— Я понял. Как мне отблагодарить тебя?
— Легко. Завтра попозируешь нам перед одной нашей штуковиной, сперва рядом со мной, потом сам. А сейчас удовлетвори моё профессиональное любопытство. Я кое-что подозреваю, но не мог проверить. После разгрома Вариния ты был уже в ссоре со своими кампанскими покровителями. А после Нолы и Нуцерии ты подступил к Капуе. Ты вполне мог взять и её. И тогда вся Кампания была бы в твоих руках. Почему ты отступился?
— Я скрывал своё настоящее имя, но и они тоже выяснили, кто я такой.
— И шантажировали тебя угрозой выдачи римским властям твоей родни. Я так и заподозрил, когда обдумывал все эти странности.
— Умеете вы добывать сведения. Римский гражданин Ремд Ноний Васк, значит? А почему ты тогда в солдатском сагуме, а не в тоге?
— В тоге я был бы слишком похож на рабовладельца. А у вас тут, Гней Сатрий, очень неспокойно. Говорят, будто бы даже сам этот ужасный фракиец Спартак хулиганит у вас, представляешь? А он, по слухам, особенно не любит рабовладельцев. Я уж лучше в сагуме как-нибудь. Зато целее буду, — и они оба рассмеялись.
61 год до нашей эры, низовья Миссисипи.
— Идут, почтенный, — доложил вполголоса старший разведки, выслушав своего туземного бойца, — Ворон прокричит дважды, когда они все втянутся в лощину.
— Слыхали? — центурион Саден Максимов обернулся к двум посыльным, — Оба без шума марш на фланги. Занять скрытно гребни и быть начеку, после двойного крика ворона быть готовыми и ждать начала стрельбы. Первыми выбить замыкающих дикарей. Всё поняли? Исчезли! Кесориг, ты готов?
— Моя машинка не подведёт, почтенный, — ответил пулемётчик-кимвр.
— Ты, главное, сам не подведи. Когда начнём — перди, сколько влезет, а до того момента — не вздумай, — второй номер пулемётного расчёта и ближайший к нему стрелок прыснули в кулаки, поскольку во всей центурии шутили, что пулемётчик Кесориг пердит ещё громче, чем стреляет, — Такат, глянь его маскировку и подправь на своё усмотрение. Я хочу, чтобы передовой дозор этих кивира умер от пуль, а не от смеха, — опытный солдат из индейцев ухмыльнулся и молча кивнул, — Такого пулемётчика, как ты, Кесориг, боги дали в единственном экземпляре, и цены бы тебе не было, если бы ты ещё и маскировался хотя бы вполовину так, как стреляешь. Так, сигнал! Всем изобразить духов своих предков!
У всех местных гойкомитичей глаза и уши на месте, охотники как-никак, война же у них — разновидность охоты и ведётся примерно так же. Поблизости от форта засада спалилась бы наверняка, но на дальних подступах дозоры дикарей изучают следы и глядят больше под ноги, чем по сторонам. Ага, вот и они. Лучники, как и следовало ожидать.
Лук у местных дикарей вошёл в широкое употребление относительно недавно, когда в редколесьях повыбили бизонов, на которых нужен тяжёлый дротик, и охотничьей добычей стал в основном белохвостый олень, которого можно если и не завалить, то хотя бы серьёзно ранить и лёгкой стрелой из короткого деревянного лука, а дротиком потом уж добрать подранка. Поэтому многие ещё пользуются копьеметалкой, но на войне в дозор высылаются, конечно, лучники. Прицельнее, дальнобойнее, скорострельнее. Оправдывает себя против такого же противника, и дальше бы вполне оправдывало, направь эти кивира свою экспансию на запад, на север или на восток, но не на юг. На юге ведь не одни только сильно поредевшие от недавних болячек ючи, сородичи флоридских и багамских, на юге с недавних пор и источник этих болячек завёлся, и одну новую болячку, молниеносную и смертоносную, свинцовым возбудителем распространяемую, они схлопочут первой. Сами виноваты, осмотрительнее надо было направление экспансии выбирать.
