— По всем видам выходит, что этот внедрённый тартессийцами божок для Рима не только безвреден, но и полезен. Тогда почему они скрывали раньше, что это их работа?
— Мне объяснили, что по соображениям авторитета. Ведь что такое испанский Тартесс для Рима? Дружественное, союзное, но варварское государство. А Греция, хоть и подвластная Риму провинция, всё-таки центр цивилизации и культурных традиций. Чья философия и чьи религиозные новшества авторитетнее для Рима и для самих греческих полисов? Поэтому и договорились тайком с греками, чтобы культ Доброго Пастуха как бы у них впервые возник и как бы под влиянием проповеди назареев для связи с Распятым, а Тартесс — как бы у греков это новое и полезное учение перенял. Если бы оно официально из Тартесса шло, то ведь намного труднее бы внедрялось, а надо было, чтобы побыстрее, да полегче. Вот, как нужно было для этого сделать, так и сделали. И сейчас на уличных перекрёстках об этом не говорят, но от служб охраны порядка Империи тайны из этого не делают, просто мы раньше не интересовались. Когда поняли, что это и есть моё главное задание, то просили и меня начальству и сослуживцам доложить, кому положено знать, но в городе не болтать об этом с кем попало.
— Уже больше столетия этот культ Доброго Пастуха у нас и у греков действует, а префект претория только теперь об его тартессийских истоках спохватился! — хмыкнул Децим, подавая их компании очередной кувшин вина, — Как ещё Империя цела при такой бдительности её охраны? — компания рассмеялась.
— От тартессийцев никто давно уже никаких недружественных действий и не ждёт, — пояснил опцион, — Свои интересы они, конечно, отстаивают, ну так кто их за это осудит? Это их долг и их служба, и молодцы, что выполняют её на совесть. В том, что и шпионят у нас — даже не сомневаюсь. А кто бы на их месте не шпионил? Но главное — не пакостят. В тот год, почти столетие назад, когда Гальба против Нерона выступил и повёл на Рим почти все испанские войска, а их попросил за порядком в провинциях проследить, почти полгода три провинции их войсками были заняты, но не только передали их назад нашим без споров, но и не разграбили там ничего и даже людей не сманивали тайком, а попросили потом отпустить их официально. А в Бетике, говорят, клад ещё тогда золотой нашли, так тоже ведь не вывезли тайно, а вызвали нашего квестора, раскопали при нём, взвесили, определили с ним ценность и договорились о выкупе клада у римской казны.
— Регалии древних тартесских царей? — спросил Квинт.
— Точно не знаю, но говорят, что да, они самые. Они где-то у себя выяснили о них, и где они могли быть зарыты то ли последним из древних царей Старого Тартесса, то ли его наследником, чтобы уберечь их от пунов. А тогда, при оккупации всей страны по просьбе Гальбы, как раз случай представился проверить сведения и найти этот клад. Но ведь честно же с нашими обошлись, хоть и могли сжульничать, и никто бы им тогда не смог в этом помешать. А даже если бы и спалились, так объявили бы это платой за свою помощь, и Гальба даже при всей его скупости согласился бы тогда без возражений.
— Им нетрудно быть честными и порядочными! — хмыкнул Гай, — Одна только их остийская фактория сколько золота и серебра каждый год из Рима высасывает?
— Это их Атлантическая компания, а не тартессийское государство, — поправил его Публий, — Хотя и я не скажу точно, где заканчивается одно и начинается другое. И да, какая-то часть этих денег наверняка и в тартессийской казне оседает.
— Для торговли с нами же, — конкретизировал Квинт, — После того, как денарий был испорчен при Адриане, а затем и при Антонине Пие, за наши десять денариев восемь ихних дают. От этого и цены у нас на все товары атлантов выросли.
— Неплохо устроились наши друзья и союзнички за нашими спинами! — съязвил Марк, — Говорят, и в Бетику лихо вступали в ту смуту при Адриане, и в Мавританию! Так, глядишь, и оттяпают их при случае!
