Ими уже были оснащены все пешие центурии преторианской гвардии, которым тоже предстояло сопровождать императора в походе и участвовать в боях. Полным ходом шло оснащение ими намеченных к участию в кампании армейских легионов, планировали их и для вспомогательных когорт ауксилариев. А на арене сейчас сражались друг с другом секуторы с такими же наручами на не прикрытой щитом правой руке — у кого-то стёганые из толстой ткани, у кого-то из кожаных полос, но у кого-то и железные, с которых как раз и скопированы производящиеся для оснащения римской армии.
— В половине случаев и стёганый или кожаный наруч спасает руку от фалькса, а железный — почти всегда, — похвастался Траян снова по-турдетански, — Я заказал их на всю армию, и теперь у меня не будет столько искалеченных, сколько было у Домициана.
— Пехотный скутум слабоват против фалькса, величайший — заметил Тордул.
— Да, я знаю. То же самое и на Рейне, и в Паннонии против германских секир. А что тут поделаешь? Я и так утяжеляю снаряжение солдат этими наручами, а если я им ещё и скутум утяжелю, то как тогда с ним управляться? Я заказал запасные. Будем надеяться, что на один бой скутума уж всяко хватит, а после него изуродованный можно сменить на запасной из легионного обоза. Если бы не эта Паннонская война, и Домициан додавил бы Децебала, а я знаю все его ошибки и не собираюсь повторять их. На этот раз я доведу это дело до конца, и больше меня тревожат сарматы, чем сами даки. Наверняка ведь Децебал опять призовёт их на помощь, а против их катафрактов наша конница, если честно, слаба. У вас, я слыхал, есть тяжёлая конница в полном доспехе крупелариев. Вам доводилось её применять в боях?
— Только против кантабров, величайший. Если применять её правильно, то она неплоха. Но ничего, подобного катафрактам, у кантабров нет и в помине, так что я ничего не скажу тебе об её шансах против катафрактов. По идее, при достаточной выучке должна бы оказаться не хуже, если защиту хотя бы от стрел будут иметь и лошади. А это лошадей уже других требует. Обычная лошадь тяжеловооружённого всадника и свою собственную броню разве потянет? Доспехов-то крупелариевских твои оружейники накуют, допустим, раз уж наковали лорики сегментаты для легионной пехоты, но для твоих катафрактов ведь и лошади нужны или нисейские, или армянские, или арденнские тяжеловозы белгов.
— Да, я понимаю, — кивнул император, — И лошадей таких в большом количестве быстро не набрать, и доспехи не успеть, и обучить быстро не выйдет. Хвала богам, это и не к спеху. Сколько там у сарматов тех катафрактов? Это — на будущее. Дакию я замирю так или иначе, а вот дальше — ты ведь догадываешься, против кого я хочу обзавестись уже своими катафрактами? Ваши близкие отношения с атлантами не самоочевидны только для слепца. Как атланты отнесутся к моему появлению в Персидском заливе, а в дальнейшем, возможно, и на берегах Инда?
— Ты уже прошёл мысленно через всю Парфию, величайший? Ну, Месопотамию ты, возможно, захватишь и к заливу выйдешь. Сможешь ли удержать — другой вопрос. Ну, допустим, тебе это удалось, и твои купцы плавают теперь в Индию вдоль южного берега Персии. Ну и что? Египетские греки и так давно уже плавают к Малабарскому берегу, но атланты относятся к этому спокойно. Что изменится от того, что теперь приплывут не в обход Аравии, а другим путём? Кстати, каких выгод ты от этого ждёшь? Да, сэкономишь на арабах, но караванный путь от залива до Тира недёшев и может сожрать весь выигрыш.
— То есть, по торговым интересам атлантов это не ударит?
— Насколько я наслышан, пряности и шёлк атланты давно уже имеют свои и не возят их для торговли с Империей из Индии в обход всей Африки, как возили их в самом начале. Твои же, с учётом всех военных издержек и караванного пути, обойдутся тебе не намного дешевле, чем обходятся сейчас. Индийские животные — да, будут доставляться и проще, и дешевле, чем в обход Аравии, ну так атланты ими с Империей и не торгуют. Так что твой выход к Персидскому заливу на их торговле не скажется никак.
