У колонистов же, среди которых немало детей и внуков тех, кто так или иначе пострадал от римлян, особенно популярны стриптизные номера гетер под граммофонные записи песен на турдетанском языке, смысл которых очень не понравился бы римлянам, если бы их кто-то перевёл для них на латынь. Телкиза Эдемская, гораздо больше похожая на сибонейку, чем на финикиянку, любит раздеваться под песенку о занятых Ганнибалом Капуе и Таренте, честная багамская сибонейка Аиса Колендская предпочитакт песню как бы от лица дочурки остийского публикана, которую пустили по кругу, а затем продали в лупанарий киликийские пираты, а не менее честная здешняя ючи Калуса Термантинская доводит своих поклонников до восторженного исступления под аналогичную песенку как бы от лица дочурки римского латифундиста, пущенной по кругу сперва захватившими их виллу спартаковскими мятежниками, а затем и присоединившимися к ним собственными рабами. Её любит приглашать на их междусобойчики Сетрия Танаусова, супружница его коллеги гуанча, но сама италийка из спартаковских шмакодявок, а Аису Колендскую его собственная супружница, этеокритянка Рамита из Фаласарны.
Критяне были среди колонистов и раньше, в основном рыбаки и мореманы, но особенно много их появилось после спартаковщины, когда Рим озаботился наконец-то и проблемой пиратства. В смысле, всерьёз озаботился, как раз после налёта киликийцев на Остию. Так-то ещё за год до начала спартаковщины на борьбу с пиратами был направлен претор Марк Антоний, сын убитого мариевскими бардиэями Антония Оратора и, кажется, отец будущего Антония Того Самого. С помогавшими Серторию киликийцами он добился каких-то успехов, но переключившись затем на Крит, облажался по полной программе, за что и получил в насмешку когномен Критский, после чего, не вынеся позора, покончил с собой в последний год спартаковщины. Пользу его неудачная операция на Крите принесла турдетанам. Отбор и вывоз с Крита подходящих девок налаживал через Карфаген ещё его предок в Персееву войну. Позже начали отбирать и подходящих парней, но мало кто шёл, потому как преобладали урря-патриоты. Их неудача Антония Критского не насторожила, а только привела в эйфорию. Зато насторожила головы поумнее, понявшие, что Рим ведь хрен отступится, если начал. Тогда и завербовалась на выезд семья Рамиты, ещё мелкой шмакодявки, оказавшейся подходящей и для школы-семилетки. Были на примете невесты и поименитее, и побогаче, но когда Саден уже в Корпусе положил глаз именно на неё, и их симпатия оказалась взаимной, отец изучил всю её подноготную и признал его выбор вполне разумным. А это по давней родовой традиции означало полный карт-бланш.
К тому времени сбылись и опасения критских умных голов. Буквально через пару лет после спартаковщины уже не претор, а консул Метелл получил назначение на Крит и повёл дело гораздо успешнее незадачливого предшественника. А ещё через пару лет для борьбы с пиратами уже во всей Луже получил чрезвычайные полномочия и сам Помпей. Несмотря на конфликт и даже военное столкновение с его легатом Октавием, Метелл всё-же додавил критян и обратил остров в римскую провинцию. Всего два года только и прошло после подавления последних очагов сопротивления на Крите, а в порту Терманции Миссисипской, если только белое население считать, то уже каждый третий — критянин. С одной стороны, прекратились войны между бывшими полисами и военный беспредел, но с другой, понаехали римские откупщики налогов и ростовщики. Теперь от желающих выехать не было отбоя, да только ведь жёсткого отбора никто не отменял. Но для центуриона Садена Максимова, сына Марула и тевтонки Хедвиги, это уже не имело значения. Свою критянку Рамиту, для него лучшую из лучших, он заполучил.
54 год до нашей эры, юг Африки, низовья Замбези.
