.
— А всего, значит, три? Маловато для флотилии.
— За третий день сделаем ещё три, если к концу второго будут лодки и для них. А если нет, то охоту за новыми трофейными можно будет вести и этими тремя.
— Хорошо, понял. Деталировка нужна тебе для работы, забирай её. Обойтись без этого рисунка сможешь? Просто на словах я не объясню легату так хорошо, как по нему, а убедить его необходимо. Три плавсредства к указанному им сроку, это разве флотилия? И то, без его помощи не обойтись. Но лучшего тут — да, ты прав, хрен чего придумаешь.
— Мне кажется, почтенный, союзники охотнее дадут легату лодки, если получат за них эти тримараны — позже, когда они уже не будут нужны нам самим. Без пулемётов, конечно, но в качестве особого поощрения можно будет потом сделать для них станковые арбалеты с рычажным взводом и магазином.
— Понял, поговорю с ним и об этом. Молодец, хорошо придумал.
Диталкону тут и придумывать было нечего — то ли курсовой, то ли дипломный проект предка, Волния, сына основателя рода. В основе — восточно-азиатский магазинный арбалет, взводящий и спускающий тетиву движениями качающегося рычага. В станковом варианте и с рычагом, управляемым двумя людьми, он оказался проще и скорострельнее греческого полибола-стреломёта. Продвинув магазин-пенал с направляющим желобом для стрелы и желобом тетивы рычагом вперёд, зацепляешь её, а оттягивая рычаг назад, ты её взводишь, роняешь перед ней стрелу из магазина и производишь выстрел. С маломощным и один человек управится, но по дальнобойности и прицельности такой агрегат проиграет обыкновенному ручному арбалету, а серьёзный требует двоих хорошо сработавшихся меж собой бойцов на рычаге и наводчика. Вот такой и разработал предок, и вполне возможно, что нашёл бы он себе широкое применение, не подоспей у отцов-основателей и огнестрел под унитарный патрон, включая и нормальные пулемёты.
В результате так и осталась эта весьма удачная разработка предка оружейным курьёзом. В армии метрополии её внедрять нельзя, поскольку для Лужи слишком удачна — намного совершеннее известного римлянам полибола, а воспроизвести её их оружейникам особого труда не составило бы. По аналогичной причине нельзя было засвечивать её и на Тайване, не говоря уже о вьетском Миньюэ на материке. Туземным войскам агрегат очень пригодился бы, но китайцам уже известен его несовершенный уродец-прототип, и дарить им идею его доведения до ума было абсолютно незачем. Даже на Цейлоне не внедришь — своим сипаям не нужен, они огнестрелом вооружены, а синхалам его дай, так тамилы его у них переймут, а от них он расползётся по всей Индии. И китайцы через своих купцов о нём тогда узнают, и южноаравийские бармалеи, и египетские греки. А от них — и те же самые римляне. Пять лет назад Гай Элий Галл, римский префект Египта, предпринимал военный поход на юг Аравии, и хотя он окончился неудачей, тамошние царьки поняли, что это — тот первый блин, который комом. Второго им очень не хочется, а если получат скорострельные стреломёты, могут и рискнуть и тогда уж точно римлянам их прогребут. Ну так и нахрена это нужно, спрашивается?
