— Да, представь себе! — начальство рассмеялось, — Но какой период кайнозоя?
— Да хрен его знает, почтенный. Примитивные креодонты были стопоходящими, как и медведи, так что это не наш случай. Но у более продвинутых гиенодонов уже пошёл переход к пальцехождению, а они известны с позднего эоцена, так что я бы не зарекался и от палеогена. А дожили где-то до середины миоцена. А в позднем миоцене появились уже и гигантские гиены со льва примерно величиной. По размеру следа они тоже подходят. А дожили до среднего плейстоцена. Наш вид и его ближайшая родня их не застали, а застал поздний хомо эректус.
— А пещерная?
— Ну, не настолько же она была велика, чтобы оставить такой след. Пятнистая в Африке и сейчас водится, а пещерная — её подвид немного покрупнее.
— Ужастик тоже мелковат? — спросил Максимов.
— В смысле, ужасный волк? Естественно, тоже и рядом не стоял. Я сам копал их в Америке. По размерам — ну да, крупнее обычного серого, но не настолько. С хорошего крупного алабая матёрые, но алабай разве оставит такой след? Да и американский же вид.
— А сюда из Америки не могли забрести или свои местные такие же вывестись?
— Ну, в азиатских степях мы по понятным причинам не копаем, но если бы там были, то оттуда забрели бы и в Европу, а в ней они нам не известны. А уж такого размера, чтобы вот такие следы оставить — тем более. Были медведи, были львы, но следы — сам же видишь, что и не медвежьи, и не кошачьи.
— То есть, поздний плейстоцен ты исключаешь? — резюмировал Валодов.
— Да, получается так. Наш период — с позднего эоцена и по средний плейстоцен. Точнее я по этим следам без костей не определюсь. А поздний плейстоцен — это такие же волки, как и нынешние, а если и крупнее, то один хрен в пределах матёрого алабая. Хотя — согласен, овцам булгар от этого, естественно, не легче. Но это явно не наш зверь.
— Ну, я-то, собственно, и не ждал, что ты мне тут гарантированно зверя и эпоху по следу определишь, но — жаль, что не удалось. Туша, значит, нужна? Хрен знает, когда мы её добудем. На приманку-то купленных у булгар баранов не жаль, но когда ещё дыра эта грёбаная снова откроется? Млять, ну почему самые потенциально многообещающие дыры не у нас, а у дикарей открываются?
Сергов и Максимов переглянулись и обменялись понимающими кивками — не сказано вслух, но намёк явно на аномальную зону в Армении, где время от времени видят диких волосатых людей. Ну, точнее, каких-то неизвестного их науке вида прямоходящих гоминоидов. А недавно, говорят, подстрелили там местные одного, и группа выехала туда, как только дипломаты получили согласие от шах-ин-шаха Шахрияра. Рабочая гипотеза — какой-то местный подвид рамапитека, предположительного предка гоминид, и если так и окажется, там явно имеется своя периодически открывающаяся дыра в миоцен, поздний или средний. И хотя сасанидский Иран после оказанной ему помощи против маздакитов — друг и союзник Содружества, а языческое армянское население благодарно атлантам за продавленную ими политику веротерпимости, дыра на своей территории была бы лучше.
И самое-то ведь обидное, что наверняка же есть и свои, но поди их ещё найди, а эти уже нарисовались, но — у дикарей. У себя и технику специальную подогнать можно, и команду сильных паранормалов разместить, чтобы способствовать открытию дыры, как это делалось уже с Совиной и Вараньей, когда надо, а не когда она сама соизволит.
