Но здесь-то — край славянских земель. Дальше уже не переселишься, поскольку для чужаков ты — добыча, если тебя не защищает равная им сила, с которой им воевать без веской причины не с руки. Земледельцы нужны Ратше, но и им ведь самим тоже нужен он с его дружиной. В прошлом году, говорят, одна весь отказалась ему платить, да подальше от него переселилась, так потом людей оттуда здешние речные русы кого-то здесь же на торгу в рабство тому же Ратше продали, кого-то скандинавам, а кого-то, вроде бы, даже и на восток. А их вещи видели и у угро-финнов. Сами догадались или Ратша подсказал, что эта весь бесхозная, и её он защищать не станет, тут мнения разнятся. Остальные рисковать не хотят и платят ему, чтобы защищал. Но и в пределах подвластных ему земель всё равно придётся переселяться раз в поколение. Поэтому никто и не строит добротного жилья, а живут в полуземлянках, в которые и дверца низенькая, так что в три погибели согнёшься, чтобы войти или выйти, и оконца узенькие, только для выхода дыма. По-чёрному такая полуземлянка топится, и чаще всего даже глинобитной печи нет, а есть только открытый очаг. А какой смысл добротно обустраиваться, если дети с внуками всё равно будут жить в другом месте? Да и Ратше если достаток показать, он же и дани тогда захочет больше.
По этим же соображениям и посад вокруг ладожских укреплений живёт так же. Хоть и не переселяться, поскольку не с земледелия живут, но и достаток князьку показать страшно, и на случай осады всё равно ведь бросать придётся, спасая за укреплениями себя и пожитки, так такую полуземлянку хотя бы не так жалко бросить. В общем, хреново этот народ предков отцов-основателей живёт. Если с предками турдетан сравнивать — ну, тут и на климат, конечно, поправку делать надо. Разве сравнишь здешний климат с испанским? В испанском доме здешней зимой на одном только топливе разоришься! Поэтому что-то в их здешней жизни сразу на климат списывать надо, что-то на неустроенность жизни из-за опасности военного разорения, а что-то и на вятших, которым сколько ни отдай, всё мало. Судя по западным славянам, тоже фактор немаловажный. У них и климат намного мягче, и урожайность намного выше, но живут тоже весьма небогато, если по простонародью их судить. Совсем пропасть вятшие не дадут, но всё, что можно из тебя выжать — выжмут.
Так же, естественно, и здесь. Только за счёт изобилия угодий, пока население редкое, не голодают. И поля вовремя сменить могут для хороших урожаев, и рыбы в реке и озере хватает, и леса на жилища и дрова достаточно, и зверь в нём не выбит, а осенью и перелётного дикого гуся, сколько успеешь набить, весь твой. Пока не размножились, всем хватает, и живут сыто, хоть и в тесноте, темноте и дыму. В палатке военного лагеря, и то намного комфортнее. Но с другой стороны, много ли у атлантов военных лагерей в этой климатической зоне? Летом — ещё ничего, пока есть гвоздичное масло от комаров, зимой же — на хрен, на хрен! Вятшие-то, конечно, в теремах живут, где только нижний этаж для хозяйственных помещений и слуг по-чёрному топится, и страдают от этого только слуги, а сами хозяева в просторных, светлых и чистых комнатах наверху обитают. Этим-то не на что особо жаловаться в быту. Но сколько их, таких баловней судьбы? А впрочем, сколько бы ни было — достаточно для того, чтобы все остальные жили хреновее, чем могли бы.
