Понятно, что сейчас для Константина важнее северное направление. И пока не решена судьба дунайских провинций, Пятую Элладскую он не начнёт. Против булгарской степной конницы нужны катафракты, против славянской пехоты — тяжёлая линейная, да и стрелки нужны одоспешенные, не боящиеся ответного обстрела из таких же луков такими же стрелами. Именно такие войска Империя туда и стягивает. Если эта Булгарская война окажется для Византии удачной, и Аспарух признает границу с ней по Дунаю, положение имперской власти в этих провинциях укрепится, славяне тамошние с ней смирятся, и даже с булгарами после заключения мира вполне возможен и военный союз. Если в этой войне победят булгары, разница — только в том, где будет проведена северная граница Империи, а всё остальное — примерно так же. И чем бы ни кончилась Булгарская война, Константин независимо от её результатов уже заранее готовится и к Пятой Элладской, что понятно и естественно, ведь языческая Эллада для христианской Византии — как заноза в заднице.
А поскольку без какого-то количества легковооружённых войск Константину и на севере не обойтись, здешние южные войска получат после этой Булгарской войны и её ветеранов с их недавним боевым опытом. И булгарские войска тоже не исключены, пусть и непривычные к горам, но совместно с ромеями будут брать пример с них и наловчатся сами. Им ведь главное, ближний бой эллинам и атлантам навязать, дабы следом за ними и тяжеловооружённые войска уже без помех могли подойти, тоже на той Булгарской войне к тому времени обкатанные и обстрелянные. Если сумеют вступить в сражение, сохранив свой плотный строй, под который они и заточены, то могут ведь и решить его исход. Это издали под обстрелом арбалетов и громового оружия у них шансов практически никаких, а рукопашный бой, если до него дело дойдёт, будет идти уже на равных, и византийская армия привычна к большим потерям. Церковь же, поскольку война — против язычников и за истинную веру, отпущение всех их грехов и рай на небесах мученикам веры пообещает охотно. Жертвенность всем земным ради небесного в христианстве культивируется давно, а тяжёлая земная жизнь подавляющего большинства успеху этой пропаганды очень даже способствует. Чего ей дорожить-то, такой жизнью?
Тем более, что нынешний базилевс очень рассчитывает на зажигательную смесь и огнемётные сифоны Каллиника. И своя разведка доносит, и атланты подтверждают, что уже успешно испытан и переносный ручной сифон, и теперь арсенал в Константинополе спешно клепает их десятками и сотнями для сухопутной армии. Константин явно намерен насытить первые ряды тяжёлой линейной пехоты огнемётчиками. Хорошо бронированные отборные силачи, которым не в тягость и сплошной чешуйчатый доспех, двигаясь впереди пехотной фаланги, не подпустят к ней булгарских конных лучников на самый прицельный выстрел сблизи, да ещё и дымовую завесу создадут, в которой легче сблизиться и навязать противнику выгодный ромеям рукопашный бой.
Насколько обоснованы расчёты ромейского базилевса — это только по реальным боям станет видно, ну так и опыт ведь применения огнемётов ромеи на Булгарской войне наработают уже реальный, и это не могло не тревожить. Хорошо атлантам с их громовым оружием, пробивающим любые щиты и любые доспехи на таком расстоянии, на котором ни лук не добьёт, ни арбалет, ни даже баллиста. Тем более, не доплюнет и ручной сифон. И самого огнемётчика издали ещё уложат, и сифон его с огнесмесью трассирующей пулей подожгут, и выгорит эта жестянка так, что никакому ремонту уже подлежать не будет. Но где взять атлантов в каждый форт на каждом горном перевале? Они сами предупреждали, что всем дыркам затычкой работать не будут. Совсем пропасть, конечно, не дадут, не для того от Империи освободиться помогали, но извольте, эллины, отстаивать свою свободу и сами — это для вас ведь вопрос жизни и смерти, а не для нас.
