— А вам что, попялиться на них не доведётся?
— Доведётся и нам, даже ближе, но очень недолго. В этом ведь и вся суть. Когда эта девка прибомбится, ты снова звонишь Васькину и докладываешь, где она. И вот тогда только появляемся мы. Ну, меня и Малха ты опознаешь, с нами ещё один пацанчик будет помладше, ты его не знаешь, и тебя это не гребёт. Мы появляемся на той же площадке и ныкаемся в кустах, оттуда пялимся на баб сами, а вот сколько, хрен знает. Как получится. Ты снова пялишься, на кого хочешь, но сильно не увлекаешься, а ждёшь момента — ну, ты услышишь, когда бабы нас спалят и подымут хай и визг. Мы снова на площадку, увидишь нас и отзвонишься Васькину, мы сгрёбываемся, а ты наблюдаешь дальше. Не очень долго. Одна она будет сгрёбываться или с какой-то из "гречанок" или все вместе — их дело. Твоё дело — увидеть и отзвониться Васькину. И собственно, на этом твоя работа закончена. Ты спокойно собираешь манатки и аккуратно без спешки спускаешься — погони не будет ни за нами, ни за ней, так что спокойно себе спускаешься, отходишь от скалы по тропе, там отзваниваешься Васькину, докладываешься, и скорее всего, он отпускает тебя домой.
— А смысл всего этого в чём?
— Турмс, для меня тут смысл затеи в том, что эту девку хочет взять замуж мой старший брат, и она тоже хочет выйти замуж за него, а родня решила отдать её замуж за какого-то уважаемого у них говнюка.
— Против её воли? У нас же это уже больше столетия, как запрещено.
— Это у нас, а им насрать на наши законы.
— Евреи, что ли?
— Ну, в общем-то да. Только я тебе этого не говорил. Это не наше с тобой дело, а нашей гэбни, а чём смысл для неё — официоз-то, как и все, один хрен услышим позже. Ну, ты-то у нас буржуин-олигарх, возможно, и поболе меня потом знать будешь.
— Ты думаешь, если семья из таких, то в ней и школоте-пятикласснику ну прямо всё расскажут? Но — хрен с ними со всеми, мы своё дело сделаем и на баб попялимся.
Прозвенел звонок, но вышедший из здания школы безопасник махнул им рукой — не парьтесь, типа, вас это не касается. Подошёл, сообщил, что и со школой всё улажено, и с их отцами, направились на выход со двора. Нет, по домам некогда, время поджимает, но голодными не останетесь — по его знаку к ним подошли два неприметного вида агента, один передал ему рюкзачок, доставшийся Турмсу, и две сумки для Амбона и Малха.
Пацанам Васькин велел идти с агентами куда-то в город, а Турмса повёл сам в направлении бабьего пляжа, обмениваясь по пути кивками с патрулями городской стражи, которых оказалось больше обычного, особенно уже за городом, где при каждом патруле имелся и агент в штатском. Что-то явно намечалось незаурядное, но гэбня хрен расскажет то, что тебе по делу знать не положено. В своё время и Орест Васькин говорил, что всё и у них знает только глава всего ведомства, а они — только то, что нужно для текущей задачи. Профессиональная паранойя, без которой спецслужака не соответствует своей службе. По словам центуриона — подстраховка, поскольку раньше вечера вряд ли что-то начнётся, да и не с ними это будет связано. И — всё, не парься этим, остальное — не твоего ума дело.
Страховочный линь с узлами оказался под цвет камня скалы, так что и виден-то только сблизи. Всё, отоссысь вон у кустика, если надо, лезь на скалу осторожно, не спеши и ни о чём не парься — в рюкзачке есть всё, что тебе понадобится. И даже больше. Только ты там на вершине костров не жги и не пуляй ни в кого и ни во что, ладно?