Да и этим немногим, откровенно говоря, не очень-то позавидуешь. У атлантов на таком же примерно уровне комфорта, если явную роскошь за скобки вынести, хороший работяга живёт или зажиточный крестьянин, не говоря уже о среднем классе. Конечно, им для этого приходится работать, ну так а кто сказал, что у здешнего вятшего повседневная жизнь — сплошной досуг? Да, руками не работает, но работа головой — нервозная, как и у любого управленца. И уж всяко понервознее, чем в странах Содружества, поскольку цена ошибки — выше. Вроде бы, и здоровый относительно народ, поскольку медицина только народная и для них, другой-то нет, и задохлики мрут ещё в детстве, но и у них основная причина смертности — инфаркты с инсультами. И грызня с коллегами за вятшесть, и страх перед нападением чужаков, от которых никто со стороны не защитит, и настороженность дома, поскольку и у слуг с домочадцами причин для обид более, чем достаточно — некогда расслабиться надолго, да и негде.
Сам-то Авдакс даже здесь, среди этого гадюшника, чувствует себя не в пример свободнее местных вятших. Буквально позавчера встретился ему на улочке угро-финский вождёныш, пьяный в хлам и весь из себя самый вятший во всём мире, так хватило одного только прищуренного взгляда на эту пьянь и лениво расстёгнутой кобуры пистолета, даже доставать его не пришлось, чтобы этого свои же схватили и оттащили подальше, лопоча что-то на своей тарабарщине абсолютно непонятное, но явно примирительным тоном. И не в пистолете даже дело — и меч на перевязи, и кинжал на поясе напротив кобуры, и тоже вряд ли пришлось бы их обнажать. А всё ведь отчего? Оттого, что Содружество за спиной маячит! Здесь-то ещё не случалось, но о случаях у скандинавов, западных славян, саксов и пруссов, где пытались обижать атлантов, наслышаны и местные. И хотя им понятно, что минимум втрое надо делить услышанное, оставшейся трети им тоже очень не хочется. А у здешних вятших кто за спиной кроме их общин? Любой, кто сильнее — опасен.
Вроде бы, и нет у угро-финнов такого вождя, которого признали бы все прочие, и война с ними маловероятна, но где гарантия? Вроде бы, и устраивает речных русов мир с Ратшей и его власть над Ладогой, но где гарантия? Вроде бы, скандинавы пока не точат мечей на Ладогу, но где гарантия? Вроде бы, и на юге у других славянских князьков дела между собой поважнее Ладоги, но где гарантия? Так это даже сейчас, а что будет дальше, когда богатство и сила Ратши Ладожского начнёт всем мозолить глаза? С каждым годом Ладога будет становиться всё более и более заманчивой целью для любого, кто решится попробовать её на зуб. А решится — любой, кто сочтёт себя достаточно сильным.
И получается в результате, что богатство-то ещё только в светлом будущем, а вот о его защите надо заботиться уже сейчас. Пока нечего особо с Ладоги взять, хватает и обычного частокола, на который не надо и осадных машин, но когда пойдут стеклянные бусы, надо будет полноценную крепость уже готовой иметь. А её разве отстроишь за один сезон? И напрягает князёк всех своих холопов с закупами, а посадским и крестьянам часть их повинностей трудовой заменяет, дабы поскорее настоящей крепостной стеной Ладогу обнести. Из клетей бревенчатых, набитых глиной и камнями, с городнями по всему верху и башнями по углам, дабы враг сил побольше копил, давая время усилиться и Ратше.
— Лучше бы этот скряга расщедрился на наварные лезвия из тигельной стали для плотницких топоров! — хмыкнул Эзул, проследив взгляд коллеги на строящуюся крепость, — Каждое утро одно и то же — длинная очередь из плотников к кузнецу, чтобы тот оттянул и нагартовал им эти затупившиеся за прошлый день лезвия топоров из мягкого кричного железа! Один же хрен на камнях ещё потом их точат, так с лезвием из нормальной стали только это и нужно, и не тратили бы драгоценного времени на стояние в очереди.
— Если хочешь вывалить Ратшу в осадок, посоветуй это ему! — хохотнул Авдакс, — Представляешь его реакцию? Нет, я имею в виду — после того, как он вернёт отвисшую челюсть на место! — оба рассмеялись, — Это для нас рабочий инструмент так же важен, как и оружие, а для них — охренел ты, что ли, драгоценный булат на топоры смердов тратить? Перебьётся мужичьё сиволапое, подгонять только надо, чтобы от работы не отлынивали! — оба снова рассмеялись.
