Управляя на Востоке жёстко и привыкнув к богатству Сирии, в которой весьма приумножил своё состояние, Вар и в Германии поддерживал такой же стиль управления. Нет никаких германских законов, есть только римские, и варвары должны зарубить себе это на носу, если не хотят нажить себе больших неприятностей. А налоги — сирийцы их в разы больше платили и не жаловались, а германцы уверяют, что и этот весьма умеренный платить не в состоянии? Кого обмануть хотят? В Сирии с Иудеей и не таких ещё хитрецов раскусывал. Не умеют усердно работать — научим, а не хотят — заставим. Галлы вон тоже и не умели, и не хотели, но ведь научились же, когда Рим заставил? И эти научатся, если надавить как следует. Кто нет — в рабство за недоимки. Рабы тоже нужны.
Не ко времени вот только отдалённые племена взбунтовались, все эти херуски с хавками, да ещё сигамбров с бруктерами на бунт подбивают, о чём доложил вернувшийся оттуда германский префект и вождь херусков Арминий, так что придётся теперь и самому пропретору не только в Алисо, но и дальше на Везер прогуляться. Благо, вернулся уже из Паннонии отосланный туда Семнадцатый легион, с которым он и отправится на усиление имеющихся в провинции Восемнадцатого и Девятнадцатого. И урок варварам преподаст наглядный, что бывает с бунтующими против законной власти Рима, и недоимки соберёт, и порядок надлежащий наведёт, разослав когорты и кавалерийские алы по всем селениям бунтовщиков, и спокойно отведёт потом все три легиона в зимние лагеря ближе к Рейну.
А с ними заодно — и свеженаловленных при усмирении бунта рабов. Жаль, что не всех тартессийцы у него берут оптом, а придирчиво отбирают каких-то особенных по каким-то одним только им известным признакам, ну так зато ведь и цену дают за них не крупнооптовую, а повыше, да ещё и за слабосильную детвору, за которую хорошей цены и не возьмёшь, поскольку непригодна она для тяжёлых работ. Даже девки слишком малы ещё, чтобы по хозяйству хлопотать, да в постели хозяина ублажать, хоть и есть среди них такие, которые очень даже ничего. Ну, если их, конечно, хорошенько отмыть. Но зачем с этим заморачиваться, когда есть и постарше, уже сразу годные к использованию? Берут тартессийцы шмакодявок — пусть берут. И хлопот с ними меньше, и деньги за них капают какие-никакие. А деньги разве бывают лишними? С удовольствием сбагрил бы им и тех, которых с этого карательного похода пригонит, да только вот говорят они, что набрали в этот раз уже достаточно и отъезжать собираются. А жаль, за отобранных хорошую дают цену. Ну да ладно, скоро и свои римские работорговцы ожидаются, которые хоть и не по такой цене, зато всех возьмут, не капризничая. А по старинному республиканскому ещё обычаю все пленники принадлежат полководцу, и его дело, какую часть от вырученных за них денег он раздаст войску, а какую оставит себе. А уж он-то себя разве обделит?
Солдатня — она ведь тоже себя не обидит. И скот бунтовщиков забьёт, на вертел или в котёл его определив, дабы наесться свежатины до отвала, и с бабами варварскими в своё удовольствие позабавится, пока в общий загон для пленников не согнаны, и мелочь какую-нибудь ценную к рукам тайком прибрать случая не упустит. Безобразие, конечно, с которым вообще-то следует бороться, но за тремя легионами разве уследишь? Особенно за теми отрядами, которые будут разосланы усмирять отдалённые поселения. Ауксиларии из варваров, галлов и тех же германцев, наверняка ещё и перепьются этим горьким пивом, которого не в состоянии принять желкдок нормального цивилизованного человека, но и на это придётся закрыть глаза, как и на их бесчинства. А как их уймёшь, этих дикарей? Да и поделом другим дикарям, вот этим бунтовщикам, которые от них пострадают. Это тоже, конечно, безобразие, но полезное, ведущее к установлению во всём этом варварском крае римских законности и порядка. А главное — неустранимое. Не приказывай того, что могут не выполнить, и не запрещай того, что наверняка сделают самовольно. Да, пока-что с этим приходится мириться как с неизбежным злом. Порядок придёт позже, когда эта провинция будет доведена до состояния Галлии, а граница цивилизованного мира проляжет по Эльбе. Но римская Галлия приводилась в порядок полвека, а римской Германии всего два года. И если нынешние бесчинства стоящей на страже рубежей цивилизованного мира солдатни приблизят время приведения в порядок Германии, почему бы и не закрыть на них глаза?