Так и оказалось — ага, в каждой шутке есть доля шутки. Зажигательная линза и рогатка с пачкой свинцовых пуль, да не пацанская, а мощная служебная, явно вложены на всякий случай, как и кинжал армейского образца. А вот мобильный радиотелефон той же модели, что и у деда, да труба — не его армейская для центурионов, а намного лучшая, для префектов — ну, неплохо оснащены спецслужбы. И даже мелочи предусмотрены — фляжка армейская с поской, ему-то и пары глотков для утоления жажды хватит, вкусно пахнущий свёрток с перекусом, а вот это — млять, даже не ожидал. Подстилка под жопу толстенькая, чтобы не жёстко было сидеть на камнях, плащ армейский, чтобы расстелить и пылью не замараться, если лёжа наблюдать будешь, даже шляпа соломенная, дабы башку солнцем не напекло. Разместился, отзвонился. Так, баб не особо-то до хрена, и большинство — ага, среднестатистические, но есть на кого попялиться. Ух ты, "гречанки" не просто кучкой, а ещё и на самом видном с вершины месте. И Маура Оссонобская как среди них разлеглась! Млять, второй звонок, а вскоре, не успел толком ту Мауру разглядеть, уже и третий.
Так и есть, еврейка. В своей фактории они обычно одеваются, как и местные, но если наружу выходят, то покрывало обязательно, невзирая ни на какой солнцепёк, а кто из них особо приличиями ихними озабочен, и башку так замотают, что только глаза и видны. Эта так и замотана, типа, из воспитанных в строгих правилах. На стриптиз в духе гетер не рассчитываем, это Амбон, конечно, пошутил, но — да, хорошо евреечка сложена, и понять его старшего брата нетрудно. А вот мордашка — нет, тоже классная, но как-то не шибко на еврейскую смахивает. Ладно, не суть важно, какая есть, ту и запоминаем, дабы не спутать. Разделась, сложила шмотьё, пошла по тропинке вниз, скрывшись за кустами из вида.
Отзвонился, доложил, снова за трубу. Нашёл и Фрину эту рыжую чуть поодаль — тоже, конечно, классная баба, но типичная настоящая гречанка, а вот Дафна Тингисская рядом с ней — млять, спиной сидит, не на что глядеть, а жаль. Так, поворачивается? Млять, евреечка эта на пляж вышла не ко времени. Не могла ещё чуток помешкать! Оглядывается вокруг, от солнца ладошкой глаза прикрыв. Ага, "гречанки" её увидели, руками ей машут и наверняка окликают, отсюда за дальностью хрен расслышишь. Так, обернулась к ним и сама им махнула, пошла к ним. Что там та Дафна? Млять, опять спиной повёрнута! Точно ведь, от евреев — один вред! Ну присаживайся же ты наконец к тем "гречанкам", ну не до тебя же в натуре! Хрен там, купаться пошли! Хотя, жопки у них — ага, девки штучные.
И докладывать ведь не о чем, получается, пока не прибомбятся загорать. Ладно, хрен с вами, поплещитесь пока, есть тут на кого попялиться и без вас. Так, Дафна с места встаёт? Ну, спасибо хоть, боком повернулась, в профиль фигура тоже классная, но лучше бы спереди себя показала. Хрен там, тоже купаться пошла. Но и сзади вид — ага, и талия, и задница классная. И как идёт! Ну да, гетер этому учат, даже по переведённым в их класс "гречанкам" видно, хоть и шмакодявки ещё нескладные. Эта, конечно — всё при ней. Да и кто же в наставницы "гречанкам" средненькую бабу определит? Таких подбирают, чтобы их ученицам было на что равняться и к чему стремиться. И Фрина эта с ней Панормская, и тоже фигура — высший сорт. Так, а Маура эта Оссонобская где? Шла же вместе с девками купаться, да только за ними всю её было не разглядеть. А, вон, возвращается уже к берегу, сейчас выходить будет, титьки демонстрировать. Млять, ну сейчас-то нахрена мне нужен этот звонок? Ребята уже на месте? Ну, я рад за них, но хрен ли толку, когда девки всё ещё плещутся? Да понял я, понял, как только прибомбятся — сразу звоню. Турмс не без труда успел снова навести трубу и заценить самый лучший вид выходящей уже из моря на берег роскошной гетеры, которая затем разлеглась не под тем ракурсом, которого хотелось бы.