И этот центурион ихний не просто ведь так про горящие бронебойные стрелы ему сказал, а с намёком — вполне под силу вашим оружейникам и арбалетные болты того же типа. И дальше, чем из лука, и прицельнее, и бронебойнее. А если не огнемётчика при этом первого поразите, а сразу подожжёте его сифон у него же в руках, так это даже ещё лучше — то-то он визжать будет, катаясь по земле и пытаясь загасить огненные брызги на своих доспехах! И у ваших на глазах, и у своих, снижая этим их героический порыв. Если у грешника в христианском аду только душа горит после смерти, то тут она прямо сейчас вместе с телом поджаривается, а разве такая смерть пристойна для доброго христианина?
— Нам бы ещё и ваши дальнобойные и неуязвимые огнемёты, — закинул удочку Филипп, — Раз громового оружия не даёте, так хотя бы их.
— Вы же получаете их уже для вашего флота, мудрейший, — напомнил атлант.
— Так это же для флота, а нам бы ещё сухопутные для наших фортов.
— Они включены в очередь, но сейчас мы оснащаем италийский флот остготов, которому они нужнее. На вас Константин не высвободится раньше, чем через пару лет, а Италии грозят морские набеги сербов, берзитов и ваюнитов через Адриатику уже сейчас.
— Вы даёте остготам страшное оружие, которым они будут сжигать заживо моих соплеменников! — возмутилась Светана.
— Да, разбойников, не понимающих по-хорошему. А что ты предложишь вместо этого? Впустить их в Италию, чтобы они натворили в ней то же, что и в Эпире? Не нужны они такие в Италии. Из тех, кто просится нормально и согласен на расселение по местным общинам и ассимиляцию в них, подходящих отбирают и принимают, а кому нужно целое племя дикарей, которое думает и на новом месте жить своим дикарским обычаем? Такие не нужны ни здесь, ни в Италии, и чем скорее дикари это поймут и запомнят назубок, тем целее будут. Слов не понимают — поймут удары. Вплоть до поджаривания живьём особо непонятливых, если без этого не доходит до остальных.
— У нас, между прочим, тоже было своё государство!
— Во-первых, не у вас было, а у моравов, если ты говоришь о королевстве Само. Во-вторых, ваши же лужичане и показали наглядно, какое оно для них своё, когда после его смерти отделились от него одними из первых. А в-третьих, будь оно нормальным, так сохранилось бы тогда хотя бы у самих моравов. Но оно и им самим, как оказалось, было не слишком по вкусу.
— Но он хотя бы защищал наши племена от аварских и франкских людоловов!
— Да, чтобы подмять всю торговлю славянскими рабами под себя. У него были и металлы, и леса, а он, вместо того, чтобы ремёсла развивать и их продукцией богатеть, как был работорговцем, так и остался. Штрафы только непосильные за каждый неправильный чих ввёл, чтобы за их неуплату в рабов людей обращать, да продавать их тем же франкам и аварам. И на эти деньги от работорговли и сам роскошествовал, и дружину франкскими мечами вооружал, обогащая этим франкских оружейников вместо своих моравских. Уж не сочти за обиду, несравненная, но у франков даже при всём их бардаке больше оснований своим королевством гордиться, чем у вас — этим королевством Само. Да что франки? Уже и юты с данами, уж на что дикари, но и эти франкские мечи копировать пытаются, и свои лангсаксы подобными им делают. Пусть и не так хорошо, как сами франки, и у их вождей франкские, конечно, престижнее, но дружинников свои местные оружейники вооружают. Вот это — пусть и на дикарском уровне, но уже забота о своих странах и народах. Был бы и этот Само хотя бы таким же, как эти их конунги, разве развалилось бы его королевство?
— Ваши мечи намного лучше франкских, — заметил Филипп.