Но больше всего солдатня о чём мечтает? Да об отставке же, конечно, в которой землю дадут в достаточном размере под небольшую виллу. Кое-кто из ветеранов получил уже землю вокруг Алисо, и когда варвары будут усмирены, самое время будет подумать о преобразовании и лагеря в полноценный римский город поразвитее и покомфортабельнее Ветеры. Сколько можно из пограничного галльского лагеря своей провинцией управлять? И дорога, конечно, полноценная от Ветеры к Алисо напрашивается, не эта лесная просека, толком даже не натоптанная, а самая настоящая римская дорога, вымощенная гравием, по которой легионеры с полной выкладкой проходят двадцать четыре мили, если вечером им ещё строить лагерь, и тридцать миль в день, если их ожидает уже готовый. Но и обозы по такой дороге пойдут намного быстрее. Особенно, если по обе стороны от неё разместятся ветеранские виллы, а не лесные заросли, удобные для варварской разбойничьей засады. И для получивших землю ветеранов снабжение всем необходимым улучшится, и тогда они обустроятся быстрее и легче, и новобранцы пополнения, идущие в лагерь на месте своей будущей службы, увидят собственными глазами и перспективу.
Одно плохо — жениться будущим ветеранам-землевладельцам не на ком, а без этого перспектива не очень-то смотрится. Не подумал как-то об этом Цезарь Август, свой закон об ограничениях отпуска рабов на свободу разрабатывая. Но он, Публий Квинтилий Вар, знает об этой проблеме и обязательно доведёт её до императора, вернувшись в Рим.
Для армии, конечно, нужно сделать исключение. Если молодая рабыня согласна стать женой пожелавшего выбрать её ветерана, то почему бы и не освободить её для этого сразу же после её покупки женихом? И уж, тем более, не дожидаясь её тридцатилетия, что и так для армии не соблюдается. Мало он сам, что ли, фиктивных документов для обхода этих дурацких ограничений своим ветеранам подписал и скрепил своей печатью? Но это всё незаконно, хоть он как обладатель пропреторского империума выше обычных законов для гражданского общества, а надо, чтобы это было в армии узаконено и делалось вполне официально — ну, пускай не центурионом, но хотя бы уж военным трибуном, которых по шесть приходится на каждый легион. Хотя, он бы и центурионов-примипилов легионных в число уполномоченных включил, дабы сделать их должность ещё престижнее. Надо бы не забыть и обязательно предложить это Цезарю Августу.
И конечно, не на здешних германках надо женить ветеранов в Германии, а хотя бы галлок для них приводить на выбор, что ли? В Германии и галлы романизируемые за римлян сойдут, и римляне будут им ближе германцев, так что никто к ним и не сбежит, а германок — в Галлию для тамошних ветеранов. Это потребует большего взаимодействия между наместниками провинций и будет способствовать единению Империи. Разве это не стоит того, чтобы внести некоторые изменения в слишком поспешно принятые законы? И это Цезарь Август наверняка поймёт и оценит по достоинству, если не поднимать вопрос сразу в сенате, а предложить ему с глазу на глаз, дабы официально инициатива исходила от него, как это и подобает Отцу Отечества. А пока — хорошенько всё это продумать, но ни с кем об этом не болтать, дабы никто не украл его идею и не опередил его с ней...
— Турмс, у меня не получается! — Хельга хлопотала над шмакодявкой из недавно купленных, которой явно нездоровилось, — Потерпи, Лотта, дядя Турмс умеет это получше меня, — это она сказала ей по-германски, — Мы когда её взвешивали, так она показалась мне слишком лёгкой для её роста и телосложения. Я проверила её на способность уменьшать вес, и у неё хорошо получается, но затем разболелась голова, и я не могу это исправить.