— Первоначально у нас не планировалось в ближайшее столетие продвигаться на север дальше Оранжевой и Лимпопо, — объяснил прилетевший из Онобы Капской префект географической службы Велтур Сергов, — Нам и в этих-то пределах всё освоить — конь ещё не валялся. А этот рубеж по Замбези, который вам было приказано занять, намечался уже на дальнюю перспективу как окончательный, севернее которого нашим колонистам земли уже не нужны, и занимать их мы вообще не пойдём. По южному берегу Замбези проляжет наш лимес, а с землями севернее его мы будем только торговать, и нам без разницы, с кем именно — хоть с бушменами и пигмеоидами, как сейчас, хоть с готтентотами, как оно уже намечается, хоть с черномазыми банту, когда нелёгкая принесёт и их. Хотя и давит жаба.
— А чего жалеть? Что там к северу хорошего, почтенный? — спросил центурион Ректугенов, -. Ты же сам, помнится, рассказывал нам ещё в Корпусе, что там водится этот зловредный мух, который цеце, и нахрена он нам сдался? Пускай себе дикарей кусает, это их судьба, а нас-то за что? — его коллеги рассмеялись.
— Ну, муха цеце, строго говоря, залетает и сюда, отчего вас всех здесь и обязали неукоснительно пользоваться репеллентом, а вместо нормальных лошадей ездить только на зебрах. Большое неудобство, кстати, для будущих колонистов, которым вместо наших арденнских тяжеловозов придётся пахать свои поля на буйволах. Но здесь ещё не так, как там, на севере. Здесь и мух этих многократно меньше, и возбудителя сонной болезни они несут в себе далеко не все. Вот там — да, я бы отправлял туда служить только в наказание за какую-нибудь тяжкую провинность. А жаба меня давит оттого, что там месторождения не только меди, но и кобальта, которого в никелевых рудах очень мало, а нужен он нам не меньше, чем никель. Ты ведь не дашь соврать, Тордул? А ты, Бенат?
— Абсолютно верно, почтенный, — ухмыльнулись оба, переглянувшись, — Значит, придётся учить искать, добывать и сортировать кобальтовую руду сначала готтентотов, а потом уже и черномазых.
— И как только ваш предок без кобальта этого обходился? — подколол их Вириат Ректугенов, — Он вам, потомкам, рекомендаций по этому поводу не оставил?
— Оставил, Вириат, ещё как оставил! — хмыкнул Тордул Максимов, — Ты пистоли винчестерные вместо револьверов обратно для всех своих бойцов не хочешь? А патроны с дымным порохом вместо бездымного? А цен на всё оружие и вообще на любые полезные железяки в несколько раз дороже привычных тебе с детства, как было при нашем предке?
— Твердосплавный инструмент, — разжевал Бенат Икеров, — Карбид вольфрама на кобальтовой связке. Без кобальта будет только быстрорез, у которого производительность в разы ниже. Честное буржуинское, Вириат, и не ищи тут нашего монопольного сговора, — оба отпрыска известных буржуинских семейств снова переглянулись и рассмеялись.
— С железяками и ценами на них — понял, — кивнул Вириат, — Конечно, не хочу. А порох-то тут при чём? Это же химия уже, а не металлообработка.
— А раздутый или разорванный ствол из-за говённого качества стали не хочешь? — добил его Тордул, — А какую ещё, ты думаешь, сталь я тебе просверлю на винтовочную глубину говённым инструментом в приемлемом количестве, в приемлемые сроки, да ещё и по приемлемой цене? А какая у тебя сталь ствола, такой тебе для него и порох.
— Умеете вы испортить настроение честному служаке, олигархи-эксплуататоры! Ещё и пушки ведь бронзовые взад вернёте, а ты, почтенный, заставишь тянуть их зебрами или буйволами! — вся компания лежмя легла от хохота.
— Дальше на север уже не заставлю, — утешил его префект Сергов, — Хоть и жаба давит за ту медь и за тот кобальт, которые дикари будут добывать дикарскими методами и с дикарской производительностью. Занятый и охраняемый рубеж по южным берегам рек Кунене, Кубанго, Квандо и Замбези отсекает для нас не только месторождения алюминия, железа, марганца, хрома, никеля и алмазов, но и богатейшие земли с лесами и саваннами, населённые только малочисленными охотничье-собирательскими племенами пигмеоидов и бушменов. К сожалению, с севера продвигаются уже земледельческие и скотоводческие банту, а к Замбези они теснят перед собой скотоводов готтентотов, которых тоже немало.
