— Лена, ну какая разница? Человек, доверившийся в своё время нашим отцам, имеет право на то, чтобы мы не разбалтывали некоторых его жизненных тайн, которые ещё могут усложнить ему жизнь и сейчас. И ему самому, и всей его семье. Зачем ему это надо, когда жизнь и без того непроста? Ты скандал с Верресом после его сицилийского наместничества помнишь? Так в нём много осталось мутных моментов и так или иначе замешанных в них людей. Давай не будем это ворошить. По крайней мере — в Луже.
— Через Сицилию ведь шёл вывоз отобранных баб с детьми из семей участников восстания Спартака? — припомнил Гиппал, — Наверняка не обошлось без помощи пиратов, а то и солдат римских гарнизонов на острове. Он не из этих, кто помогал?
— Без комментариев, — отрезал Артар, — Давайте-ка лучше сменим тему.
— Так я же разве против? Тайна у человека, так тайна, а семья у него достойная и делом занята нужным, полезным и достойным.
— Поскольку бьёт по кошельку Птолемеев? — хохотнула его супружница.
Гиппал Евдоксов был внуком Евдокса Кизикского, греческого путешественника и географа, который на службе у Птолемеев участвовал в индийских экспедициях, удачно завершившихся и принёсших баснословные барыши, а главное — уложившихся в короткий срок благодаря использованию муссонов. Прежние-то каботажные года по два длились, не меньше, а тут уложились в год. Любые другие правители озолотили бы людей, открывших для них такое золотое дно, но только не Птолемеи. Эвергет, восьмой по счёту, забрал себе все индийские товары после первой экспедиции, наградив её участников настолько скупо, что напрочь отбил у них энтузиазм. С большим трудом правившая после него Клеопатра Третья уговорила Евдокса возглавить новую экспедицию, но к её возвращению на троне сидел уже Птолемей Девятый, не только отобравший всё, но и обвинивший в растратах.
Зарёкшись после этого служить Птолемеям, Евдокс Кизикский решил попытать счастья в поиске пути в Индию в обход Африки с запада. Во второй экспедиции их судно на обратном пути отнесло к югу, и на сомалийском побережье мореманы нашли обломки финикийского судна гадесского типа, который применялся рыбаками и купцами Гадеса и Тингиса на западе Внутреннего моря и в Атлантике. Значит, кто-то из них сумел обогнуть Африку, не дойдя до цели совсем немного? Пример был слишком нагляден и заразителен, чтобы не попытаться ему последовать. Могут ведь и финикийцы, если зададутся целью, а не одни только атланты? Первая его попытка окончилась неудачей к югу от Мавритании, а вторая, подготовленная получше, привела его в Керну, давно уже турдетанскую, где ему популярно объяснили, что пропавший без вести сотню лет назад Гискон из Тингиса и до Сомали-то добрался лишь каким-то чудом, а по уму такие плавания предпринимаются не на таких судах и не такими флотилиями. И вообще не одной флотилией на весь этот путь, а несколькими, каждая на своём отрезке маршрута. Хватит, короче, маяться героической, но самоубийственной дурью. Неужели нельзя найти своей жизни применения получше?
Евдокс был ещё не настолько стар, чтобы, решив остепениться, не завести себе и семью. Сын по греческой традиции получил имя Ликаон в честь деда, а внук — в разрез с традицией — был назван в честь кормчего Гиппала, благодаря которому удалось оседлать муссоны в тех индийских экспедициях и вернуться целыми и невредимыми из второй. Его детство, как и детство его отца, прошло вдали и от Египта, и вообще от Лужи, но дышать к египетским Птолемеям ровнее они от этого не стали. Семейная память — она такая.
— Мы, конечно, сами в оазис Амона с караванами не ходили, но оба Сатрия — и старший, и младший — рассказывали, что большая часть пути проходит по вади, бывшим руслам пересохших рек. Таких же, как и те, которые мы и сами видели возле Паретония. Млять, зло берёт! — делился наболевшим Гиппал, — Это же какой климат был в Оптимум, когда все эти вади были нормальными реками! Нет, я понимаю, что климат с тех пор стал суше по всей Сахаре, и повсюду уже нет многих из тех рек, которые были раньше, но ведь к югу от Киренаики, Нумидии и Мавритании эта Сахара вполне проходима и для конных. Нумидийцы вон с маврами и гарамантами конные набеги на черномазых устраивают и без проблем с пешими пленниками возвращаются. А здесь — та же самая Сахара, но настоящая пустыня с солончаками и барханами, которую только с караваном ишаков и пройдёшь.