Вышли наконец и девки, тоже разлеглись. Отзвонился, доложил точное место по ориентирам. Сейчас, значит, и пацаны нарисуются. Дафна с Фриной не возвращаются? Нет, туда ещё плывут. Плывите, мы вас не торопим. Ага, вот и пацаны. Малх, Амбон, ещё третий с ними помельче, и вот этот-то как раз еврейчонок типичный. Что-то тут задумано, млять, заковыристое! Не за тем ли это мероприятие организовано, чтобы перед сопляком этим еврейским соплеменницу его спалить? А смысл в чём? Нет, что опозоренную девку жених может не взять, это понятно, но гэбне-то нашей какой толк от этого расстроенного еврейского брака? Ладно, не наше дело, профессионалам — виднее. Так, пацаны вышли на площадку, осматриваются — ага, к кустам пошли справа от тропинки. Правильно, есть там укромное и очень удобное местечко как раз на троих, осенью сами там подглядывали, как на ладони бабы видны, если есть труба. Млять, куда?! Еврейка с блондинкой вдруг встали и пошли куда-то влево. Или не еврейка? Их там большинство смуглые брюнетки, и одна из оставшихся на неё издали похожа. Нет, не она, эта из наших. Ну и куда вас несёт, чего вам не лежалось с остальными? А пацаны уже в кустах, им даже солнечным зайчиком не укажешь направление, а кричать нельзя.
Нет, хвала богам, далеко еврейка с блондинкой не отошли, а улеглись в десятке шагов у самой кромки берега, чтобы окатывало волнами прибоя. Евреечка ближе лежит, блондиночка дальше — и не заслоняет её от пацанов, и показывает ей то и дело в нужную сторону, куда её мордашка должна быть развёрнута. И при этом обе отдельно и никем не заслонены. Млять, поставил бы и рогатку свою, и трубу, что блондинка в курсе интриги и активно в ней участвует. Но сейчас, конечно, в центре внимания не они. На берег выходят из воды шикарные Дафна и Фрина, и понятно же, что как он сам, так и пацаны в кустах на них пялятся. Две роскошные фигуры, идеальный вид спереди — мечта любого пялящегося на голых баб пацана-подростка, сбывающаяся далеко не всякий раз даже у везунчиков. И одну-то такую разглядеть уже большая удача, а тут — сразу две. Но счастье долгим бывает редко — обе разлеглись, и тоже не под тем ракурсом, как и Маура. Девки "гречанки" тоже не все под нужным ракурсом, но три — вполне, а в десятке шагов, для трубы пустяк, лежат и еврейка с блондинкой, и тоже хорошо лежат, и сами в числе лучших.
Так бы и глазел на баб хоть до самого вечера, а точнее — пока самые смазливые не разойдутся, но — не судьба. Шум в кустах, недовольные возгласы, явно ведь не наших, а наверняка еврейчонка этого, треск кустов — ага, выбегает дурачок, бежит к соплеменнице, орёт, руками размахивает, та в ужасе, бабы визжат, руками достоинства свои прикрывают, следом Амбон по тропинке выскакивает, догоняет дурня, правой подзатыльник ему, левой хвать за вихор и обратно к тропинке — правильно, и охранницы пляжные уже бардак этот заметили, а бегают они хорошо, осенью сами едва от них слиняли, когда спалились. Надо хотя бы с пляжа успеть слинять, далеко-то они гнаться не будут. Ага, выбежали пацаны на площадку, еврейчонок верещит недовольно, и тут шмотьё девки им на глаза попалось.
Малх увидел, а этот тряпки ейные опознал, сиганул к ним, схватил, Амбон прыг к нему, пробует отнять, но еврейчонок мёртвой хваткой вцепился. Вдвоём-то отобрали бы легко, но видимо, другая задача была пацанам поставлена. Дали ему ещё подзатыльник, да пинком ускорение придали, тот бегом от них со всех ног, а по тропинке на площадку уже и охранница вылетает. Амбон с Малхом от неё со всех ног, да не в ту сторону, в которую еврейчонок, а в противоположную. Если будет погоня, видят-то их, а не его, а они старше и бегают лучше. Возможно, охранница и поймала бы кого-то одного из них, если бы сразу погналась, но дожидаясь старшую и её указаний, промешкала. Та, заценив эту ситуёвину, махнула рукой — поздно, хрен с ними.
Представив себе этого придурковатого еврейчонка, вбегающего в их еврейскую факторию, орущего и размахивающего всем знакомым тряпьём этой девки, Турмс едва от смеха удержался. Млять, это что-то с чем-то там теперь будет! Хрен знает, для чего гэбне это понадобилось, Васькин ведь хрен скажет, да и пацанам, конечно, тоже хрен кто что-то объяснил. Они своё дело сделали и смылись, а его дело — увидеть сверху и доложить. Это ведь нетрудно. Звякнул, доложил вполголоса, дабы внизу слышно не было. А там уже и третья охранница, за ней две "гречанки", за ними евреечка эта, увидела отсутствие своих тряпок, осознала, и в рёв, "гречанки" её утешают, следом Дафна эта Тингисская, и все же как есть нагишом, окромя охранниц, но сейчас их в трубу разглядывать — на хрен, на хрен! Стоит хоть одной вверх глянуть, спалят ведь мигом! Затихарился, эфирку вглубь тушки до отказа втянул — нету тут никого, и даже не ищите.