Так персидская империя, включая и Армению, достаточно культурна. Пусть и не греко-римского типа, но вполне себе античного уровня цивилизация. А тут — степная орда, в чём-то упорядоченная, но в чём-то и дикарская вольница, на которую полагаться в серьёзном деле рискованно. Мало иметь хорошие отношения с самим Кубрат-ханом, мало иметь их и со здешним Ильбас-эльтибером, ему ведь тоже местные кочевые роды не во всём подчиняются, а как-то больше себе на уме, и сегодня ты, казалось бы, все вопросы с местным родовым вождём порешал, а назавтра, того и гляди, новые возникнут на ровном месте. Ему ведь тоже его аул подчиняется не во всём, и то и дело выясняется, что вон тот вопрос он правомерно решил, а вот этот не имел права решать без совета аксакалов. И так во многом, и кто-то обязательно останется недоволен, и как тут нормальную работу вести с аномальными зонами и вероятными дырами в параллельные иновременные реальности? Особенно с учётом суеверия дикарей, для которых всё, что им не понятно — происки или злых духов, или злых колдунов. А если в таких местах и неприятности происходят, то и кто тогда тот, кто околачивается возле них, если не их пособник?
А по пьяному делу долго ли завестись с полоборота? Это верхушка у народа тюркская со времён Каганата, и язык тюркского начальства вошёл в обиход, как и культ тюркских богов-тенгри, но сам народ по происхождению — угорский, одна из ветвей тех гуннов, которые были титульным народом в степной империи Аттилы. Кумыс-то пьют без особого вреда, как и лёгкое вино, но креплёные греческие вина, как и перегонку кумыса в напиток покрепче, Кубрат-хан запретил строго. Нельзя булгарам крепкие напитки давать, поскольку напиваются до одурения, а многие и остановиться не могут. Запойная пьянь. И с пьяных глаз на какой угодно пустяк тяжко изобидеться могут. Как тут с такими что-то важное и долгосрочное планировать?
Хвала богам, не все они таковы, и вменяемые среди них находятся. Или умеют в узде себя держать и лишнего не пить, или устойчивее других к выпитому. И такие есть, и такие, но в меньшинстве, к сожалению. И вот надо же было, чтобы столь перспективное скопление природных аномалий, не говоря уже о самих богатых металлом рудах, вдруг оказалось не только в холодной климатической зоне, но и у настолько непредсказуемого народа! И хрен бы с ним, с климатом, пока лето на дворе, но народ — это что-то с чем-то! На ханский запрет они, конечно, плевали и чихали, кумыс один хрен перегоняют на араку, да ещё и на дурмане настаивают для забористости, если хватило терпения не выпить сразу же. Баб посылают травы этой в запас на зиму набрать, дабы и зимой было с чего балдеть. Любят и коноплю, и хвала богам, что здесь она не так забориста, как на юге. Но уж кому надо, всегда найдут, чем мозги одурманить, а надо — слишком многим. Сломать шею или спину при падении пьяным с коня — третья по распространённости причина смерти. Так это ещё со скифских времён, говорят, адаптировались хотя бы к кумысу, а каковы были их лесные предки до их переселения в степь?
— Эээ, волк — что волк? Алабай хорошо корми, баран не пожалей, он адын волк порвёт! — говорил за обеденным шашлыком на ломаном греческом Забер, их проводник из местных булгар, — Два алабай стая волк разгонит и любой волк порвёт, какой догонит. Три алабай — волк сам от твой баран убежит! — степняк ухмыльнулся, давая понять, что шутит, — Три алабай охота не возьми — шкура волк на зимний шапка где возьмёшь? После алабай — какой шкура? — он показал рукой размер клочьев, — Лук стреляй, дырка маленький будет, тогда шкура хороший. Простой лук — слабый, близко надо. Далеко — уйдёт волк и унесёт твой стрела. Камышина — тьфу, перо — тьфу, железный остриё хороший — жалко. На волк надо хороший лук! — булгарин явно пользовался случаем напомнить об обещанном ему за службу стальном луке атлантов, — Из хороший лук хороший стрела можно далеко стрелять — волк сафсэм мёртвый будет. Можно даже орёл стрелять. Орёл сильный, он баран схватит и вверх унесёт, для простой лук далеко, а баран жалко. Из хороший лук достанешь и орёл. Перья дёргаешь — хороший перья, красивый, на шапка цепляешь — весь аул тебя уважает. Туша орёл ощипаешь, на загон повесишь — другой орёл твой загон с твой баран далёкий сторона облетит. Нэт хороший лук — ни волк не убьёшь, ни орёл, и тогда ты какой воин?