Вот и выходит, что только в Америке и можно таким стреломётом вооружать местных союзников. Если и прогребут единичный экземпляр тем же майя или сапотекам — пусть попробуют произвести его серийно своими каменными инструментами. Со смеху ведь можно будет помереть, если попытаются! Тем более, что им ведь ещё и боги ихние не велят, судя по неоднократно изобретённому, но так и не внедрённому колесу. Это же реформа религиозная нужна, как раз турдетанами и насаждаемая, от которой их знать со жрецами и отбрыкиваются всеми четырьмя конечностями. Спустя добрых полторы тыщи лет в ТОЙ истории ацтеков ещё хватит на использование их знатью трофейных стальных мечей и шпаг конкистадоров Кортеса, но львиную долю всего потерянного в Ночь Печали военного имущества его солдаты обнаружат при повторном наступлении вовсе не в руках противостоящих им ацтеков, а в святилищах на вершинах их теокалли вместе со следами человеческих жертвоприношений. Здесь же и сейчас нет ещё ни тех ацтеков, ни тольтеков, и даже Теотиуакан ещё не тот классический времён своего дотольтекского расцвета. И не будет его теперь, поскольку наступать на него будет не тысяча с небольшим испанцев при сотне аркебуз и арбалетов, а весь полносоставный Первый Мексиканский, почти вшестеро больше, с винтовками, пулемётами и автоматами. Не нужна и оспа, помогшая Кортесу.
Кортесу в ТОЙ истории мешали многочисленные каналы и баррикады, а улицы Теночтитлана простреливались с крыш и из окон зданий, поскольку у ацтеков были уже и луки, а не только пращи с копьеметалками. Теотиуакан — город сухопутный, каналов нет, улицы в нём шире, луков нет ни у кого из племён всей этой долины, а пращу или дротик не очень-то применишь через небольшой оконный проём. А плоские крыши зданий легко просматриваются и простреливаются. Если уничтожить или взять в плен в чистом поле основную массу теотиуаканских фанатиков, не дав им сбежать в город, жилые кварталы зачистят и туземные войска союзников, а в культовом центре противнику не спастись от ружейно-пулемётного и миномётного огня. Даже и будь у теотиуаканцев эти стреломёты, много ли от них было бы толку против пулемётов и артиллерии? Но их цивилизация уже не жилец, а туземные союзники будут повязаны кровью при её сокрушении, и им уже не будет пути назад. А значит, не будет и беды от их вооружения луками и стреломётами.
— Что делать с Маашем, почтенный? — спросил его опцион, когда он вернулся в расположение своей центурии, — Я отстранил его от заступления в наряд и взял под арест.
— Опять нажрался?
— До свинского состояния, почтенный. И где только они каече берут?
— Там же, где и ваша алкашня. Агавы здесь растёт даже больше, так что легче и выпивку из её сока достать. Жалобы на него с сокувшинниками какие-нибудь поступили?
— Пока нет, почтенный.
— Если не поступят и до завтрашнего вечера, то двадцать ударов витисом перед вечерней поверкой. Естественно, с отметкой в послужном списке и извещением по месту жительства его родни. Официальным, чтобы знала вся община.
— И это — всё? И ты даже не спрашиваешь, с кем он пил?
— Шанг, мы с тобой оба прекрасно знаем, с кем он выпивает. Но какие тут могут быть претензии к Тирсу и Шакану, если пить они умеют, свою меру знают, и проблем от них никогда не возникает? Справедливо ли наказывать солдата только за само распитие вина, когда оно входит и в его пайковое довольствие?
— То есть, ты их вообще прощаешь?
— Если эта пьянь заложила их, то обоим просто устный выговор без занесения в послужной список, а Маашу — ещё десять витисов за болтливость. А если нет, и жалоб не них ни от кого не поступит, то нам с тобой они не попались, и наказывать их не за что.
— Ну, ты начальник, почтенный, и моё дело исполнять твои решения. Но всё-же, если честно, то меня удивляет доброта ваших турдетанских законов к пьяницам. Тирс-то ваш, испанец, но если бы Шакан попался с душком от каече в своём селении, его высекли бы посильнее, чем ты назначил Маашу, а его самого вообще забили бы дубинками. Пока человеку не исполнилось пятьдесят два года, ему у нас запрещены опьяняющие напитки, если только их не прописал лекарь больному, но об этом должен знать жрец, который и даёт разрешение на каече для стариков и больных. Разве плох наш закон, запрещающий пьянство как причину множества пороков и преступлений?
