Император взглянул на хронометр, каким-то чудом уцелевший на стене, и встал.
— До завтра… сын.
— До завтра… отец.
Вейдер вышел из кабинета, и двери плавно закрылись за его спиной.
* * *
Судя по всему, Император решил не откладывать разгадку появившейся прямо под носом тайны на потом и взялся за дело с невероятным энтузиазмом. Люк только успел привести себя в порядок после сна, как к нему в покои уже постучали, после чего в двери ввалилась целая делегация, увидев которую, он преисполнился самых мрачных предчувствий.
Как он и подозревал, Палпатин взял в свои цепкие руки все, что необходимо для проживания Люка во дворце. С мальчика сняли мерки, после чего началась настоящая свистопляска. Присланный Императором портной, сопровождаемый табуном ассистентов, осмотрел фронт работ и умиленно засюсюкал, отчего ребенка тут же перекосило.
— Ах, юный господин! — всплеснул руками эксцентрично одетый пухлый мужчина, восхищенно рассматривая смотрящего на него, как на врага народа, угрюмого малыша. — Натуральный блонд! Какая редкость! И этот чудесный цвет глаз! Великолепно! Просто изумительно!
Стоящие возле стены слуги украдкой переглянулись: сузившиеся глаза ребенка не сулили болтливому модельеру ничего хорошего. Заселение в покои Темного Лорда маленького мальчика с неизвестным пока статусом уже успело стать предметом обсуждения в их тесном кругу. Вейдер был не очень общителен, и это еще очень мягко сказано, учитывая его скверный характер и жуткие привычки. Во дворце он появлялся наездами, большую часть своего времени пропадая в космосе, чему слуги откровенно радовались, женщинами во время его кратких визитов здесь и не пахло, поэтому появление ребенка ставило в тупик.
Это его сын? Родственник? Воспитанник? Просто гость?
Как ни странно, малыш просвещать окружающих не спешил. Конечно, в лоб его не спрашивали, такое всегда чревато, особенно здесь, во дворце, однако опытному человеку достаточно и намека, а вот этого-то и не было. Ребенок, правда, был на редкость самостоятельным, но это пока было все, что бросалось в глаза. А теперь вот это… Алез Ларпит, один из лучших и самых востребованных модельеров, обслуживающих самые-самые сливки общества.
Сначала бедняга занервничал, узнав, куда ему надо нанести визит, чтобы принять заказ, однако страшного Главкома в пределах досягаемости не наблюдалось, а был только маленький симпатичный мальчишка, одетый в подобие военной формы — ужасное зрелище для такого эстета и просто творческой личности. Осмотрев клиента, Алез пришел в бурный восторг, ассистенты подключили голопроектор с моделями, популярными в среде аристократии в этом сезоне, после чего модельер принялся фонтанировать идеями.
А Люк с нарастающим ужасом смотрел на кружавчики-вышивку-бантики, понимая, что не наденет этого даже под угрозой смертной казни.
— Также вам пойдет светлое, юный господин. Нежно-зеленый, но лучше голубой, под цвет глаз, кроме того, тесьма, здесь бархатные вставки…
Внимательно наблюдающие за малышом слуги отметили, как мальчик посмотрел на распинающегося модельера, дернул бровями и явно о чем-то задумался, после чего на его лице расплылась довольная улыбка.
— Светлое и кружева… Это так банально… Мне уже пять, я хочу выглядеть солидно!
Алез замер с раскрытым ртом, уставившись на неожиданно заговорившего Люка. Ассистенты перестали «листать» модели, стоящие у стен слуги навострили уши. Увидев, что все внимание перешло на него, Скайуокер решил закрепить успех.
— Я люблю темное. Синее, черное, бордовое, фиолетовое. Зеленое не люблю. Никаких кружев, рюшей и бантов. Никаких песчаных и коричневых тонов. Одежда должна быть простой, я же не паркетный шаркун, который только глаза мозолить может.