Понять Забера можно. Парень из простой чабанской семьи, откуда у него будет хороший лук? Да, не просто палка согнутая, такие только у мелкой пацанвы самодельные, а у взрослых — клееные составные, но и составной лук не всякий хорош. Если с роговыми пластинами — это да, это всем лукам лук. Хороший оружейник может и из конских копыт пластинки вырезать и в ряд на деревянную основу наклеить, но это ведь такая работа, что разве расплатиться за неё простому чабану? А уж длинная роговая пластина достаточной толщины — это или из рога горного козла вырезается, или из буйволиного рога, который купцы с далёкого юга привозят. Такой лук дешевле у оружейника выйдет, но тоже в долги за него влезешь, да и дефицитно привозное роговое сырьё. Ну какие горные козлы водятся в равнинной степи? Ближайшие — на Кавказе, и за их рогами — тоже к купцам. А буйволы — и вовсе за Кавказом. Поэтому чабанский составной лук клеится из березы с ясенем, если совсем простой, такой человек с выросшими из правильного места руками сделает себе и сам. Но лучше — ещё и с можжевельником. Это уже к оружейнику, но цена — приемлемая. У Забера — как раз такой, считается у чабанов неплохим, семья не из совсем уж бедных, но далеко и ему до полноценного с роговыми пластинами.
Формой он, конечно, подражает тем элитным, которые чабану не по средствам, ведь булгарин без понтов — не булгарин. Не своим в ауле, кто знает его как облупленного, пыль в глаза пустить, так хотя бы уж чужим. Понятно, что и их этим не обманешь, у них и своих таких полно, но так делают все, а он чем хуже других? Но мечтается, естественно, о лучшем, и если элитный деревянно-роговой раздобыть надежды мало, так и стальной лук атлантов достаточно престижен. Не такой он понтовый с виду, но по боевым качествам не хуже, а к повреждениям и к непогоде устойчивее — следи только, чтобы не заржавел, как и за любой железякой, а больше ничего с ним не бойся. Практичная вещь и такая же редкая, как и традиционный элитный лук. Из простого кричного железа такой разве выкуешь? Тут пулад нужен, тигельная сталь — хорезмийская, персидская, а ещё лучше — индийский вутц, который ценится вообще на вес серебра. А ещё — холодная ковка нужна уже закалённого, и не всякий кузнец-оружейник на такую работу способен, а способный и возьмёт же за неё уж всяко недёшево. Поэтому индийские и изукрашенными делаются, чтобы на свою цену как раз и выглядеть, а не худший по качеству, но простой на вид лук атлантов — это просто цинизм какой-то! Или тоже своего рода понты? Булгары именно так это и воспринимают.
В качестве аванса Заберу набор простых кухонных ножей дали, так хрен какой из них бабам его семейства достался, самый большой его отец в специально сшитом для него чехле носит на поясе, второй по величине — сам Забер, третий — его младший брат, а пару маленьких — пацанва. И хрен докажешь кому из булгар, что на самом деле кухонные они, для бабьей стряпни. Кивают только и понимающе ухмыляются — молодцы, хорошие понты устроили, мы бы тоже с удовольствием, будь у нас самих столько хорошего железа и такой искусный кузнец в ауле. Нож-то у каждого, конечно, есть, но какой нож? Местной ковки, внушительный на вид, но из кричного железа. Бабы их когда стряпают, так у них и привычка выработана после нескольких резов ножом править его притупившееся лезвие на краешке старой керамической посудины. Сидят они по кругу, каждая шинкует что-то своё, а посудина — в центре, чтобы каждой удобно было дотянуться лезвие затупленного ножа поправить. Старая посудина, щербатая, на достархан такую стыдно ставить, но для правки тупых ножей из мягкого железа — удобна.