— Похоже, что не только голова, — судя по гримасе, у девчонки было ещё жжение в районе копчика, — Там тоже?
— Я тоже заметила, но она не признаётся. Стесняется, что ли? Лотта, в этом нет ничего стыдного. Так бывает иногда у всех, кто этим занимается. Болит там?
— Боль не как от удара, а как от ожога? — уточнил Турмс, — И спроси ещё насчёт металлического привкуса во рту.
— Подтверждает, — сообщила Хельга, переведя на германский и выслушав ответ.
— Ясно. Так, помнишь приём с заглушками? Ты верхнюю, я нижнюю. Готова? Начали! — через пару минут шмакодявка уже гримасничала меньше, — Полегчало немного? Теперь будем выправлять ей энергобаланс. Скажи ей, что в какие-то моменты возможен возврат резкого жжения, пусть не стесняется, а сразу же говорит об этом. Млять, не надо было здесь её на это дело тестировать. Заметила же на весах? Ну и достаточно для начала.
— Жаль, не подумала об этом сразу. Хотелось выяснить точнее, и Лотта же сама старалась показать, на что способна, ну я и понадеялась на её способности.
— Тебе самой в храме Эндовеллика твой энергобаланс на рефлекс ставили, а ей кто ставил? Они же не умеют сами. Ты думала, что она тут тебе на метле полетит? — даже шмакодявка, превозмогая боль, рассмеялась, когда он указал на веник в углу палатки.
— Про мою бабушку говорили, что она летала, но это выдумки. Даже бабушка не летала, а только делалась очень лёгкой, и потом ей всегда бывало очень больно, — сказала она медленно и разделяя слова, так что Турмс легко понял всё и без перевода Хельги.
— Мы тоже никто не умеем, но вот с этой болью мы умеем справляться, и у нас тебя тоже этому научат, и тогда ты не будешь бояться этого.
— Я и так не боюсь, дядя Турмс, просто больно иногда бывает. А у вас все такие, как ты, я и моя бабушка?
— У нас тоже не все, но у нас таких больше, чем у других народов. Теперь вот с тобой и ещё на одну больше станет. Сейчас, Лотта, надо ещё немного с тобой поработать. Болит ведь ещё? А слабость — это нормально, мы сейчас сделаем так, что силы вернутся. Хельга, сейчас заглушки будем снимать. Лотта, силы к тебе вернутся, но может немного усилиться и боль. Ты не пугайся, так плохо, как было, теперь уже не будет, но немножко придётся потерпеть. Хельга, готова? Начали! Лотта, дыши ровнее и глубже — чувствуешь, как силы возвращаются? Вижу, сейчас подправим. Хельга, ты справишься с её эфиркой, пока я ковыряюсь глубже? Так-так... Ага, кажется, оно! Легче уже, Лотта? Теперь скоро должно пройти и само. Млять, в себе в десять раз проще находить и выдирать эту пакость, чем в ком-то другом! Не делайте так больше вдали от наших храмов и их целителей. Хотя бы до Аквитании, где у нас есть наш жрец Эндовеллика. Лучше бы до Тартесса, да только вам же терпения не хватит.
— На фиг, на фиг! — Хельга подняла обе ладони, — Мне этого урока достаточно! Я сожалею, Лотта, больше мы так делать не будем.
— Да ничего, тётя Хельга, это же не всегда так, и вытерпеть можно.
— Лотта, за то, что ты умеешь терпеть боль, честь тебе и хвала, но дело же не в этом, — вмешался Турмс, — Это опасно. Если не знать меры и запустить это дело, то может начаться страшная смертельная болезнь, от которой не спасут уже и наши целители. Нам разве это нужно? Научишься у наших правилам безопасности — и пробуй тогда, сколько влезет. И если тебе судьба научиться летать, не понадобится тебе тогда и метла. Может, и наших тогда ещё летать научишь, — и они рассмеялись все втроём.