— Э-э-э…
— Я так и знал, что ваш гений сможет меня поразить! — восхищенно распахнул бесстыжие глаза Люк, подходя ближе. — Только вы можете создать нечто простое, элегантное и совершенно потрясающее! Больше никто! Я в этом не сомневаюсь!
Алез польщенно улыбнулся, встряхивая буйной гривой волос, тщательно уложенных в стиле «творческий беспорядок».
— Н-ну… — скромно опустил глаза портной, принимая горделивую позу. — Вы совершенно правы, юный господин! Если подумать…
По его знаку ассистенты поменяли программу, и голопроектор высветил изображение ребенка постарше, одетого в костюм из свободных брюк, туники по колено и рубашки.
— Я так и знал! — торжественно кивнул Люк, с облегчением смотря на гораздо больше нравящийся ему наряд, не взрывающий мозг обилием кружев. — Вы просто читаете мои мысли. Теперь давайте определимся с остальным.
Модельер напряженно уставился на изображение, обдумывая варианты, ассистенты развернули каталоги тканей, Люк уверенно тыкал пальцем в понравившееся. Слуги уважительно переглядывались.
* * *
Отделавшись от окрыленного идеями модельера, Люк вздохнул и мрачно покосился на слуг. Есть хотелось неимоверно, одна радость, что через час его обрадуют обновками, ведь визит к Палпатину не за горами. Если честно, то его немного потряхивало.
— Завтрак, пожалуйста.
Следовало все тщательно обдумать. Если первая встреча прошла очень неплохо, то надо продолжать в том же духе и дальше. Палпатин обязательно будет его сканировать и проверять не хуже детектора лжи. Значит, надо говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.
* * *
— Здравствуйте, Ваше величество, — Люк вежливо поклонился. Что с того, что это его дед? Палпатин не давал разрешения так себя называть, обозначив родство между ними. Это раз. Он — Император, а Люк — сын его подчиненного, и субординацию никто не отменял. Это два. Правила этикета едины для всех, и он — не исключение. Это три.
— Здравствуй, Люк, — доброжелательно кивнул мужчина, указывая на удобное кресло. — Присядь.
— Благодарю, Ваше величество.
Хамства никто не потерпит, тем более — Темный Лорд. Это четыре.
От Вейдера, стоящего рядом с троноподобным местом посадки Палпатина, пришла волна одобрения. Люк сел, благовоспитанно складывая руки на коленях, спокойно глядя в лицо Императора. В золотистых глазах мелькнуло одобрение.
— Я вижу, ты плодотворно пообщался с портным. Это радует. Однако отбросим ненужные разговоры. Твой отец рассказал мне некоторые подробности вашего общения, указав на определенные странности. Поэтому я решил прояснить их. Но для начала… Вы делали генетический тест?
— Нет, Ваше величество, — спокойно пробасил Вейдер. — Сила не лжет.
— Это так, но мне интересно. Дитя…
Люк прижал палец к прибору, ощутив короткий укол. Император слегка шевельнул пальцем, и прибор завис перед ним. Оба ситха внимательно смотрели на появляющиеся на экране результаты. Сидиус довольно улыбнулся.
— Замечательно, впрочем, я и не ожидал иного. Следующее…
Люк выдавил в выемку небольшого тестера каплю крови и с интересом посмотрел на экранчик, на котором замелькали цифры. Тестер взлетел прямо в руки Палпатина, который слегка дернул бровью. От Вейдера полыхнуло коротким изумлением и гордостью.
— Замечательно.
Оба прибора резко смялись в крошку, слепившись в один небольшой комок, который плавно упал в низкую широкую вазу, стоящую возле рабочего стола.
— Скажи, Люк, откуда ты узнал, что Дарт Вейдер и Энакин Скайуокер — одно лицо?
Люк вздохнул, выпрямившись, и решительно посмотрел на сидящего напротив ситха. Правда, только правда и ничего, кроме правды.