— И именно в них, как вам пора бы уже догадаться и самим, порылась собака, — подытожил префект Вессаванов, их здешний непосредственный начальник, — Почтенный Велтур, надеюсь, хорошо объяснил вам, что мы с вами здесь защищаем? Светлое будущее всей нашей здешней южноафриканской цивилизации. Она пока ещё далеко на юге отсюда, но слухами земля полнится, и дикари на севере давно прослышали о ней. И почему-то эти обезьяны наивно уверены, будто бы их обезьяньи рожи с такими же обезьяньими мозгами кому-то могут быть нужны на цивилизованном и благополучном юге. Не знаю и знать не хочу, кто мог так подло обмануть это наивное дурачьё, но прошлогодний урок их ничему не научил, и они снова топают со своими стадами к Замбези. И по данным авиаразведки — в гораздо большем количестве, чем в прошлом году. И скажите мне, господа центурионы, сильно ли нужны эти многочисленные дикари нам с вами здесь?
— На хрен не нужны, почтенный! — гаркнули почти все хором.
— К нашему счастью, на западе банту освоили ещё только леса в долине Убанги, но ещё не форсировали Конго, а наши купцы поставляют тамошним пигмеоидам стальные наконечники для стрел, — снова взял слово Сергов, — Сами понимаете, черномазым это ну никак не облегчает их продвижения на юг. Но в район озера Виктория они уже вышли, а там самый край лесной зоны, переходящей в саванну. Это уже восточная часть Африки к северу от нас. Заняли они и саванны к северу и западу от озера, так что готтентотам путь к отступлению остаётся только один — на юг, к Замбези и дальше, если мы позволим им её форсировать или обойти. Попытку их передовых групп форсировать верховья Замбези мы пресекли в прошлом году, а леса для них с их стадами труднопроходммы. Муха цеце эта, опять же, там в основном и кучкуется, так что обход верховий с запада для них не только затруднён, но и чреват большими потерями.
— Боевыми от отравленных стрел пигмеоидов и небоевыми от зловредного муха, — прокомментировал Ректугенов, — И то же самое будет при попытке обойти озеро Ньяса с востока. Там и рельеф труднопроходимый, и такие же леса с такими же пигмеоидами.
— Абсолютно верно, — подтвердил Сергов, — Карта природных зон, которая нами унаследована от отцов-основателей, показывает восточную границу лесов западнее озера Виктория, а дальше на восток зону саванн и редколесий. Но это было в ТОМ мире и в их время, а здесь сейчас лесов гораздо больше, в том числе и широкая полоса на восточном побережье. Поэтому — да, обойти озеро Ньяса с востока, чтобы форсировать Замбези в её самом нижнем течении, готтентоты тоже не могут. Для них с их стадами остаётся только узкий проход западнее озера Ньяса, и поскольку прошлогодняя попытка их разведчиков обхода вдоль южной кромки лесов на запад провалилась, им остаётся попробовать здесь.
— А наша с вами задача — пресечь и эту попытку так, чтобы у них не возникало больше дурацкого желания повторить её, — вернуло с небес на землю начальство, — Пусть остаются на северном берегу, там они нас вполне устроят в качестве буфера против банту, которые гораздо многочисленнее и зловреднее их. И чем убедительнее мы им разъясним, что южнее Замбези для них земли нет, тем скорее замирим, а чем скорее мы их замирим, тем скорее установим с ними нормальные отношения, при которых их не страшно будет и вооружить получше, чем вооружены черномазые.