— Да не нужно им это, — возразил Квинт, — Говорили мы и об этом с тамошними коллегами. Живут не роскошно, но очень благополучно. Хозяйство развивают, тяжёлый ручной труд механизируют, так что не очень-то и нужны им рабы. Деньги зарабатывают на торговле, даже старинные царские регалии выкупили — заметь, безо всякой войны. Да, армию тренируют, чтобы умела воевать, но надолго людей от их хозяйства не отрывают.
— Уж не завидуешь ли ты им?
— Ну, кое в чём — да, завидую, если честно. Мы-то с вами до самого конца срока службы семьями обзавестись не можем, а у них армия ополченческая, как это было и у нас до реформы Мария. Служат по очереди недолго и недалеко от дома, семьями обзаводятся и хозяйство не запускают. В остальном — в преторианских фрументариях мне служится и живётся получше, чем любому их обычному солдату, но сколько нас таких, если считать и всю преторианскую гвардию? Полтора легиона, если по армейским штатам? А армейских легионов у нас три десятка, и у них жизнь — не такая, как у нас с вами. И служить им ещё дольше до права на отставку и обзаведение семьёй. И в этом тартессийцам, я подозреваю, позавидовали бы многие наши солдаты на Рейне и Дунае.
— Квинт! — одёрнул его Публий, — Будем считать, что ты этого не говорил, а мы не слыхали, но впредь следи за своим языком!
— Да спьяну это, Публий, спьяну, — вступилась за сослуживца вся компания, — У Децима вино забористое, наш человек, а с перепою-то чего только не ляпнешь?
— Верно, перебрал я маленько, — ухмыльнулся Квинт, — Так-то я горд и счастлив служить в преторианских фрументариях наших цезарей Марка Аврелия и Луция Вера, да пошлют им боги долгие годы жизни и побольше удачи в управлении Империей на благо всем нам. Но теперь, когда я вижу эти толпы нашей бездельной черни, не желающей ни в легионах служить, ни работать, но растущей в числе и требующей всё больше хлеба, денег и зрелищ, мне начинает делаться не по себе. Да, Империя сильна и богата, и я очень хотел бы, чтобы так продолжалось вечно. И пусть бы всегда нами управляли такие императоры, как Марк Аврелий, хоть он и философ. Ведь неплохо живём же! Маркоманы с квадами — отбросим и этих германцев, и любых других. Впервой, что ли? Но ребята, счастье ведь не бывает в жизни вечным! К чему мы идём, и что ждёт наших внуков с правнуками?
— Так, Квинту больше не наливать! — распорядился опцион, — Тут до отставки-то дожить, и то задача, а ты, Квинт, до неё не дожил, землю не получил, жену не завёл, детей ей не настрогал, а уже о внуках с правнуками беспокоишься. Тебя там никто в Тартессе не покусал? Собака там какая-нибудь или зловредная муха? — компания рассмеялась.
— Не знаю, Публий, может и покусал кто-то. Но вот ты сам-то что сейчас сказал? По сути — что живём мы с вами одним днём и дальше отставки ни о чём не думаем. А они — думают и заботятся о далёком будущем. Их нынешняя жизнь подготовлена их предками, а они готовят ещё лучшую для своих потомков. И знаешь, что мне у них показалось? Хоть они и варвары, но дикарями они считают не только германцев с маврами и сарматами, но и нас, и порази меня Юпитер молнией, если мы этого не заслуживаем.
— Довольно, Квинт! И даже не потому, что твои разговоры можно раздуть при желании и в изменнические. Мы все под мухой, и мало ли, что ты мог не так выговорить, а я — не так расслышать? Это и с трезвыми бывает, а мы пьяны. Самое паскудное — не это, а то, что ты прав, и от этого тошно вдвойне!
197 год нашей эры, побережье севера Чили.
— Хвала богам, после проклятой Остии я тут просто душу отвёл! — ухмыльнулся Ремд Максимов, недавно прибывший центурион, — Полетал, побомбил и пострелял вволю!
