— Так лучше? — спросил парень, поднимая голову и глядя на Сойру.
Турианец оценил внешний вид, поморщился и честно ответил:
— Все равно видно.
— Но хоть не так в глаза бросается. — буркнул Хис. — Ты вообще кто? Уж извини, но человеком тебя назвать не поворачивается язык. — подумав, добавил: — Без обид, лады?
Аэте на такое высказывание лишь усмехнулся.
— Я не обижаюсь. Это — бессмысленно.
Беловолосый сел на пол, поджав под себя одну ногу. Так, чтобы раненному человеку не приходилось задирать голову.
— Не стоит надумывать лишнего: такой я от рождения. — с тихим смешком произнес парень, глянув на насупленного Хиса. — Надо мной не проводили никаких экспериментов. И опыты на мне тоже не ставили.
Саррад фыркнул и что-то язвительно сказал на незнакомом языке. Аэте усмехнулся.
— Ррад, ты его знаешь? — сумрачно спросил Хис.
— Вместе служили. — ответил турианец. — Не стоит ждать от него подвоха: Аэте не лжет, как и мы.
— А он так же умеет слова выкручивать, что сам десять раз обманешься на простой фразе? — ядовито буркнул Итан, наклонившись вперед.
Его повело, он чуть не завалился вперед, но был тут же подхвачен сидящим перед ним белобрысым.
— Можешь что-то сделать? — тихо спросил Сойра.
— Могу. — спокойно ответил парень, осторожно придерживая едва дышащего Итана. — Обрабатывать раны я умею, ты знаешь. Но чуда не жди.
— Аптечка у тебя стандартная или ваша? — едва слышно прошептал Саррад.
Виноватый взгляд горящих глаз, четко видимый сквозь голограмму визора, был прекрасным ответом.
— Я могу обработать рану и убрать осколки кости. Полевая хирургия мне известна. Это даст время.
— А что это изменит? — хрипло спросил Итан. — Из этого комплекса не выбраться...
Аэте хмыкнул.
— Ну мы же сюда доехали.
— И это — чудо. — сглотнув вязкую слюну, буркнул он. — Как вы проехали через горы?
— По второстепенной дороге. — честно ответил Аэте, отстегивая аптечку.
Молниеносный рывок Итан заметил, но сделать что-либо не мог: в какой-то момент в глазах потемнело, и он перестал быть...
Когда мир вновь появился, вокруг уже были незнакомые люди, о чем-то негромко беседующие с его бойцами, а сам он лежал на сдвинутых столах, под голову кто-то заботливо подложил свернутый в валик упаковочный материал, нога, упакованная в какую-то странную конструкцию, тупо ныла, но острой боли, жара и чувства, что бедро распирает, уже не было. И лихорадить перестало. Что бы ни сделал Аэте, ему, Итану Доновану, стало ощутимо лучше.
Хрупкая невысокая рыжеволосая женщина прервалась на полуслове, повернулась, чуть заметно улыбнулась.
— Спектр Совета Имрир Шепард. — представилась она, подойдя. — Вы очень удачливы, Итан. Попади один из осколков чуточку левее, и мы бы с вами не разговаривали.
* * *
Сколько раз уже убеждалась: даже в самой страшной катастрофе кто-то да выживет. Даже там, где выжить вроде бы нереально. Вот и здесь, в медленно промерзающем исследовательском комплексе были такие удачливые счастливчики. Другой вопрос, насколько бы они пережили других, тех, кто погиб в самом начале. Без помощи и нормального лечения раненные долго бы не протянули. Один, самый тяжелый, до нашего прихода дожил каким-то чудом: у молодого парня-человека ударом щупа была проломлена грудина, пробито сломанным ребром одно легкое, уже схлопнувшееся, а сильная кровопотеря и воспаление лишь быстрее сводили его в могилу. Как он в таком состоянии протянул сутки — для меня загадка мироздания. Мальчишка, Рэй, не должен был протянуть и пары часов.