— Литеннона Максимова на них нет! — добавил Эзул, развивая шутку, — Вот кто точно обложил бы князька и его свиту трёхэтажными хренами за такой трудовой героизм через такое отношение к рабочей силе и рабочему времени. Наверное, поэтому начальство его с нами сюда и не послало?
— Да он, собственно, и сам не рвался. Его предок был из каких-то тюркоязычных степняков. Ну, в смысле, обрусевший, конечно, но его дальние предки — из них. Литеннон ездил в командировку к огузам на Сейхун, где у них есть и города, и земледелие, но рядом и кочевья. Так когда вернулся оттуда обратно, плевался и говорил, что ему просто стыдно за таких предков — такие же, говорил, дуболомы и обезьяны, как и все прочие дикари. Сам по своей воле хрен больше туда вызовется, только если по приказу пошлют.
— А они там точно предки его предков?
— Он говорил, что не именно эти, но без разницы, те-то один хрен такие же. Как у прочих дикарей интерес могут представлять только единицы из сотен, так и у этих тоже. Когда спросили, не хочет ли сюда, на эту часть предков посмотреть, так ответил, что ему и тех хватило за глаза, и нехрен второй раз зря расстраиваться.
— Наверное, он не так уж и неправ. Меня что-то тоже этот народ предков как-то не радует. Ладно бедность, ладно неустроенность жизни — это на климат и на окружение можно списать. Но маразм этот обезьяний — я понимаю, что и другие дикари ничем этих не лучше. Но другие мне похрен, они не мои предки, а вот за таких же предков — стыдно.
— С большой неохотой, но вынужден полностью с тобой согласиться. Хоть они и предки, но не наш народ, абсолютно не наш. Единственное только, что могу добавить, что и наши основные предки турдетаны тоже ведь исходно были далеки от идеала. Были ли они тогда лучшими, чем эти сейчас — я не уверен. Да и ведь нашлись же среди ихних потомков наши отцы-основатели и прямые предки? И наверняка ведь немало было таких же, а возможно, даже лучших, просто попали к турдетанам именно наши. Так что, думаю, не безнадёжны были бы и эти, если бы кто-то занялся ими, как и наши отцы-основатели турдетанами. Другое дело, что кому это сейчас на хрен нужно?
— То-то и оно. Это отцам-основателям приходилось вытаскивать отовсюду всех годных, чтобы улучшить породу турдетан и сделать народ таким, какого не было исходно. Их затея потребовала многих веков, но удалась, и мы — её результат. И теперь нам на хрен не нужны даже такие, каких за неимением лучших охотно брали отцы-основатели.
— И с этим согласен полностью. Не так уж и мало попадается таких, которые по какому-то одному признаку или даже паре-тройке — хоть сейчас их бери, но по какому-то другому, а иногда и тоже не по одному — ущербные уроды, которых браковать надо сходу. Абсолютно годных по всем признакам — ну, хотя бы кажущихся такими на первый взгляд — вообще никого не попалось.
— Да, по нашим нынешним меркам достойных зелёного жетона практически нет. Есть подобные нашим маргиналам, но нахрена нам такие чужаки, когда и свои маргиналы полноценными людьми не считаются? Так свои маргиналы и ущербность свою понимают, и рекомендации по улучшению породы нормально воспринимают, и какая-то часть ихних правнуков рождается уже вполне нормальными людьми. А дикарские — включают обиду, и хрен им чего втолкуешь, и ради чего тогда с этим ущербным дурачьём возиться?