Тридцать метров до передовых, двадцать пять, двадцать, главные силы позади них уже показались — пора. Так, эфирку, и без того втянутую внутрь тушки, уменьшаем ещё, мы маленькие и незаметные, и вообще нас здесь нет — ага, как не было у Терманции деда вскоре после покупки его матери, а десять лет назад не было ни его старшего брата Тиния на Сицилии, ни его хорошего друга и сослуживца Ремда Васькина на самом носке италийского сапога в ту самую спартаковщину. Вот и нас здесь прямо сейчас тоже нет и ещё пару секунд не будет, ладно? Аккуратно взведя курок револьвера и положив ствол на сгиб локтя, Саден тщательно прицелился в лоб дальнему из дозорных. Турдетаны скальпы убитых врагов не коллекционируют, так что не страшно его и попортить. И всё, никого и ничего больше вокруг, а есть только прицельная линия, да палец, уже выбравший и весь свободный ход спуска. И уж тем более, ни малейшей воинственной мысли. Плавно дожав спуск, всадил свинцовый гостинец в башку дикарю, и это послужило сигналом солдатам. Нестройный залп винчестеров, очередь пулемёта, лязг затворов. Доносится и отдалённая пальба — выдвинутые вперёд фланги тоже намёк поняли правильно. Пара стрел свистнула мимо, одна воткнулась в дерево — кто-то из дикарей успел выстрелить наугад. Молодцы, в присутствии духа им не откажешь. Взвёл курок — млять, а в кого целиться-то?
Завалили их, конечно, не всех. Кое-кто успел юркнуть за деревья или залечь. Но лёжа из лука нормально не выстрелишь. Вот один привстал в зарослях на колено, но даже стрелу на тетиву наложить не успел, сложившись пополам от пулемётной очереди. Из-за дерева один пустил стрелу, не целясь, но сразу же рядом с его башкой полетели ошмётки коры и щепки от двух пуль. Второй из-за другого дерева попытался прицелиться и словил свою пулю. Лежачий раненый потянулся за оброненным луком — нет, хрен ты угадал, зря только спалился. А укрывшихся за деревьями начали выцеливать и отстреливать с боков. Дикари оттянулись назад, но то же самое творилось отовсюду. Сзади точно так же гнали их сомкнувшиеся крылья, а с обоих боков методично стреляли по зазевавшимся. Где-то десятка полтора сбились в кучу, в которую и полетела пара гранат. Ошарашенные двумя взрывами заметались и тоже легли под пулями. Один, кажется, только и уцелел, но едва ли надолго. Ловок, но что он сделает под прицелом со всех сторон?
— Куда?! — рявкнул Саден, когда по склону справа к уцелевшему противнику соскользнул Пейон, молодой ковбой из туземцев — ага, без винчестера, но с кинжалом в руке, — Пистолет! Пейон, пистолет! Мать твою за ногу! Никому не стрелять!
Они уже вертелись в поединке, и невозможно было уверенно выстрелить в его противника, не рискуя попасть в него самого. У его противника обычный для этих племён костяной кинжал, наверняка с кремнёвыми вкладышами. Требует хорошего навыка, чтобы не выкрошить их, но в умелой руке не менее смертоносен, чем стальной, а его обладатель, хоть и подранен, явно опытнее этого заболевшего героизмом головного мозга мальчишки. Млять, ну отскочи ты хоть на пару секунд, дурень! Дай только прицелиться и подстрелить понадёжнее! Поняли все уже, что сам убить его хочешь, насмерть не застрелим, добьёшь его сам своим кинжалом, раз уж для тебя это так важно. Хрен там, парень на своей волне и в режиме самовозбуждения. Так, неужто пырнул и сам в ответ не словил? Млять, везёт же иногда дуракам! Да поняли все, поняли, не маши рукой, не выстрелим. Хоть и дурак, но храбрый, ловкий и везучий дурак, и раз уж ты его так ловко подрезал, так добивай уж. Ну, хвала богам, наконец-то! Дурак, но — молодец, надо отдать должное.