— Когда мне было два года, у меня было первое воспоминание. Я тогда был совсем маленьким и глупым и ничего не понял. Где-то через месяц, может больше, я вспомнил еще кусочек. Потом еще. И еще… Постепенно я вспоминал себя…
Сидиус изумленно слушал малыша, удивляясь вываливаемой на него информации. От Вейдера по связи тянуло невероятным удивлением, почти шоком.
— Когда мне было четыре, я вспомнил свою жизнь. Это было как видение… Я не знаю, как это объяснить, я просто знаю, что это моя жизнь, и она могла быть именно такой. Или была такой… — Люк слегка пожал плечами, ощущая, как его окутывает Сила Сидиуса. Легко, почти неощутимо, словно невидимые пальцы ерошат волосы. Император сканировал его разум.
— Мастер?
— Видения. Четкие, ясные. Ребенок решил, что они — реальны. Он не смог по малолетству отличить их от реальной жизни.
— Что ты видел, Люк?
— Я видел всю свою жизнь, начиная с момента рождения.
Вейдер дернулся, Палпатин слегка шевельнул рукой.
— Расскажи, Люк.
Мальчик посмотрел на мощную фигуру отца, вздохнул и отвел взгляд.
— Сначала было тепло и вокруг был Свет. Было очень хорошо… А потом стало больно и страшно. Тьма окружила Свет и стала его давить, а бежать было некуда. Я пытался… бороться, но это было бессмысленно. Тьма была гораздо сильнее, и я почти погас. А Свет… Ему было очень больно. Я только потом понял, что это была мама.
От Вейдера дохнуло диким ужасом и болью, он застыл, стиснув кулаки. Палпатин указал ему на место рядом с собой и практически Силой заставил сесть. Люк потупился, вздохнул и продолжил.
— Было очень страшно и темно, тогда я… — он беспомощно развел руками, — я… Потянул Тьму, и стало легче. А потом я некоторое время… Не помню.
Сидиус слегка подался вперед, ловя образы, вспыхивающие в памяти ребенка. Люк посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся.
— Мы родились.
Ситхи замерли, шокированно внимая словам.
— Мама взяла меня на руки и дала имя. Потом взяла сестру. Я помню, как она говорила что-то… Я все запомнил. И имена… Люк. Люцифер… И Лея. Леййяхх. Она прожила еще немного и угасла, а нас разделили.
Раздался треск, и Вейдер медленно опустил голову, глядя на свои руки, которыми он сжимал край стола. Мощная столешница треснула, из пальцев Лорда выпали оторванные куски. Он дернулся, но Сидиус окружил мужчину плотным коконом своей Силы, не давая сорваться.
— Продолжай, дитя, — тихий голос Палпатина прошелестел в наступившей в кабинете тишине. — Ты можешь повторить, что тебе сказала мать?
— Да, — Люк сосредоточился, вызывая в памяти слова, которые горячечно шептала Амидала перед смертью. От Вейдера тянуло болью, раскаянием и отчаянием. Сидиус покосился на сына и сильнее сжал тиски.
— Все. Я вспомнил это, когда мне было четыре, — Люк посмотрел на отца и дернул плечом. — После рождения нас отвезли в разные места. Меня к Ларсам привез Оби-Ван Кеноби. Я его запомнил. Дядя — молодец. Он и тетя Беру, они меня воспитывали, как могли, но я чувствовал, что они — не родные. И тут было постоянно больно, — мальчик прикоснулся к груди, — словно что-то оторвали. А потом я вспомнил… Увидел… Свою жизнь. Кусками и как-то странно, но я понял основное. Энакин Скайуокер — это мой отец. Падме Амидала Набберрие — моя мать. Кеноби сказал, что моего отца убил Дарт Вейдер. Это была ложь. Я видел, как папа горел в лаве. Я дяде так и сказал, перед тем, как на нас дракон напал.