— Что есть, то есть. Особенно бабьё. Погоди, ты пока ещё банного дня не застал. Завтра как раз будет, так ты с них охренеешь. Как у западных славян, так же теперь стало и у этих. Прознали уже откуда-то, что наш элитный язык — тоже из славянских. И теперь на этом основании — увидишь сам, как в наложницы будут набиваться, чтобы увёз с собой. И чем смазливее дурында, тем обидчивее — как же так, родную кровь не оценили. Племя и внешность, да родство с вятшими, если есть — то, что кто-то может оценивать и по другим признакам, они даже вообразить себе не в состоянии. На меня уже три штуки изобижены за то, что не оценил их, всех таких из себя раскрасавиц и чистопородных славянок. Самая обиженная — дворовой холопкой от князька нагулянная, её ейные подружки так и дразнят Княжной. Официально это у них не в счёт, но по факту и такой вятшестью меряются. Вот увидишь, теперь к тебе клеиться будет — и в надежде на то, что с тобой выйдет, и напоказ перед насмешницами, и мне типа назло. Уже ведь строила тебе глазки? Так что готовься.
— Да я уж заметил, как и типа порядочные к любому вятшему льнут и задирают потом нос, если тот снизошёл. И заметил уже, как хвастаются потом друг перед дружкой, хоть и понимаю их тарабарщину только с пятого на десятое.
— И у меня была такая же хрень, пока конкубина из западных славян не научила ихнему языку. Хоть и изучал специально тот старинный язык отцов-основателей, который был ещё без наших накопившихся за века турдетанизмов, а один хрен меньше трети ихних слов понимаешь, когда лопочут быстро. Пока моя не научилась по-человечески говорить и не начала переводить, тяжко было.
— Да ты у нас просто везунчик! Где ещё только нашёл годную в конкубины?
— Млять, не напоминай! Пока эта Млава совершенно случайно мне не попалась, одно расстройство с ними было! Вроде бы, и полно их вокруг, и смазливых хватает, но как отсеешь обезьянистых, так и выбирать становится не из кого. Одна дурында ушибленная, другая мотористка или удавленница, третья крови боится, четвёртая — мышей и тараканов, пятая — ракообразная. Хвала богам, их не расплодилось ещё столько, чтобы голодать, так что выявлять ракообразных нетрудно по их родне. Много настолько бледных, что к ним и загар хрен пристанет, им под нормальным солнцем подолгу находиться нельзя, и куда их таких в нормальные страны? А сколько слабожелудочных? Ячменную кашу нормально не могут есть! Угро-финны, кстати тоже. На молоке её варят, а иначе у них желудок её хрен примет. Славяне — ну, западные-то легче, но у этих тоже много угро-финской примеси, и порода сказывается. Только пиво из ячменя варят, да скот им кормят, а сами — не любят.
— А угро-финны же ещё и запойная пьянь?
— Да, водится это за ними, и из-за ихней примеси среди здешних славян намного больше такой алкашни, чем среди западных славян или балтов. Самое обидное, что такая славянская девка с угро-финской примесью часто бывает посмазливее чистопородной, но несёт в себе и вот эту паскудную склонность к запойному алкоголизму.
— Млять, а тут ещё и эти грёбаные тучи принесло! Того и гляди, дождь начнётся.
— Ну, ливня-то от этих туч не будет, но мелкий моросящий — запросто. А ты что, на солнечный день всерьёз рассчитывал?
— Да я-то знаю, что и в Британии при всём её влажном климате солнечных дней в году больше, чем в этих местах. Но ведь не Исландия же, в конце-то концов!
— А в Исландии наши и служат только вахтовым методом. Слишком мрачно там, если жить постоянно. А здесь — что-то среднее. Суше, чем в Британии, но облачнее. И чем не повод для местного алкаша, чтобы назюзюкаться в хлам? — оба рассмеялись.
— Нет, в звизду! Служба есть служба, но как только выполним задание — скорее домой, на запад! Прародина прародиной, предки предками, но наша родина и наш народ — уж точно не здесь. Они — там, дома...
815 год, Британия, Лондиний.
