— В принципе — да. Лучше организованы, лучше вооружены, мотивированы и культом богов-асов с их Вальхаллой для павших героев, и просто отсутствием выбора. А куда им ещё податься, если не в западную Биармию? Пробовали норги, даны и юты на запад сунуться, ну так наши им там быстро мозги вправили. Самые вздорные — у Одина в Вальхалле, кто поумнее — или хорошим манерам научились, или восток теперь пробуют на зуб. Но там же и конкуренция. На южных берегах Свионского моря и саксы примерно такие же, и славяне эти западные, а среди балтов — пруссы верховодят вокруг святилища в Ромове. Эти, правда, на море не пиратствуют, но на своей земле — сильны. А воткнуться, где удастся, и гауты хотят, и свионы, которых там больше. В западной Биармии это легче, угро-финны против скандинавов слабоваты, но ведь и сами скандинавы тоже разрознены и готовы вцепиться друг другу в глотку по любому пустяку. Вздорный народ, часто убить на месте проще, чем что-то втолковать.
— И что они, не могут договориться и объединиться?
— И договариваются, и объединяются, но держится у них объединение только до первой пустяковой обиды. В той же Британии ведь как? Просятся на поселение те же даны или норги, наши отбирают подходящих, а кто-нибудь, кому откажут в приёме из не в меру родовитых и уважаемых, включит обезьянью обиду. Ах так, не уважаете, значит? Выпьет пива или медовухи, обиду эту свою до небес раздует, налакается до полного одурения, ну и попрёт в дурь. Можно такому что-то втолковать? Нет, только пристрелить на месте. Ну, теперь-то они уже знают, что за нашими не заржавеет, но поначалу — сплошь и рядом.
— И на востоке то же самое?
— Да, абсолютно то же самое, но только там пистолетов не носят, и обидчивого дурака вразумить труднее. Воткнётся кто-нибудь удачно между угро-финнами, обживёт место, обустроится, а кто-то другой погостит у него, место понравится, ну и пристанет к хозяину, как репей — продай. А хозяину куда? Другой-то усадьбы у него нет, он и этой-то с большим трудом обзавёлся. Естественно, отказывает, а этот — обижается. Не уважаешь, значит! Я же добром просил, но раз не хочешь по-хорошему — на, получай! В общем, на самом ровном месте у них бывают тяжкие обиды и смертоносные ссоры с последующей кровной местью. А угро-финны ведь видят всё это и делают выводы. Им-то такие соседи зачем? Если они и со своими так обращаются, то как будут обращаться с ними, когда их накопится много? Поэтому кто успел воткнуться и не слишком местных обозлил, тот там и живёт, а новым воткнуться всё труднее и труднее. И от этого — ещё острее грызня.
— И нигде из-за этого закрепиться не могут?
— Ну, на морском-то побережье у них уже довольно много анклавов, где они уже как-то попритёрлись и ужились. И там, конечно, угро-финнов они под себя подмяли. Сами и торгуют, и данью население обкладывают. Кто хочет жить спокойно, тот платит, покуда дань умеренная и не слишком обременительная, а сам скандинавский главнюк знает меру, не безобразничает и от других своих данников защищает. Но вздорных любителей полной и абсолютной власти тоже много, и у них творится беспредел. И об этом ведь знают все их соседи, а от них — и дальние, так что вглубь суши вдоль судоходных рек этих скандинавов стараются не пускать. Торговать — приплывайте и торгуйте в сезон, но постоянно живите — у себя. А то знаем мы вас, если обоснуетесь, да закрепитесь, да в силу войдёте — уже не торговать будете, а данью обкладывать. Вдоль Невы скандинавы сумели продвинуться до озера, но ихний Альдейгюборг на нём — самая крайняя точка, где им удалось поселиться и жить постоянно. Дальше — только временные сезонные фактории. Сильный народ, цепкий, оборотистый, храбрый, но слишком вздорный для нормальной колонизации даже востока.
— Если они на том озере обнаглеют, угро-финны смогут их оттуда выбить?
— Смогут. При равной численности скандинавы, конечно, сильнее, но там она не равная — угро-финнов во много раз больше. Другое дело, что потом туда новые приплывут и тоже закрепятся. Нева вполне судоходна для их шнекеров и даже драккаров, озеро — тем более. С весны по осень — легко проникнуть целой флотилией с сильным десантом. Но для торговли это вредно, а дальше вглубь суши проникать уже труднее. Там дальше Волхов, а на нём пороги. На морском корабле с сильным экипажем там не пройти, а тащить волоком в обход сам корабль и груз — экипаж растягивается в длинную и легко уязвимую колонну. А пороги длинные, и удобных мест для нападения — много. Так что им для проникновения вглубь страны в самом Альдейгюборге и его окрестностях злить население не следует. Раз уж пятнадцать лет там прожили, и их оттуда не вышвырнули, значит, вменяемый человек факторию возглавляет. Как там дальше будет — посмотрим.