— Это был Орлиный Коготь, почтенный, — пояснил подошедший Такат, — Это он убил Мокосоха, брата его матери. Пейон как старший в этой семье по обычаю должен был убить его, и он это сделал. Дух Мокосоха доволен, — парень как раз скальпировал убитого.
— Ты, конечно, молодец, Пейон, но если бы ты был моим солдатом, я бы наказал тебя за недисциплинированность, — сказал ему Саден, дав закончить скальпирование.
— Я знаю, Саден. Но я должен был добыть скальп убийцы брата моей матери.
— Что добыл — молодец. Не мальчишка уже, воин, скальп убитого врага в руках держишь. Но где был твой ум взрослого воина? Кем ты себя вообразил, великим вождём Бизоньим Хреном? — бойцы вокруг рассмеялись, включая и индейцев, — Кто принёс бы его скальп в дом твоей матери, если бы он убил тебя? Ты ковбой или кто? У тебя пистолет на поясе, и ты неплохо из него стреляешь, а ты с кинжалом на него полез, рискуя зря башкой. Что победил его — молодец, но больше таких мальчишеских глупостей не делай.
Пистолеты винчестерного типа, то бишь с трубчатым подствольным магазином и рычажным затвором выпускались в самом начале для солдат при их перевооружении с кремнёвого казнозарядного огнестрела на унитар. Тяжеловооружённый копейщик имел на штатном вооружении пистолет, стрелок — винтовку и пистолет. При перевооружении всех колониальных войск унитаром его предок хотел сразу револьверами и солдат вооружать, но это оказалось тогда слишком дорого, и тогда для солдат был разработан этот пистолет такого же типа, как и магазинный винчестер. С тех пор и производственные возможности улучшились, и себестоимость оружия снизилась. И винчестеры новые начали поступать в войска, уже со срединным и сменным магазином, и револьверы для солдат. Но колоний у Тарквиниев много, войск в них тоже, и не все ещё их войска перевооружены. Здесь у его солдат, например, всё ещё старые винчестеры и пистолеты, но зато их вполне достаточно для вооружения ими и гражданского ополчения Терманции Миссисипской, и колонистов крестьянских посёлков, и ковбоев скотоводческих ранчо. А если не будет хватать, так на складе в Тарквинее ещё полно, и отказа в них уж точно не будет.
— "Орлан" на связи, почтенный! — доложил радист.
— Центурион Максимов слушает! Приём!
— Что справился, видим уже и сами. Основная группа кивира тоже разгромлена и бежит к своему стойбищу. Примерно полсотни отделились от остальных и отклоняются в твою сторону. Перехвати, уничтожь и присоединяйся к префекту. Приём!
— Понял! Выполняю! Конец связи!
О намерении кивира попробовать на зуб ючи и Терманцию Миссисипскую ещё загодя было известно от агентуры среди межплеменных бродячих торговцев. Адекватно оценив ослабление прибрежного племени после эпидемии новой неведомой ранее хвори, ошибочно приняв невысокую воинственность владеющих громовыми палками белых за их слабость и вообще не поняв эффекта от союза слабых белых со слабыми ючи, негодуя на несправедливость судьбы, давшей этим слабакам такие богатства и жутко обидевшись на их отказ откупиться щедрой данью от настоящих великих воинов, кивира больше не могли терпеливо сносить такого безобразия. Слыханное ли дело? Снеси такую наглость, оставь её безнаказанной, так другие ведь соседи, чего доброго, самих уважать перестанут и наверняка на зуб попробовать захотят. Гибель же группы охотников, которые пытались поохотиться на глупых и неправильных бизонов, появившихся откуда-то вместе с белыми слабаками и позволяющих им и ючи даже загонять себя в огороженные загоны, и выбора сроков справедливого возмездия уже не оставила. Медлить с местью было уже нельзя.