— Ну так у нас и металлургия другая, и металлообработка. Собственно, полосы из нашей тигельной стали франкские оружейники и наковывают для лезвий на железную основу своего клинка, как и ваши, поскольку наша сталь не хуже, но дешевле индийского вутца. Ромеи — умеют, вы — умеете, франки — умеют, юты и даны — старательно учатся, и уже неплохо получается. Наверняка смогли бы и моравы, если бы их князья позаботились о развитии собственного оружейного ремесла. Руки ведь и у них из того же места растут, что и у всех остальных. На тех славянских рабов, которые у вас к оружейникам попадают, кто-нибудь жалуется?
— Не больше, чем на других. Многих — наоборот, хвалят. Смекалисты, понимают задачу легко, учатся охотно и с интересом, работают на совесть. А освободившись, и сами не хуже наших мастерами становятся. Не знаю, как у других, а у нас ни в Коринфе на них не жалуются, ни в Афинах.
— Не жалуются и у франков. И подмастерьями, и мастерами работают не хуже их самих, и клеймо гильдии на клинки их работы ставится без возражений.
— А у вас они как?
— Ну, к нам-то оказаться отобранным ещё труднее, так что и попадёт-то к нам не всякий. Но кто попадает — поначалу трудно им, конечно, но втягиваются быстро и ничем не хуже наших работяг становятся.
— То есть, хоть и варвары, но способный и талантливый народ? Но тогда почему они у себя нормальную жизнь наладить не могут?
— Да общество у них там такое — родовой строй. Будь как все и не высовывайся, особенно перед старшими и уважаемыми, а то, если хоть в чём-то лучше хоть кого-то из них окажешься, они сильно обидятся, да по шапке тебе настучат. Вот и приучены они там с детства — не высовываться. Имеешь какую-то выдающуюся способность — так скрывай её, не демонстрируй, дабы никого не обидеть и неприятностей себе не нажить.
— Есть у нас такое, — неохотно признала Светана, — У нас в Торнове среди моих сверстниц внучка старейшины первой во всём числилась. Честно посостязаться в чём-то между собой мы могли только тайком и без неё, а открыто и с ней — боялись превзойти её хоть в каком-нибудь пустяке. Обидится и долго потом мстить будет, а поверят при любой ссоре — ей. Кому же с её дедом отношения испортить захочется? И так со всеми, кто у нас из уважаемой семьи. Девки постарше одеться старались попроще, да понеряшливее, а то, не дайте боги, окажешься красивее какой-нибудь сверстницы из более уважаемых и себе же неприятностей из-за её обидчивости наживёшь. Так это и на свободе, а каково рабыне хозяйку хоть в чём-то превзойти? Я и в Коринфе потом долго боялась свои способности показать, чтобы хуже от этого не вышло. Даже в храме Афродиты, хоть и объясняли мне, и сама видела, что в Элладе это нормально, но поверить долго не могла — не бывает так! Всё думала и гадала, в чём же тут подвох.
— Да что же у вас там за общество-то такое! — изумился грек.
— Традиционная родовая община, — хмыкнул атлант, — Из-за этого и так сложно отбирать среди славян подходящих — скрывают способности. А если ты наметил кого-то в их общей куче, то надо или сразу забирать, или интереса к нему не показывать, если сразу забрать не готов. А то, если он не из самых уважаемых, то к следующему утру может ведь и сильно покалеченным оказаться, если вообще до него доживёт. И не в том тут дело, что славяне, а в том, что — общинники. Наши предки во времена ещё единой Империи так же и о германцах говорили — сложно было отбирать подходящих и по тем же причинам. Они тогда такими же общинниками были, как сейчас славяне, и проблемы были те же самые.
— Ваши поэтому и настаивали на том, чтобы отобранных славян расселять у нас только по одной семье в наших общинах, а всех, кто откажется — беспощадно выгонять из страны за северные перевалы?
