— Может, подыграем Ретогену, пусть отличится, чтобы ему скостили?
— Хрен скостят. А ты не рождайся Фабрициевым, да ещё и в старейшей линии!
— Ну, я-то был осмотрительнее при выборе родоков, — оба снова рассмеялись.
— Внимание! — раздался из динамика искажённый гидрофоном писклявый голос обсуждаемого ими сидельца, — На сонаре движуха! Хрен чего разберёшь, так что глядите все в оба и не перестреляйте на хрен друг друга! Приказ все помнят?
— Принял! — ответил Тангин, — Всё помним!
— Принял! — донёсся ответ Марка Кайсарова, старшего третьей пары, — Помним, хоть и мать их за ногу, такие приказы!
На сонаре уже отчётливо проявилось стадо полосатиков, взрослые снаружи по окружности, молодняк внутри, а с внешней стороны — три силуэта примерно одинаковых по размеру. Спасибо хоть, два поближе к стаду держатся, стремясь не подпустить к нему третьего, но и не геройствуя, а тот тоже осторожничает, но не отстаёт. Снизили скорость, приблизились — ага, косатки хорошо выделяются своими белыми боками, хоть и не видно ещё опознавательных жёлтых кругов. А вот акула не так контрастна, но тоже уже видна и весьма внушительна. Напоминает большую белую внешним видом, но кто и когда видел большую белую свыше шести метров длиной? Тут — десяти метров нет, девять тоже под вопросом, но уж семь с половиной, если не все восемь — дай и не греши! Ага, подросток!
Лучи прожекторов со всех трёх аппаратов скрестились на акуле, осветив пасть — да, зубки в самом деле непропорционально крупноваты, если это не кажется от мандража, а затем вспугнутая резким светом рыбина вильнула вбок, продемонстрировав себя теперь в профиль. Не резко метнулась, плавно, и дистанция подходящая — млять, если бы только не полученный негласно приказ!
— Автоматического огня не открывать! — донеслось напоминание Ретогена, — Я мечу, вы страхуете, если промажу!
— Принял! — ответил Тангин, целясь из гарпунного ружья с учётом упреждения.
— Принял! — ответил и Марк.
Судя по дёрнувшейся рыбине, Ретоген попал, и им стрелять не нужно. Хватит и одного радиомаяка, а три болезненных попадания только разъярят акулу, и тогда гасить её придётся на хрен, и за это Айнат Васькин уж точно их не похвалит. Особенно — их двоих, из слишком правильных родов со слишком правильными фамилиями. Млять, дала круг и опять поворачивает, а пасть уже приоткрыта с эдаким очень нехорошим намёком.
— Винтовки! Камеры! — скомандовал Ретоген, — План номер два!
Правильно, самый рискованный момент. Если отпугнуть рыбёшку не удастся и пулями, камеры должны обязательно зафиксировать отсутствие альтернатив её гашению. Какие-то мелкие ошибки один хрен найдут и за них один хрен вздрючат, но съёмка есть съёмка, и в намеренном нарушении приказа их никто не обвинит.
— Готовьсь! Цельсь! Огонь!
Три автоматических винтовки на вертлюгах хохотнули под водой короткими очередями, всаживая пули в акулью морду. До мозга спереди хрен достанешь, слишком уж она велика, да и мал у неё мозг, а вот повредить челюсти, которыми она кусается, да ростр, которым таранит — это значит, снизить её боеспособность. Ага, отвернула вбок! Кровавый след невелик, но заметен. Снова поворачивает? Мало одного раза?
— Целиться тщательнее! Только не по жабрам! Огонь!
Ещё три коротких очереди, и акула метнулась в глубину, но глубина здесь тоже а пределах видимости. Ну, упрямая! Снизу атаковать решила? Ещё три очереди, и рыбина резко меняет курс, нацеливается на радиобуй, таранит его и пытается разгрызть.
— Гарпунами под спинной плавник! Готовьсь! Цельсь! Огонь!
Правильно, теперь уже похрен ейная ярость, а два дополнительных радиомаяка подстрахуют первый на случай его повреждения или потери. Ага, дёрнулась, хоть один, да попал. Оставила в покое буй, водит башкой из стороны в сторону.
— Винтовки! В морду! Огонь! Сменить магазины!
И это тоже правильно, как раз остаток магазина и вылетел, и где гарантия, что не понадобится ещё? Мало ли, вдруг она мазохистка, и ей понравилось? Но нет, кажется, в этом плане она не извращенка. И кровавый след заметнее — значит, и последние очереди не ушли в молоко. Уходит! На северо-запад, правда — ошибся Сергов, что ли? Аномалия по его прикидкам должна быть на северо-востоке, над скоплением железо-марганцевых конкреций. Так, косатки выдвинулись. Млять, ну вас-то куда несёт! Нет, слышен плеск и удары колокола сверху, и косатки возвращаются. Молодцы пастухи, отлично натаскали своих морских овчарок. Акулу уже не видно, а судя по сонару, заворачивает уже круче к северу — всё пропал сигнал, и хрен её знает, куда теперь направится.