Чтобы высвободить и выделить Терманции Миссисипской для её авиаразведки ДЖ-35 "Орлан", Тарквинее пришлось временно сократить авиасообщение между Кубой, Барбосом и Панамой, уменьшив частоту рейсов между ними. Смешно? Но это был первый конфликт миссисипской колонии с окрестными дикарями, и урок хороших манер нужен был наглядный и показательный, дабы раз и навсегда отбить охоту у всех прочих племён подражать этим неудачникам. Поэтому на временные неудобства пошли, обеспечив для периферийной колонии преимущество видения обстановки с высоты птичьего полёта и бесперебойной связи в нормальном голосовом режиме. Аэрофотосъёмка дала и хорошие крупномасштабные топографические карты, облегчающие планирование всей операции. Круговой военный танец кивира, означающий их выход на тропу войны, был замечен с воздуха, после чего все их перемещения отслеживались. Нести лишние потери в войне с этими прирождёнными охотниками и диверсантами никто не собирался.
— По коням! — скомандовал Саден, как только коноводы пригнали лошадей, — За мной рысью — марш!
Три полных турмы и пулемётная контуберия составляют драгунскую центурию. Ещё одна приданная ему турма составлена из ковбоев, не так вышколенных, как солдаты, зато лучше знакомых именно с этой местностью. Нет проблем и со следопытами. Хоть и не все, но почти все кимвры и две трети кельтиберов — уже здешние, американские, дети тех, кого привезли сюда молодёжью и подростками. У большинства их отцов уже были и знакомые приятели-индейцы, с которыми они не упускали случая поохотиться и переняли у них немало полезных навыков. А это поколение уже американцы от рождения, четверть — метисы, числящиеся по отцовской национальности, но имеющие родню и друзей среди соплеменников матери. Свои и для тех, и для других. И среди его солдат каждый пятый — индеец, а среди ковбоев их добрая половина. Большинство их, правда, сибонеи, кубинские и багамские, но хватает и местных ючи, а вместе с метисами они составляют достаточно знатоков местности и повадок живущих в таких же местностях охотников. Это вовсе не отменяет превосходных качеств бойцов противника, но его преимущества — кажущиеся, у них — реальные. И огнестрел, и снаряжение, и лошади, и турдетанская выучка, и местность своя, и возможности разведки, которых противник даже вообразить себе не в состоянии.
Сам ландшафт достаточно удобен и для авиаразведки, и для действий конницы. Формально нижнее течение Миссисипи всё ещё зона субтропических лесов, но реально к западу от реки уже в основном редколесья. Встречаются и густые чащобы, но их массивы невелики и разбросаны посреди редколесий, так что хватает и той открытой местности, на которой есть где развернуться и разогнаться коннице. И летунам сверху видно всё, как на ладони, и драгуны легко нагонят пешего противника, имея преимущество в мобильности. Хоть и не прерия ещё, которая в этих широтах начинается значительно западнее, но уже практически переход от номинального леса к настоящей лесостепи. Местами можно хоть развёрнутой лавой с копьями наперевес и мечами наголо атаковать — если бы был смысл.
Но при наличии ручных пулемётов, винчестеров и пистолетов с достаточным на операцию боезапасом смысла в атаке копьями и мечами, конечно, никакого. Даже отбери у его центурии винтовки с пулемётами, одних пистолетов хватило бы. Один хрен дальше и прицельнее стрельба, чем у лучников дикарей. Дело даже не в том, что деревянный лук слабоват. Главное — стрелы. Дикари не могут сделать их все одинаковыми, каждая летит по-своему, и для каждой из них стрелок, изучив её полёт, должен брать индивидуальную поправку при прицеливании, если на средней для своего лука дистанции попасть в цель хочет. Штук пять их у каждого стрелка, редко у кого больше, да и самих их не так много, чтобы хотя бы плотностью стрельбы её недостаточную прицельность компенсировать. У ючи, кто лучником в ополчении служит и стальной лук с фабричными стрелами получил, прицельная дальность в разы больше, и против них у равного числа дикарей практически никаких шансов, да и Саден свою центурию с одними пистолетами точно бы на таких не повёл, не сошёл ещё с ума, хвала богам, а на дикарей, если на спор, то вполне. Просто нет смысла, когда есть и винтовки, и пулемёты.