— А я-то думаю, чего ты сам попросился в такую дыру, когда тебе предлагали на выбор Горгады, Канары или Керну, — хмыкнул Александр Валодов, его коллега, — В такие места не всякому ещё дальнейшую службу предложат, и многие завидовали бы тебе. А ты, значит, повоевать захотел?
— Ну, ты же сам представляешь, каковы эти грёбаные римляне? А мне пришлось наблюдать их в ихней естественной среде обитания, да ещё и дела с ними иметь. Если бы мы с ними воевали, я бы с превеликим удовольствием их прореживанием занялся, но раз их нельзя, то хотя бы уж этих андских красножопых вместо них.
— И жена не ворчит из-за этой Атакамы?
— Да она у меня и сама душу отводит, и ей хорошо где угодно, лишь бы только вне Лужи. Атакама, так Атакама, главное — ни за языком следить не надо, ни с обезьянами грёбаными любезничать, ни нормальные цивилизованные привычки скрывать. А заодно и пострелять при случае тоже не откажется. Это ты, говорят, настрелялся? Где ты заваруху на Тайване найти умудрился?
— Ну, не на самом Тайване, а в Миньюэ на материке, царёк тамошний помощи у нас попросил, вот наш Первый Тайванский и заступился за безвинно обиженного соседа.
— Бузотёры, что ли, китайские? Так вроде бы, Жёлтые повязки намного севернее хулиганили, да и подавили их давно.
— Отдельные очаги ещё бузят, но уже не в них дело. Покуда подавляли их самый основной очаг, вояки силу почуяли. После смерти Хань-Лин-Ди вырезали его придворных евнухов, но реальную власть при его старшем сыне Хань-Шао-Ди захватил Дун-Чжо, один из тех вояк, против него выступили другие, и наступил бардак. По ходу дела тот Дун-Чжо сверг Хань-Шао-Ди и усадил вместо него на трон его младшего брата Хань-Сян-Ди, потом его самого помножили на ноль, но новый узурпатор Ван-Юнь оказался ничем не лучше, и прочие вояки забузили против него. Формально власть Хань-Сян-Ди никто не оспаривает и Сыном Неба себя не объявляет, но реально все на него забили хрен, и нынешний якобы ханьский Китай — конгломерат из примерно полутора десятков вечно грызущихся Китаев разнокалиберной и переменной во времени величины, скажем так.
— И кто-то решил за счёт Миньюэ владения округлить?
— Ага, западный сосед расшириться захотел, где сопротивление послабже ждал, а заодно и выход к морю заполучить. По территории-то он сам не крупнее был, но это же Китай! Представляешь же плотность населения и численность войск? Первый его натиск на перевалах вьеты отбили и сами, за что им честь и хвала, но дальше-то, сам понимаешь, их бы там шапками закидали на хрен. Без наших солдат, а главное — пулемётов, кисло их положение выглядело. Поэтому легион туда перебросили, и как раз вовремя — китайцы к перевалам уже вторично двинулись силами покрупнее — ага, у кого есть лишняя лента? — оба центуриона рассмеялись, — В общем, прореживать их пришлось на перевалах серьёзно и основательно. Если бы в этот момент северный и южный соседи полезли, кисло уже и нам пришлось бы, особенно южный, но ему и недосуг с его-то длинной границей, и наш флот помаячил и у границы, и у Фаньюя, а наша тамошняя фактория намекнула, что там с нетерпением ждут повода порезвиться у побережья, пообстреливать прибрежные города и высадить в них десанты для сбора всего, что плохо лежит. Приказа только нет, но если он поступит, флотским его дважды повторять не понадобится.
— А сверху ещё и авиация помаячила?