— Эй, плавунцы! Это Каракатица-2! Поднимайтесь, ваша работа выполнена! — донеслось из динамика.
— Глубина выдержки не требует! Подъём! — скомандовал Ретоген.
— По дуге со всплытием возле буя, — конкретизировал Тангин напарнику.
Тот сперва вытаращил глаза, но тут же въехал, ухмыльнулся и вырулил точно к погрызенному краю буя. Ага, есть! Из буя торчал застрявший в нём здоровенный акулий зуб. Достав водолазный нож, Тангин раскачал зуб лёгкими ударами рукоятки и осторожно извлёк его. Потом пригляделся ниже и увидел ещё один, с которым проделал ту же самую процедуру, после чего сравнил оба и приныкал лучший.
— Эй! Какого хрена вас туда занесло? — крикнул им Ретоген.
— Да рука у меня дрогнула! — выгородил Карсак напарника, — Уже плывём к вам!
— На вот, — Тангин протянул Ретогену худший зуб, — Жаль, что хрен скроешь его от начальства, и придётся сдать.
— Он там был только один?
— Тебе правду сказать или скормить официоз?
— Понял. Ну, раз один, значит — один. Счастливчик ты, Тангин! Пастухи тут мне сказали, что Айшия Ктесифонская официально подтвердила своё обещание.
— А не жирно ей будет? Она за какой зуб обещала дать? За первый из сотни, а не за единичный эксклюзив. И лично я считаю, ребята, что не стоит эта шалава эксклюзива. Да мы лучшую снимем, когда на Тапробану вернёмся. А зуб, которого официально нет — давайте вдумаемся в ситуёвину. Если бы приказ был загасить рыбёшку, этих зубов было бы больше сотни, мы бы с вами все по паре-тройке себе наковыряли, и хрен бы кто нам за это хоть слово сказал. Но зуб — один, и по справедливости с него следует отлить точные пластиковые копии для всех нас, а подлинник мы с вами разыграем по жребию.
— Справедливо, — одобрил Ретоген, — Значит, Айшия Ктесифонская идёт на хрен. Маргиналы, млять, окрысятся за то, что мы не грохнули рыбёшку. Она, говорят, какую-то из ихних лахудр сожрала.
— На ангажированное и некомпетентное мнение маргиналов тем более насрать.
— Точно! Аномалия — на три порядка поважнее даже наших сувениров, не говоря уже об ихней обезьяньей мстительности. С тем же успехом ихнюю лахудру и любая самая обычная акула сожрать могла. Технику безопасности надо знать и соблюдать, а не своим греблом щёлкать, как эти раззвиздяи.
— Млять, и это ведь ещё далеко не самые хреновые из них, — добавил Марк, — Эти хотя бы оторвали жопы от стульев и скамей, а глаза от игровых вычислителей, и ушли от более-менее комфортного городского быта воплощать в жизнь свою несбыточную мечту о беззаботной раззвиздяйской вольнице. Дохнут от своих генетических дефектов, гибнут по глупости и неосторожности, но — хотя бы уж честно пытаются жить так, как сами считают правильным. Тоже вымрут на хрен, конечно, кто не одумается, но хоть не так бесславно и презираемо, как городские маргиналы. Да и хрен с ними со всеми, млять. Из одумавшихся штук пять, говорят, в борделе на Нептуне достаточно смазливы, чтобы впендюрить им и на трезвую голову. Кому невтерпёж — рекомендую.
— Со съёмом их на глазах у Айшии Ктесифонской, — развил идею Карсак, и вся группа сложилась пополам от хохота.
На посадочной площадке Нептуна центурион Кострулий Валодов тем временем инструктировал лётные экипажи двух Чаек. Сигналы радиомаяков — устойчивые, рыба как шла в приповерхностном слое, так и продолжает. Возле дальнего атолла она развернулась и сожрала самую крупную из преследовавших её по кровавому следу обычных акул, после чего свернула к северо-востоку, как и предполагалось исходно. Есть вероятность попытки её перехвата дикими косатками. В этом случае — шугануть их на бреющем и разгонять так до подхода уже вызванных военных летунов, которым и передать сопровождение.
— Я так и знал, — понимающе кивнул пилот Ремд Эзулов, — И вояки, естественно, тоже для защиты рыбёшки, а не для её расстрела?
— Молодец, соображаешь, — ухмыльнулся центурион, — Хрен бы с ней самой, их за дырой наверняка полно, но кто-то ведь должен привести наших к этой дыре? У вояк и аппаратура есть, которая засечёт свечение, озадачены и орбитальщики, а в дальнейшем и геостационарный спутник могут подвесить. Млять, только бы не принесло опять Аннию Оторву! Мозги же вынесет, и тогда центуриону Васькину придётся специально для неё показушно отругать парней за упущенного мегалодона.
— Представляю, с каким удовольствием они и сами помножили бы на ноль эту рыбёшку, будь их воля! — заметил авиатехник Карутан Васькин, — Млять, мой дед точно хрен удержался бы. Отец — хрен знает. Даже за себя стопроцентно не ручаюсь. Вот этим, наверное, они и отличаются от нас...