Это, как и многое другое, давно уже стало труднопредсказуемым. Нет, сведения к разведке стекаются, и её аналитики просчитывают варианты, но это именно варианты, а не гарантированный ход событий. В ТОЙ истории Хлодвиг крестился сам и крестил своих франков, а его королевство стало самым могущественным в Европе. А в этой франки так и остались язычниками и теперь всё более втягиваются в религиозно-культурную общность с южными соседями, союзниками атлантов. Диковаты по сравнению с ними, но на верном пути. А вся их экспансия направлена в основном на фризов, да на саксов. С переменным успехом, поскольку подавляющим превосходством франки не обладают. Мусульмане так и остались маргинальной сектой в Аравии, и никакого Халифата не состоялось. Византии от этого легче не стало, поскольку избежал развала, уцелел и обновился сасанидский Иран с отторгнутыми у ромеев Сирией и Египтом. Не намечается в Галлии и никакой империи Каролингов. Не от кого Карлу Мартеллу спасать Европу при Пуатье, а значит, негде ему и прославить себя и потомков. Мажордомом, возможно, и станет, но и только.
На глазах зарождается экспансия скандинавских викингов, причины которой не отпали, но и она идёт совсем не так, как в ТОЙ истории. Участников — больше, поскольку так и остались в Ютландии англы и юты, а поле деятельности — меньше. Путь на запад для них закрыт, а на востоке они толпятся, мешая и пакостя друг другу. Без франкской угрозы Скандинавии нет причин объединяться под властью единого великого конунга, и жрецам Одина, Тора и Фрейи он тем более не нужен. Им мечтается о своей теократии по образцу жрецов Перкунаса у пруссов или Святовита у полабских славян. А для этого чем больше мелких конунгов и ярлов, тем лучше. Вроде бы, и больше скандинавских дружин идёт на восток за богатством, славой и новыми землями, но больше наступают друг другу на ноги, чем помогают. Знатных — полно, и все возводят свой род к богам, и никто никому не хочет уступать. Главный — да, вообще-то не помешал бы, но почему ты, чем ты лучше меня? Со временем, когда погибнут самые вздорные, оставшиеся могут и упорядочить экспансию, а пока у них преобладает бардак, и это — надолго.
Но всё это — дела далёкие, северные, мало влияющие на здешние события. Ещё скажутся, конечно, но очень нескоро, а по ходу дела и виднее будет, как реагировать. Тут главное — просто следить за обстановкой, да анализировать варианты. А вот здесь, на юге, уже сейчас держи ухо востро! Полезное явление, это нынешнее иконоборчество у ромеев, но уж очень хлопотное для тех, кому выпало служить в зоне его действия.
Вот вроде бы, и должны эти иконопочитатели, не сумев втянуть в свои замыслы атлантов, отказаться от радикального выступления, но хрен их знает, вменяемые у них там реально верховодят или фанатичные психопаты инициативу перехватят. Фанатиков у них полно, и по вздорности многие тем же скандинавским викингам мало уступят. Святость и христианский рай для таких — не меньший соблазн, чем для северного пирата Вальхалла. И всегда найдётся ушибленный пропагандой дурак, жаждущий мученической гибели ради гарантированного вечного блаженства. Вот и префект базы выступил по местному радио с приказом о приведении Антигони в полную боеготовность и разъяснением о возможной в сложившейся обстановке провокации иконопочитателей в виде нападения на базу. Марку и не нужно доставать из сейфа и чистить свою автоматическую винтовку. В наряде и она проверена, и пистолет. Супружница свой чистит уменьшенной женской модели, в сейфе же дожидается своей очереди и её пистолет-пулемёт. И то же самое сейчас происходит во всех семьях базы. Как ни мала вероятность нападения, полностью исключить его нельзя, и готовы к нему должны быть все. Но конечно, не на это основная ставка. Это — последний рубеж обороны на самый крайний случай, которого не следует допускать.
Все шесть канонерок выходят на свои позиции по оборонительному плану, а с базы на Кутале выдвигается ещё три таких же для оказания экстренной помощи, если она потребуется. С базы на Эвбее вылетело авиазвено для контроля обстановки с воздуха. И у летунов, и у мореманов имеются и ноктовизоры, так что и в ночной темноте возможным провокаторам не светит ничего хорошего. А весь остров вплоть до отмены боеготовности будет круглосуточно патрулироваться усиленными нарядами морской пехоты. Вооружена так, что у армейского-то византийского десанта, пускай даже и не остановит его техника, один хрен ни единого шанса. Пожалуй, даже жаль, что едва ли иконопочитатели рискнут — хорошая была бы и тренировка воякам, и наглядная демонстрация возможностей базы.