— Именно поэтому, мудрейший. Пока они живут своей традиционной общиной, она так и будет воспроизводить их дикарские обычаи из поколения в поколение, и тогда их подтягивание до нормального цивилизованного уровня растянется на века. Вы готовы столько терпеть? У вас других проблем нет? И поэтому — только вот так, через разрыв их общин, расселение и ассимиляцию среди эллинов. Кто признан подходящим и согласен, тот остаётся в стране и селится там, где ему укажут, а кто нет — вот дорога, по ней — вон туда, на сборы — три дня, и плевать на слёзы и сопли ихнего бабья, вообразившего, будто их традиционный уклад здесь хоть кому-то ценен и интересен.
— А они теперь обозлены депортацией и мечтают не только вернуться вместе со своими соплеменниками, но и отомстить нам за их высылку. И конечно, не упустят случая выступить одновременно с ромеями, а то и вместе с ними.
— Естественно. Ну так и вам здесь есть, что защищать, и тем славянам, которые остались у вас и успели сравнить тогдашнюю жизнь с нынешней. Которую им, кстати, их бывшие соплеменнички, тоже вряд ли простят. Так что нет и у них другого выхода, кроме как вместе с вами вашу цивилизацию от ромеев, да бывших соплеменничков защищать.
— Так ведь мало же их таких у нас. И вооружены мы не так, как ваши. Без вашей помощи, если ромеи и дикари вместе на нас навалятся, можем и не выстоять.
— Стоп! Извини, мудрейший, — у атланта зазвонил радиотелефон, — Да, слушаю — Афины, центурион Спурий Максимов! Привет, Самбак! Что там у вас в Калидоне? Следы, говоришь? И это точно этот свинобраз? Понял! Ну, вы через Коринф, главное, этот вопрос продавите, а уж в Афинах я его согласую! Сам-то ты как? Ну и прекрасно! Так со мной-то что сделается? Ну, созвонимся ещё — давай, удачи!
— Что-то серьёзное? — Филипп не владел русским и тревожно хлопал глазами.
— Да ничего страшного, мудрейший. Для тебя — наоборот, хорошая новость. Нам в Калидоне база нужна, и не просто форт, а серьёзная. Ну, не в самом городе, конечно, а в его окрестностях. Позже, когда конкретное место буду знать, обсудим подробнее. Средняя Греция в вашей афинской юрисдикции, так что Коринф при решении вопроса запросит и ваше мнение. Если вопрос решится, то на том направлении дикарей уж точно не бойтесь. Не пройдут они там и учить ваших своим общинным порядкам не будут. Нам этого возле Калидона не нужно, так что будут в тех фортах и наши солдаты, и даже артиллерия.
— А что там такого, интересного для вас? — поинтересовался грек.
— Помнишь ваш старинный миф о Калидонской охоте? Ну, где этот ваш Тезей и его царственная компания здоровенного кабанчика вместе завалили.
— Калидонский вепрь?
— Да, он самый. Вот, очень похоже на то, что там снова такой же появляется, так что нашим людям там теперь есть чем заняться. Заодно и вашим безопасность обеспечим.
— Я поговорю с архонтом, и конечно, Афины не будут против. Только вот ещё у меня вопрос напрашивается — когда ваши добудут вепря, можно ли хотя бы один его клык заполучить для нас? Мы хотим открыть в нашем музее и Древнейший зал, где будут вещи догомеровских времён, и хотя бы один клык, пусть и не подлинный, но хотя бы такого же зверя, было бы очень неплохо выставить в нём. Ходят ещё слухи про Кроммион, где Тезей и сам убил свинью Файю, но пока там так ничего и не добыто.
— Нам просто базу там ваше правительство не даёт, и мы не можем заняться той Кроммионской аномалией вплотную. Но я передам твоё пожелание командованию, а оно — нашей службе аномалий, и думаю, что пусть и не сразу, но ваш музей, как и Коринф, тоже получит не один клык. Вы сумеете приготовить зал для хорошей сохранности чучела?
— Чучела? Ты хочешь сказать, что в Калидоне не один такой вепрь?
— Такая живность не может существовать поодиночке. Где есть один, найдутся и другие. Первого из добытых наши специалисты, конечно, заберут к себе для изучения, но последующими трофеями у наших нет причин не поделиться и с вами.