— К востоку, в сторону Египта — ещё хуже, — добавила его супружница, — Камбиз вон на пути к оазису Амона от Мемфиса целое войско в песчаной буре потерял. Но такие бури были и задолго до него. Уже Хафра из Четвёртой династии Древнего Царства храм и Сфинкса от песчаных заносов расчищал, и после него Сфинкса расчищали ещё дважды.
— Ага, зато ливийская граница на замке, — хмыкнул Артар, — Сперва выжгли всю саванну, чтобы от ливийских набегов отгородиться, а потом продолжили, чтобы своим от родной власти бежать стало некуда. Потом уже и религия помогла, лишающая загробной жизни всякого, кто не мумифицирован и не погребён по всем принятым канонам, но пока она не утвердилась в сознании трудящихся масс, власть-то ведь знала цену их показушной преданности и без границы на замке обойтись не могла. Так-то оно уж всяко надёжнее.
— Уроды, млять! — констатировал Гиппал.
— Это не Птолемеи, это ещё задолго до них, — напомнила ему Елена.
— Один хрен ущербные уроды! — и они рассмеялись все втроём.
А к ужину вернулся со встречи с местной агентурой и Турмс Васькин, и после ужина чета Евдоксовых насела уже на него. Типа, этот Максимов вредный упёрся тут без тебя рогом и делает великие тайны из такой седой старины, которой сто лет в обед. Этот старик уже и караваны сам не водит, сыну это дело перепоручив, а только обучает новых бойцов для охраны, да и это уже не столько сам, сколько с помощью пары обученных им ранее тренеров. Ну так и кому какое дело, что он там натворил на той Сицилии во время службы у того хапуги и вымогателя Гая Верреса? Тот — да, привлёк к себе внимание, ну так он и калибра был соответствующего, и усилий к этому приложил достаточно. А кому интересны мелкие художества мелкой сошки в те самые годы, когда сама Италия стояла на ушах от разгула спартаковщины?
— Артар, ты чего им наплёл? — спросил Васькин, когда отсмеялся.
— Подробностей я им никаких не рассказывал. Ты сам решишь, рассказывать им что-то или нет. А я им просто намекнул на примере нашумквшего в своё время скандала с Верресом, что некоторые прошлые дела и спустя десятилетия ворошить не следует, если мы не хотим осложнить жизнь замешанному в них человеку и его близким.
— На примере? Так ты что, по ложному следу нас пустил? — возмутилась Елена.
— Совсем он ложный или не совсем, это не тебе решать и даже не мне. Есть у вас непосредственный руководитель вашей миссии в Паретонии, и это не я, а вот он, — Артар ткнул пальцем в Васькина, — Как он решит, так и будет правильно. А я в тех ваших делах — так, сбоку припёку. По совершенно случайному совпадению наслышан кое о чём из того, чего по службе мне знать не полагается, а посему — будем считать, что ничего и не знаю.
— Турмс, ты тоже в секретность всё ещё не наигрался?
— В отношении этих людей — нет. И не наиграюсь как минимум до тех пор, пока мы с вами в Луже. И то, я не уверен, что начальство не запретит мне разбалтывать вам и в Тартессе. Дело это, Лена, слишком серьёзное, чтобы рисковать им. Их сын, кстати говоря, тоже не знает правды о прошлом своих родоков, а знает только легенду, которую для них разработал мой отец. Его семья — тем более. Осознала? Так что предоставьте уж эту часть мне, а сами — сделайте как следует свою. Так что у вас с тестированием шмакодявки?