Больше вероятность инцидентов против фактории в Сике, которая защищена не так, как база. Сама-то верхушка заговорщиков — тоже едва ли, поскольку эффект таким же будет, не поведутся ведь атланты на столь примитивную попытку подставить перед ними официальные иконоборческие власти столицы, а тогда какой смысл? Только хуже самим себе сделают, потому как в расследовании и спецслужбы атлантов примут тогда активное участие, а с них ведь станется и не одно только это накопать, но и много ещё чего. Пускай уж лучше не вмешиваются, и не следует давать им для этого повод. Реальная-то опасность исходит от стихийных фанатиков, свою идейную верхушку не очень-то и слушающихся, а буянящих по собственной идейной инициативе. Но это просто любители-энтузиасты, их и наберётся-то не более пяти или шести, с которыми охрана фактории справится и сама. А настоящие массовые беспорядки чисто стихийными не бывают. За ними всегда какая-то организованная сила стоит, не обделённая ни ресурсами, ни связями во власти. Таким и толпу ангажированного дурачья собрать нетрудно в качестве расходного материала.
Могут, конечно, и рискнуть сами на Прот напасть, если заговор зашёл слишком далеко, и уже совершённое само по себе тянет на государственную измену. В этом случае терять им уже нечего, а надо идти до конца, не теряя времени, поскольку потеря темпа в таких делах смертельна. Но Прот — за проливом, к базе атлантов не относится и никак её не затрагивает. Там — пускай себе буянят, сколько им влезет, если уж решатся на активное выступление. Но там и охрана серьёзная, из-за которой и хотели атлантов втянуть.
В любом случае, если не нападут ни на базу, ни на факторию, то всё остальное — ихняя внутривизантийская грызня. Не первая и не последняя. Сколько существует у них христианство, столько и грызётся оно внутри себя с ничуть не меньшей яростью, чем даже с иноверцами. Та же Аравия последнее столетие почему относительно спокойна? Буйные из иудейских и христианских сект в Палестину стекаются, где всё это время не ослабевает борьба христиан с иудеями за Иерусалим. Как началась ещё во время завоевания страны персами более века назад, так и продолжается с тех пор, втягивая фанатиков отовсюду. Ну так Палестина всегда бурлила, задолго до появления Распятого. Восток есть восток. Здесь спокойнее, всё-таки преемственность от греко-римской культуры сказывается, но тоже не могут религиозно озабоченные обойтись без обезьяньих страстей. Сейчас вот из-за досок своих размалёванных сцепились. По уму, так перестрелять бы на хрен самых озабоченных и у тех, и у других, но приказано — не вмешиваться...
780 год, Ладога в низовьях Волхова.
— Старейшее население здесь — угро-финны, которых славяне называют чудью. Они и сейчас ещё в большинстве. Русью германцев как раз они и прозвали. Если точнее — руотси, на их языке гребцы, а русами их уже здешние славяне переврали, которые пришли сюда последними, — просвещал Авдакс Валодов, центурион разведки.
— Так погоди, это же разве один народ? — усомнился Эзул Сергов, центурион по научной части, — С моря — да, скандинавы приходят, я их не особо различаю, но с ними всё в целом понятно, а эти-то речные разве не другой народ?
— Это готы. Ещё из того старого королевства Эрманариха. Основная масса ушла от гуннов на юго-запад к римским границам, а эти на север ломанулись. Климат другой, и привычным традиционным хозяйством в нём не проживёшь, так они и занялись торговлей по рекам. Собственно, их угро-финны и прозвали гребцами, и за века они и сами приняли это название. А когда где-то с полвека назад и скандинавы начали с моря проникать, то и их туземцы тоже к гребцам причислили. А почему нет? И образ жизни у новых гребцов со старыми схожий, плавающие торгаши и пираты, и языки у них тоже похожие, особенно у тех гаутов, которые живут между свионами и данами.
— Скандинавские готы?
— Да, исходный предковый для всех готов народ. И языки близки, переводчиков не требуется, и память о старинном родстве сохранилась, и иногда даже могут и какого-то древнего общего предка вспомнить. Поэтому и сдружились быстро и легко, а кто-то ещё и породнилися. Угро-финны их, конечно, различают, одни речные русы, другие морские, но в остальном им без разницы. А раз так, то и остальные скандинавы для них тоже морские русы, хоть и немного другие, если они их вообще различить способны.
— Гауты были первыми?
— Ну, в числе первых, скажем так. Кто там первым на морском заливе и на Неве закрепился, уже не столь важно, а на озере в низовьях Волхова этот Альдейгюборг гауты и юты с фризскими беглецами основали. Пока вели себя прилично и мирно торговали, всё у них здесь было нормально. Но лет двадцать пять назад обнаглели и начали обкладывать окрестное население данью, а лет пятнадцать назад настолько местных загребали, что те их выжгли и вырезали на хрен, кто сгребаться не успел. Года три никто на этом месте не селился, а потом уж пришли и заняли вот эти славяне. Сами называют поселение Ладогой. Альдейгюборг или Альдейгья — это скандинавское название, какое-то местное переврали на свой лад, а славяне — переврали это скандинавское уже на свой.
— А эти речные русы?
— Им, конечно, тоже досталось, кто был в наибольшей дружбе и тесных связях с этими вырезанными и изгнанными скандинавами, но их сменили те, к которым у местных особых претензий не было. Скандинавы тоже приплывают на сезон поторговать — не те, а другие, конечно, только им теперь никто не даёт обосноваться на озере постоянно.