— А к самой Индии?
— Ну а что это изменило бы, величайший? Прямой морской путь из Персидского залива всё равно тот же самый, а караванный слишком накладен по сравнению с ним. Ну, заполучишь ты и его, так морем ведь возить всё равно выгоднее. Если атланты не увидят в твоём появлении военной угрозы их тамошним друзьям и союзникам, это тоже никак их не затронет. Но только — не сочти за обиду, величайший, но не слишком ли ты спешишь с мысленным завоеванием Парфии? Опять же, не сочти за обиду, но я не уверен и в том, что Рим удержит и Месопотамию. Захватить — это одно, а удержать за собой — совсем другое.
— Если я разобью парфян в Месопотамии, то почему не разобью и дальше уже в их стране? Разве Александр не громил персов всякий раз?
— Твоя армия, конечно, намного сильнее армии Александра, но и парфяне тоже посильнее Дария. Александр вторгся на Восток впервые в мировой истории, и персы были ошеломлены этим, а ты будешь уже вторым, и парфяне не растеряются так, как растерялся Дарий. Персы впервые столкнулись с македонской армией, а парфяне уже имеют опыт и боёв с римскими легионами, и побед над ними. Ты против катафрактов парфянских своих хочешь завести, а нашёл ли ты надёжное средство против их конных лучников, которых у них во много раз больше, чем катафрактов? Это ведь они, а не катафракты, остановили и Красса, и Антония, не дав им повторить подвигов Александра.
— Да, я знаю. Тяжёлой конницей их не опрокинуть?
— Они не ввяжутся с ней в рукопашный бой, а будут обстреливать её, как и твою пехоту. Догнать их она не сможет. Только зря вымотается, и тогда придётся спасать уже и её саму. Против многочисленных стрелков нужны свои многочисленные стрелки.
— Естественно, у меня будут сирийцы и критяне.
— Неплохо. Если только они не понадобятся тебе в тылу.
— Ты намекаешь на иудеев? Не посмеют! А если посмеют, я проучу их так, что после меня они помянут добрым словом даже Тита Флавия! — Траян хохотнул, довольный своей шуткой, — Одну кампанию они могут мне сорвать, если жизнью совсем не дорожат, но следующую мне сорвать будет тогда уже некому! И кто тогда помешает мне завоевать Парфию до самой Индии?
— Я боюсь, величайший, что непомерно растянутые коммуникации. Твоя армия намного сильнее той македонской, но ведь и гораздо многочисленнее, так что снабжать её тебе будет потруднее, чем было Александру. Да, чуть не забыл. Там в глубине залива есть городок Харакс с небольшой подвластной ему округой. Его жемчуг, которым он платит дань парфянскому царю, атлантов не интересует, но очень интересует его земляное масло на юге, и если твои войска начнут обижать добывающие его общины арабов, мешая этой торговле — ну, я бы очень не советовал доводить дело до серьёзного конфликта.
— Смута в Селевкии против Артабана незадолго до смерти Тиберия? — вспомнил Траян, — Кажется, изгнанные оттуда греками иудеи обосновались тогда в Хараксе, и после этого их квартал сгорел от какого-то небесного огня. Сектанты говорили о каре от своего бога за побитого камнями их проповедника, а греки — о замеченном высоко в небе над ним странном предмете, по описаниям похожем на воздушные корабли атлантов?
— Не надо было в торговлю земляным маслом вмешиваться, — хмыкнул Тордул, — И тогда хоть десять проповедников Распятого могли бы убить, и атланты не обратили бы на это ни малейшего внимания. Атланты вообще никогда не вмешиваются в те дела своих торговых партнёров, которые не затрагивают их интересов. Но затрагивать их, с ними не согласовав заранее — дружески не рекомендуют никому. На такое — могут рассердиться, и тогда случаются неприятности.