— Не без того, конечно. О нашей Филиппинской операции против пиратов давно в Фаньюе наслышаны, в том числе и о бомбёжках их баз, так что намёк поняли. Но самый юмор в том, что южане не рыпнулись, а рыпнулись северяне, которые по территории в два раза меньше Миньюэ. Народу, конечно, один хрен в разы больше, так что пришлось и три драгунских алы срочно туда перебрасывать, и мореманам десантироваться, и флоту мозги их побережью вправить, и авиации внутренние районы и столицу уму-разуму поучить. А то в натуре охренели, на филиппинских ошибках учиться не хотят. Теперь-то они надолго учёные. А самое-то ценное что? Это же не имперцы, а мятежные сепаратисты, так что и у императора к нам претензий никаких. Его не спросили, он не дозволял, тем более приказа своего не отдавал. Они его, типа, через хрен бросили, а мы их, типа, за это наказали. Всем всё понятно, но дипломатические приличия соблюдены. Полную независимость Миньюэ ещё его отец официально признал, а оба сына подтвердили, так что династия Хань вьетов своими подданными не считает, и ейным правопреемникам придётся это проглотить.
— Если они ещё будут, — заметил Ремд, — Наверху у нас дискутируют, позволить ли Китаю в новую империю объединиться или так и законсервировать его в виде эдакого лоскутного одеяла. Помнится, в ТОЙ истории в единой Хань почти шестьдесят миллионов населения насчитывалось, и это близко к данным нашей разведки, а к концу Троецарствия лет через восемьдесят — то ли пятнадцать миллионов, то ли семнадцать. Ну так это в самый раз, куда их больше-то плодить? Если стабилизируются границы, и все их признают, то и сами же без тесноты лучше будут жить, чем при Хань, когда стояли, считай, аж на головах друг у друга. Меньше народу — больше кислороду.
— Я бы однозначно так и сделал. Чего тут дискутировать? Какие доводы против?
— Да собственно, только из-за затруднения торговли с внутренними районами на время раздрая и меряния хренами. Если устаканится раздробленное состояние, и царьков устроит быть просто независимыми ванами, а не метить в новые Сыны Неба, то наладится и это, но если они так и продолжат на великодержавие каждый во главе с собой любимым замахиваться — о торговле вне морских портов придётся забыть.
— А чем там с ними торговать-то? Шелководство у нас давно уж своё, и тутовое, и дубовое. Ишаков больших тоже давно сами разводим, и мулы уже не особо-то и нужны, страусов гобийских вывезли больше, чем достаточно. Носорогов? Ну, я понимаю, что их слишком до хрена не бывает, но тоже ведь в Америке уже не одна сотня и не две, а вместе с вьетскими в Миньюэ и тайваньскими, которых ещё не отправили, и все пять сотен есть. Я сомневаюсь, чтобы в Гоби на воле их больше осталось. Скорее всего, уже поменьше. А мелочёвку всякую, которая не государственная монополия, привезут на заказ при любом бардаке, просто дороже будет стоить. Ну так а до хрена ли её нужно?
— Мои отец и дед тоже так считают, но не всех ещё убедили. Тут ведь как? Сама по себе торговля в Китае для наших уже не столь важна, но это же и для разведки хорошее прикрытие, и если затруднена торговля, то затруднена и связанная с ней разведка. А чисто по торговле — шёлковая монополия тревожит. Китайцы, конечно, один хрен её прогребут, но в ТОЙ истории это случилось через три с половиной столетия, при Юстиниане, а если бардак ихний затянуть, то может и намного раньше случиться. Наши сами-то когда червя и белую шелковицу скоммуниздили? Даже в ещё меньший бардак, чем этот назревающий. Вот и просчитывают теперь наши верхи все плюсы и минусы, и пока-что ещё не для всех минусов способы их нейтрализации придумали и просчитали. А чём дольше Китай будет сохранять свою монополию на шелководство, тем дольше и наш шёлк будет продаваться в Луже по таким же ценам, как и китайские аналоги.
— Понял. И опять же, тщательная разведка нужна, чтобы все факторы знать и все их правильно учитывать. Но тут ведь смотри, какая хрень выходит. Покуда в Китае бардак продолжается, натиск на Миньюэ ещё более-менее сносный, хоть мы тогда и упарились, а если новая единая империя с новой династией решит, что этот прыщ на жопе ей в хрен не упёрся? Это же Китай! Представляешь, какие толпы ихних вояк тогда попрут?