— Ну, полностью мы её генетическую карту заполнять ещё не закончили из-за этого шухера, так что окончательный вывод делать рано. Но предварительно уже можно с уверенностью говорить о полной годности для метрополии. Для Атлантиды и Корпуса до окончания тестирования полной уверенности ещё нет, но скорее всего, пройдёт и туда. А под какой фамилией её записывать? Сатриева по деду или Лангарова по отцу?
— Пусть будет Сатриева. Для подготовительного курса и школы — вполне, а для Корпуса, если окажется годной — ну, там уже, возможно, будет и другая.
— А какая?
— Без комментариев, Лена! Я же сказал, дело слишком серьёзное. Когда будет и если будет можно, тогда и узнаете. Старики честно заслужили спокойную и обеспеченную старость, их дети — размеренную и хорошо оплачиваемую работу, а их внуки тоже всё ещё здесь, где чем меньше знаешь лишнего, тем спокойнее спится. Нормальное благополучное семейство, и зачем им зря нервничать? Старикам — пришлось, уж в этом можешь поверить мне на слово, а детям и внукам — абсолютно ни к чему. Мелисса ещё шмакодявка, а Сирм и вовсе ещё карапуз. В карточку ей, надеюсь, не забыли вписать, что брат имеется?
— Обижаешь, начальник! — хмыкнул Гиппал, — Вписали первым делом. По этой части проблем с замужеством у девчонки уж точно не возникнет. Скорее всего, порода не подведёт и в остальном. А родовитость — ну, не так у нас это важно.
— У нас будет достаточно родовита, можете не сомневаться. Фотки их семейства сохраните, особенно те, на которых сами с ними фоткались. Когда говорить об этом будет уже можно — гордиться ими будете.
— Турмс, ну хорош дразнить! — заканючила Елена, — Не можешь сказать прямо, так хоть намекни!
— Вам Артар достаточно намекнул, и хватит этого с вас до поры, до времени.
— Давно они тебя так изводят? — полюбопытствовал Артар, когда они курили во дворе, сидя вдвоём на скамейке.
— Почти всё время. Тебе повезло, что не тебе, а мне Паретоний поручили. Знал бы заранее, так млять, с удовольствием махнулся бы с тобой местами. Престижная миссия для послужного списка, но — на хрен, на хрен! Ну вот чего им так неймётся? Шмакодявка ведь в школе так и будет Сатриевой, а о том, что она Спартакова, и сама-то узнает только в Корпусе, будучи уже вместе со всеми под подпиской о неразглашении. Да и сколько она ещё той Спартаковой пробудет, если потом один хрен сменит фамилию по мужу? Пацан — тот да, если тоже окажется годен, то так Спартаковым и останется.
— А что, есть сомнения в его годности?
— Да практически никаких. Если даже девка у Лангара с подобранной для него супружницей низкопримативной получилась, то пацану сами боги велели. Главное, чтобы и ни в чём другом порода не подкачала. По идее, не должна. Отец тогда со спецами всех возможных невест изучал. Ну и взял парень из числа рекомендованных греко-ливийскую полукровку, ну так и хрен ли с того? Ну, не граждане Паретония, а метеки, ну так что им, метеками хреново живётся? Мало у кого из граждан лучше работа, благополучнее семья и качественнее порода детей. Дед с бабкой среднеприматы, сын их среднепримат, но жену себе выбрал правильную и породу своих детей с её помощью выправил. Гордиться дедом его внукам есть за что, и это понятно, но есть за что гордиться и отцом, разумный выбор которого обеспечил для них наши зелёные жетоны. Прославленный дед их не удостоился, отец сам не удостоился, но им — обеспечил.
39 год до нашей эры, юг Австралии, устье Муррея.
— Нет, кроликов, как и коз, сюда нельзя ни под каким видом, — упёрся Миликон Сергов, — Я даже запрашивать начальство об этом не буду, поскольку отказ гарантирован, причины самоочевидны, и позориться мне не хочется. А особенно позорить ту фамилию, которую я унаследовал от предка, лучшего географа среди отцов-основателей. Что угодно другое — проси, рассмотрю, обдумаем, если есть резон — посодействую, чем смогу, но это — заведомый вздор, за который меня поднимут на смех безо всякой пользы. В Австралии козам и кроликам делать абсолютно нечего.