Площадка — у самой скалы, намного ближе, чем пляж, и что на ней говорят, на вершине слышно хорошо. Евреечка в истерике. Голой-то, конечно, никто её не отпустит, во что-то завернуться найдут, но разве в этом дело? Позор ведь — грандиозный, и теперь её дома ничего хорошего не ждёт. Побьют камнями или нет, как у них со шлюхами принято, это вопрос дискуссионный, но ей от этой дискуссии радости мало. Страшно возвращаться домой! Ну и куда ей теперь? Только к "гречанкам" в их школу при храме Иуны, больше и некуда. Она рыдает, её утешают, и голоса отдаляются в сторону пляжа. Правильно, им и самим одеться надо, и её ещё найти, во что завернуть. Осторожно выглянув из-за камня, Турмс увидел уже спины удаляющихся пляжных охранниц, а вот их старшая задержалась.
Да ещё и обернулась и глядит наверх. Млять, у неё труба в руке, и если глянет в неё, то спалит точно. И хрен отползёшь — вслепую ведь, не видя, куда ногу ставишь, если хоть один камешек загремит, это палево с гарантией. Но трубу она к глазу не поднесла, а постояла, посмотрела эдак многозначительно и, кажется, усмехнулась. Кажется или нет? Но она уже развернулась и пошла вниз, на пляж. Если не показалось — не иначе, как и она тоже в курсе и подстраховывает.
Собственно, на этом и дело сделано, и зрелищ увлекательных ожидать уже не приходится. Звякнул Васькину, доложил суть, получил команду свёртываться, собрал все манатки, уложил в рюкзачок, осторожно спустился, не пренебрегая страховочным линем — спуск опаснее подъёма. Рухнуть-то не рухнет, по частичной невесомости в школе никто ещё его лучшего результата не переплюнул, но ведь именно поэтому и срамота ему будет, если оступится и фингал или ссадину на спуске заполучит. За то ведь и выбран, что чисто сработать наилучшие шансы — у него. Центурион — уже у подножия. Уже на ходу доложил ему подробности, которые не было времени сообщать по радиотелефону.
— Нет, оставь себе, — безопасник сам накинул Турмсу обратно на плечо лямку рюкзачка, который тот начал было снимать, чтобы вернуть ему, — Молодец, отлично всё сделал, я даже не ожидал. Считай это наградой за помощь в большом и важном деле.
— Благодарю, почтенный. Хайль Аргантоний!
— Хайль Тарквинии. Это дело не одного только нашего тартессийского царства. Этими вещами не хвастайся перед кем попало на улице и не носи открыто в ближайшие полгода, но — владей и гордись, ты их честно заслужил. Вечером и завтра не ходи вблизи еврейской фактории и храма Иуны. Если за "гречанками" захочешь там поподглядывать, до выходных хотя бы дотерпи, — они оба рассмеялись, — Я не могу сказать тебе всего, да и сам знаю не всё, но — в этих местах возможны беспорядки, и предоставь их улаживание профессионалам. Свою часть работы ты выполнил.
— Беспорядки из-за этого случая с девчонкой?
— Дело, естественно, не в ней. Не подвернулся бы этот вариант, подвернулся бы другой. Или мы сами подстроили бы. Какая разница, из-за чего случится большой скандал с еврейской факторией? Но зачем он нам нужен — не спрашивай. Я и сам выполняю только то, что мне приказано, и знаю ровно столько, сколько нужно для выполнения приказа. Да, вот ещё что. Ты эту девчонку не видел. То, что купалась и загорала нагишом на закрытом женском пляже — это у нас считается нормальным. То, что её там и увидела в таком виде пацанва — ну, дело житейское, для пацанвы это естественно, она-то в чём виновата? А вот то, что раздевалась она не на самом пляже — она же не специально для тебя раздевалась? И для будущей порядочной замужней женщины такие слухи незачем. И ведь не она же была самым увлекательным зрелищем? Там были три шикарных и знаменитых гетеры. И они в обиде на хвастовство их статями не будут. Для них это — реклама, — оба снова рассмеялись.