Накормив девчушку, у которой после энергопробоя разыгрался аппетит, спать её уложили прямо в палатке, а сами присели на скамье у входа. Пока Турмс перекуривал, Хельга рассказывала ему об остальных протестированных ей детях-германцах, четверо из которых тоже представляли некоторый интерес по биоэнергетической части. Но даже на их фоне эта Лотта выделялась со значительным отрывом. И когда конкубина плавненько коснулась подходящего возраста шмакодявки, Турмс ухмыльнулся.
— Во-первых, Хельга, ты и сама знаешь наш принцип подбора разнообразных по породе пар. Наш с тобой Ларс наполовину германец, и для него было бы лучше подобрать невесту с южной примесью. А во-вторых, мы ведь с тобой не знаем ещё, какие у девчонки способности по прочим предметам. Если не пройдёт отбора в нашу семилетку, о чём тогда говорить? В третьих, только детальное изучение покажет, совместимы ли они по генетике. Я тоже хочу, чтобы дети Ларса получили лучшую предрасположенность к левитации, но не ценой же провала в чём-то другом.
— А если Лотта подойдёт Ларсу, то так ли уж важна именно южная примесь?
— Хельга, в любом случае мы будем советовать, но выбирать будет он сам.
— А, вот вы где? — окликнул их Александр Васькин, безопасник их миссии.
— Тихо ты, девочку разбудишь! — одёрнула его Хельга, — А ей нелегко пришлось.
— Ведьма эта ваша летучая? — это безопасник спросил уже вполголоса.
— Всё-то ты знаешь!
— Служба у меня такая. В идеале — знать всё и обо всех. В том числе и о ваших делах с ведьмами. Турмс, ты ведь в Корпусе штудировал "Молот ведьм"?
— Ага, кто мы такие, и как с нами бороться.
— Вот именно. Инквизиции только на вас нет, — оба приглушённо рассмеялись, — Нам-то когда ступы эти ведьмачьи сделаете? — он перешёл с турдетанского на русский.
— Мало вам обычной авиаразведки?
— Ты мне предлагаешь спуститься на дирижпомпеле к лагерю и зависнуть над самой палаткой Вара? Ну-ка, пропретор, повтори-ка всё ещё раз, да поотчётливее, а то я не успел настроить аппаратуру! — оба снова рассмеялись
— Александр, ты же был в Корпусе на экскурсии. Делаем, что можем, но хватает эффекта только на наземку. Упёрлись в предел миниатюризации, и пока преодолеть его не удаётся. Как только — так сразу. Сам же понимаешь, ваша служба в числе приоритетных.
— Так вроде бы, ещё про какое-то направление в Корпусе говорили, попроще.
— За счёт воздуха? Технически оно не проще — там ещё круче миниатюризация нужна. Среднюю длину свободного пробега газовых молекул воздуха забыл? Шестьдесят нанометров. Ну и чем я тебе углубления меньшего размера в плоскости наковыряю? Это если я ещё и выглажу её сперва до меньшей шероховатости, что тоже задача непростая.
— Там говорилось, вроде, про накатывание закалённым стальным валиком на мягком материале. И плоскость уминается, и углубления выдавливаются.
— Это ещё предков задумка, и в принципе они сами осилили бы, если бы валик такой готовый кто-нибудь им дал. Но как и чем я тебе нарежу на валике ответные конуса или пирамидки нужных размеров густыми рядами по всему его цилиндру? Когда-нибудь осилим, надеюсь. В смысле, внуки или правнуки. Мы-то вряд ли доживём. Терпи, гэбня, не ты один свободно полетать размечтался.
— В общем, реальнее ждать упряжки из шестёрки летучих ведьм? Только ну их на хрен! Если уронят, так ты-то ещё, может, и спланируешь как-нибудь, а от меня костей не соберёшь. Ладно, смех смехом, но я не за этим. Ко мне тут Арминий напрашивается, и ты мне тоже нужен составить компанию. Хельга тут без тебя управится, покуда мы будем вино пьянствовать и со шлюхами порядок хулиганить? — кимврка улыбнулась и погрозила обоим дурашливо пальчиком.