— Ну, с козами-то и так понятно, почтенный, — кивнул Авдас, выслужившийся из рядовых солдат опцион, — Обгрызут с деревьев и кустарников не только листья, но и кору, и всё засохнет. А кролики-то что?
— Кролики — тем более. Они же, считай, как те же самые козы, только без рогов, мелкие, роют норы и размножаются... гм... как кролики. А местность засушливая, дальше на север и запад вообще полупустынная, а выпусти их туда, так они и растительность там вообще всю сожрут, и будет настоящая пустыня, как есть в самом центре материка и возле пересыхающих солёных озёр. Ну, я утрирую, конечно, но будет очень хреново. И нахрена они вам тут нужны? Вам что, мяса мало?
— Нам-то достаточно, почтенный. Дикарям мало. А кролики — правильно, ты же сам говоришь, что размножатся, как кролики, и незачем тогда дикарям будет охотиться на наших овец, а нам — отстреливать за это их самих.
— Это только кажется, Авдас. Первое время — да, дикарям будет раздолье, потом уцелевшие кролики поумнеют и перестанут подпускать к себе людей на бросок дротика и бумеранга, и что тогда? Охотиться на них опять станет труднее, чем на наших овец, и они опять возьмутся за старое. Ну и какой тогда смысл? А сами кролики быстро заметят, что в наших садах, огородах и полях кормёжка обильнее и вкуснее, чем в саванне. И чем от них огораживаться, когда и эму-то с кенгуру не всякий забор удержит, а эти сволочи если и не перескочат, так снизу подкопаются? Проще уж дикарей от охоты на домашнюю живность отучить, перестреляв непонятливых, чем все сельскохозяйственные угодья огораживать высоким забором с глубоким фундаментом. Козы — и те не так вредны будут, как кролики.
— Понял, почтенный. Тогда, конечно, никто не позволит.
— Ты ещё вот что во внимание прими. Дальше на север реки все пересыхающие в сухой сезон. Мы головы ломаем, как бы тут отучить дикарей от загонных охот с огнём, чтобы не выжигали саванну. И куда тут ещё выжирающую всю растительность живность вроде коз с кроликами добавлять?
— Хотите сделать, как на Горгадах? Боюсь, не выйдет, почтенный. Там дикарей не было, а эти — выжигали, выжигают и будут выжигать. Говорят, все так делают, и всегда так делали. И не похоже, чтобы врали. По крайней мере, верят в это сами.
— Да, я знаю. Оттого и пустынна вся внутренняя часть материка. Их предки тут опасную живность застали, ну и выжигали растительность, чтобы той негде было засады устраивать. Варан здоровенный побольше крокодила, пара видов сухопутных крокодилов поменьше его, да ещё крупная хищная зверюга, которая тоже на крупную дичь охотилась. Начали жечь редколесья, чтобы от них себя обезопасить, потом ту крупную дичь выбили всю, а на оставшуюся мелочь с огнём охотиться удобнее оказалось, чем без него, так что как начали их далёкие предки, так и эти теперь продолжают традицию.
— Что-то подобное и я слыхал от наших туземцев. Что водились когда-то давно, даже глубокие старики тех времён не помнят, какие-то страшные чудовища, нападавшие на людей, от которых кроме огня никакого спасения больше не было. Вот только огнём от них и спаслись, а потом и самих их уничтожили. Я вот одного только не пойму — здесь же и змеи такие водятся, что сильнее их яда, наверное, нигде больше и не найдёшь. От них народу у дикарей гибнет больше, чем от всего остального, вместе взятого. Почему они так и не додумались ловить этих змей и наконечники своих копий их ядом травить? Да и лук неужто настолько сложен, чтобы не придумать его самим? Большой же силы от него и не нужно, если стрела сильным ядом отравлена. Любая палка упругая с любой бечёвкой на такой лук сгодятся. Мой сын уже три таких лука сделал и друзьям из туземной детворы подарил, для себя четвёртый уже сделал. Вот бумеранг возвращающийся ни у кого ещё из наших не получился так хорошо, как дикари себе делают, и разве он не сложнее детского лука? Так почему они тогда бумеранг свой придумали, а простейший лук не сообразили?