Бросить без помощи этих людей, не сдавшихся и не позволяющих сдаться другим, у меня не поднялась рука и не позволила так и не сдохшая до конца совесть. Сколько раз ненужная жалость и милосердие выходили мне боком? Не сосчитать. Но... Но глядя на усталого бойца, ухаживающего за находящимся при смерти младшим братом, я не смогла не предложить помощь. Оборотная сторона эмпатии... Иногда очень, безумно сложно отвернуться и пройти мимо, когда чужое отчаяние и боль бьет в душу. Я легко убиваю, я могу уничтожить населенный город без лишних угрызений совести, но иногда, вот так столкнувшись с чужим горем, я просто не в состоянии заставить себя остаться безучастной, если могу помочь тому, кто вызывает у меня уважение. А сейчас я помочь могу! Ну подумаешь, увидит человек нечто странное... Кому он об этом расскажет? Кто ему поверит? А если и поверит... невелика беда. Мне важнее моя внутренняя гармония и душевное спокойствие, чем сохранение тайн, в которые никто не поверит.
Джим, так представился едва стоящий на ногах молодой мужчина с потускневшими, угасшими серыми глазами, ни единым словом или жестом не прокомментировал то, что увидел. А увидел он много лишнего. Он молча выполнял все мои приказы, ухватившись за призрачный шанс на спасение для его брата, и не задавал вопросов. Кроме одного: "Что я могу сделать?".
Такие как он или его командир, Итан, — украшение человеческой расы. Те, в ком честь и врожденное благородство не были подавлены низменными инстинктами. Те, кто способен взять на себя ответственность в критической ситуации, кто готов взвалить на себя заботу о незнакомых разумных, даже если они им неприятны, кто способен пожертвовать собой ради другого без раздумий. Просто так, без какой-либо выгоды или корыстной цели, ничего не требуя взамен. Потому что такова их натура, потому что это для них нормально, правильно и естественно. И иначе не может быть.
Если бы таких людей было больше, человечество могло бы стать воистину великой расой. Но... увы. Такие люди — исключения, яркие огни, пылающие в давящей и уничтожающей их серой массе обывателей, не способных оценить полученный по какому-то недосмотру богов бесценный дар.
— Его состояние стабилизировалось. — тихо сказала я, вытирая кровь с рук. — Ранение до сих пор тяжелое, но он хоть не стоит обеими ногами в могиле.
Джим прикусил подрагивающую губу, осторожно, бережно убрал с покрытого испариной лба брата мокрые волосы. Он ничего не сказал. Да и какие слова смогут передать этот шторм, шквал эмоций, прорвавших мутный эмоциональный стазис, когда до него дошло, что брат, которого Джим уже почти похоронил, получил реальный шанс на выживание? Благодарить он будет потом. Когда сквозь мутную отупляющую усталость до него достучится, что именно было сделано.
Критический порог пройден: паренек дышит ровно, без хрипов, переломанные ребра выправлены и скреплены, но они не выдержат даже самого легкого давления. Потерю крови частично компенсируют два пакета донорской крови, которая обнаружилась в металлическом боксе. Лили, девчонка из медперсонала, специально завернула в медицинский корпус, и для каждого раненного с серьезной кровопотерей была взята нужная кровь. Сейчас уставшая, издерганная девушка сидела в уголке и пила отвратительный синтетический кофе с шоколадкой, которую для нее Сойра выколупал из распотрошенного пищевого автомата по дороге через холл.
Что интересно, канонная история умалчивает о выживших на "Вершине-15", словно их не было. Но они есть. Что это? Обычное отклонение, неосвещенный факт истории, прошедший мимо внимания протагониста? Или одно из тех важных неучтенных эгрегором отличий реального мира от выдуманного?
— Джим, тебе стоит немного отдохнуть. — сказала я достаточно громко, чтобы привлечь внимание. — Пока мы не восстановим питание и линии связи, время есть. Пару часов мы точно провозимся.
К нам подошел Саррад, внимательно осмотрел мерно дышащего бледного восемнадцатилетнего парня, склонил голову в молчаливой благодарности, подхватил под локоть сослуживца и буквально силком потащил его к свернутым из упаковочной пузырчатой пленки лежакам, совершенно не слушая вялые возражения очнувшегося от ступора человека.