Булгары и швейные иглы работы атлантов пустили бы на наконечники стрел, не будь они для этой цели слишком уж малы. Самые крупные, пригодные только для шитья самой грубой ткани или кожи с толстым войлоком, говорят, даже пробовали. Думали, что шутка, но спрашивают ведь, нет ли ещё крупнее, чтобы на стрелу была не слишком мала. И очень сокрушаются, услыхав в ответ, что крупнее этих — не делается. Сами-то стрелы — не проблема. Камышовые стебли на древки летом нарезал, насушил, костяные накладки с пазом под тетиву тоже дело нехитрое, но костяной наконечник только на мелкую дичь и годится. Даже если и отравлен он ядом гюрзы или эфы, сколько того яда попадёт в кровь из поверхностной царапины? На крупную дичь подействует далеко не сразу, и подранок уйдёт, и преследуй его потом, лишь гадая, когда же он ослабеет. На серьёзную охоту, как и на войну, железный наконечник нужен. Не то, чтобы их не было, кузнецы работают, но мало их, и дорогое это удовольствие. За три наконечника заплатишь кузнецу, как за нож. Есть они и у Забера, но всего десяток.
Топоровидные секущие, как и гранёные бронебойные, известны ещё с гуннских времён, а с аварских и тюркских считаются в степи общепринятыми. Секущий хорош для длинных резаных ран на не одоспешенного противника, бронебойный на одоспешенного хорош. С близкого расстояния и чешуйчатый панцирь катафракта возьмёт, и кольчугу, со среднего возьмёт роговую чешую, издали — простой кожаный доспех. Но это, конечно, не любой наконечник такого типа, а тяжёлый, и пускать стрелу для этого надо не из простого деревянного лука. Можно постепенно и тяжёлыми секущими наконечниками обзавестись, и бронебойными, но какой в них смысл, пока ты не разжился достатком на хороший лук? Такие — только у знати и их дружинников, и если возьмёт знатный человек в дружину, то даст и хороший лук, но кто возьмёт в дружину не прославленного батыра, а ничем ещё не проявившего себя простого чабана? В сказках так бывает, в жизни — настолько редко, что о каждом таком случае сказки потом рассказывают, бессовестно их приукрашивая.
— Нэт, мнэ больше нэ надо, — Забер с большим сожалением перевернул и накрыл ладонью свою деревянную пиалу, — Хороший вино, вкусный, но мнэ много нельзя. Много випью — сафсэм дурной буду. Как ишак. Ишак знаете? Лошад такой мелький-мелький, но уши — вот такой! — он показал руками, — Как это по-гречески? А, вот — озёль! Нормальный лошад — умный, а ишак — дурной и упрямый. Дурной буду — хороший лук как заслужу? А без хороший лук в дружина кто возьмёт? К Ильбас-эльтибер в дружина хочу. Он богатый, ему хорошо служи — даже сабля даёт! — все рассмеялись.
— Хорошо, Забер, молодец, знаешь свою меру, — одобрил центурион Сергов, — А мы тогда выпьем за успех нашего дела, за тот хороший лук, который ты тогда заслужишь, и за ту саблю, которую ты надеешься заслужить в дружине Ильбас-эльтибера, — компания дружно подняла свои пиалы и выпила, — Ты только, главное, не горячись и не геройствуй без нужды, а просто делай свою работу. Ты у нас — проводник и следопыт, а зверем наши люди займутся. Они и вооружены получше, и защищены от его зубов и когтей.
— Эээ, почтенный, ваш оружие — громкий. Зверь боится, убегает. Ваш лук очень хороший, сильный, а громкий оружие зачем брали?
— Ну, не всё оно у нас громкое, — возразил один из солдат-разведчиков, хлопнув ладонью по глушителю на своей укороченной автоматической винтовке, — Не бесшумное, ну так и у тебя же тетива тоже щёлкает при выстреле.
— Твой — не громкий, — признал булгарин, — Охрана загон с баран — весь громкий. Зверь слышит, боится и убегает.
— Забер, нам именно так и нужно, — пояснил центурион, — Там наши выстрелят, а мы и здесь услышим и поспешим на помощь. Нам-то, конечно, хорошо бы и самого зверя добыть, но не это главное. Главное — найти, откуда он появляется. Даже если мы упустим самого зверя, но найдём точное место — считай, что ты свой лук заслужил.