— Что в этом земляном масле такого, чтобы из-за него сжигать города? Оно же как обычное, только несъедобно, да ещё и черпается из земли, а не выращивается.
— То, в котором мало смолы, лучше растительного горит в светильниках. Язвы им некоторые рекомендуют смазывать. Смола неплохо защищает древесину от гниения. Горящую — трудно потушить. Дорогое там, где его нет, поскольку привозится издалека, но там, где его много, и добывается легко, стоит жалкие гроши. Куда его столько используют атланты, они не говорят, но зачем-то оно нужно им в очень больших количествах, дёшево и постоянно. Поэтому и сердятся, когда кто-то пытается влезть в их закупки посредником и поднять цену. Если оно нужно тебе, у тебя и в Италии на севере колодцы с ним есть, а в Месопотамии его столько, что и в городских стенах Вавилона кирпичи скреплены вместо известкового раствора асфальтом.
— Ясно. Харакс в Месопотамии, значит, не трогать?
— Не сам город, а колодцы с земляным маслом к югу от него и добывающих его людей. С городом, величайший, если ты доберёшься до него — делай всё, что захочешь.
— Ты так говоришь, будто сомневаешься, что я доберусь до него.
— Если задашься целью, то доберёшься, конечно. Александр добрался намного дальше, а ты намного сильнее, и у тебя больше возможностей. Но у тебя намного больше и необходимых для войска грузов, для которых нет водных путей. Волы сильны, но очень медлительны, а лошади и даже мулы — быстрее их, но намного слабее. Александру грузы свои перевозить было нелегко, а тебе это будет ещё труднее, чем ему.
— Знаю. Но куда мне деваться? Риму нужны новые сокровища и хорошие рабы, а где их ещё взять кроме Востока?
— Ты прав, величайший, деваться тебе теперь некуда.
Ошейниковая упряжь античного мира хороша для воловьего ярма, но плоха для лошадей, и чем с большей силой лошадь тянет груз, тем сильнее душит ошейником саму себя. И не зависит это от породы лошади. Хоть арденнских тяжеловозов в телегу запряги, которые у римлян есть, не заменят они волов для тяжёлых грузов. Вдвое снижена конская тягловая сила из-за ошейниковой упряжи, но другой греко-римская цивилизация Лужи не знает. Из-за этого вдвое больше нужно телег на конной тяге, если не устраивает скорость воловьей, а к ним — вдвое больше лошадей, а для них — вдвое больше фуража и воды, а на полупустынном Ближнем Востоке и воду-то найдёшь не везде, а значит, и её надо везти с собой на тех же телегах, уменьшая и без того небольшой полезный груз. Замкнутый круг!
Конский хомут мог бы решить эту проблему, но кто же даст его греко-римской цивилизации? Дай его такому, как Траян, так он же тогда и в самом деле Александра того и повторит, и переплюнет! А посему — обойдётся. Самому Тартессийскому царству из-за этого приходится без конского хомута обходиться, дабы римлянам его не слить, на волах пахать и грузы тяжёлые перевозить, но ничего, предки терпели, и мы потерпим, и чем мы терпеливее окажемся, тем меньше останется терпеть потомкам. Закавказье и Месопотамия — это предел для римской Империи без конского хомута. Рабы оттуда поддержат её виллы и латифкндии, но лишь до тех пор, пока не иссякнет их приток, а он иссякнет быстро, если Империя не удержит этих стран. И не сила в этом решающий фактор, а грузоперевозки.
— Без кинжала ты меня режешь, Тордул Марций! — посетовал император, — У вас рабов тем более не взять. Если за каких-то никчемных арабов атланты города сжигают, то что они за вас сделают? Твой отец, насколько я помню, намного смуглее многих ваших, да и по тебе это заметно. Он в родстве с атлантами?
— Бабушка, его мать — уроженка противолежащего материка.
— За Морем Мрака, который упоминает Платон? Да, ваши особые отношения с ними, о которых давно судачат в сенате, видны и без увеличительного стекла. Ну почему мой предок не захотел переселиться к вам! Ты не хотел бы поменяться со мной местами? Шучу, конечно. А если серьёзно — твой сын ведь ещё мал? Если у Адриана родится дочь, чем это будет не невеста для твоего сына?