— Как давно произошел прорыв рахни? — тихо спросила я у Сойры, подходя к занятому раненным командиром турианцу.
Тот ответил:
— Дней семь назад, ночью. — порвав по перфорации бинт, он закрепил его, кивнул асуру, придерживающему под коленом ногу Итану. — Была еще одна группа в южном крыле, но их вырезали еще четыре дня назад. Мы — последние.
Вот как... Возможно, эгрегор был не так уж неправ: сколько шансов выжить у группы разумных, у которых лишь шестеро бойцов на ногах, считая условно подходящую под это определение Лили, двенадцать гражданских и шестнадцать раненных, из которых больше половины в тяжелом и закритическом состоянии? Полагаю, не встреться Лили и Сойра с Аэте, мы бы так и не узнали, что в этом комплексе есть живые разумные, а они вряд ли дожили бы до прибытия группы зачистки. А если бы и дожили? Какова вероятность, что они не разделят судьбу любого ненужного свидетеля?
В милосердие "Цербера", которому, как оказалось, принадлежит "Байнери Хеликс" или "Двойная Спираль", если перевести "говорящее" название, я искренне не верила.
Аэте встал, прошелся по комнатенке, придирчиво ее осмотрев, подошел к чем-то приглянувшемуся ему столу и в два рывка оторвал у него ножки под изумленным взглядом Хиса и недоуменными — Джейн и ее бойцов. Осмотрев результат своего вандализма, это чудо достало меч и без особых проблем рассекло пластиковую столешницу на неширокие полосы. Турианцы, даже не знавший о существовании асуров Дассар, восприняли происходящее флегматично и с долей смирения. Зато рожа Диего — это нечто непередаваемое! А уж какими глазами он смотрел, как Аэте делает из пластиковых полос и металлических ножек жесткую шину-костыль для Итана...
Полноценно такую травму в нашей ситуации не обработать, а кость не свести: она была раздроблена, и почти треть ее в виде окровавленных осколков сейчас возвышается аккуратной кучкой на куске упаковочной пупырчатой пленки. Нога у Итана держится только на мышцах и связках, и сейчас асур с помощью обычной плазменной зажигалки и мотка синтетической бечевки ваял странную конструкцию, которая должна послужить внешним скелетом для левой ноги бойца. Пластик он заваривал намертво, размягчая его зажигалкой и формуя пальцами. Потом, в нормальном лазарете, все это срежут, но сейчас Итан получит возможность хоть как-то ходить, а жесткая конструкция поможет уберечь ногу от лишних повреждений.
— Готово. — Аэте перекинул зажигалку Хису, еще раз осмотрел свое творение. — Не слишком прочно, но ходить можно.
То, что каждый шаг будет отдаваться крайне сильной болью, асур уточнять не стал: это ведь такие мелочи, право дело.
— Надолго ты его вырубил? — спросил Найлус.
Аэте помотал головой.
— Сейчас очнется.
Итан действительно очнулся довольно быстро. Как раз подтянулись те, кто занимался раненными. Даже уставшая, но довольная проделанной работой Лили сидела на столе и обсасывала каменную галету из пайка.
Пока только-только пришедший в себя человек тупо на нас пялился, я изучала его ментальный фон. Конечно, можно не напрягаться, и просто приказать. Итан подчинится: мое звание выше, мой статус выше. Ему придется подчиниться. Но зачем мне это делать, если проще договориться, не прыгая на гордости и больных мозолях тяжело раненного человека?
— Спектр Совета Имрир Шепард. — представилась я, подойдя к приподнявшемуся на локте сержанту. — Вы очень удачливы, Итан. Попади один из осколков чуточку левее, и мы бы с вами не разговаривали.