— Да, это для нас был бы наилучший вариант, — Сергов снова указал на карту, — И готтентоты, и банту разводят как крупный, так и мелкий рогатый скот, среди которого коз больше, чем овец. А козы уничтожают подлесок, грызя с него не только листья с ветками, но и обгрызая кору со стволов, отчего деревья засыхают. Но от готтентотов с их кочевым скотоводством ущерб лесу меньше, чем от банту, которые и под земледелие сводят лес, и коз своих пасут неподалёку от своих деревень и полей на одних и тех же местах. Если мы позволим банту истребить или ассимилировать готтентотов, они расселятся до Замбези, и тогда свои леса к югу от реки мы сохраним, но леса к северу от неё будут ими полностью уничтожены, как случилось и в ТОЙ истории отцов-основателей. Не за годы, даже не за десятилетия, но за века — сведут. Нужно объяснять, как это отразится на местном климате?
— Не нужно, почтенный. На лекциях в Корпусе не спали, — хмыкнул Тордул.
— Поэтому в наших с вами интересах не только не пропустить готтентотов через Замбези, но и поскорее сподвигнуть их на обратный дранх нах норден против банту, я бы считал идеальным вариантом вплоть до южного берега озера Виктория, и пускай к северу от экватора черномазые уплотняются или учатся выпиливать друг друга раньше, чем было в ТОЙ истории. Это их негроидные проблемы, нас на нашем юге не волнующие. А чтобы готтентоты не побоялись и сумели их этому научить, нам с вами желательно ухитриться во-первых, отвадить их самих от экспансии на юг, не нанеся им при этом непоправимого ущерба, а во-вторых, организовать им такое военно-техническое превосходство над банту, которое с лихвой компенсирует превосходство черномазых в численности. Мне кажется, тут одних только стальных наконечников для стрел будет мало.
— Стрелы должны быть фабричными целиком, — сходу прикинул Бенат Икеров, — И наконечники, и древки, и оперение — всё одинаковое и одинаково собранное. Одна и та же модель напрашивается и для бушменов, и для пигмеоидов, и для готтентотов. Тогда и производство будет массовым по грошовой цене, и у дикарей в разы возрастёт прицельная дальность их стрельбы, и боезапас смогут носить в колчане не пять своих кривых стрел, а десятка два, если не три. При этом наше превосходство над ними остаётся подавляющим, а они будут зависеть от наших поставок расходников.
— А вот честное буржуинское, я и сам не сформулировал бы лучше, — поддержал дальнего родственника и коллегу Максимов, — Жаль, что с Мадагаскара логистика ближе и ловчее, а то бы и Капщина поучаствовала с удовольствием.
— Мало тебе капских бушменов? — прикололся Ректугенов.
— Конечно, мало, Вириат. Чем больше объёмы производства, тем совершеннее и его оснастка, а от неё ниже себестоимость продукции. Сколько там тех капских бушменов на хорошие объёмы производства? И какой у них безвозвратный расход стрел, когда они и не воюют практически? Да и сам капский бушмен у нас не тот уже пошёл, — вся компания рассмеялась, прекрасно поняв намёк.
— Там хоть один чистопородный-то остался?
— Где-то в районе четверти ещё чистопородные, а три четверти — в той или иной степени... ну, назовём это ассимиляцией по-капски, — компания снова рассмеялась.
— Вдоль Лимпопо тоже процесс идёт полным ходом, а теперь уже и здесь начало положено, — добавило начальство.
Главная трудность с южноафриканскими бушменоидами в том, что эта раса уж очень обособлена генетически от остальных. И внешне не в европейском вкусе, и хреново совместимы, выдавая массу патологий в метисах, и в технике не сообразительны — явно не та порода, которую захочешь ассимилировать путём нормальных смешанных браков. Вот и пошли с ними несколько иным путём. Выпить практически все дикари горазды, точнее, недоперевыпить, то бишь выпить больше, чем мог, но меньше, чем хотел. Бабам остаётся немного, но им много и не надо. Тормоза-то отключены, а блестяшку диковинную хочется заполучить любой ценой. В кустики отойти и ноги раздвинуть? Да без проблем! Залетают, естественно, как без этого? Патологий врождённых у метисов первого поколения хватает, но жизнь у бушменов в южноафриканской саванне непроста и небезопасна, и отсеиваются патологии естественным отбором, а удачные экземпляры и внешне уже привлекательнее, и такая девка повышенным спросом пользуется у проезжих охотников, геологов и солдат.