— Ну, как тебе сказать, величайший? Я, конечно, польщён невиданной честью, и не подумай только, что я не ценю её, но для нас есть вещи поважнее и почестей, и власти.
— Порода? Да, я знаю, для вас важнее всего порода ваших потомков. Я бездетен оттого, что предпочитаю мальчиков, да и Адриан, как мне кажется. А если я его заставлю преодолеть эти наклонности? Его-то мне заставить легче, чем самого себя.
— Какой смысл в этом насилии над природой, величайший?
— Ты считаешь, что это врождённое и наследственное?
— Так считают атланты, а их мудрецы для нас поавторитетнее греческих.
— Тогда — да, бесполезно. Снова без кинжала ты меня режешь, Тордул Марций Максим! Ну почему мой предок остался в Бетике, а не подался к вам!
Траян имел в виду не номинального, а кровного предка. Его отец, Марк Ульпий Траян-старший, стал Ульпием по усыновлению, а родился в семье Траев, более двух веков уже романизированной, но происходящей от старинной турдетанской знати. Предки часто общались с тартессийскими Марциями Максимами, а тот далёкий предок, который как раз и принимал судьбоносное решение, даже породнился с ними, выдав свою дочь замуж в их семью. Правда, если семейное предание ничего не напутало, она и воспитывалась у них с мелкой ещё сопливой шмакодявки. Видимо, порода тогдашней семьи его предка устроила тартессийцев и не вызывала у них никаких возражений. Несколько поколений дружба их семей поддерживалась, пока Траи не романизировались окончательно, но и тогда семьи общались, и даже турдетанский язык предки продолжали учить, хоть и забыл его давно в Бетике даже простой народ в самых глухих деревнях. Иногда полезно знать язык, никому из посторонних не известный, если нужно передать тайное между своими. Но откуда его тяга к вину и мальчикам? Всякое бывает при родственных браках, а их и до романизации в роду было немало, и после. Бывало в боковых ветвях семьи, но за отцом, вроде бы, такого не водилось. По линии матери передалось? Да, у неё в её римском роду тоже бывало. Но теперь-то что об этом переживать? Сделанного предками — не воротишь, и он таков, каков есть. В остальном же неплох? К императорскому венцу он вовсе не рвался, но раз уж он получил его, то постарается быть для Рима таким императором, какого хотел бы над собой сам, будучи подданным. И пока-что, вроде бы, получается...
132 год нашей эры, Нубия, Мероэ.
— Наше влияние на царей Куша не таково, как когда-то, — посетовал египтянин.
— Кушитские бальзамировщики сравнялись в своём мастерстве с вашими? Или ухудшилось мастерство ваших, как жалуются в Александрии? — скрыть иронию за самым участливым тоном было нетрудно, поскольку греческим Карсак владел хуже египетского жреца, — Разве снизился спрос на мумифицирование усопших?
— Неприятно это признавать, но увы, мастерство нынешних бальзамировщиков нашей Чёрной Земли уже не таково, каким было во времена наших славных предков, а у кушитов их мастерство возросло за прошедшие столетия, и разница уже не так велика, как прежде. Бальзамирование у нас престижнее, но не намного лучше кушитского. Спрос всё тот же, но теперь у нынешних кушитских царей и их вельмож появился выбор, которого у них не было раньше. Научились кушиты и строительству гробниц, и ведению календаря для предсказания начала разливов Хапи, а прочая наша древняя мудрость этих дикарей мало интересует. Как тут сохранить наше прежнее влияние на них? Их собственный бог Апедемак с львиной головой для них теперь важнее самих Амона, Осириса и Исиды, не говоря уже об Анубисе. Да, наши лекари пока ещё искуснее кушитских, но для военной знати дикарей, ценящей врождённые здоровье и силу, медицина не в такой чести, чтобы влиять на их настрой, а через него — на решения самого повелителя Куша.