Негласному командиру выживших потребовалось несколько долгих минут на то, чтобы прийти в себя и осмыслить, что он видит. Но когда он начал нормально соображать и перестал таращиться на плотный жесткий пластиковый чехол веселенькой серой окраски, покрывший его ногу, Итан рассказал много любопытного о произошедшем в комплексе. Что именно привело к катастрофе он не знал, но меня это волновало мало. А вот о станции "Расселина" и о вспомогательных лабораториях он знал немало, поскольку дружил с техниками, обслуживающими эти комплексы. И вот то, что он мне рассказал, мне совершенно не понравилось...
"Расселина" не зря называлась станцией. Это и была станция монорельса, совмещенная с административным комплексом, курирующим целую сеть лабораторий. Главных и вспомогательных. И их там оказалось ой как немало! А вся эта радость соединялась в единую разветвленную систему не только монорельсами, но и прямыми туннелями, пробитыми в недрах гор. Через них и шел основной грузопоток, тогда как монорельсы — это исключительно пассажирская линия связи. Туннели перекрывались массивными воротами, способными сдержать тяжелую бронетехнику, но множественные технические коридоры и шахты делали подобную защиту не слишком эффективной против рахни и им подобным существ. Хуже другое: размазано все это добро по площади в пару сотен километров! Да даже от "Вершины-15" до "Расселины" сто восемнадцать километров! Ни пешком, ни на обычном наземном транспорте не добраться: территория между станцией и комплексом совершенно непроходима и других путей сообщения кроме воздушного транспорта и монорельса нет. Для грузопотока был построен отдельный монорельс — более массивный. Который тоже не работал.
Задания "Миры" нам выполнить придется при любых раскладах: без позволения ВИ монорельс не заработает, даже если мы подадим питание напрямую. Там какая-то закавыка в программном ядре поезда.
Досадно.
— Что вы собираетесь делать? — отдышавшись, спросил Итан.
— Включать питание, что нам еще остается. — тяжко вздохнув, ответила я. — У "Миры" для нас целый список заданий...
Итан переглянулся с Хисом и осторожно заметил:
— Вам придется много передвигаться по комплексу...
Эк он осторожно намекает, что нас тут как бы сожрать могут. И сожрут, притом, с превеликим удовольствием.
— Если вы о рахни, нам придется решить эту проблему. Или, по крайней мере, проредить их так, чтобы они проблемой быть перестали. — я прогребла волосы, хмуро глянула в настороженные глаза бойца. — Итан, давай смотреть на ситуацию реально: мы не будем брать вас с собой на "Расселину". Это бессмысленно и попросту опасно. У вас много раненных, и подвергать их еще большему риску я считаю... излишним.
Итан на это высказывание согласно кивнул, но настороженность усилилась.
— Оставлять без защиты — тоже не выход. Это будет гарантированным убийством. Примерно половина нашего отряда осталась у очистительной камеры, ведущей на станцию монорельса. Ваши раненные и гражданские будут оставлены под защитой: я не хочу застрять на "Расселине", если у "Миры" опять что-то перемкнет в ее электронных мозгах.
— У нее может. — буркнул Хис.
— Я предпочитаю не рисковать и не подставляться по-глупому. Так что здесь останется группа коммандера Джейн Шепард, с которой ваши бойцы уже успели познакомиться.
Джейн на такое высказывание удивленно заморгала и нахмурилась.
— Но я реально понимаю, насколько опасны рахни. Так что перед отбытием на станцию "Расселина" комплекс придется... почистить. — я бросила взгляд на мечтательно улыбающегося асура. — Мне не нужны жертвы, которых можно избежать.
Итан открыл было рот, чтобы высказать свое мнение о моих планах и о том, насколько я недооцениваю рахни, но все его возражения завяли невнятным клекотом и судорожным кашлем, когда Аэте, это доброе, милое и обаятельное создание, вытащил из набедренного бокса неровно выломанный кусок хитина и молча кинул его на колени опешившему человеку. Хис издал что-то вроде невнятного придушенного мяуканья, оторопело глядя на толстый, сантиметров семь в толщину, пятнадцать в ширину и чуть более двадцати в длину кусок хитина красивой фиолетово-черной окраски.