— На вас напал крайт-дракон? — уточнил Император, усиливая давление Силы на постепенно начинающего впадать в истерику Вейдера.
— Да. Кеноби как раз перед этим дал мне меч папы, и я взял его с собой. Когда дракон выпрыгнул из бархана, я его включил и бросил. Это нас спасло. Я из дракона жемчужину достал! — горделиво сверкнул глазами ребенок. — А потом меня похитили. Опять. А я только-только сумел позвать папу…
Глава 11. Багровые реки
Палпатин посмотрел на спокойно сидящего мальчика, ощущая, что Вейдер вот-вот сорвется. Дикая боль, отчаяние и ненависть к самому себе постепенно начинали прорастать первыми побегами гнева, ярости и жуткого бешенства. Ситх резко дернулся, и Сидиус сжал кокон Силы еще туже, так, что Вейдер захрипел. Медлить было нельзя.
Открылась дверь, в кабинет вошел гвардеец.
— Проводите дитя в мои сады. Иди, Люк. Погуляй немного.
— Да, Ваше величество.
Император дождался ухода ребенка, после чего короткий разряд Молнии вырвал его ученика из глубин самокопания.
— Встань.
Сидиус быстро направился к дверям, едва ли не волоча за собой практически невменяемого Вейдера. Комнаты промелькнули одна за другой, ситх распахнул дверь и вошел в огромный тренировочный зал, сзади грохотали шаги ученика. Короткий взмах руки — и тяжелые двери закрылись, Сидиус резко повернулся, снимая кокон Силы и выпуская из левой руки извивающуюся плеть Молнии, отбросившей Вейдера на несколько шагов. Мужчина коротко взрыкнул, выхватывая меч, и бросился в атаку.
Бешенство вырвалось наружу черной дымкой, окутавшей бронированную фигуру, зажегшей в груди дикое пламя, растекшейся кровавыми прожилками по белкам вспыхнувших золотом глаз. Алый меч загудел, сталкиваясь со своим собратом, Молнии вспороли воздух, заставляя рычать, ловя их лезвием и рукой. Взбесившаяся, вышедшая из-под контроля Сила рвала все окружающее на части и откатывалась от Императора, как волны от непоколебимо стоящего утеса.
Сидиус с легкостью скользил по залу, размазываясь в пространстве, жаля ученика Молниями, откидывая Силой, прибивая его к полу многотонным прессом своей воли. Меч сплетал вокруг него алую паутину, в которой вязли яростные атаки Вейдера, ситх пеленал его, словно паук — муху, заставляя совершать ошибки и выдыхаться.
Бронированная спина в очередной раз встретилась с полом, и Вейдер замер, не в силах пошевелиться. Рядом бесшумно, словно призрак, возник довольный Палпатин, азартно сверкая золотом глаз.
— Успокоился… сын?
— Да… отец, — запнулся Вейдер. Было странно называть учителя отцом, непривычно. Вейдер с детства знал, что у него есть только мать, что он — особенный… Что не мешало ему мечтать о том, как бы это было — иметь полную семью. Он тогда и к Квай-Гону потянулся так сильно, потому что тот отнесся к нему не как к очередному одаренному ребенку, а почти как к родственнику. Не совсем, конечно, но ему хватило и этой малости, даже сейчас Вейдер относился к Джинну с пиететом.
Потом он познакомился с сенатором, и Палпатин, демонстрирующий заботу, относящийся к нему как к равному, выделяющий его из толпы джедаев… Он тоже стал каким-то своим, родным, каким никогда не был ни Кеноби, без конца пиливший его, ни остальные рыцари и магистры. Он был жутко одинок во всей этой толпе, именно поэтому он так вцепился в Падме, любившую только его.
А потом он сам ее уничтожил и едва не убил своего сына. Сына, который помнит, как умирала его мать и едва не умер он сам, сына, который лезет к нему на руки и ловит с восхищением каждое слово, сына, который любит его, невзирая ни на что.
